Произошедшее вчера казалось чем-то ненастоящим, но было реальнее всего на свете. Луна, неудачные переговоры с Мстителями и теми Иксами, кто принял их сторону, Феникс распавшийся на пять частей – черт, где пятая птица? – и в конце концов,  нашедший новых носителей.
Среди которых был Скотт.
Его куда-то понесло, а Джин понятия не имела куда именно. Чтобы отыскать его в череде запутанных нитей чьих-то следов, нужно было для начала сосредоточиться, а затем перебороть Феникса, но ни то, ни другое не удавалось ей. Влив в себя несколько чашек кофе, мучаясь резью в глазах от бессонной ночи, если уж на то пошло, то не одной, Джин пыталась выследить носителей Феникса.  А еще они, кажется, наломали дров с нелюдьми, и Аттилан теперь был на Земле
Или над землей.
Или водой.
Да черт, какая разница?

Дети, словно те зверьки, чувствовали безрадостное настроение преподавателей, то затихали, то становились слишком возбужденными. Хотелось прикрикнуть на них, одернуть их, чтобы сидели по комнатам и не шумели, но тут уж Джин вспоминала, что так быть не должно. Дети ни в чем не виноваты, и хорошо, что в их жизнях остается безмятежность и наивность.
Хорошо было и то, что способности вернулись, значит, Скотт получил желаемый результат. Но вопрос цены все еще стоял, и об этом не получалось не думать. Джин старалась не клиниться на этих мыслях, но они все равно проникали в ее голову, непрошено, но настойчиво.
Цену придется заплатить. В любом случае. И Джинни было страшно в ожидании счета от мироздания.

Дети успели разбежаться по учебным и жилым комнатам. Грей, погруженная в раздумия, шла по коридору. Она не пробовала еще один вариант поиска Скотта, Церебро. Ее отношения с этой шайтан-машиной были непростыми, в последний раз, когда Джин рискнула ею воспользоваться, головная боль сжирала ее несколько последующих дней. Возможно, все-таки по прошествии времени все будет легче, должно быть легче, в конце концов, рыжая телепатка получила все свои потенциальные силы, значит, уже не так болезненно должна реагировать.
Надо попробовать. Даже если она будет корчиться от боли, надо испробовать этот шанс, он может сработать.
Или нет.
Трудно сказать, ведь Ксавье был уже мертв к тому моменту, когда Джин окончательно впитала силу Феникса.

Размышления прерываются самым бесцеремонным образом. В кого Джин врезается не понять, от неожиданного столкновения женщина теряет равновесие и падает на пол.
- Какого дьявола… - ругаться не положено, но Джин не в состоянии уследить за сорвавшимися словами. – Да что ж такое? Я же просила не бегать по коридорам!
Неужели так трудно выполнять простые правила? Джин поднимается, собираясь отчитать виновника столкновения, но замирает от странного слова, которое повисает в воздухе. Поднимает глаза, рассматривая перед собой девушку. Рыжую. Тоненькую. Со знакомыми глазами. Джин замирает, не понимая ничего.
- Мама? Да нет, вы ошиблись.
За последнее время детей в школе стало больше, всех и не упомнишь. Девушка казалась знакомой, но Грей точно знала, что не видела ее до этого. К тому же, выглядела она постарше, чем подростки. Значит, не студентка?
- Я… меня зовут Джин Грей, я один из преподавателей этой школы. К сожалению, за последний месяц я мало занималась студентами, так что не очень уверена, что знаю, откуда вы тут появились… или вы не студентка? Пришли к кому-то?

У девушки такой пронзительный взгляд, она так внимательно смотрит на Джин, что той даже как-то неловко. Хочется стряхнуть его с себя, хочется одернуть незнакомку, которая ведет себя как-то неправильно.
Девушка заговаривает, вырывает звуком своего голоса Джин из подобия ступора. Та слушает вполуха, кажется, обычные оправдания. Уже хочет пройти мимо, направив гостью в учительскую, там, наверное, можно найти Роуг, но едва успевает сделать полшага в сторону, когда слышит то, что заставляет снова удивленно взглянуть на девушку.
- Кто?
Одинаковые фамилии в большой стране США не редкость. Где-то наверняка есть еще Саммерс, еще Грей. Но каков шанс, что эти две фамилии прозвучат в одном комплекте, как должна звучать фамилия самой Джин после замужества, и лишь откровенная нелюбовь к ее длине заставила сократить ее до привычной девичьей. Так и работать легче.
Шансов – ноль.

