С чего следует  начинать  поиски человека? Со сбора информации – тут  и думать нечего! Любое дело следует  начинать собора данных. А лучше всего эту информацию добывать у родных и близких, людей, которые больше всех  о нем знают. Но, увы, в этом случает опрос родных и близких ничего не даст. Потому как, во-первых, ни мама, ни Джим, ни сама Кэсси ничего толком о нем не знают, профессор Пим если  и  знает, то не  скажет, а Хоуп Кэсси не хочет даже видеть. А, во-вторых, ей будет очень тяжело объяснить кто она и что  она тут делает. Особенно маме. Мама не поймет, а Джин, чего доброго, ещё и попробует  задержать «до выяснения обстоятельств». Профессор Пим, может и поймет, но помогать не будет, скорее  задвинет  лекцию о целостности пространственно-временного континуума и попытается отправить обратно.  Как будто это получится! Машина-то накрылась. Странно было бы не  накройся она после того, как  Кэсси хорошенько приложила хрупкий прибор об стену. Вот так. Никакого шанса вернуться назад. К тому же она все она по «приезду» как-то странно вела себя.
Так что расспросы родных и  близких в этих реалиях совсем не вариант. Остается библиотека, а именно: подшивка газет и интернет. Интернет – круче и проще, а газеты… это только в  книжках и сериалах, главные герои  так  спокойно заявляются в библиотеку, требуют подшивки газет, сидят в читательском зале, листают их. Смотрят и  находят нужное. В реальности все стопорится на  первом  ходе, когда библиотекарь очень серьезно и очень строго потребовала читательский. Его, конечно, можно оформить, но это дело Кэсси отложила на потом,  а сама направилась в интернет-кафе. Вот только чтение новостей даже за  последний месяц зародило в сердце девушки вполне  обоснованные сомнения, о том, где  она.
Конечно,  маленький ребенок  не интересуется  политикой. Все  хитрые  перестановки  и комбинации во власти проходят мимо его неокрепшего  разума. В восемь лет есть более  интересные  и важные  новости: например, что у Марты новое платье, а Кевин говорит взрослы  нехорошие слова. Но пропустить «Багрового Пик»?  Сонный вирус? Разрушение Башни Старка? Ладно, последнее можно и упустить  из виду, но остальное…  Кэсси всерьёз опасается, что её занесло куда-то не туда. Что здесь может не быть никакого Скотта Лэнга (хотя, тот факт, что Человек-Муравей всё-таки существует, внушает надежду).
Кэсси собирает информацию долго и кропотливо и всё-таки находит подтверждения тому, что ВистаКорп существовала  здесь, была обворована  собственным сотрудником, который был пойман и помещен в тюрьму. Никогда Кэсси  ещё так не радовалась этому факту! Она даже смогла  найти  упоминание о ЧП, произошедшим по их адресу. И только после всего этого  Лэнг, наконец, переходит к третьему способу добычи информации: друзья и  родственники; открытые источники; наблюдение за местом, вероятного появления объекта.
Дом Пакстона находится в спальном районе: напротив него нет на одного кафе или  интернет-кафе, только соседи. Очень любопытные соседи. Ну, на самом  деле не  любопытнее  любых других, проживающих  в подобном  месте. Но  постоянно  следить  за домом,  сидя на лавочке под  деревом, то залипая в планшет, то слушая музыку, то читая книгу, длительное время не получится. Впрочем, Кэсси собирается ограничиться только выходными, ну и проходить раз-два по улице мимо дома в будние дни, после обеда, когда конаются кружки. И этого оказывается достаточно!
То что ей везет, просто невозможно везет, Кэсси понимает уже в ближайшие выходные. В первый момент, ей кажется, что ей чудится. Что она ошиблась. Забыла.  Что все совсем не так, как есть. С места, где сидит Кэсси, часа в четыре в это время года солнце оказывается под таким  углом, что бьет в стекла их дома, буквально  заставляя их гореть,  а  комнаты  за ними  превращает в парилку. Смотреть на такие стекла  почти  невозможно, глаза начинают слезиться. В такой момент немерено обознаться. Но громкий радостный голос Кэсси-младшей не дает в этом усомниться. Прощание. Требование  ещё навестить. Кэсси  невольно всхлипывает. Она не  помнит, не уверена, что это не последняя их встреча. Что возможно ей требуется торопиться, что бы изменить самое жадное событие в её жизни. Убрав телефон  в карман, Кэсси встает со своего места и сильнее стискивает ремень сумки. Вот сейчас. Сейчас она дождется пока за Кэсси-младшей и мамой закроется дверь,  когда па… Ск… он отойдет подальше, а затем окликнет  его и…
Кэсси понятия не имеет что делать дальше. Представиться его дочерью? Расплакаться и повиснуть на  шее? Притвориться чем-то левыми втереться в доверие? Неважно. Обо всем этом она подумает чуть позже.  Она уже столько раз все это обдумывала, представляла, мечтала, она  справится. Главное не  струсить и окликнуть.
- Па… - голос сипит, срываясь на шепот. Да и неуместно ей будет назвать его «папочкой», так что Кэсси откашливается и пробует ещё раз. – Мистер Лэнг! Подождите! Можно вас на минуточку?
И боясь, как бы он не бросился прочь, не попытался от неё улизнуть, Кэсси срывается с шага на бег, что бы быстрее  оказаться рядом.

