Тор на мгновенье нахмурился, услышав о "подвигах" своего двойника; и, сказать правду, мурашки бежали у него по спине от слов двух беспечных забияк, слов странных тем более, что они обличали, сколь далеки были их миры друг от друга, и сколь мала была вероятность свести их воедино.
И хотя разум, пусть и столь невеликий, как у него; разум, которому было далеко до провиденья Всеотца и острого постижения его брата, твердил, что невозможно, нельзя сделать один мир подобием другого, все сердце Одинсона наполнялось горечью от картины, что разворачивалась перед ним. Какое-то страшное заблуждение, чары - вот что, казалось, поработило этот Асгард, опутало своими сетями,- и разве не открыл ему Имир эту дорогу, чтобы исправить эту ошибку.
Разве не это было обязанностью Громовержца - защитить Золотой Город любой ценой?

И все же... все же втайне он не сумел сдержать тщеславной улыбки, слушая, как с почти детским восторгом братья-разбойники расписывают подвиги неизвестного отступника. Пусть Тор этого мира был изгнан из Чертога радости, пусть имя его произносили там с любым презрением - он был силен. И,  быть может, даже сильнее здесь, чем в подлинном мире.

- В Мидгарде как-то раз довелось мне разрушить город, парящий в облаках,- ответил он, тщась за небрежным тоном (который, как казалось, должен был внушить трепет двум головорезам) скрыть и это тщеславие и свою тайну. История Альтрона очень кстати пришла на ум, и Тор, пожалуй, впервый задумался о том, хватило бы силы Мьёльнира на то, чтобы проделать то же самое с самим Асгардом.- В другой раз мы истребили армию железных солдат... и даже две армии, одна из коих наведена была ни Мидгард Локи.  За время, что меня не было,- решив провести разведку и сделав знак Сиф не прерывать его, проговорил Одинсон,- я ловил только слухи о том, как... как управляется с моим наследством мой брат... Быть может, вы расскажете мне, что произошло, пока меня  не было?

При этих словах Вольштагг крякнул, и даже оступился на ровном месте, едва не снеся животом иссохшее деревце, воткнутое в кучку камней, очевидно, чтобы служить вешкой. В самом деле, среди многочисленных проходов и коридоров, образованных камнем в этой горной стране, легко было заблудиться - хотя детская наивность такого сигнала наводила на мысли о недалеком уме братьев-разбойников; или же об их огромной уверенности в себе.
- Брат твой... слава Имиру, царствует,- осторожно ответил рыжебородый.- И его... прекрасная супруга, что ты помянул, тоже находится в добром здравии. Говорят, она носит первенца,- неизвестно почему, похабно усмехнулся он в бороду.- Но что-то я не заметил ничего, когда был в последний раз в городе. Тоща, как была, да бледна как смерть, но это уж как всегда было. Быстро он успел...- богатырь не договорил и умолк, покосившись на черноволосую деву.
Фандрал в ответ почему-то мерзко хихикнул.

- Разное болтают,- заговорщицким тоном ответил он.- Кто говорит, что вовсе она не дитя носит... ну, не человечье дитя... иные бают, что дева сия совокуплялась с жеребцом асгардским, чему есть свидетели... Есть и другие, ученые люди, кто полагает, что это не более как... вот же, забыл умное слово. Эх... эх...- со странной интонацией, приостанавливаясь, принялся повторять он. По-видимому, одновременная работа головы и ног пока была вольному разбойнику недоступна.
- Чего это ты разохался?- удивился Вольштагг.- Тебе, чай, не с Браги в драпах состязаться!
Фандраг оглядел его с величайшим презрением.
- Сразу видно, что кроме как мехи раздувать, ты ни в чем не смыслишь. Сие были не вздохи, а название слова, которое подменяет иное слово, либо намек, считающийся в приличном обществе непристойным. Эх-феминизм называется,- важно изрек он, и продолжил путь с видом царского сына, коего обругал сапожник.

Изрядно удивленный новостью про невесту, хоть мало что понявший Тор взглядом воззвал к помощи своей спутницы. По всему было заметно, что ее красота произвела сильное впечатление на белокурого разбойника, и с девой щита тот беседовал куда как охотнее, чем с беглым принцем.
[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Конец пути, подвернувшийся как нельзя кстати, избавил Фандрала от участи быть погребенным заживо под градом вопросов. Тор уже пообвыкся к тому, что в этом мире знакомые люди выглядели и вели себя как чужаки, но теперь еще и...
Бальдр?
Это какой-то бред.