- Рейчел… Грей-Саммерс? – Удивление уступает место раздражению. Что за черт? – Это что, шутка такая?
У Джин нет времени на дурацкие шутки, у нее пять штук Фениксов, школа, студенты, Нелюди и новая пошесть. Ей просто некогда разбираться с такой идиотской забавой, как расшифровывать принадлежность девочки. Она не читает ее, не хочет, но что-то свербит напоминанием в голове, почему-то имя кажется смутно знакомым в этом самом сочетании. Откуда? Что бы это могло быть?
Проще отмахнуться, проще уйти. У Джин хорошая память, как телепат, она помнит все, но в бесконечном наборе воспоминаний нужно отыскать какое-то одно. То самое. Вот только какое? И что оно значит?
Шутка?
Нет.

Память, наконец, услужливо подкидывает образ: аккуратная лужайка, белый штакетник, симпатичный домик, фамилия на почтовом ящике «Грей-Саммерс», рыжая девочка-подросток, лет пятнадцати, рассуждающая, что у отца любовница-блондинка, а мать, такая правильная и идеальная, снова скребет дом дочиста, лучше бы и себе хахаля завела.
Господи. Не может быть.
Другая реальность, это было… Зеркало Кобик. Девочка не может быть оттуда, она явно старше, и личико совсем не избалованное капризами. Но откуда-то она же тут появилась?
Голос Джин звучит холодно и твердо, когда она задает вопросы:
- Кто ты и откуда тут взялась?

Демонстрация беззащитности – модная уловка. Джин и сама умеет ею пользоваться. Многие наивно полагают, что рыжая мутантка не наделена ничем таким, что может принести вред, но лишь до определенного момента. Джин не доверяет незнакомке, пусть у той такие родные глаза, да и выдумка должна быть основана на чем-то. Разве что Рейвен решила поиграть в нечто такое, что выдал ее извращенный ум, но проверить это можно одним способом.
Который, кстати, так неразумно предлагает девушка.

Джин резко хватает ту за руку, крепко держит за запястье, когда ведет за собой по коридору, проверяя кабинеты в поисках свободного. Вот он, учебный класс, несколько парт, осеннее холодное солнце, залившее помещение. Джин заводит туда Рейчел, закрывает за собой дверь, прислоняясь спиной.
- Опрометчиво.
Гостья знает, что женщину перед ней зовут Джин Грей, ее мужа зовут Скотт Саммерс, но кто не знает этого?
Еще она знает, что Джин телепат, поэтому так бездумно приглашает воспользоваться способностями.
Ловушка? Возможно. Для телепата таким нехитрым способом можно придумать десятки вещей, которые лишат их способностей, запрут в чужом разуме, да что угодно. И спасти будет некому. Но Джин не может отстраниться от странного чувства, которое не позволяет ей выкинуть девушку за порог, сказать, что не верит.
Совпадения такого рода просто невозможны.
- Но ты сама предложила.

Она делает шаг к девочке, протягивает руки, немного нерешительно, но секунды спустя к ней возвращается уверенность. Джин закрывает глаза, тянется к чужому сознанию, переступает порог неведомого. Осторожно, чтобы не получить удар – если девушка не врет, то у нее должны стоять определенные блоки. Если бы у Джин была дочь, она бы первым делом научила ее этому, как учила Скотта. Вряд ли такие вещи помогут против самой Грей, но все же создадут проблемы в попытке взлома.
Она не ошибается, блоки есть, но Рейчел позволяет Джин беспрепятственно проникнуть в сознание. Темнота, пустота, эмоциональная боль, спектр их раскладывается на составляющие мысли, собирается в память. Настоящее не нужно, мысли читать ни к чему, только прошлое, только то, что приоткроет занавес тайны.
Всю жизнь смотреть не нужно. Вся жизнь нестерпимо долгая, сколько бы ни было гостье из будущего лет. Джин осторожно копает глубже, стараясь причинить минимум боли, она это может, умеет.
«Ну помоги же мне, девочка, найти точку отправки».