На глаза наворачиваются слезы, Но  Кэсси быстро стирает их, проведя по глазам правым предплечьем. Немного резко и зло. Она не  должна плакать, она должна быть сильной, собранной, сосредоточенной. Вот только вместо этого ей хочется взять в руки лицо человека перед собой, провести пальцами по его щекам, до боли всматриваться в родные глаза,  а потом крепко-крепко прижаться и не отпускать. Но, увы, этого мало. Это недостаточно. И поэтому она всего лишь молчит и жадно смотрит, теребя в пальцах ремень  сумки,  почти до крови прикусив губу и старательно  давя слезы. Вопросы отца до неё доходят далеко  не сразу. Гораздо больше  её волнует его самочувствие.
- Что? – моргнув, девушка пытается осознать, что отец у неё спрашивал, предлагал. – А? Нет, мне не нужна помощь, просто…
Просто она не знает, как это сказать. «Будь осторожен»? «Не рискуй по напрасно»? «Ты очень  нужен мне, Кэсси»? Боги, да она  даже не  знает, чего следует опасаться и когда именно! Зато  она  точно знает, что улица неподходящее место для таких разговоров!
- …Просто мы можем где-нибудь  поговорить? – Кэсси оглядывается по сторонам. Никого нет.  Но это  не  значит, что никого нет в домах. И да, ничего  предосудительного в простом разговоре нет,  но… Но всё-таки она имеет же право на приватный разговор  с отцом впервые за одиннадцать лет! Даже  если  он будет глупым и неинформативным! -  Где-нибудь не здесь?  Где-нибудь где будет поменьше чужих ушей?
Кэсси дико волнуется, но, только произнеся последнюю фразу, понимает, как должен строиться разговор. Она глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться, взять себя в руки. Точнее это должен был быть глубокий вдох, но получился рваный и судорожный.
- Пожалуйста. Мне, правда, нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
Ногти врезаются в ладонь, но подавить чувства всё равно не получается. Гормоны. Почти истерика. Кэсси только надеется, что не  начнет расти. Или  уменьшаться. Это, конечно, наверное, позволит расположить папочку к себе, но… но о Высоте она говорить пока не готова.

«Родственников?!» Это даже  почти смешно. Кэсси чувствует, что только-только отступившая истерика снова начинает накатывать. Но отец прав, нужно  взять себя в руки. Истерика – последнее что ей, им сейчас нужно. Она честно пытается следовать инструкциям, глубоко дышать и  не думать о проблемах, но, как можно не думать о том, кто  стоит рядом? О том, кого хочется схватить и прокричать в лицо: «Ты что, не видишь?! Не  узнаешь?!» Хотя обвинять папу в невнимательности  глупо, Кэсси сама себя почти не узнает на детских фотографиях. К тому же далеко не  каждый мужчина проявит такое участие к незнакомой девушке на  улице. Особенно в связи с последними событиями. Но  Кэсси всегда точно знала, папочка – особенный. Так что она все-таки берет себя в руки, делает глубокие вдохи и счастливо почти улыбается.
- Хорошо, идем, -  Кэсси несколько раз утвердительно кивает головой, подтверждая свое решение. Она знает это кафе. И ничего не  видит в том, что бы туда наведаться. Хотя в прошлом (будущем)  она почти никогда там не  бывала. Но это не важно. Сейчас, следуя туда за отцом, Кэсси то и дело окидывает Скотта счастливым взглядом, не веря, что все происходит взаправду. Даже когда устраивается на стуле, напротив него в кафе. Они вместе ходили в кафе, наверное, целую вечность назад. Целую жизнь назад. Кэсси ерзает на стуле… и давится воздухом от вопроса.
Если предположение, что она – мутант Лэнг проигнорировала. Хотя на самом деле всё так и есть. Частицы Пима вызвали мутацию. Просто Кэсси никогда  не  думала о себе, как о мутанте. Но вопрос не об этом, вопрос об имени. Девушка опускает глаза: соврать или сказать правду? Соврать удобнее, но… Но  к чужому имени нужно привыкать, а тезок на земле полно.
- Кассандра, как предсказательница, - Кэсси невольно усмехается, добавляя. – Которой никто не  верил.
Выпустив воздух через  рот, предварительно сложив губы трубочкой, Кэсси с жадность рассматривает лицо папы и собирается с мыслями. Она знает, что именно надо сказать, осталось придумать, как именно. Не вываливать же правду вот так сразу?
- Я знаю, кто ты, - хотя почему бы  нет? Кэсси задорно улыбается, от чего в глазах появляются смешинки, и понижает голос. - Но  не бойся, я никому не скажу, просто… Тебе надо быть осторожнее.

