Касания мертвого ветра ласковы и никогда не бывают резкими. Они оглаживают, манят, укрывают теплым покрывалом той сонной и смертельно покойной дремоты, что раз и навсегда погружает смертных в их последний сон. Поначалу она от этого ветра с ума сходила, все пытаясь убрать его нежные пальцы от кожи и легких, в слезах и причитаниях старалась отвадить от волос, которые он взвивал вверх и влюбленно перебирал, не давая им спутаться. Первые дни в Хельхейме были адом — новую хозяйку здесь принимало и любило все, хотя Хель не понимала, как вообще неживое способно на любовь столь безграничную и безмятежную.
А потом поняла.
Только мертвые и могут — они привязываются искренне и навсегда именно потому, что мертвы. У них больше нет дома, кроме Хельхейма. Им больше некуда идти. Им больше некуда девать свою нерастраченную любовь, не на кого ее излить. И мертвый ветер стал родным ей, заменил ей семью если не полностью, то хотя бы частично, дал немалое утешение, пусть и вынужденное поначалу. Хель не сразу справилась с "дарованным" ей "царством" — задыхалась от хлынувшей в нее силы и количества шепотков, дрожащими от волнения руками прикасалась к тем, нуждался в ней, через едва подавляемую панику делилась с подопечными своими теплом и жизнью. Сосредоточием тепла она была для всех, кто почил, давно ли, недавно ли — все равно. Они тянулись к ней, передавали знания, сообщали обо всем, что происходит в каждом уголке ее вотчины.
Она поняла.
И приняла.
Теперь эта магия была с ней всегда, ее невидимые, но почти осязаемые ею нити касались хозяйку мира мертвых, становясь неведомым никому инструментом. Да, даже спустя столько времени после прихода сюда, она все еще не владела им виртуозно, но так ведь и любому делу время выучиться надобно. Впрочем, чувствовать мертвых она научилась почти сразу. А уж чувствовать живых среди мертвых — тем паче.
Прохладный туман вспыхнул светлой жаркой нитью, свившейся в спираль жизни, обжег теперь всегда бледную кожу, от чего дыхание в горле перехватило. Кто-то ступил на тропы, по которым нет хода без ведома Хель. И тропы отозвались, по всему Хельхейму резонируя, будоража и руша покой мертвых. Нет это заметно лишь ей и ее подопечным, но не узнать это сияние она не могла — в ее жилах текли те же жаркий лед и огонь жизни, в конце-концов. Пришлось сжать зубы крепче, вспоминая день суда — ее пламя жажды мести были уже холодным, имело синеватый оттенок и почти не спалило бы никого здесь и сейчас. Попав в Хельхейм, она благоразумно решила сначала набраться опыта, мудрости и сил, все продумать до мелочей, чтобы... она пока не знала, что именно "чтобы". Слишком много было в том янтарном зале тех, кто мог бы стереть ее порошок еще тогда, но одно она знала точно — воротится на погост туман.
А тут тот, кто должен обходить этот мир стороной, сам идет к ней, будто не ведает, что нет ему хода обратно, коли она не захочет того. Стоит ступить на землю мертвых — растеряет все силы свои. Только что знала она об отце? По рассказам матери лишь судить могла, да шепоткам от мертвых. Но и те все были сплошь противоречивы. Взгляд девушки заметался по залу, она повела рукой и закрутила туман так, чтобы показали мертвые ей отца.
"Он выглядит слишком молодо. Полно, уж не ровесником ли моим? Нет, чуть старше, но ведь асы все такие — кто знает, сколько веков он уж водит за нос смертных? Сил он лишится, но не хитрости... Впрочем, ветка палая от дерева родится..."
Она видела, что отец шел тропами обходными, словно действительно искал щель узкую лазейку — уже одно это что-то, да говорило о нем. Шепот мертвым — слева от Локи распускаются голубые цветы, каких не сыщешь в краях живых. Ветви сухостойного кустарника "оживают", наполняются гибкостью, расступаются, образуя проход. У цветов слишком сладкий запах, запах смерти, но сейчас они ее не несут асу, лишь служат тропою, при каждом шаге молодого бога вспыхивая лунным свечением.