Джин уже давно разучилась смущаться чужих мыслей, чужой памяти. И все же ей было неловко влезать в память незнакомки, которая представилась ее дочерью. Но другого выхода Джин не видела. Она листала страницы ее памяти, не зная, что ищет. Что будет достаточным доказательством того, что девушка говорит правду? И главное, что с этой правдой тогда делать Джин? Впрочем, об этом можно подумать и потом, пока же…
Пока же сердце ухнуло вниз, когда перед глазами Грей оказалась удивительная картинка. Она видела со стороны себя и Скотта. И Рейчел. И маленького пушистого щенка. Джин жадно скользила глазами по присутствующим, оставаясь лишь тенью, но не участником события. Девочка, совсем еще ребенок, такая счастливая со своим щенком на руках, что сердце болезненно сжалось. Джин смотрела на свое собственное лицо, такое счастливое, до зависти – сама она не помнила этого чувства, оно было таким давним, что уже и тлело глубоко внутри. Скотт смеялся, а она ведь так давно не слышала его смеха.

Это все было таким настоящим, что Джин не хотела признавать того факта, что настоящим оно не было. Семейная идиллия принадлежала другим Джин и Скотту, и в то же время принадлежала девочки перед ней. Рейчел согнулась от боли, та кусала ее острыми уколами игл, заставляя Грей разжать руки. Она отступила на шаг назад, не уверенная, что делать. Любой утешительный жест казался неуместным, да что Джин могла предложить Рейчел? Ровным счетом ничего. Даже сочувствие, и то было каким-то бессмысленным, она все никак не могла осознать, что теперь делать с этим пониманием.
Ну вот. Теперь она знает, что девочка не лжет. Можно, конечно, потащить за собой в лабораторию, тыкать в иголки, сверять ее ДНК со своим и Скотта, но Джин уже все знала, благо, память невозможно было подделать так, чтобы не было для нее заметно. Она легко видела швы, стыки воспоминаний, настоящих и вживленных – тут стыков не было, все было настоящим.
Грей обняла себя, отошла к окну, глядя на серый ноябрський день. Ветер яростно сбивал последние литься с деревьев, парк выглядел голым и пустым, вдали виднелась лесополоса. Кое-кто гулял между урокам на улице. Джин потерла пальцами висок, пытаясь унять зуд, наступающий после таких вот считываний памяти.
Невероятно. Этого просто не может быть. Но все же, это есть.

Джин снова оглянулась на Рейчел.
- Значит, ты… - Джин не закончила фразу. Не смогла. Пожала плечами, присев на край подоконника, спиной к стеклу. – Как ты тут оказалась? Почему?
Наверное, в ее жизни случилось что-то ужасное, вряд ли иначе она бы очутилась тут. Джин зябко повела плечами, чувствуя, как в один миг на нее обрушилась усталость. Она не хочет знать, что там случилось с ее двойником. Потому, что сознание, хоть и осознавало, что эта рыжая взрослая женщина, мать этой девочки не Джин Грей, которая находилась в этой комнате, она никак не могли отделить себя и ее.

Откровенно говоря, Джин не понимает, как ей на все это реагировать. Она не хочет смотреть на Рейчел, поэтому смотрит в окно. Ей и без взгляда достаточно ощущения присутствия девушки  комнате, и это сводит все эмоции к нулю. Все, как обычно: не можешь справиться с происходящим, перекрой фонтанчик чувств, станет немного легче, контроль вернется, хотя при этом ты будешь ощущать себя бессердечной сукой.

Впрочем, в Грей переплелись не только эмоции. Они со Скоттом, конечно, говорили о том, что однажды у них будут дети, но все в их жизни было не просто, и мыслям о будущем практически не оставалось место. Хотя вся ирония была в том, что ради этого самого будущего они проходили через ад. Эта девочка, эта чужая, но своя дочь, вызывала какое-то внутреннее отторжение, желание закрыться и не принимать. Она ведь не обязана, не так ли? Не она рожала Рейчел, не она ее воспитывала, господи, да она даже не думала о том, кого хотела бы и как назвать новорожденного!
Вот только с ходу указывать на дверь, чтобы юная мисс Грей-Саммерс шла, куда глаза глядят, было грубо даже для местами довольно жесткого характера Джин, даже для ее нежелания принимать этот факт.
Интересно, а как ты отреагируешь на взрослую дочь, Скотт? Если, конечно, узнаешь об этом, если тебе вообще сейчас есть до того дело.

