Амора не ошиблась. Да и странно было бы ошибиться той, что знала наследника трона едва ли не лучше прочих, той, что некогда направляла и водила его на тщеславии и самоуверенности, словно на помочах. Да и, в конце концов, той, что внушила принцу, будто досадливые проказы и даже злые выходки в адрес Асгарда - всего лишь новые побеги на дереве вражды, что некогда посадили они вдвоем с Чародейкой.
Именно по этой причине Громовержец, самоуверенный как все мужчины, и самонадеянный, как любой принц, принимал все, даже опасные, шалости бывшей подруги с истинно царской снисходительностью, как знак того, что память о нем все еще не изгладилась из её сердца.
Вот и теперь он лишь с усмешкой наблюдает за суетливой тревогой людей. Поглощенная сиюминутной тревогой: поимка, темница, смешные планы и цели, о которых все, о они сами забудут, едва пройдет день - они, кажется, даже толком не сознают, с кем столкнулись. И что упустили, позволив проплыть мимо их слабых рук.
Ничего, он-то знает.

Золотые монеты, зазывно рассыпанные по теперь окончательно мертвому телу, были вызовом. Насмешкой. И назначенным свиданием одновременно. И отступить перед любым из них, или перед всем вместе Тор Одинсон не мог. Не когда шла речь об Аморе.
Аморе, которая помогла ему понять так много пугающих истин о самом себе.
Аморе, что едва не взяла верх не только над ним, но и над асгардской царицей.
Аморе, что, как всегда, играла людьми, словно пешками.
Аморе, с которой он, в конце концов, провел немало времени в схватках поинтересней, чем воровство артефактов, способных потрясти Девять миров.

... На выстрел, и правда, уже собирались люди. Вот только волновалась перепуганная американка напрасно: сейчас до нее всем им не было никакого дела. Не каждый же день, и не каждую ночь увидишь, как самолично Тор, в алом плаще, с молотом в руках, стоит в твоем саду.
Считайте это великодушным даром.
Впрочем, начавшееся было столпотворение длилось недолго. Люди из Аннербе знали, с кем имеют дело, и среагировали быстрее других. Не успели любопытные прилипнуть к окнам, как огни в саду были потушены, сам он оцеплен, и возле Громовержца осталась лишь пара спутников, развлекавших бога беседой в начале вечера, да две шеренги охраны.

... Он уже знал, куда ему следует направляться.  Всевидящие глаза Стража уже нашли нужный след. Да и сам Громовержец, кажется, мог бы найти его - по неуловимому, манкому, словно духи, аромату насмешки, тянувшемуся от Чаровницы. Кивнув на прощанье своим юным спутникам, Одинсон шагнул в портал, открытый по мановению молота.

Полная драматизма сцена (разбитое авто, труп, сполохи огня, запах бензина) вызвали у наследника улыбку. О нет, не циничную, напротив, полную нежности. Столько стараний, какая актерская игра. Но - во всем чувствовалась небрежность, ведь старалась изгнанница не для своих, а очередные куклы, которым ей удалось так легко внушить иллюзию собственно й значимости и ее, Мари, глупой слабости, по большому счету, не достойны были и этого. Сыграв свою роль, они, словно марионетки, отправились в ящик.
Единственный приглашенный зритель получил золотой билет на вход.

Улыбаясь, Тор оглянулся. Не ища - бесполезно, просто давая понять, что готов и ждет.
- Что ты хочешь за карту?
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]

Взгляд Громовержца, обращенный к бывшей любовнице, тоже не таил гнева или обвинения. Сделав несколько шагов, он приблизился к той, ради кого некогда совершил столько безумств. Решится ли он на подобное снова?
Подхватив край плаща, он перебросил его через плечо наискось, став похожим на неизвестного ему героя объединения Италии. Не то чтобы златокудный ас боялся пронизывающего ветра, скорее уж сын Одина пытался скрыть в переливах алой ткани тщеславную усмешку, тронувшую его губы.