Через тридцать шагов ровно цветы изливаются рекой на поляну... нет, целое озеро таких же своих собратьев — от земли поднимается туман, подсвеченный снизу тысячами и сотнями тысяч голубых незабудок. Ожидал ли Локи узреть здесь мертвую пустыню, интересно? Но каждый правитель Царства Мертвых волен устраивать его по своему усмотрению.
— Нашел ли, что искал, смертный?
Именно, что смертный — и асы уходят в Вальгаллу на вечный пир.
Но только не те, что сами приходят в Хельхейм.
Она стояла позади отца, укрытая плащом, что стелился по "голубому озеру", заражаясь цветочным светом — его край уж тоже был покрыт цветами, а они все выше и вышел расцветали по ткани, сотканной матерью. И взгляд Хель был почти спокойным, будто не ведала она, кто перед ней.
Жаль, что нутро горит все сильнее от воспоминаний и обиды, оказывается, неутоленной, невысказанной.

[icon]https://forumavatars.ru/img/avatars/0018/aa/28/248-1556526126.jpg[/icon][nick]Hel[/nick][status]goddess of death[/status]

"Не смей! Не слушай! Это просто слова, льющиеся из уст еще одного аса... и то, что он отец по крови твоей, не делает их тебе ближе. Или его самого..."
Лишь потеряв, узнаешь цену тому, что было так доступно. Семья — самое дорогое, что у нее было — они жили в глуши и совершенно не нуждались в роскоши златых сияющих залов Асгарда, а теперь она может создавать нечто из ничего, украшать себя хоть всеми златами умерших, но что у нее есть в итоге? Насильно врученный дар жжет негасимым огнем нутро, полыхает на дне глаз — подозрительность, жажда отмщения и боль, вот что подарил ей Всеотец Один.
— Фенрира... — имя, произнесенное едва скрываемой горечью, моментально проходится по коше мягкой густой и теплой шерстью пахнущей кровью и лесом, мхами и тенями. Цветы вспыхнули ярче, но более холодным, ледяным почти светом. Однако ж, тревога за брата не дает сорваться с губ проклятью и приказу убираться. Она знает, видит чрез чужие кости, что он жив, но вот что с ним? Она бы почувствовала в нынешнем ее положении, кабы асы казнили волче. Девушка переждала, пока эмоция схлынет, как вода, оставляя спокойствие ее Царства с ней. И все же, не получилось скрыть тревогу в голосе за брата, задавая вопрос свой. — Ты его видел?
Чуть не сорвалось неумное и никчемное "В порядке ли мой брат?!" — о, нет, асы наверняка придумали ему "кару" за рождение чудовищем не меньшую, чем ей самой. И настороженность во взгляде лишь усилилась — она зря с ним говорит сейчас. У нее есть цель, а этот трус и хитрец, не посмевший и слова поперек отцовского сказать на суде, и даже на глаза явиться... что может он сейчас? Ведь даже колдовство его в Хельхейме не подействует. Нельзя показывать что ей тревожно за брата, что начавшее уже умирать сердце все еще бьется ради Йормунганда и Фенрира.
— Зачем же ты искал меня... — она горько усмехнулась, не сдержавшись вновь, язвительностью выдавая раны сердца, — отец? Ну, что ж, нашел меня — что дальше? Ужель изволишь ты меня спасти... раз не пытался даже на дне судном?
И вновь все зря. И вновь обида может обернуться против нее же. Что асам дело до детей великанши-ведьмы? Они же просто трусы, решившие просто оградить себя от возможного будущего. И все же, поневоле она разглядывает отца. Слишком юный. Слишком,.. хрупким кажется. А уж без магии своей... она могла бы, верно, сейчас его оставить при себе, и выкупить свободу братьям хотя бы. Но это не умно и не дальновидно — их тогда и вовсе в покое не оставятникогда. Нет, ей придется выждать столько, сколько понадобится. И сыграть свою роль до конца. Она начала обходить отца по кругу, разглядывая его одежды и волосы черные, как у нее самой. Вот это точно не от матери — его подарок...

[icon]https://forumavatars.ru/img/avatars/0018/aa/28/248-1556526126.jpg[/icon][nick]Hel[/nick][status]goddess of death[/status]

