С Тони на удивление просто. Все предположения Барнса относительно того, что они недостаточно знают друг о друге всякую мелочь, вроде какой кто любит чай или вдруг не дай Боже Тони громко шлёпает тапками по квартире - всё, к счастью, оказалось блажью. Жить со Старком, во всяком случае те первые пару дней, было очень просто, не приходилось даже практически ничего говорить, всё согласовывалось по умолчанию, словно они просто мыслили в одном направлении, что избавляло их от массы потенциальных недопониманий.

И всё же, с Тони, одновременно с этим, на удивление сложно. Барнс не может не сравнивать, как бы неэтично и паскудно это не было, но просто не может прекратить, и понимает, что на такой дистанции к живой легенде мирового масштаба ещё не находился. Не говоря уже о том, чтобы спать с этой легендой во всех позах по ночам, да что там, не только по ночам, нет. Тони очень требователен, даже когда не требует ничего, он сам по себе самое дорогое из приобретений Джеймса по жизни, дорогое, нереально удачное, но Баки немного страшно, что он облажается, а ведь он непременно облажается, и всё полетит к чертям.

Так страшно, что сегодня он глушит водку. Или вчера начал? Барнс толком не помнил, так же и сколько бутылок вылакал в одно рыло, потому что, кажется, больше пяти. Тони снова возникает словно из ниоткуда, на машине, Тони водит, ах да, Тони умный, Тони не пьёт. Только задаёт свои вопросы, на которые Джеймс рефлекторно отвечает мысленно, и совершенно не отслеживает, считывает Старк ответы или нет. К связи через экстремис, часть которого Солдат заполучил вместе с кровью Тони, он привыкал очень долго, но со временем отрицательный опыт далёких лет отошел на задний план, а остался Тони, связываться с которым через цифровой канал связи безопасно и порой очень даже приятно. Потому тотальный самоконтроль мало-помалу сходит на нет, особенно когда Джеймс мягко говоря в дрова.

Как он оказался в тачке, кстати? Хорошо, что она достаточно просторная внутри и у Джеймса получается вместить и ноги, и вообще всего себя, не утрамбовавшись буквой зю между сиденьями. А, точно, он просто ввалился в неё, после затащив обе ноги, сперва одну, потом вторую. Позорно, конечно, но Старк наверняка видел и похуже.

- Разве от радости пьют? - меланхолично замечает Джеймс. Ведёт Тони плавно, очень хорошо, но по заднему сиденью его всё равно размазывает ровным слоем и слегка покачивает, словно они где-то в море на лодке, а не на идеально ровном шоссе мчатся на машине. - Конечно слышу, - Барнс почти обиженно отвечает, правда, с задержкой в добрую минуту. - Я это. Морс встретил, прикинь. Моё бегство ей, походу, очень насолило, ты знал, что так будет, да? Не надо было её просить... Она меня так больно по ноге отпинала, - Джеймс трёт ногу, то самое место ушиба, давно отошедшее и не хранящее даже следы преступления. В голове при этом слышится смешок Бобби. - А ты, оказывается, ещё и водишь. А меня тошнит. Значит, херовый ты водитель. Вообще, замечал, когда ты ведешь, случается какая-то херня? В прошлый раз я кровью истёк, а вот теперь... - Барнс замолкает, едва сдерживаясь, а, когда Тони тормозит, буквально вываливается из машины, радуясь, что не запачкал салон. Вне зоны доступа он теперь и занят на ближайшие полминуты. Разве что ругается мысленно, всё - в адрес корнишонов, ошибкой было их глотать почти целиком. Когда всё заканчивается, Джеймс ещё секунд десять висит неподвижно над асфальтом, тяжело дыша. Потом заползает обратно в машину. - Боже, я переродился, - тихо сообщает он Тони, изо всех сил стараясь дышать как можно аккуратнее. - Рули домой.

- Сколько, говоришь? - Барнс задумывается и считает, причём делает это, загибая пальцы бионической руки. - Сначала была одна.. Три... Потом пятая... Всё Столичная, - он хмурится, на самом деле не веря, что в него может столько войти. Баки вспоминает: ах да, он просидел там действительно долго, больше пяти часов. А с учётом сыворотки и усовершенствования от Тони, разгон в своём алкозаплыве он набирал очень медленно, но набрал на совесть. - Интересно, а если бы в машине, Дубина бы убрал? В морду бы мне не дал при этом? А?