Джин вздрагивает, когда Рейчел внезапно обнимает ее. Шепчет такое важное слово «мама». Важное в любом случае, так как в нем столько ответственности и любви, сколько не хочет брать на себя сейчас Грей. Она мягко, но настойчиво отстраняется от Рейчел, отводя ее руки от себя, отступает в сторону. Все сложно. Слишком сложно. Джин не мать. В ней нет ничего от матери Рейчел, только схожесть до последней нити ДНК. Но разве это может стать определяющим. Ей жаль девочку, она потеряла всех, но вряд ли они со Скоттом в состоянии заменить ей потерю, тем более, сейчас.
- Разве тебя не учили, что исправить что-то в настоящем из прошлого невозможно? Можно только хуже сделать, но никак не лучше. – Джин качает головой. Она старается говорить мягче, но без лишних эмоций, хотя те бурлят на самом дне души, требуя выхода.
Что подтолкнуло девочку сюда? Джин не нужно надолго задумываться, ответ лежит прямо на поверхности. Она выдыхает его со страхом и разочарованием:
- Феникс. Чертов Феникс! Горел бы он в аду!

Она проводит ладонями по лицу. Усталость не уходит, вчерашний день был слишком насыщенным, вчера благие намерения обрекли мир на еще большие проблемы, чем когда-то создала сама Грей под действием огненной сущности.
- Это он тебя подтолкнул сюда. – Джин невольно смеется, зло, но смеется. – Если ты моя дочь, то так же можешь быть вместилищем Феникса. Или уже была? – Вопросительный взгляд впивается в девушку. _ Хотя не важно. Важно то, что я понятия не имею, что мне с тобой делать, будто у меня так мало проблем.
Джин присаживается на подоконник, впивается в него пальцами. Пункты плана едут и меняются, теперь ей не только искать Скотт и еще четырех птиц, но и как-то пристроить эту девочку.
- Мне жаль, милая, но я не… твоя мать. Лишь ее копия, что не делает меня тебе роднее, прости. Ни меня, ни Скотта. И мне жаль, что твои родители погибли, но тут тоже все сейчас будет плохо, так что тебе стоит подумать о возвращении в свой мир. Возможно, таким же путем…
Хотя Джин и понимает, что нет, не выйдет. Феникс не отпустит. Иметь двух женщин Грей под крылом лучше, чем одну, это при учете того, что сейчас он вообще решил погулять с теми, в кого вселился на Луне.

Девочке больно. Девочке плохо. Но она очень умело справляется с эмоциями. Джин неохотно вспоминает, как сама тому училась, впрочем, не так критично. У нее жизнь была проще, у нее жизнь была даже лучше, у нее родители не погибали, они живы, пусть и далеко мысленно и эмоционально от своей дочери. Грей давно с этим смирилась, любви родительской не искала, вот и не переживала на этот счет. Выросла. Самой себе не признавалась в том, что нет-нет да скучает по ласковому прикосновению матери. Но уже как-то не с руки.
Джин стыдно.
И неловко.

Она слушает спокойный голос Рейчел, так похожий на ее собственный, даже интонации те же. Удивительно, Джин казалось, что их со Скоттом ребенок будет поход больше на отца, хотя законы генетики беспощадный, рыжий цвет побеждает все.
Скотту понравится девочку.
Скотту она понравится, если Джин отыщет мужа. И не потеряет девочку, с которой не знает, что делать. Дочку, которую не просила, не рожала, а теперь смотрела, видела себя, но не себя, при этом не понимая, как найти к ней путь.
И не хотела искать в общем-то. Своих проблем хватало.
Джин задерживает дыхание, лишь потом отвечает.
- Ровным счетом никаких трудностей не вызовет. Здесь места хватает, это школа для мутантов, и никто тебя не выгонит на улицу. – Грей замолкает. Слова звучат отстранено, совершенно неправильно, будто бы заученные и холодные. Рейчел этого не заслуживает, но Джин не может ничего другого придумать. Она мысленно пытается придумать более мягкие формулировки. Она ведь это умеет, почему не работает с Рейчел? – Документы будут готовы в течении нескольких дней. И я не думаю, что и правда стоит скрывать родство. Я не имею права забирать у тебя то, что тебе принадлежит по праву, твою фамилию. Так что ты можешь говорить, кто ты.