Он удивился настолько, что едва бросил взгляд на жилище, куда привели из старые новые спутники, и от вида которого он, не удержавшись, скептически выгнул бровь. Странно было, как дырявая, открытая всем ветрам хибара, сложенная даже не из бревен, а большею частью из досок, держалась на крошечном плато. Больше всего она напоминала неловкого путника, что страшится свалиться в пропасть, и жмется к камням: одной из стен для жилища Фандрала и Вольштагга служил скальный выступ.
Внутри домишко был столь же непритязателен, как и снаружи: с трудом протиснувшись в узкую дверь, и едва не снеся головой низко спускавшуюся, крытую некогда землей с соломой, а теперь заросшую мхом крышу, он даже не смог выпрямиться в полный рост. Скамьи, крытые обветшалой мешковиной, задвинутый в угол стол, и очаг, в котором угли давно превратились в камни - вот и все описанье дворца, где им с леди Сиф предстояло укрыться от гнева царя.
И все-таки... Тор слишком хорошо знал Фандрала, чтобы поверить, будто тот согласится на столь убогое жилье.

- Дааа, хоромы-то тесные,- придав себе разочарованный вид, протянул он.
- Да уж не царские палаты,- тут же откликнулся блондин, блестя глазами, в которых читалось явное удовольствие от того, что ему удалось провести новых знакомых. По его знаку Вольштагг прошел в угол комнаты, к стене, что сливалась с неприступным камнем; именно в этом месте она имела выступ примерно в полтора человеческих роста, похожий на обломанный драконий клык.
Неизвестный строитель вынужден был включить это украшение в свою конструкцию, использовав как естественную ширму: она образовывала своеобразный альков для одной из лежанок. Но Вольштагга, как видно, мало интересовало архитектурное остроумие: поплевав на руки, тот уперся в камень, казавшийся неотъемлемой частью скалы, и понемногу, краснея и раздувая щеки, принялся отодвигать его в сторону.
Очевидно было, что богатырская сила, бывшая предметом гордости рыжеволосого друга, осталась при нем, но, то ли ослабла в этом мире, лишенная изобильной трапезы, к коей он привык во дворце, то ли сейчас специально была преуменьшена, чтобы проверить новых знакомых. Тор решил не заставлять его ждать: подойдя и встав рядом, он одним движением сдвинул преграду в сторону почти на фут.
Как и следовало ожидать, за нею скрывался еще один вход, ведший внутрь горы.

Восхищенный взгляд великана и несколько уязвленная рожа Фандрала послужили наградой за этот подвиг. Впрочем, пока товарищ открывал и закрывал рот, точно не веря увиденному, блондин уже успел прийти в себя.
- Что ж, видать, правда то, что про тебя врут. Или... Мьёльнир дает тебе эту силу?- бросив взгляд на прославленное оружие, предположил он, и явно читавшееся во взгляде "с молотом каждый дурак бы смог" заставило Одинсона усмехнуться.
- Одного не пойму, как ты его сохранил в изгнании,- тут же встрял в разговор рыжий.- В Золотом городе же вещали на всех площадях и кричали на каждой улице, что ты лишен молота и изгнан из сердца Асгарда, и что оружие богов будет храниться в сокровищнице, пока не отыщет достойного. Или, может, ты нашел туда путь?
- Вот уж подлинная ерунда!- воскликнул белокурый рыцарь с большой дороги.- Путь в сокровищницу Асгарда известен лишь одному человеку, и его ты сейчас видишь перед собой! А я...- он осекся, поняв, что запальчивость на сей раз (в который раз на памяти Громовержца) сыграла с ним злую шутку.
Тор бросил на Сиф быстрый взгляд.
- Хофунд,- только и спросил он, разом теряя интерес и к дворцовым интригам, и к куда-то пропавшему в этой истории Локи, и даже к воцарению Бальдра, которого здесь почему-то именовали Светозарным.- Хофунд там? В сокровищнице?
[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

- Похоже, ты решил испугать леди Сиф?- Тор просто не мог упустить шанс и не отомстить приятелю за его вечные насмешки. Пусть даже они и существовали только в другом мире: похоже было, что здешний Фандрал не слишком-то отличался от настоящего, и, случись им сойтись поближе, едва ли стал сильно стесняться того, что один из них - принц, а другой - просто бродяга.
А сойтись с ним было необходимо. Оговорки о прославленном клинке, коим Хеймдалль в той и другой реальности отворял врата, от внимания принца не ускользнула - равно как и смущенье Вольштагга.
Которого, как показалось Одинсону, разговорить будет легче.