Всё дело в том, что Тони переехал в их новое совместное жилье со всеми своими игрушками. Это только сперва звучало как "пара новых разработок, без которых ему будет неуютно", а на деле, кроме пары разработок, ещё куча наработок, и домашних роботов вроде  Дубины и того, второго, которого Джеймс не запомнил. Визуально Дубина напоминал огромный пластиковый ящик с длинной рукой промышленного робота, способный передвигаться по любым поверхностям, включая лестницу, и это пугало. В их новом жилье было несколько лестниц и что-то вроде помещений на втором этаже, и даже они не защищали от присутствия этих несомненно умных но всё же соглядатаев. Добавьте сюда фактически мысленную связь. Итого, вместе с Тони Джеймс получил к себе домой целую живую экосистему, которая существует независимо от него по собственным правилам. И, вроде как, не мешает ему, но всё равно стрёмно и непривычно.

- Спать в машине - не такая уж плохая идея, - Барнс действительно растянулся в салоне довольно удобно и почти укрылся собственной куртке, надвинув кепку на лицо пониже, - лучше, чем под мостом, и лучше, чем в паршивом чешском мотеле с вшивыми матрасами. Я опять сказал слишком много, да? - лицо Тони оказывается напротив, слишком быстро, и Барнс, отлично помня, как минут десять назад свисал из машины лицом вниз, перестаёт дышать и сжимает плотно губы. Говорят, что утреннее дыхание убивает любовь, если это правда, то сейчас дыхание Барнса способно убить слона, не говоря уже об одном гение-миллиардере, пусть даже насквозь прошитом его сывороткой экстремис.

Выбирается он из машины откровенно говоря на собственных четырёх. Буквально вываливается, пытаясь выпрямиться, а в итоге повисая на Старке - обняв его живой рукой и частично свалив на него свой немаленький вес. Дышит при этом Барнс всё ещё очень сдержанно и по возможности в сторону, а потом они плетутся домой, медленно, ну да и похрен. Джеймс успевает споткнуться два раза на ровном месте, а, когда дверь, широкая и практически ангарная, открывается, и они заходят внутрь, он радостно машет влево свешенной через Тони рукой.

- В кухню, ладно? Мне бы кофе. Ты сваришь мне кофе? А пожрать есть чего? - обычно кофе варит Джеймс. Готовит, к слову, тоже, или хотя бы заказывает еду, потому что Старку вообще не до этих мирских вопросов. А сегодня явно вышел прокол, Барнсу стыдно за это, так же как и за тот факт, что домой он добрался лишь с помощью Тони и на рогах. А всё почему? Из-за идиотской паники, совладать с которой не получилось сразу.

Каким-то чудом Зимний оказывается за кухонной стойкой, на высоком барном стуле. Он скрещивает руки на столешнице и роняет на них голову. Вертолётов больше нет, и, кажется, он наконец-то трезвеет. Печень сегодня явно работник года и постаралась на славу, но в сторону Тони Джеймс старается пока что по-прежнему не дышать.

- Извини. Надеюсь, тебе не нужны объяснения, потому что без понятия, что сказать. Разве что... Я испугался, наверное, - Барнс, не поднимая головы, качает ею. Их жилье далеко от идеала, Джеймс его и так помнит, поднимать голову и смотреть не надо. Тони мягко говоря слишком хорош для этой халупы, и Барнс правда не знает, как скоро ему это всё надоест, вообще всё, но что надоест это факт. Или нет? Баки без понятия. Он не слишком хорош в прогностике, особенно касающейся человеческих эмоций.

Джеймс прикрывает глаза, прислушиваясь к мягкому аромату кофе. Он не видит Тони, но слышит - как он возится в кухне, звуки его шагов, дыхание. Это успокаивает, пожалуй, этого уже достаточно, чтобы привести Баки в полный порядок. Не хватает только одного - чужой тёплой ладони на собственном затылке. Джеймс успел заметить, что Тони очень нравится перебирать пальцами его волосы, и теперь почти жмурится от предощущения. По шее вниз, вдоль спины, бегут мурашки.

- Чёрт, я так не напивался ни разу за последние три года.

- Тони, не заставляй меня читать тебе лекцию о пищевой ценности продуктов, у меня и так голова кружится.