Кэсси отводит глаза. Она не врет, просто слегка недоговаривает. Причем из лучших побуждений! Но смотреть в глаза отцу в такой момент почему-то стыдно. Он говорит о Кэсси, о ней (ну, в какой-то мере) с такой теплотой и любовью! Кажется, что сейчас лучший момент, чтобы выложить правду. Но это только так кажется.
– Нет,  – Кэсси отрицательно качает головой, и лукаво усмехается в чашку, делая небольшой глоток чая. «Это я здесь, что бы помочь тебе. Хотя вопрос, на самом деле тот же самый, - девушка невесело усмехается. Было бы проще знать что, как и когда произошло.
– Я… - подняв взгляд на  отца, девушка думает: предложить помощь или попросить её.  Что из этого поможет ей находиться рядом с ним, заботиться, оберегать? Если она попросит помощи, папа не будет воспринимать её всерьез. Зато не откажет! А вот если предложит… Кэсси не уверена, что в этом случае Скотт, во-первых, это помощь примет, а  во-вторых, будет воспринимать всерьез.
– Дорогому мне человеку грозит опасность. Я не знаю когда и  какая именно, но хочу иметь возможность помочь ему, защитить, - Кэсси смотрит в глаза отца и понижает голос. – Ты поможешь мне в этом? – Протянув руку, девушка накрывает ладонью запястье отца. – Обещаешь?

Кэсси поджимает губы. Подозрительность отца понятна, но все равно  неприятна. Некая отстраненность попытка держать дистанция царапает сердце. Однако, главное, сказано. Он  пообещал помочь. Потом может, конечно, попытаться забрать свои слова назад или сделать вид, что они ничего не значат. Но они значат! Кэсси слегка расслабляется.
- Если рассказывать всё, как оно есть, это будет звучать несколько невероятно…  - девушка тихо смеется. – Очень  невероятно.
Примерно как деяния её отца. Ну, те о которых  она  знает. Или как ролики  на ютубе с мутантами. Или сообщения в газетах о событиях, о которых нельзя даже помыслить! На фоне этого перемещения во времени кажется банальностью, может быть не реальной, но банальностью.
- Я… - что-то оттягивать до бесконечности долго – невозможно. Но можно попытаться. Кэсси неосознанно и пытается. – Ты голоден? Тебе  надо хорошо питаться. Не только пирожными.
Кэсси робко улыбается. Потом снова принимает серьезный вид. Надо сказать. Сейчас. В этот самый момент.
- Я… Я не просто похожа на твою дочь… -  взгляд становится слегка виноватым. Вытянув руку и растопырив пальцы, девушка смотрит на неё так, как будто это самое интересное  в мире. – Понимаешь… ну, я вроде как не  из этого времени.  Или мира. Я ещё не совсем в этом разобралась. Это странно? – прервав свое занятие, Кэсси взволнованно смотрит  на отца. Это слишком? Стоило как-то по-другому все это произнести?

Роман-жизнеописание:
Олег родился. Олег жил. Олег умер.