- Пойду ли я за тобой?- повторил он вопрос женщины.- Пойду ли за тобой, чтоб раздобыть сокровище, дарованное некогда людям залогом благоволения высшей расы? Быть может, я бы пошел - а потом что? Снова исчезнешь, вильнешь хвостом, как лисица в зарослях?
Сильная, жесткая ладонь, отполированная веками и шероховатой оплеткой на ручке молота, коснулась прекрасного лица женщины. Неторопливо, не спрашивая дозволенья прошлась, собирая и отводя рыжие волосы - а затем длинным округлым жестом убрала из назад. Но ветер тут же подхватил волнистые пряди, отбрасывая назад, словно желая соткать между ними живую вуаль, не позволяющую разглядеть черты Чаровницы.
Мешающую постичь ее душу?
Или защищающую от ее чар?

Улыбка тщеславия погасла, когда мужские пальцы соприкоснулись с нежной кожей. Тор солгал бы и Аморе, и самому себе, утверждая, что трепет не пробежал по его телу при этом движении. Вот только что было его истоком: незажившая рана в сердце - или же одно только страстное, животное напряжение в бедрах?
- Я пойду за тобой,- наклоняясь, заключая в пальцы губительное лицо.- Если ты расскажешь, зачем тебе Черное солнце. Хочешь явиться Мидгарду новой единой богиней? Погрузить его в безумие вожделения, жажды к своему телу? А если не выйдет - что? Трах, бах, мы все умрем? Хочешь отомстить матери? Или... или просто хочешь, чтобы Тор Одинсон опустился перед тобой на колени?
Его шепот стал совсем тихим, низким, он гладил как бархат и жег, как огонь, так что можно было подумать - бесхитростный воин и впрямь научился какой-то магии. Но единственной чарой, что окутывала сейчас пару у вершины горы, была жаркая юная кровь.
Или это тоже только казалось?
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]

Чародейка не ошибалась: искушение, исходящее из зеленых глаз, невозможно было преодолеть. Почти невозможно. Но Тору Одинсону, одному из немногих, быть может - единственному, уже удалось вырваться из плена ее магии.
И все же по его щекам перекатились желваки, когда пальцы женщины рассыпали изумруды искр у его виска. Ресницы сына Одина дрогнули и опустились, скрывая вызывающий блеск - который, в свою очередь, служил маской невольного страха.
Ни меча, ни копья, ни огнестрельных ран Тор не боялся - только того, чтобы вновь потерять разум и быть околдованным, порабощенным колдовскими чарами, чарами той, с кем некогда делил не только ложе страсти, но мечты о славе и о будущем царском величии.
Вот и сейчас...

Сейчас, стоя над обрывом, что обрывался в снежную бездну, глядя на облака, проплывающие под ногами, он снова вдруг вспыхнул жаждой власти, мечтой, некогда ласкавшей его, подобно змеистым кудрям и сладким губам. Разве его любовница была неправа? Разве Мидгард не процветал некогда, открыв для себя богов, явившихся с небес и защищавших, пестовавших его, как любимое дитя в колыбели? Разве не стоял ныне на пороге овладения тем, до чего еще не дорос? И что дальше? Овладев силой атома, заполучив артефакт такой мощи, не обратят ли жители Срединного мира его мощь против других миров, подобно саранче пожирая все на своем пути?
И у кого будет власть усмирить их?

Всеотец некогда поставил на колени Йотунхейм, чтоб предотвратить нечто подобное. Разве у его сына нет прав спасти от неминуемого возмездия мир, где он появился на свет?

Но чародейка делает шаг назад - и с отдалением от ее тела видение слабеет и, наконец, делается едва уловимым, витает вокруг, несмотря на морозец, как запах духов. И тут же возвращается вновь , когда их глаза встречаются.
Громовержец усмехается.
- Вот значит, чего ты хочешь? Ну а сама? Неужели так просто уступишь все, а сама отойдешь в сторону? Амора...- он произнес это имя, впервые за много лет, и оно прозвучало как выдох, как песня, как стон в растянутом "О-о-о". Рука мужчины обвилась вокруг талии ведьмы, вновь сокращая расстояние, уничтожая века, что прошли с мига последних объятий.