По капле, сомнение за сомнением, слово за словом вливается в разум и сердце ядовитая отрава — надежда. Еще будучи девчонкой несмышленой, случая предупреждения матери своей, она глупость совершила, поддавшись этой лживой суке, думая, что отец однажды вернется к матери  и заживут они счастливо. Нет, именно в этом она никогда Локи и не винила — мама честно и открыто говорила, что скрывается от него и скрывает, что самое главное, их троих от взора Всеотца Одина. Но кто бы запретил мечтать глупой полувеликанше, столь тесно связанной с мертвыми, что она и сама могла на них походить, отпугивая? Сострадание всегда было ее отличительной чертой, она могла понять и принять многое из того, что видела от других, иначе не была бы к мертвым столь дора. Но живые разочаровывают чаще, и Хель никак не могла понять, почему, все же, отец ничего не сделал для Фенрира хотя бы, ведь видел он на суде его, к чему идет все. Сейчас он говорит разумные мысли, объективные причины приводит и важные доводы — Хель действительно засомневалась в своей ненависти хотя бы к нему. Засомневалась, но обида вновь и вновь поднимает со дна остатки недоверия и желания хоть как-то выместить эту злость.
Она молчала почти все то время, что он оправдывал себя. Лишь цветы вокруг вспыхивали инфернальным светом и подбирались уже и к плащу Локи. Опасности не несли, но будто опасливо пробовали его энергию, чуждую этому миру. выделяя его все больше сжимавшимся кругом пустого пространства. Она молчала, смотрела на цветы, коих не сыщешь а Мидгарде иль в Асгарде и, слушая Локи, вскинула на него взгляд, стоило лишь тому упомянуть вновь брата. Пальцы сжались на посохе, цветы вновь вспыхнули и теперь пожирали край обуви и плаща Локи, а ей самой пришлось признать хотя бы то, что за весть о младшем брате она благодарна, будь даже вестник трижды врагом.
И прав он — необходимо выжидать. Она и сама это знает, уж решила именно так — научиться такому, чего Всеотец не сможет опровергнуть, избежать или уклониться, тому, что не сможет отразить иль поглотить. Сама Смерть и для правителя Асгарда — это ли не то, что позволит отомстить?
— Я видела его боль глазами мертвых, — наконец молвила она, остановившись и глядя в глаза отцу. Во взгляде, все еще полном горечи обиды и недоверия, сложно было не заметить тревогу за братьев и уже иного рода интереса к стоявшему перед ней асу. Ведь она действительно впервые видит отца воочию, так, чтобы вот лицом к лицу, а ведь сколько раз пыталась представить! — Они за это заплатят. И я не могу.... — тревога прорвалась сорвавшимся на шепот голосом, которым она и близко так не владела, как бог хитрости и обмана, — не вижу Йормунганда. Он слишком далеко и нет там тех, кто мне был бы подчинен.
Зная, как младший любил бывать с кем-то, не наедине, как любил прикосновения именно потому что немногие жаждали бы прикасаться к вечно прохладному, ядовитому мальчишке, она сейчас и представить не могла, что тот чувствует в такой глуши, где даже мертвым ход заказан. Что сделал с ним Всеотец? Цветы засияли ровно, заползли на плащ локи выше, вровень с уровнем Хель, признавая Лафейсона, даруя ему "пропуск" в это царство. Хель подняла посох и опустила на землю, заставляя тьму вокруг расступиться, показывая отцу истинный облик того места, где теперь она хозяйка. Силы, которыми наделялся каждый правитель этого мира были поистине удивительными — когда она осознала, что может сама создавать мир, изменять его под нужды усопших, своих подопечных, ледяная пустыня начала преображаться. Сейчас они стояли посреди недвижного, тишайшего из лесов, по синему мху которого стелился туман, а тишина была почти музыкой. Свет исходил от цветов вокруг, а вековые деревья тонули в черноте неба, все равно озарявшего местной луною ровным бело-голубым светом.
— Никогда больше не оставляй нас... отец. Я знаю, что означает невозможность сделать то или иное действие, но тот... — она нахмурилась, вспоминая одного из асов, рискнувших перечить решению Всеотца, кажется, даже разругавшимся с ним, - не знаю, как зовут его, он хотя бы попытался. Я это видела. Я запомню и это. Не могу сказать, что могу тебе доверять вот так, сразу, — она осмотрела Локи с ног до головы, вздохнула, — но я... понимаю, что ты не смог бы ничего сделать. По крайней мере, ничего не глупого. А мама никогда не говорила о тебе. как о глупце.
Она замолчала на мгновения, еще раздумывая, стоит ли ему это доверить? Вновь мелькнула мысль, что его могли подослать асы, выведать что-то о ней и братьях, но в их положении выбора просто не было. Она должна знать.
— Ты... ты сможешь Йормунда увидеть лично? — сердце застучало чаще, потому что за Фенрира Хель не волновалась, но Змей, в отличии от Волче, может потерять веру и впасть в отчаяние, особенно если он совсем один там, куда его упрятали. — Он должен знать, что он не один, должен набраться терпения и знать, что... — и вновь сомнения коснулись нутра, прохладцей коснулись разума, призывая к осторожности в присутствии Локи. — Если увидишь, передай ему мое слово точь-в-точь: "Спираль на ладони вывожу и из Царства мертвых". Он поймет...