«С самого начала?» Вообще, это дельная мысль. Любую историю нужно рассказывать с самого начала, что бы было понятнее.
– Это будет долго. Действительно долго. Не  возражаешь. Если я только основные моменты проговорю? – Кэсси старается улыбаться как можно более беззаботно. С основными  моментами она может уложиться в пять минут. Это как роман-жизнеописание, если из него убрать все лишние. Совсем все лишние. – Во-первых, не волнуйся. С Кэсси все в порядке и, насколько я знаю, ещё очень  долго будет в порядке.
Говорить про себя в третьем лице – занятно.  И немного странно. Но  за эти дни, Кэсси как-то привыкла думать о Кэсси-младшей, как о отдельно существующем человеке. И в этом, на самом деле,  загвоздка. Кэсси знает, что с ней в этом самом возрасте  ничего такого не случалось, но  не может гарантировать, что не случится с Кэсси-младшей. Но папе об этом знать совсем не обязательно.
- Ну, а теперь по порядку,  - Протянув руку, Кэсси судорожно делает глоток чая. Слишком большой. Слишком поспешный. А затем долго откашливается. – Мой отец погиб, когда мне было десять, - говорить об этом почти не больно. У Кэсси было время, что бы осознать эту мысль, принять её. – Может быть одиннадцать. Я не знаю точно. Он сперва пропал, а потом я узнала, что больше и не появится.
Отставив чай в сторону, Кэсси концентрирует свое внимание  на руках отца. Смотреть ему в глаза она не может. Как и не может не смотреть на него. Ей кажется, что если она отведет взгляд и вспомнит прошлое, то он тут же пропадет.
- И мне всегда хотелось узнать, что с ним произошло. Неопределенность она убивает. И потом случилось это. Возможность, - фазы короткие, рубленные. После каждой фразы заметная пауза. Что бы все ещё раз обдумать, взвесить. Не дать себе разреветься. – Возможность узнать. Возможность предотвратить.
Кэсси замирает, замолкает.  Делает очередной глоток  чая: на  этот раз небольшой и неспешный, а затем заканчивает свой рассказ, наконец, подняв взгляд и посмотрев в глаза отцу. – Я твой бельчонок, папочка.
Весь пафос и серьезность ситуации стираются таким неуместным, но искренним «шмыг».

Кэсси кивает раз,  другой и  старается держать себя в руках. Да, именно это она и  утверждает. Да, она представляет, насколько бредово это звучит. Вот только раз уж она  всё-таки раскрыла карты, она не сбирается отказываться я от своих слов, идти на  попятную и  притворяться, что то шутка. Во-первых, это не шутка. А, во-вторых, если  отец поверит, что это шутка, то о дальнейшем сотрудничестве можно  забыть. А Кэсси очень надеется на дальнейшее сотрудничество.  Черт  побери, она не маленькая! Она может и хочет  помочь! Так что она кусает губы и пытается взять себя в руки.
А отповедь отца, заставляет её чуть ли не  задохнуться от негодования. Что значит «зачем»?! Что значит «должна»?! Что значит «не пытаться»?! Кэсси хочется высказать всё, что она думает по этому поводу, но ей банально не хватает слов. Она, между прочим,  не фигней занимается, а геройствованием! Она,  между прочим, жизни спасает! Ну,…  пытается. В данный момент  одну вполне  конкретную.
- Ты! – голос садится и Кэсси почти сипит от возмущения. – Да как ты можешь! Думаешь, твоя смерть сделает меня, - девушка резко машет  рукой в сторону  улицы, - Её счастливой? Да ты!..
Лучшего момента, что бы приобнять её отец найти просто не мог. Сдерживаемые эмоции прорываются. Кэсси всхлипывает и обнимает папу за шею. По щекам текут слезы, горло сжимают спазмы. Разговор приходится временно прервать из-за невозможности говорить.
Кэсси знает, ей надо успокоиться, взять себя в руки и четко и дельно вспомнить  давнее прошлое, перебрать свои драгоценные воспоминания, подтвердить свою историю,  предоставить доказательства. Недоверие  отца неприятно царапает сердце, но Кэсси понимает необходимость всего этого. Обстановка в мире таковая, что никому нельзя верить. Отец итак очень хороший  и это может сыграть с ним дурную шутку, но Кэсси не хочется, что бы он  менялся. Лучше она будет за ним приглядывать. А для этого надо взять себя в руки. Вот сейчас. Ещё секундочку. Последний раз всхлипнув, Кэсси осторожно  отстраняется, что бы вновь  не расклеиться.
- Не  знаю,  помнишь ли  ты тогда, ещё перед ... ну всем этим, - Кэсси немного  смущается. Ей не хочется напоминать отцу про тюрьму. Хотя  ничего плохого в этом нет. Просто его геройство не  оценили. - Перед происшествием с ВистаКорп мы вместе  ходили в  зоопарк, мама тогда  снами  почему-то не  пошла, - Кэсси откровенно не помнит почему.  Но  не по болезни это точно. Да это и не важно. – На мне  было ещё розово платье,  такое, с бантиками, которое я благополучно  порвала, об ограду, когда ты поднял меня что б погладить жирафа, - Кэсси молчит. Хороший был день. – Мама потом на нас долго ругалась. А на восьмой день рождения ты подарил мне ужасно жуткого кролика. Он был  клёвый. Я его  лет  до четырнадцати с собой спать брала. Вот.
Выдохнув, Кэсси гипнотизирует поверхность стола и слабо улыбается. Хорошие воспоминания. Теплые. Надо ещё что-нибудь вспомнить,  но мысли в голове разбегаются.