Ее губы были как яблоко, напитанное ядом.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]

Поцелуй, как вино, подогретое поздней осенью, сдобренное перцем и жгучей корицей. Кровь от него вспыхивает, и мчится в груди огненным потоком, заставляя сердце биться сильнее, а бедра - напрячься в желании. Так знакомо и так... почти забыто. Вот только Амора не знает, или не может поверить (как, впрочем, не верит и он), что ее бывший возлюбленный переменился.

Когда-то эти коралловые уста пылали подлинной страстью. Пусть она была согрета сиянием славы ее любовника, и освещена блеском царского венца - но, словно пряность, они лишь подчеркивали ее глубину, заставляя желать еще и еще.
Сейчас губы, что любил некогда целовать, были как кислое вино.
"Тебе понадобится помощь... поначалу".

И все же он не отталкивает обвивающих рук, и допивает поцелуй - а затем, вскинув голову, усмешкой встречает порыв ветра, взметнувший снег прямо в лицо. Сын Одина не для того явился на землю, чтоб просто так отказаться от артефакта, способного даровать ему новую силу. Вооруженный им, он докажет отцу, что достоин престола, и обретет мощь, способную защитить Мидгард от любых врагов.
В том числе и от той, что льнет к нему в этот миг, оплетая его чарами, что сильней магии: сладким шепотом, ядом поцелуя, и сетями своих зеленых глаз.

- Что же, пойдем,- с усмешкой проговорил сын Одина, не думая, впрочем, выпускать из рук свою коварную спутницу. Если сейчас она воспротивится, значит, в конце пути ждет очередная ловушка.
Хотя... стоит ли ждать иного?
- Пойдем со мной... до конца.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]

Громовержец предпочел не ответить. Пусть лучше женщина думает, что неожиданные сомнения одолели его сердце - его, кто за сотни лет не ведал сомнений даже идя навстречу неотвратимой гибели. Пусть думает, что он испугался, замыслил недоброе, что высматривает на пути опасности или засаду; что угодно.
Только пусть не поймет подлинной причины тому, что артефакт не желает его подпускать.

- Почему я, Амора?- повернувшись к бывшей любовнице, глядя в ее колдовские глаза, вопросил Одинсон.- Почему я, а не Локи, не мой брат? Он осыпал бы тебя драгоценными дарами за подобный шанс, и сделал царицей мидгардской. Рядом с ним ты сияла бы словно солнце. Почему я, а не он?
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]

Чем яростней бушевал страх в зеленых, распахнутых, словно бездна, глазах Аморы, тем спокойнее делался Тор. Обычно беспечный, и ввязавшийся в чуждую и смешную ему войну смертных ради того, чтобы позабавиться, он вдруг словно вырос на несколько столетий, глядя на пламя с усмешкой, и словно не чувствуя его обжигающей мощи.
Подхваченный обжигающим дыханием, край алого плаща метнулся вперед, словно ожив и желая спасти своего хозяина. Но из стены тут же вырвался вперед короткий протуберанец, и ткань занялась, чернея и скручиваясь.

Тор усмехнулся и коротко повернулся к спутнице.
- Уходи.

Молот в его руке загудел и рванулся, стремительно наливаясь прозрачным сиянием.Оно ширилось, разрасталось, будто внутри оружия стремительно начинали вращаться электрические спирали. Одинсон выбросил вперед руку - и страшный треск молнии почти заглушил рев пожирающего огня. С неба, еще недавно сверкавшего искрами звезд, полыхнули, ударяя вниз, прямо в вершину горы, несколько молний. От силы их удара каменные близнецы вздрогнули, и, казалось, заворочались, пробужденные ото сна.
Но Тору этого было мало: он взмахнул молотом, и между ним и вершинами Эльбруса протянулась тонкая сверкающая бечева. Хлесткий удар - и языки пламени были срублены едва ли на вполовину; а сверху на них уже летели, мешаясь в чудовищной лавине, потоки камней и снегов.

Теперь уже в голосе Громовержца звучала ярость.
- Уходи! Беги прочь!