- Что ж...- протянул он, осматриваясь с хмурым видом, который легко мог обмануть всех, неблизко знающих наследника. Вот и теперь оба искателя приключений принялись озираться следом, как это случается с парой подростков, спешно убравшим в доме  к приезду родителей, прервавшему вечеринку. Из их суетливых, подчас неловких движений, он сделал вывод, что Хофунд, скорее всего, им не совсем незнаком, и, может быть, именно эта парочка приделала ему ноги.
- Что ж, раз привели в гости - кормите,- снисходительно предложил он, величественно (чему немало способствовал алый плащ и полный доспех, которым он потрясал уже жителей Мидгарда) садясь на обточенный камень, по виду напоминавший высокий трон. Быстрый взгляд в сторону Сиф показал его спутнице, что у сына Одина и брата бога обмана возник хитроумный план, как выудить из новых знакомых правду о ключе к Радужному мосту.
- Кстати, где Хогун? Сварили и съели в голодный год?
- Кто?- навостряя уши, переспросил Фандрал.
- Хогун,- вмешался рыжеволосый, кашлянув.- Ну, ты помнишь, из ванов. Выслали в Ванахейм аккурат после твоего бегства, принц. Супруге царя не понравилось... эм... в общем... Да в общем, ты и сам знаешь, за что,- он ухмыльнулся в бороду, бросая на Громовержца взгляд, которым могут обменяться одни лишь мужчины, и только в определенном смысле.
Тору стало нехорошо. Масла в огонь подлил кашель Фандрала, которым изо всех сил пытался придать лицу благостное выражение.
- В общем, как только вы деру дали... то есть простите, отбыли из дворца в сопровождении леди Сиф, так Ея высочество невеста наследника и распорядилась выслать всех... Говорят, кто не успел унести ноги, нашли потом в виде жаб, лягушек и прочей разной нечисти. В общем, леди Локи на то и...

Ну миг Тору показалось, что земля ушла у него из-под ног. Он вздрогнул, переведя распахнувшиеся глаза на болтуна - и, как видно, немой крик в них выдался слишком громким.
Впрочем, выдавить из себя он сумел только одно слово:
- Кто?
Фандрал оглядел его жалостливым взглядом.
- Вот так так,- присвистнул он.- А ты и не знал, что она вышла замуж за Бальдра, и теперь прозывается не иначе как царица асгардская?
[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

В отличие от спутницы, Громовержцу было не до смеха. Если мысль о том, что Локи, его вероломный брат, захватил трон, была понятна, и даже в чем-то ожидаема, то новость о том, что он занял трон, женившись... или выйдя замуж... вступив в брак, вызывала почти отторжение.
И, что греха таить, жгучую ревность.

Локи-женщина? Как? Магические ли это трюки для достижения власти, или же этот мир так далеко разошелся с родным? А Бальдр?! Как он посмел посягнуть на ту, что, по словам отца, должна была стать супругой брата?
Хотя... тут он кашлянул, покосившись на Сиф. Получается, что он сам, здешний Тор, первым нарушил слово, завлек на ложе не только свою тепершнюю спутницу, но и того, кого в родном мире называл своим братом?
В этом месте разум Громовержца отказал.

Впрочем, из всех хитроумных тенет судьбы он всегда безошибочно находил один выход. Действие. Необдуманное или намеренное, порывистое или неспешное - но действие. Не стоять на месте. Не ждать, какой еще сюрприз решит поднести ему судьба.
И сейчас необходимость что-то сделать была спасительной не только для него одного - для двух миров.

Сдвинув брови, он смерил взглядом двух жуликов, которых некогда знал за людей, ради которых не раз рисковал жизнью. Которых любил и с которыми делил пищу и скудный военный кров. Да, в этом мире они утратили положение у подножия трона, но, как и все остальные, похоже, сохранили свой дух, подтверждая, что сотни миров, тысячи измерений есть суть отражения одного и того же. Множество Радужных мостов всегда будут прошивать космос, связуя Девять царств; асгардский трон будет занимать мудрый Один; рядом с ним в нужный момент будут оказываться друзья - и всегда рядом с ним, но не вместе, будет прятаться, вырастая из теней, тонкая фигура.
Его брат. Сестра. Локи. Тот, кто может быть всем.