Джин отлипает от подоконника, пытается вспомнить, какая из комнат свободную, которую можно отдать юной мисс Грей-Саммерс.
- Ты правда не знаешь, что такое Феникс? В твоей вселенной я… твоя мать не имела с ним дела?
Что-то не так. Не так. Она чувствует в девочке знакомую энергию, и это не ее способности, среди которых отчетливо ощущается телепатия, поставленная твердой рукой. Ее собственной рукой. Нет, дело не в этом. А в том, что в ней есть нечто от Феникса. Эта сущность оставляет в качестве подарка на прощание свою частичку.
Не удивительно. Рейчел ее дочь. Значит, Рейчел не менее лакомый кусочек для Феникса. Это не хорошо в свете всего случившегося, но что уж страдать на этот счет. Джин налегает на ручку, выходя в коридор. Оглядывается, приглашая гостью следовать за ней.

Действительно, почему Джин подумала о том, что Рейчел что-то знала о Фениксе? Что в том мире все было именно так? Это глупо. Мир другой, все могло пойти по другому. Феникс не есть константа в каждой из временных линий, хотя Грей казалось, что все должно быть именно так.
- А может этого ничего не и не было.
Джин задумывается, снова задается вопросом о том, как погибли родители Рейчел. Снова открывает рот, чтобы спросить об этом, но умолкает. Есть другие темы для разговор, а не банальное любопытство, которое руководит рыжей телепаткой сейчас. Определенно, произошло что-то, что нарушило жизнь Рейчел, она потеряла обоих родителей, надеялась отыскать их тут, но не вышло.
Не те Джин и Скотт. Она будет смотреть на них и думать об этом постоянно. А Джин с этим ничего не сможет сделать.

Она качает головой:
- Не стоит переживать о нашей репутации и возможных сложностях. Нам со Скоттом не привыкать, - Джин закладывает выпавшую прядь за ухо, не знает, куда деть руки. Нервный разговор у них, нервная встреча, о чем она вообще может рассказать этой девочке. – Наша семья далеко не идеальная, переживает не лучшие времена, осложненные глобальными проблемами, так что… в общем, не думаю, что ты сейчас вызовешь у кого-то лишние вопросы и любопытство. А то, по каким причинам Феникс тебя забрал к нам, я не знаю, могу лишь предполагать, что он жаждет больше подходящих носителей. Ты моя… - Джин запинается, поправляется: - Ты носитель моих генов, значит, ты потенциальный носитель силы Феникса, который может справиться с ней. Насколько хорошо, это другой разговор, это уже частности, а пока…

Грей разводит руками. Что она еще может рассказать? Да ничего особенного, больше и не расскажешь. Вчерашний день казался чем-то нереальным, сегодняшний – тоже. Как начался со странностей рано утром, так и продолжался этим же, вон, собственная дочь стоит перед ней тут и осматривает холодным взглядом.
Хотя да, сама так расставила приоритеты.
- Ладно. Я пойду. С мотивами Феникса разберемся позже, все равно сейчас можем только гадать. – Джин кивает. – Располагайся, все незапертые двери к твоим услугам, проголодаешься – на первом этаже кухня.
Грей уже почти разворачивается, чтобы уйти, но снова смотрит на Рейчел.
- У нас тут полно детей, так что если ладишь с младшим поколением, буду благодарна помощи их занять. Не сей момент, конечно, мне стоит тебя представить директору школы и детям, но если решишь оказать посильную помощь, буду благодарна. Как только я разберусь с самыми неотложными проблемами, попробуем решить твою.

Хотя Джин почти уверена, что обратный эффект не сработает, как ни старайся. Есть такие вещи, которые необратимы, повтор эксперимента невозможен при всем желании, хотя бы потому, что не повторить условия. Но говорить об этом Рейчел, наверное, не стоит. Хотя, если внимательнее взглянуть в глаза, то становится ясно, что Рейчел и так знает об этом.
Что ж, дитя Грей и Саммерса не могло быть другим.