Джеймс врёт, не кружится уже давно, и почти не болит, но пребывать в состоянии блаженного ничегонеделания, и даже молчания, ему очень нравится. Особенно когда Старк шебуршится вокруг по кухне, у него это всегда получается немного неуклюже и растерянно, кухня совсем не похожа на его мастерскую, здесь совсем нет роботов, которые во всём помогают и умеют считывать его движения, ну и Фрайдей тоже помалкивает, не подсказывая, сколько соли надо добавить в кипящую воду. Тем не менее, он возится в попытках приготовить кофе и даже в поисках еды, по звукам Барнс определяет, что именно сейчас происходит, вот сейчас Тони вертит в руках контейнер с - кажется, лазаньей? - а вот теперь шуршит пакетом с беконом.

- Не лазанья, а мусака. Что, какая субстанция? - хмыкает Баки, насколько исключительны должны быть познания в готовке, чтобы назвать замаринованное мясо субстанцией, он правда не знает, но Тони талантлив, чертовски талантлив относительно всего того, что касается игнорирования быта. Вся эта картина разворачивается перед Джеймсом не сразу, и он уверен, что до сих пор не понял, насколько же его бойфренд оторван от суровой домашней реальности, но пусть это, чёрт возьми, будет сюрпризом. - Ты ел эту субстанцию три дня и довольно причмокивал. Субстанция, тоже мне выдумал, - качать головой, когда она лежит на руках, не так-то просто, но Джеймс справляется.

А потом снова довольно жмурится, потому что Тони таки возвращается к нему с кофе и таким привычным жестом таки гладит по голове. Остатки головной боли снимает мгновенно, Джеймс шумно втягивает носом воздух и не сдерживается, приподнимает шею, подставляясь ласковым рукам. Всё так просто, у них всё так потрясающе прозрачно, вот и сейчас Тони понял его без лишних слов, дело не в мысленной связи, совсем. Скорее - во многом они похожи. Особенно в отношении одиночества на личном фронте, комфортного и уютного, но в сравнении с оказавшегося таким болезненным.

- Только не убирай руку, - тихо произносит Барнс, поднимая голову и придвигаясь поближе к стойке вместе со стулом. Кофе пахнет очень вкусно, и кофеин отлично отрезвляет, потому Зимний греет пальцы живой руки о чашку и подносит её ко рту, делая глоток. Напиток горячий настолько, что Джеймс почти обжигает губы, а ещё очень крепкий, Старк, как обычно, щедрая душа и не пожалел для него ничего. Так что Баки пьёт очень медленно, чтобы мысли прояснялись не слишком быстро. - Подумаешь, я, - Джеймс ухмыляется. Биография и послужной список у него, конечно, так себе, особенно для Тони, но почему-то сегодня это не добавляет ему сомнений. - Мне наоборот легче знать, что это ты. Потому что только с тобой так просто, что порой мне кажется, ты читаешь меня, как открытую книгу, хоть я знаю, что не читаешь. Но и это совсем не страшно. Страшно, что перестанешь, но это уже совсем другая история, думаю, нам обоим нужно время, даже тренировки не помогают, бери меня с собой смотреть CNN, ладно?

Джеймс делает ещё один глоток, отставляя чашку. Поднимает взгляд на Старка, он снова тревожен, всё ещё уставший, всегда, но улыбается, так открыто, как никогда не улыбался в предыдущие полгода их знакомства. Барнсу кажется, в этом его заслуга, точнее их общая, они ведь именно сейчас вместе заново учатся смеяться, и это, оказывается, чертовски непросто - как собирать себя заново по кусочкам из мельчайших осколков. Но у них получается.
Для Джеймса неожиданно для него самого играет важную роль кинестетика, потому он прикасается к Тони почти постоянно - приваливается к его коленке ногой, когда они сидят рядом, касается плеча; по вечерам, когда Старк засиживается за своими проектами, уводит его спать - приходит и утаскивает за руку, дождавшись, когда все детища Тони наконец-то угомонятся, выключатся, оставят своего хозяина в покое. И Старк идёт, это самое потрясающее, идёт за ним, спит по ночам рядом, несмотря на полный перегруз нервной системы и сбитый напрочь режим.

Вот и сейчас Барнс не сдерживается. Скользит рукой по плечу Тони вверх и притягивает его к себе, утыкаясь носом и губами в тёплую шею. Молчит, прикрыв глаза, перебирает пальцами коротко стриженые волосы на затылке Старка, и думает, что вместо забега по барам так надо было сделать сразу. Вот оно, лучшее лекарство от тревожности.