Еще один взгляд и короткий кивок, обращенный к Сиф, дали понять, что изгнанный принц желает какого-то разговора. Фандрал понял это первым, и, дернув рыжеволосого, потянул его в сторону, не мешая высокородным особам остаться наедине. Когда они удалились достаточно, Тор взял спутницу за руку.
- Я хочу рассказать им правду. Они помогут,- с глубоким убеждением сказал он.
[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Сиф, разумеется, была права. Стократ права - да и нетрудно было оказаться правым, зная нутро приятеля, изобретательное и неугомонное. Но Тор не был бы Тором, если бы отступил перед угрозой, пусть даже на кону была их свобода. Да и чего бояться ему, Громовержцу, в руке которого Мьёльнир; ему, кому ведомы тайные закоулки асгардского дворца?
- Что ж, неловко отказываться, когда хозяева угощают,- нехорошо усмехнувшись, проговорил он. Взгляд голубых глаз, устремленный исподлобья, мог выдержать далеко не каждый обитатель Чертога радости; насколько он бывал беспечным в иные минуты, настолько теперь полон был вызова.
Не догадаться о том, что его планы раскрыты, мог только полный дурак. Фандрал дураком не был, а потому почувствовал, как душа неторопливо покидает свою обычную дислокацию, устремляясь куда-то в район пяток: как ни крути, тот, кого он собирался бесстыдно продать за награду, был принцем, наследником трона, Защитой Асгарда - но, что еще более существенно, в руках у него все еще был Молот богов.
И чтоб остановить его, у рыцарей с большой дороги не было ни чар, ни надежных затворов.

Блондин уже открыл было рот, чтоб, по обыкновению, выдать все за неудачную шутку - но в этот момент Одинсон протянул руку, полной горстью загребая подлое угощение.

Трудно было сказать, когда приятели чувствовали себя хуже. Но если Вольштагг простодушно недоумевал, то его напарник отчетливо понял, что стоящий перед ним человек знает о ловушке, но все равно идет в нее, как глупец. Или же...
Вот это "или" пугало больше всего.

Не сводя с него глаз, Тор положил в рот несколько золотистых, словно только что вынутых из медовых сот, кусков.
[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Глаза сына Одина метнули пламя, когда слова рыжебородого укололи его больнее, чем острие хорошо отточенного кинжала. Даже разум, все еще повторявший, что этот мир - не родной, и негоже ему насаждать здесь привычные нравы и ждать любви от чужих людей, сердце принца не готово было смириться с этим. Оно бунтовало, кричало, и, кажется, готово было взорваться, разорваться напополам ради незнакомцев, так похожих на тех, кто был ему близок.
Только ли Фандрала с Вольштаггом это касалось?

Царь Бальдр. Проклявший его отец. И... властная дева на троне, дева, в чьем сердце таилось столько же тьмы, как в груди его брата.
Не ее ли чары обратили цветущий мир в дряхлого старика, что способен лишь вспоминать о былом величии?
Словно наяву (было ли то действием трав?) Тор вдруг увидел бледное лицо и приманчивый блеск зеленых глаз, всем сердцем услышал зов странного существа, привязавшего его к себе цепью столь крепкой, что ее звенья обвили все мироздание.
Как живые, он увидел вдруг десятки миров, в которых одержимый маг вечно борется с воином, брат вечно пытается восстать против брата; эти миры сталкивались, разорванные взаимной враждой, рассыпались в прах, корчась в агонии - и только в немногих, быть может, даже в одном из них еще оставался шанс отвратить погибель.
Круг Рагнарёка замыкался в них раз за разом - и был лишь один шанс остановить его.
Не здесь. Не сейчас.

- Этот мир существует,- отгоняя видения, Громовержец с вызовом обратил взгляд на Вольштагга, а затем на того, кто замыслил подстроить ловушку; Фандрал поджал рот и насупился, ощущая как кошки скребут у него на душе, словно он сам, а не Тор был в плену у видений, и верил им.
И, словно почувствовав это, царевич вдруг сделал шаг к колеблющемуся товарищу, кладя тому на плечо длинную смуглую руку, тяжелую, как легендарный Молот богов.
- Глубоко в недрах дворца скрыт портал, что привел нас сюда,- начал он, глядя на собеседника твердым, блестящим взглядом.- Этот портал - как нарыв, болезнь; ненасытный, он пьет жизни наших миров, извращая все лучшее, что в них было, толкая их в Бездну. Помоги мне закрыть его.
- С чего вдруг?- огрызнулся блондин, стряхивая ладонь и отшатываясь, словно испугавшись вдруг собственного желания немедленно пойти за златоволосым принцем, сделать то, что тот прикажет, и закончить жизнь, как герой.- Нам-то какое дело, что будет с твоим миром? Да и мир здешний...- он оглянулся и хмыкнул, снисходительно оглядывая пещеру, вдруг поняв, как ненавидит ее, как устал прозябать в сытом нищенстве, жить как запечная крыса.- Мир здешний мне тоже не слишком-то дорог.

Тор лишь качнул головой.
- Когда мы были воинами, и жертвовали собой  - не ради того, чтоб выжить самим, но ради того, чтобы жили другие - не было ли то единственным путем? Сейчас наш единственный путь - закрыть портал меж мирами, чтобы хотя бы один из них выжил, сохранив свет и память об остальных.