[icon]https://forumavatars.ru/img/avatars/0018/aa/28/248-1556526126.jpg[/icon][nick]Hel[/nick][status]goddess of death[/status]

Тёплый. Настолько, что теперь вечно прохладная кожа согревается, а щека чувствует чужие пальцы. Ощущения, от которых она слишком быстро отвыкла, иначе сошла бы с ума. Тепло, которое запретила себе вспоминать подробнее, чем легкое дуновение южного ветра — иначе с тоски по нему в Хельхейме просто умерла. Если только вообще смогла бы умереть. И вот это отсутствие выбора тоже добавляло к ее чувствам в сторону Одина таких масштабов ненависть, что впору укрывать Асгард одним большим покрывалом, расшитым жаждой мести и отвращением.
— Вот, скажешь тоже... а мама все твердила, что я одна — прям копия твоя. Уж волосы-то точно ведь твои, — пальцы тронули темные пряди, так похожие на ее собственные. Да, у мальчишек не было таких, те в мать пошли. Ресницы дрогнули, она тихо выдохнула, желая верить отцу всем сердцем, и саму себя ругая за то, что верит. Даже верит словам про красоту, хотя он только ведь видал, какая "краса" ей уготована в наследство. Прыснула смешком сквозь подступавшие слезы, не смогла не рассмеяться. И пусть смех отчасти был не слишком-то веселым, но отец смог дать надежду, что хотя бы у братьев появится вера в то, что они справятся, они обретут свободу рано или поздно.
— Он лучше всех нас плавал... — она нахмурилась и тут же исправилась, - плавает.
Еще чего не хватало, думать о нем в прошедшем, будто и не было. Тряхнув копной смоляных волос, она будто сбросила с лица печаль, обретая уверенность в своих силах и силах отца. Теперь уж глядела с толикой любопытства, подмечала детали, даже вышивку на одеждах, незримую почти, но очень тонкую.
— Говаривала мама часто, что был бы ты хорошим нам отцом, но не в изгнании с Златых Чертогов, — она покачала головой, отвела взгляд. — Тебя, я думаю, она все ж защищала, не рассказав ни слова ни тебе, ни родным своим. Я даже и не знаю, как мы выбрались из Йотунхейма — я помню лишь залитые солнцем и луною леса да поляны Ванахейма. В такой глуши, что не сыскал бы и Хеймдалль...
Она улыбнулась, вспоминая то, чего уж не вернуть, и улыбка была преисполнена благодарности маме, как бы та не была строга иногда, она любила своих маленьких чудовищ.
— Иногда мне казалось, что она будто специально выбрала тебя, и никого другого, — вновь подняв задумчиво-внимательный взгляд на отца, Хель не пыталась сейчас разбередить его раны или свои, но пыталась понять. — Я ни слова плохого не слышала от нее в твой адрес, когда мы спрашивали, но она будто... — нахмурившись, Хель высказала вслух только что пришедшую в голову мысль, — знала, что ей уготовано от твоих родичей претерпеть. А в своими глазами видела клинок работы мастеров Златого города, пронзивший ее. Она знала... — это будто открытие сейчас так поразило ее, что лицо вмиг стало растерянным, почти человеческим, даже по-детски наполненным ужасом. У матери были задатки вещуньи, не говоря уж о восхитительных колдовских навыках. И ведь спокойно улыбалась она, пока пела им колыбельные, наполненные смертью. Она их... подготовила...
Пальцы сжались на посохе, когда эта мысль увязала одно с другим, расставила все на свои места. Она прищурилась, цветы вокруг вспыхнули, отвечая на ее эмоции, но в целом сияющий мягким светом лес был спокоен. Хель выдохнула и теперь уж вновь была спокойна, словно и не было волнения прежнего.
— Я их заставлю нас признать. Не здесь и не сейчас. И даже сотни лет не хватит. Но у меня теперь есть время — я дождусь. Мы ни в чем пред Всеотцом не провинились, чтоб оказаться вдруг в немилости его. Мы на суде не увидали справедливости, так получим же ее сами. Ты ведь поможешь нам, отец?
Взгляд был прямым — она ничего не требовала, но надеялась.

[icon]https://forumavatars.ru/img/avatars/0018/aa/28/248-1556526126.jpg[/icon][nick]Hel[/nick][status]goddess of death[/status]