Тони сдается, в какой-то момент его действия, его желание сделать как лучше, его стремления дают сбой. Но он все еще ищет, он все еще не теряет надежды найти Джеймса, найти людей, которым не место здесь. Он мечется из стороны в сторону, в броне, как взбесившийся светлячок. У него больше нет времени, у него больше нет сил, у него больше нет возможностей, у него теперь только упрямство припрятано, поэтому он все еще здесь.

Туман плотный, кошмары в нем живые, руки в нем настоящие, он проверял. Они настоящие для него и от этой магии тошнит, потому что он не знает, что делать дальше, как действовать, что испытывать, чего бояться. Все самое страшное ему уже показала Ванда, все в его жизни и без того самое страшное, все в его жизни и без того самое-самое, самое кошмарное. И он не может, чертовски долго не может найти себя обратно.

Он слышит выстрел, слабый хлопок, звук, с которым открывают шампанское. Кто-то еще здесь, кто-то еще живой, кто-то настоящий. Он рвется туда, и рвется обратно, его эстремис, его связь подсказывает, что Джеймс тоже где-то рядом. Заблокированный, возведенные стены, подавляющие любое подключение, возведенные щиты, которые Тони боится ломать, опасаясь не найти по ту сторону ничего. Джеймс тоже здесь, тоже рядом, как твари в тумане, как одна из самых страшных тварей корабля.

Тони повидал нескольких, он мучительно долго смирялся с тем, что больше не вытащит никого, пока не найдет этого суперидиота, он долго смирялся, чтобы оказаться здесь, между двух огней. С одной стороны, еще живой человек, с другой стороны Барнс. С одной стороны, долг, с другой? С другой что-то, чего он понять не может до сих пор.

- Есть тут кто? – Голос звучит глухо, туман и звуки глушит, он такой плотный, что кажется, липнет к телу. Тони в броне, с фильтрами, с репульсорами, но не уверен, что его видно.

В кои-то веки его великолепная раскраска не помогает привлекать внимание. В кои-то веки его броня не дает ему шансов быть увиденным, услышанным.

- Хэй? – Он усиливает громкость с помощью внешних динамиков и зависает, когда в тишине что-то хрустит. Он, честное слово, не хочет знать, что именно там хрустит и кто хрустит.

Он хочет оказаться подальше. Он хочет быть где-то дома, на базе, у дивана и теплого одеяла. Потому что устал и замерз, потому что слишком много бодрствовал и боялся оставаться в этой мгле без проводников. В его голове уже каша из образов, он видит то, чего не может быть, он видит сумасшествие, он видит тишину.

Он видит Белову.

И в первый момент он думает не о том, что она попала в беду. Он думает, что она призрак, еще один страшный морок проклятого корабля, еще одно чудовище, которое вытащили, чтобы напомнить ему как далеко, как низко он пал. Как долго ему еще падать. Он, вздрагивает и отлетает назад, непроизвольно старается укрыться в тумане.

Но в тумане своя опасность, Тони замирает, всматриваясь в тень, которая становится все реальнее. Теперь оба кошмара собрались вокруг него, оба беглых от Гидры, оба убивающих без сожалений.

- Я как красная шапочка, между двух волков. Не знаю, что лучше, спокойная жизнь или вот такое. – Он не смеется, Белова давно свихнувшаяся стерва, которая чуть не уничтожила его. Барнс? Судя по всему, давно ударенный на голову идиот, которого уже поздно спасать.

Кошмары оживают на ходу. Кошмары материализуются из самых чувствительных, из самых больных точек Беловой, но не из тех, из которых ждешь в первую очередь, совсем наоборот. Туманный апокалипсис, накативший после не менее ощутимого в Гидре, это не то место, где вспоминаешь о гребанном Барнсе. Даже о Старке, тут как-то не особо вспоминается, несмотря на то, что своим существованием он будто бы забрался уже куда-то под кожу.

Туман окутывает. Он оставляет один на один со своими страхами. Он давит тишиной и опасностью, заставляя вспоминать вещи, которые в обычной жизни хоронил под грудой мыслей и времени. Лена ждала здесь призрак Дмитрия. А может и не призрак вовсе, может его настоящего. Его мертвого. Ведь в тумане оживают мертвецы, насколько до неё долетели слухи. Лена ждала этого. Лена боялась этого. Боялась, что одна из главнейших тайн её жизни оживет и предстанет перед ней воочию, а Белова не готова к такому. И вряд ли когда-нибудь будет.