В последнее мгновение из верхушки Мьёльнира вырвался фонтан искр. Подобно рухнувшим с небес звездам, они обсыпали асов с головы до ног, окружая неразрушимой стеной; а уже через миг сам молот в руке сына Одина начал вращаться с огромной скоростью, разбрасывая падающие на них глыбы по сторонам, словно пух.
Снег и лед таяли, даже не успевая коснуться оружия.

Мост под их ногами треснул и рухнул вниз - но за мгновенье до этого Одинсон подхватил свою проводницу в объятия, и, утянутый силой молота, взмыл над стихией, чтоб приземлиться в самом центре, в кругу огня, возле пульсирующего ядра Черного солнца.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]

Ничто: ни золотая корона, ни престол предков, попирающий вершину Девяти миров, ни коленопреклоненный народ, ни завоевание новых земель, ни богатство, ни слава, ни опасность, со всех сторон подступавшая к ним и грозившая отнять самую жизнь,- ничто не напенило бы кровь сына Одина таким восторгом, как этот вибрирующий голос, как эти пылающие колдовские глаза. Казалось весь мир сейчас средоточен был во взгляде женщины, снова признавшей его без единого слова - достойным, и господином. И пусть ведьма смолчала о том, почему выбрала его, единственного, для обладания Черным солнцем; ее признания были не нужны.
Он слышал.

Сперва это было похоже на легкий бриз. Какая-то сила легко и слабо коснулась его руки, обвилась вкруг нее, шелком скользнула в ладони. Гладким соболем, увертливой лаской она гладила пальцы, разливалась, росла, и шептала - шептала запретное. Темное. Пока лишь вполголоса, едва различимо, она сулила ему жаркие ласки, зазывала на горячее ложе; и от нашептанных ею видений принималась кружиться и плыть голова. Слиться с ней, стать единым, познать ее, как любовницу - вот, казалось, для чего был рожден, для чего овладел Молотом сын Одина, прозванный Солнцем и Силой Асгарда.
Так пусть же два солнца сольются в одно!

Тор пытается сделать шаг вперед - но лежащие на груди руки Аморы удерживают его, отяжеляют, мешают, становятся путами, тянущими в былое, в ничтожество, вы бытие только наследником. Всего лишь асом. Не божеством, каким он может быть. Не для одного мира - для Девяти; а после, подмят под пятой все их, направить всю мощь дальше, в бескрайний космос, навстречу тем, перед кем трепещет сам Один.
Целестиалы...
Вечные...

... Его ладонь в нескольких дюймах над черным камнем - и Тор готов застонать, словно любовник, выжидающий миг, чтоб упасть между ног милой. И артефакт чувствует это: шероховатая оболочка начинает трескаться, и изнутри, словно ленты, устремляются навстречу руке, навстречу живой плоти, неживые, нечеловеческие силы.
Еще один шаг.

Словно куклу, даже не повернувшись, Тор стряхивает Амору с плеч, отталкивая от себя навстречу жадно взметнувшимся языкам пламени.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]

Обернувшись, он в недоумении застывает. Фригга? Что делать здесь ей? Неужели царица асгардская, материнским сердцем услышала, почувствовала, что за выбор пытается сделать сын? Но разве он делает зло? Разве не оставил отец сокровище на земле, чтобы вручить достойнейшему - тому, у кого хватит  сил, чтоб добыть его?
- Мать...- произносит он; и даже гудящей горе не под силу заглушить голос, разносящийся словно гром. Одинсон усмехается этому звуку, все его вены трепещут от невиданной мощи, что породила его и стремительно вливается в сильное тело. Скоро, совсем скоро он сможет крошить эти скалы рукой, как мальчишки лущат семечки тыквы; еще немного, и божество, в которое он превращается, лишь по желанию сотворит тысячи новых Черных солнц, рассеет их средь миров, чтобы в каждом из них, воплотившись, прийти в каждый из них - снова, снова и снова.
Разве у бога есть мать?
Разве он не родился из крови Имира?

