Представьте себе самый жуткий из кошмаров, который повторяется. От которого не сбежать. От которого больше не поможет чудо-сыворотка, потому что это не вирус. Телепатия у неё во второй раз исчезла, не известно, почему, не известно, на сколько - по одному лишь чужому щелчку пальцев. И Эмма теперь в лицо знает свой кошмар, своё бессилие. На вид ему лет восемь, оно женского полу, с белыми волосами и совершенно нечеловеческим взглядом. Меньше всего Эмме хочется пересечься со странной девочкой ещё раз, и она отчаянно надеется, что изменения - ненадолго. В прошлый раз она прожила без способностей около недели, сколько же придётся вытерпеть сейчас?

Эмма возвращается мыслями к прибытию Феникса. Событие, которого они так ждали, и так опасались. Прошлое явление огненной птицы принесло лишь массовые разрушения, и Фрост его заранее опасалась. А теперь она видит в возвращении жуткой сущности своё спасение. Феникс - не только огонь и смерть, это - перерождение... Телепатия вернётся с ней, едва мощь космической сущности вновь обретёт дом в ком-то из мутантов. Эмма почти верит в это. И всё же не полностью.

С момента ухода Хилл прошло несколько часов. Фрост провела их в одиночестве, в своей комнате, пытаясь докопаться до хоть каких-то сил, которые у неё были раньше. Она прислушивалась к редким шагам за дверью, и больше не могла сказать, кто идёт, лишь строить догадки.

Не отняли у неё только алмазную форму. Хотя бы что-то. Время от времени Фрост вкатывалась в неё буквально по инерции, пытаясь тщетно ухватиться за выскальзывающее из рук ощущение безопасности. Слабый заменитель привычного ощущения контроля, но он всё же был: алмазной форме она не могла никого читать, потому собственное бессилие воспринималось не настолько остро.

Потеря сил была лишь частью проблемы. Вместе с ментальным ударом, которым будто перерезало её способности телепата, Эмма получила в подарок видение. Её пытались запугать, очевидно, но Эмма не была уверена в том, что это всего лишь запугивания, всего лишь жестокая детская игра. Увиденные ею подробности были настолько яркими и реалистичными, что она была уверена: это не выдумка на коленке, нет. Она узнала город, различала лица людей. Это либо прошлое, либо будущее.

Эмма наконец покидает свою комнату и поднимается по лестнице, идёт по коридору - к дверям, в которые не собиралась стучаться ближайшее время. Но сегодня дело было не в соперничестве двух глупых небезразличных женщин, её и Джины. И не в том, что она считала Скотта своим другом. Не в том, что ей не помешала бы поддержка.

Она собиралась сделать очень важную вещь, не представляя пока, как без способностей передать собеседнику полноценную картину увиденного. В мельчайших деталях. Ей придётся описывать всё словами? Смехотворно, но у Эммы правда нет выбора.

Она стучит в дверь, тихо, едва касаясь костяшками пальцами, и приоткрывает её, когда слышит голос Скотта. Он один из немногих, кто воспринял болезнь, как благо, во всяком случае сперва. Впору позавидовать, но Эмма уже не может думать ни о чём другом кроме своего жуткого видения. Куда только делась вся её уверенность. В какой-то момент она смотрит на себя со стороны: перепуганная женщина, скребётся в дверь, как кошка, а после испуганно замирает на пороге. Растеряв всё величие Белой королевы. Ей почти стыдно, было бы стыдно, если бы не было так страшно. Эмма перешагивает через порог и прикрывает за собой дверь, полно, катастрофа ещё не случилась. Всё только впереди.

- Есть минутка? А лучше двадцать. Надо поговорить. Это важно, - дверь закрыта, но вглубь помещения Эмма не проходит, стоя у порога. В Школе ей разговаривать совсем не хочется: одолевает паранойя, тут есть телепаты и эмпаты, для которых её эмоциональный фон сейчас что-то вроде призывно мигающего маяка, слишком просто заметить, ничего не стоит подслушать, а быть подслушанной совсем не хочется. Можно разгуливать в алмазной форме, красиво, безусловно, но это означает вызвать ещё большие подозрения. - Только не здесь. Пойдём прогуляемся?