[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Ухмылка во взгляде и на устах Громовержца не весела. И все же он улыбается, своими глазами видя то, что лишь подтверждает мысли Сиф. Разные миры, но столь одинаковые люди. И пусть борода Вольштагга не похожа на огненное руно, а его брюхо не набито изысканными яствами, пусть на плечах Фандрала вместо роскошных мехов лежит драный плащ - сердца их остаются теми же, что и в его родном мире.
Но что можно тогда сказать о сердце отца? И как случилось, что его сын, здешний Тор, стал преступником, изгнанным из родного дома.
И еще одно... Одна.
Но об этом после.

... Сейчас главное - выстоять. Найти Хофунд, и закрыть портал, раздирающий оба мира. Отделить их, как братьев, чтобы отравленная кровь одного перестала убивать другого. Вернуть одному, достойному, мир и покой - второму же... второму позволить похоронить себя в бездне, куда толкали его ложь и собственное безумие.
Так следовало сделать.
Следовало сделать.
Следовало.
... Тор покачнулся, поймав себя на том, что повторяет эти слова про себя. Убеждая себя. И видя перед собой, как в былых кошмарах, юношу с искаженным от страха лицом, висящего на краю Радужного моста. Цепляющегося. Молящего.
Целящего копьем в спину.

Это все... слишком напоминало рассказы Беннера о столкновении звезд. Или галактик? Цепляясь друг за друга краями, они стягиваются все ближе и ближе, чтобы, в конце концов, сойтись в яростной схватке.
Разделенные частицы, они даже на разных концах вселенной будут ощущать присутствие друг друга, меняться так же, как меняется другая, и умирать в тот же день. Квантовая запутанность, кажется, так это называется.
Чтоб разделить их, потребуется нечто больше, чем даже Мьёльнир. Потребуется воля крепче чем металл уру.

Он поднял руку и сжал ее в кулак перед лицом, словно проверяя, насколько тело еще послушно этой самой воле. Насколько крепко может он держать в руке то оружие, что перережет пуповину, прервет убийственную связь.

- ... Рассказывай,- подхватывая хвастливого воина и рывком помогая тому подняться с земляного пола, велел Одинсон. Странное дело: в этом голосе не было ни царской надменности, ни презрения, ничего из того, что внушает трепет, заставляя слабые души склоняться перед его обладателем - но последовать за ним захотелось. Переглянувшись, братья-разбойники одновременно сдвинули брови, досадуя на себя. Как же так? Стоило пришельцу (или же просто лгуну?) поманить их сказочкой,- и они оба тут же растаяли? Поверили, словно малые дети в зубную фею, что оставляет монетки под подушкой? И что, прямо так выложат все, распахнут душу и впустят едва знакомого в сокровищницу души, поделятся всеми тайнами?
Ну... души еще ладно. А в кладовую навряд ли.
- Да что рассказывать-то...- начали оба едва ли не хором, но Тор, знавший каждый звук этих песнопений едва ли не с детства, качнул головой и рассмеялся.
- Все рассказывайте. Когда украли, куда дели... и как пробрались во дворец, тоже рассказывайте, потому что, похоже, единственный путь лежит через него.

[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Сыну Одина - не того подобия Всеотца, что царил здесь, как тень чужой воли, но могучего, мудрого государя - сыну Одина, многожды водившему в бой армии и небольшие отряды верных, не впервой было прощаться с товарищами. Не то чтоб его сердце зачерствело от этого; но каждый лидер, и каждый царь знает, что боль и слезы горя остаются ему одному, на потом. Груз этот каждое утро ложится ему на плечи вместе с тяжелой мантией, сжимает виски золотым венцом; ночью они делят одну постель.
Те, кто рядом, не должны знать. Каждый, кто обращает взор к Золотому чертогу, должен видеть одно: незыблемую его мощь. Но одной лишь ее недостаточно - и рядом, подобно тому, как супруга стоит рядом с троном царя, опорой его власти и родительницей всех деяний всегда служит что-то еще.
Одину Всеотцу удалось привлечь для того мудрость.
Тор Одинсон, его сын, не постиг тайных знаний и умений колдунов. Его опорой была любовь.

И сейчас, стоя рядом с чужими, но такими знакомыми людьми, он почувствовал, что готов изменить своему царскому сану.

Это было глупо, смешно, но он любил этих людей. Нет, не только Сиф, которая шла рядом с ним сквозь огонь и воду, ради которой он отдал бы не только жизнь, но и каждую часть своего тела, по одной, оставшись калекой, слепым, безумным - с великой охотой. Он любил этих людей, знаемых по другому миру, проведших другую жизнь в чертогах дворца - но здесь, в этом мире, оставшихся чистыми сердцем. И то, что он должен был, что собирался сделать: отсечь связь между мирами, разорвать нить, было похоже на отказ в помощи умирающему больному.
Прощание походило на предательство.