- Уйди с дороги,- глухо роняет он, и делает новый шаг навстречу могуществу. Власти, какой не знал Один, о какой не мечтал ни его брат, ни безумные твари, сотнями складывавшие голову к ногам златоволосого аса.
Если тщеславный человечек на этой земле мнил, что коснувшись Солнца, превратится в бога - то что может дать эта сила ему, кто наследовал мощь асгардийцев?
Вечную жизнь?
Безграничную силу?
Непобедимые армии, что последуют за ним до конца вселенной?
Что в Девяти мирах сможет противостоять этому? Колдовство? Чужая сила? Что может остановить его?
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]

Картины мелькали и плыли, и сменялись все чаще, чаще, как будто, пожрав первую (вторую, двадцатую) неизвестный чародей, сотворивший, или нашедший этот артефакт, запустил некий могущественный механизм, маховик, который, раскачиваясь, разгоняется все больше и больше. Пиры и забавы, молодецкие потехи и подвиги юности, интрижки, краткость которых равна была лишь их яркости - все это проносилось, сметалось, исчезало в ревущем пламени. Быть может, даже подпитывало его.

Но призраки прошлого, тени того, что жило и билось некогда в его сердце, не желали так просто сдаваться. Каждый возглас разрезает огненную стену, пробивает в ней брешь. Они падают, как тяжелые слезы, усмиряя пожар, замедляя движенье магических лент.
- Тор!
Смуглый воин в странных одеждах зажимал окровавленной ладонью живот, силясь подняться.
- ... Сын Одина!
Сверкающий меч отражается в золотых глазах.
- Сын...
С золотого трона приподнимается, поворачиваясь, убеленный сединами старец.
- Громовержец!
Клинок чертит в воздухе финт, протыкая насквозь противника.
- Защитник Асгарда!
Топор разрубает плоть.
- Дитя...
- Принц!
- Друг!
- Любимый...

... На мгновение Тор застывает. Пламя вокруг него взвивается ярче - а потом ворохом мертвых змей опадает к ногам. Камень вдруг вспыхивает невиданным светом, столь сильным, что тени вокруг сметает, заставляя в ужасе прятаться в самые мелкие щели. Глазам больно от этого света - но еще больней сердцу от мощи того, что обвивается вокруг царевича солнечным коконом, лаская его, готовое слиться с ним воедино.
Отныне он господин этой страшной силы.
Он ее избранник.
Ее возлюбленный.

Тор поднимает руку - и видно, как в нее вплывает, покорно ложится камень. Среди убивающего все живое света он - единственное, на что еще можно смотреть. И Одинсон смотрит... мгновенье, другое...
А потом сразмаху швыряет чудовищный трофей наземь, обрушив сверху всю тяжкую мощь своего молота.

... Нет ни огня, ни шума. Взрыв чистой энергии поднимает их с Аморой в воздух, отшвыривая прочь, далеко за пределы кавказских гор.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]

Тор смотрит на свою вчерашнюю подругу спокойно, словно все еще пребывает под властью чудовищных сил, что сошли на него на вершине Эльбруса, и способен раздавить ее руку легким движением. Он способен и так - но та мощь, что дарило ему сокровище, сделала бы это движение не только легким, но и... приятным.
На мгновение даже может показаться, что, в отличии от женщины, в его крови еще бурлит все то, что стремился влить, передать, чем желало пленить его Черное солнце. Сполохи могущества все еще отражаются в глазах Громовержца, слышатся в каждом вздохе, в биении его сердца, в том, как тяжело стонет земля, когда он упирается кулаком, поднимаясь, не выпуская руки своей спутницы.
Или теперь следует сказать - пленницы?

- Почему я, Амора?

Опаленная и сожженная одежда слетает с него, как шелуха; панцирь, крепления которого перегорели, с глухим звуком падает на взрытую землю. Остается лишь стальной наруч - но Тор сбрасывает и его, взмахнув рукой, словно приставший к медной коже мокрый листок. Он стоит, обнаженный, свободный, посреди снежного мира, и кажется, что это только что родившееся божество всматривается в Чаровницу ледяными глазами, решая, что сделать с ней, и будет ли зависеть ее жизнь и смерть от ответа.
Широкая ладонь, на которой огонь и грязь оставили след, касается изможденного, прекрасного даже в отчаянии и гневе лица.
- Почему я?
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/53455.png[/AVA]