Кэсси щурит глаза  и  гневно  раздувает ноздри. Не то что б она  ждала, что папа обрадуется, похвалит  и поддержит её стремление, но… но да, она хотела этого. В конце концов, он был её героем и без костюма,  а уж в костюме стал супергероем (и не только для неё, но это частности). Она хочет, что бы он тоже её гордился! Признавал её!
- Если б я знала, я бы так и сделала, - звучит довольно резко и прохладно. И лживо. Даже  если бы она знала, когда и как, она бы все равно не  пустила бы все на самотек. – Я же тебе сказала, я не знаю когда и как. Но это связано с Гидрой. Они тебя убили, - Кэсси поджимает губы и супится. Говорить об этом больно и неприятно.  Скрестив руки на груди, она облокачивается на спинку стула и показывает всем своим видом, что не желает разговаривать на эту тему. Но хватает её ненадолго.
- Это был билет в один конец. И не надо э т о исправлять!  Теперь э т о мое будущее! – глаза гневно  горят, подбородок вызывающе поднят.  Она все делает правильно! А мама… Джим… они есть друг у друга. И… и  если прошлое  изменится, они никуда не узнают  об этом. Их, тех, кого она покинула не будет. Будут другие-они: более счастливые, более радостные. А она… ну… а у неё есть папочка. К тому же мама здесь тоже есть. Просто ей, наверное, не  стоит все  это знать.  Но она жива и счастлива! И Кэсси в любой момент может её увидеть. А может быть даже и заговорить. – А они, - Кэсси все-таки спотыкается на этом слове. Мама и Джим для неё не  чужие, хотя они не  сходились во мнениях о папе и супергероях. – А у них будет все хорошо. Если все хорошо будет в прошлом, то  и у них будет. Если ты не погибнешь, мне не придется возвращаться в прошлое, значит, я их не покину.  Логично  же?!
Вот так, да. Дети  вырастают и покидают родное  гнездо. Ей бы в любом случае пришлось бы покинуть дом. Супергерой не может иметь  привязанности за пределами супергероев. По  крайней мере, именно так Кэсси себя и успокаивает.

Не собирается она ничего слушать! Если бы она хотела слушать про то, что время так не работает  и все это опасно  и  неправильно, она бы пошла к профессору  Пиму! Хотя узнть чем чреваты такие  скачки во  времени узнать конечно бы стоило. Во всяких  фантастических произведениях парадоксы времени обычно  заканчиваются не очень хорошо. Но Кэсси и не собирается контактировать с собой-младшей. И вообще! Может она  не из  будущего этого мира, а из будущего альтернативной вселенной?!
- Мне девятнадцать!  - это возмущает даже больше всего остального! Она взрослая, черт возьми! Взрослая! «Почему матерые супергерои смотрящие на всех остальных, как на детей?!»  Разве папа не  понимает, что супергерой – это все, чем Кэсси всегда хотела быть, всё чем она мечтала быть! Быть как он! – И мир может не всегда  ценит героев, но  он в них нуждается!
И  папа это тоже понимает, просто он волнуется за неё.  Да и внезапно это всё Но когда он смирится с произошедшим, он обязательно её поддержит! Кэсси счастливо улыбается, затем хмурится и хватает отца за руку.
- Куда? Сидеть! Ты не съел пирожное. Тебе надо хорошо питаться, а то умрешь  с голоду, - Кэсси хмурится. Жить с отцом – это её мечта теснота её не  страшил, но ей не  хотелось бы доставлять неприятности. – Я могу пожить какое-то время в хостеле.
Пока не закончится деньги. Вопрос денег вообще очень актуален. Но пока есть кое какие сбережения, его можно отложить на потом.