... Когда Вольштагг обхватил его, в горле Громовержца застрял ком. И причиной тому были вовсе не медвежьи объятия рыжего великана.
- Идемте с нами!- выдохнул он, сжимая в ответ могучие плечи и зарываясь в клочковатую, непривычно неухоженную бороду. Вскинул голову, с отчаяньем глядя на спутников, словно готов был покинуть их не для того, чтоб увидеть вновь, а для того, чтоб обречь на мучительную смерть в пасти Бездны.
- Идемте! Гладсхейм распахнет вам свои объятия, и вы станете братьями мне в новом мире, лишенном скорби и чародейства!

[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Эти слова, помимо воли, заставили дрожь пробежать по плечи сына Одина. Обуреваемый чувствами, что вызвали в нем эти люди, странно похожие на его друзей, он почти позабыл и о цели похода, и о том, что за препятствия лежат на их пути, и о тех двоих, что, быть может, стали пленниками этого мира, или же бессильно ждали участи в колдовском коконе.

- ...Как думаешь,- спросил он, когда фигуры братьев-разбойников скрылись за выступами камней и растаяли в темноте узких кордоров,- Беннер с доктором еще живы? Что станется с ними, когда мы закроем портал?
Приняв меч из руки воительницы, он развернул холст, небрежно, но крепко стянутый бечевой. Хофунд был так же прекрасен. Ни время, проведенное вдали от заботливых рук оружейника, ни влага пещер,- казалось, ничто не могло повредить ему. Несокрушимый, как воля Стража, сияющий золотом, как чертоги Гладсхейма; прямой и чистый, как сердце воина.

Громовержец не смог сдержать смешок. Несокрушимый...

Он задрал голову, глядя на очертания царского дворца, такие знакомые с детства - но сейчас ставшие чужими, почти ненавистными. Здесь, как нигде, очевидна была и обманчивость видимого, и опасность привычки, и та многослойность миров, их изобилие, о котором твердят, и которую пытаются познать мудрецы бесконечной вселенной.
- Я хотел бы забыть это, словно сон,- вздохнул он, снова стягивая бечеву на холщовых ножнах оружия. И нахмурился. Спеленутый так, Хофунд напоминал мертвеца, труп повешенного, он словно взывал, умоляя пустить его в дело, вернуть на почетный пост - тот, без которого само существование благородного оружия было лишено всякого смысла.
Оружие - всегда продолжение своего владельца. Фандрал предпочитал быструю рапиру, острую, как его язык; Хогун - прямую саблю; Сиф билась мечом и копьем, легкими, быстрыми, как и она - каждая их линия  была выточена годами, проверена и подогнана, чтоб зачаровывать не богатым убранством, а самой сутью клинка, его безвременной ценностью. Ему же достался молот, простой на вид, откованный в сердце звезды, чей металл сплетен был с могучими чарами. Никто не познал еще его силу, никто не мог бы ответить, какие тайны сокрыты за этими ровными гранями, за вязью гравировки. И молот считал его достойным.
Значило ли это...?

Его брат тоже использовал оружие. Но сейчас даже заикаться о Локи, будь он мужчиной или же женщиной, Тор не хотел. Он почувствовал, что дрожит.
Еще он почувствовал стыд. За то, что едва ли умел по достоинству оценить правдивую преданность Сиф, долгие годы не замечая ее ради чар, от которых давно уже пора было очнуться. Нужно было попасть в чужой мир, что осознать это.

- Идем,- возвращая меч девушке, почти впихивая его к ней в руки, словно вдруг побоявшись гнева благородного оружия, пробормотал сын Одина.- Идем, время не ждет.
[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Владелец молота богов и спутник отважной властительницы предпочел не ответить на ее наблюдения. Ему казалось, что самые стены дворца, испещренные знаками полной луны, обратились сейчас в тысячи глаз, чтобы каждый из них мог увидеть, а потом и оповестить госпожу о его появлении. Поэтому он невольно сглотнул, когда язык воительницы коснулся имени его брата... или как его следовало звать в этом мире.
"Соблазнил невесту...". Так сказал Всеотец.
И теперь, возможно, чрево, в другом мире принадлежащее мужу, носит его дитя. То есть, конечно же, нет, не его, другого, здешнего Тора - но почему-то от этого начинало дрожать сердце и волна алой крови заливала лицо предательским румянцем. Даже сейчас, когда на волоске висела не только свобода, но жизнь, и существование двух миров, он вдруг понял, что готов рискнуть этим всем, чтобы только увидеть...
Кого?
Что?

Воистину, безумие пронизало этот мир от начала до конца.