Лена предполагала галлюцинации с лицами её первых жертв, с лицом её первого тренера. Лена ждала многого на случай, если не успеет выбраться из мглы вовремя и тоже начнет сходить с ума, но все её ожидания перечеркнулись. Одна полоса — вырисовавшийся из тумана Старк, другая — Барнс. Из обоих сложился внушительный жирный крест. Они обступали её с двух сторон, и Белова вздрогнула.

— Нет-нет-нет… Идите к черту. Идите оба к черту! — Женщина мотнула головой, впиваясь подушечками пальцев себе в волосы.

Туман всё-таки успел что-то с ней сделать. Проникнуть в голову, поселить в сердце семена страха и сомнения. Вызвать фантомы тех, с кем за последние полгода жизнь переплелась так крепко, что теперь выдирать только с мясом и кровью. Но ей было сейчас не до них. Не осталось сил бороться с их магической проекцией. Не осталось времени. Лене нужно двигаться дальше, прочь, и уже за пределами марева думать, как остановить распространение катастрофы. Лена отступила на несколько шагов и запнулась, врезавшись во что-то спиной.

«Джеймс… помоги нам, Джеймс… помоги нам!»

Шепот не унимался. Он звучал громче, как будто у Беловой в мозгах стоял передатчик, транслирующий чей-то искаженный голос. Вместе с шепотом росло и странное чувство. Лену почти физически тянуло к фантому в образе Баки. Или?..

— Барнс? — Русская моргнула. Один, второй раз. И почувствовала, как голова у нее немного проясняется, как отступает страх и на его месте расцветает возбужденная ярость. Как исчезает холод и сердце заходится бешеным ритмом. Баки был настоящий. Он стоял совсем рядом, и его близость словно проясняла ум, отрезвляла сознание. Это идиотизм, но его близость как будто бы возводила вокруг обоих щит, не дающий проклятому туману подчинить их неведомой воле.

Как странно. Елена никогда раньше подобного не испытывала, и сейчас не могла объяснить, что и почему внутри так трепещет, почти выворачивается наизнанку. Единственное, что она точно знала, что точно помнила — летом в том переулке Адской кухни с ними что-то произошло, и это не вылечить в Щите или Гидре, с этим, наверное, оставалось только жить. И Белова жила почти не задумываясь, не обращая внимания, потому что не беспокоило. События так закрутились вокруг неё с тех пор, и проще было считать, что половина случившегося тогда с ней и Баки — всего лишь сон, плод травмированного воображения. Реальной была лишь боль и факт того, что из-за Барнса Елена тогда чуть не подохла.

Когда отравляющая пелена спала с глаз, она присмотрелась и к Старку. Увидела, почуяла, что он тоже настоящий. Какова вероятность встретить обоих своих врагов в другом городе, в беспросветном тумане, в котором и себя то не увидишь. Нулевая по большому счету, если ты, видимо, не Елена Белова. Последние недели ей везло, как утопленнику, и эта встреча вполне могла претендовать на апофеоз в череде неприятностей.

- И охотники заблудились, и не спасут, Тони. - Белова прищурилась, ухмыльнулась. Страх и правда растаял, осталась тревога, но и она постепенно отходила на второй план. В просветленном мозгу всплыли цели, которые стояли перед Гидрой несдвигаемой константой, чтобы не происходило вокруг. Им нужен был Тони Старк. Теперь им нужен был еще и беглый Роджерс. И пусть Елена провалится на этом месте, если его побег отчасти не связан с Железным Человек. Заполучить к этим двоим еще и Барнса стало бы приятным бонусом, потому что Джеймс ей тоже был в каком-то смысле, наверное, нужен. Двое из трех теперь стояли напротив неё. Что же, может эта встреча была не такой уж и неприятностью.

- Давно не виделись, мальчики, я даже успела соскучиться.

Лена убрала пистолет — обычное оружие против них всё равно бесполезно. Она переводила взгляд с одного на другого, и несмотря на застывшие позы, не обманывалась на их счет. И Тони, и Баки убьют её без особого сожаления и долгих прелюдий, как только подвернется возможность. По крайней мере, Баки. На счет Старка Белова пока еще сомневалась, но то, что он с удовольствием нейтрализует её другим способом, было очевидно.

- А где третий мушкетер? Где покаявшийся Роджерс? Или ты уже его вывел, Джеймс? - Образ предавшего всё Капитана вызвал вспышку отвращения и злости. И какой-то отдаленной, ноющей боли внутри. Во всем теле ощутилось покалывание. Оно прокатилось с ног до головы и обратно, сконцентрировавшись по итогу в кончиках пальцев. Ладони Беловой окутало легкое свечение. Потоки энергии пружинили, отдаваясь с непривычки легким тремором в конечностях. Это было предупреждение. Предупреждение, что Лена пришла сюда отнюдь не без специфической подготовки.