- ... Сиф, я хочу, чтоб ты осталась здесь,- отбрасывая искусительные, страшные мысли, он повернулся, глядя на спутницу. Взгляд сына Одина был тяжел, словно тот тоже был выкован из металла Уру, и, кажется, ничья воля, включая и его собственную, не могла выдержать этого темного напора.- Я отправлюсь к Химинбьоргу один, и, если все будет спокойно, вернусь за тобой. Хофунд останется у тебя. Если же ты увидишь, что я угодил в ловушку - вернешься в горы. Фандрал и Вольштагг укроют тебя, а там... там поглядим, как все обернется.
[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Быть может, догадка воительницы не была так уж неверна, и, быть может, какие-то чары носились в самом воздухе; этого Громовержец, опасливо относившийся к играм колдунов, знать не мог. Но в одном он был уверен, и удостоверился еще больше: горделивая дочь асов не отступит перед опасностью, смеясь в лицо самой смерти, кличем радости приветствуя дев в пернатых шлемах, что слетают к отважным в последний час. Да и кому как не ей было место в их пестром строе?
Поцелуй Сиф был как глоток хмельного, свежего ветра, такого, какой слетает в с асгардских гор. Он рдел, как первая кровь, пролитая воином в жарком бою, придавая сил и горяча кровь - и сердце рванулось ему навстречу, смеясь от радости.
Что ж, пусть это было безумием; они сделают это вместе.

Разве Сиф была робкой девушкой, что разряжена в шелк и бархат? Разве в первый раз стояла она рядом с ним, глядя в лицо смерти? Разве не знала, что для них распахнутся высокие двери Вальхаллы?
И разве не понимала, что ни прощения, ни покоя не будет им, если сейчас меч Стража попадет в руки врагов?

Вздохнув, Тор коротко сжал руку спутницы. Новый рывок - и вот уже они оба стояли на краю Радужного моста, с бьющимся сердцем вглядываясь в широкие двери покоя, в центре которого высился пустой постамент.

... Это было так просто. Пройти несколько шагов, подняться на две ступени, вкладывая Хофунд в его привычное ложе. И все же Тор медлил, продолжая вглядываться в десятки, сотни раз виденный узор механизмов, что открывали путь. Неужели вот так все закончится, и Локи, великий маг Локи отпустит их, дав уйти, позволив разорвать эту губительную связь между мирами?
А почему нет?
Прознал ли колдун о пришельце из чуждого мира, или решил, что это его враг трусливо бежит, оставляя все торжествующему победителю - разве были причины препятствовать этому побегу?
Кроме одной.
И разве у него, Тора, были причины остаться?
Кроме одной.
- Обещай, что мы вернемся,- сжав руку Сиф, проговорил он, прежде чем сделать шаг под золотой свод.

... Еще шаг, и еще - и вот уже нога аса опустилась на первую ступеньку, отделяющую его от победы. Одинсон оглянулся, жестом приказывая подать себе Хофунд - и, не удержавшись, бросил последний взгляд на Радужный мост.
И застыл.

У порога стояла женщина.
[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Тор сам бы не мог ответить, что парализовало его, заставляя, не мигая, смотреть на приближающегося брата. О, норны! не брата: женщину, в которую тот превратился по воле этого извращенного мира, женщину, от которой он был не в силах отвести глаз.
От вида ее огромного живота у него подкосились колени.

Если в глазах леди Сиф существо, стоявшее перед ними, было змеей, то он, Громовержец, защитник Асгарда, достойный Мьёльнира и будущий царь, выглядел как завороженный кролик. Но вот в чем дева войны определенно ошиблась, так это в том, что он способен поднять оружие против такого противника.
Вот только... поднять? Или применить?

- Локи,- хрипло произнес он, и звук, точно камешек, утонул в отдаленным шумом Тунд. То, что должно было стать грозным окриком, заставило новую госпожу Асгарда лишь покривить в усмешке тонкий алый рот.
Поняв, что с позором проиграл первую схватку, Громовержец поднял руку, в которой был сжат Молот и качнул головой.
Не приближайся. Не пытайся поймать меня в свои колдовские сети. Я не тот Тор, которого ты знаешь.

- О-о-о, братец,- усмешка тоньше лезвия, разочарованная усмешка скользнула по бледному лицу. Впилась в грудь, норовя, как обычно, достичь самого сердца.
Не в этот раз, пообещал он себе.
- Неужели ты способен обратить его силу против собственного сына?

К этому он был готов. Хорошо, ждал, пусть и не был готов. Чем можно вернее разбить неприступное сердце, чем вестью, что ребенок, что носишь под сердцем - его?
При условии, что у тебя есть сердце.

Он вновь покачал головой, и нахмурился, понимая, что прячет глаза. Ото всех. И от Сиф, которую должен был защитить,  и от той, что из каждого неверного шага, из каждого проступка делала оружие против него.
Буквально - вынимала кинжалы из воздуха.

Он почти слышит усмешку, снова скользящую по губам.
- Сына,- говорит Локи, и глубоко, тяжко вздыхает, кладя бледную узкую руку на округленный стан, и наклоняя голову, словно слушая.- Нет, не так; следовало сказать "сыновей".

И снова удар достигает цели. Громовержец вскидывает лицо, и в его глазах, беззащитных, тревожных, брат (не брат) может читать, словно в открытой книге.
И все же он вновь делает попытку.
Рука, держащая Мьёльнир, вновь поднимается, предупреждая.
- Я - не тот Тор, которого ты знаешь.
- О, конечно,- снова улыбка, такая знающая и горькая, как если бы кровь в этих венах напоена была ядом полыни.- Ты не тот Тор. Не мой Тор. Уже не мой. А чей же? Её? Её?!- с вызовом и внезапным гневом зеленые глаза обращаются на соперницу.
[AVA]http://ipic.su/img/img7/fs/Bezimeni-9.1537906861.jpg[/AVA]

Тонкие губы скривились в усмешке. Горечь и торжество, власть и минутная жалость сочетались в ней, как в чародейском вареве. Она знала, что, капля за каплей, эта тинктура вливается сейчас в сердца всех ее врагов, что с каждой минутой; нет, с каждым мгновением, проведенным здесь, рядом с ней, они больше и больше теряют свою волю, делая то, что нужно.
- О, дорогая, как ты ошибаешься,- ласковый голос струился, словно туман, сливаясь с шуршанием волн, зачаровывая, как их прибой об опоры Биврёста, бесконечный, готовый, как и они, сорваться в бездну. Царица асгардская сделала шаг к замершим беглецам, и в походке ее, некогда грациозной, случайно или намеренно проскользнула та тяжесть, что свойственна женщине на сносях.
Шаг, и еще один, и еще. Медленно перемещаясь по кругу, Локи, казалось, свивала вокруг незваных гостей темные гибкие кольца.
- Ты ошибаешься, леди Сиф,- с жалостью, острой как лезвие, проникающее в подреберье, обратилась она к сопернице.- Во всех временах и мирах бесконечной вселенной тот, кто сейчас перед нами. Всегда. Будет...

... В горло воительницы уперся изогнутый клинок. Острые ногти вонзились в ее голову сзади, сгребая в горсть черные пряди, вынуждая задирать подбородок. Одновременно ласково, словно баюкая, к виску прижалась худая щека.
- ...моим.

Тор, продолжавший следить за движением ведьмы, не успел понять, что происходит. Только когда морок, продолжавший скользить, суживая спираль, вдруг рассыпался в прах, он рассеянно оглянулся.
И едва не вскрикнул, направляя молот на обманщицу.
- Локи, оставь её! Я приказываю тебе!
- О, вот как ты заговорил, милый,- шипит голос возле виска Сиф.- Приказываешь? А когда-то ты умолял меня подарить тебе ночь любви!
- Сиф, не слушай его!

Крик обрывается, разбившись о тихий, колючий смех.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/95093.png[/AVA]
[STA]Drama queen[/STA]
[NIC]Lady Loki[/NIC]

Эта вспышка колдовского огня сверкнула - и сгинула, пропала, скрытая под ресницами. А уже в следующий миг женщина покачнулась - и, оступившись на ступеньке, тяжело упала набок, вскинутыми руками защищая огромный живот. Узкое лицо побледнело еще больше, хотя это казалось невозможным, тени вдруг проступили на впалых щеках, как у всякой матери, измученной последними днями беременности.
Но хуже всего были ее глаза: испуганные, беззащитные. Могло даже показаться, что в этот миг все маски спали, и перед путниками внезапно оказалась подлинная сущность этого тысячу раз оборачивавшегося существа.

Это было больше, чем мог вынести Громовержец: выронив молот, одним прыжком он очутился подле лежащей в нелепой позе колдуньи, протягивая к ней дрожащие руки.
Но взгляд зеленых глаз сверкнул неожиданным льдом. Ладонь с выпуклыми, набрякшими венами оттолкнула его пальцы.
- Ты сделал свой выбор, сын Одина,- с хорошо знакомой надменностью бросила женщина, пряча глаза под стрелами черных ресниц.- Ступай к ней. Будь свободен.

Уронив эти слова, чародейка попыталась подняться - но, охнула через сжатые зубы и опустилась обратно, прямиком в объятия испуганного аса.
Черные ногти впились в его плечо.
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0019/7e/3e/95093.png[/AVA]
[STA]Drama queen[/STA]
[NIC]Lady Loki[/NIC]