TELL ME I'M YOUR NATIONAL ANTHEM | ||
ВРЕМЯ | МЕСТО | ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ |
Отредактировано Natalia Romanova (2018-05-05 13:08:31)
[24.11.2016] Tell me I'm your National Anthem
Сообщений 1 страница 5 из 5
Поделиться12018-05-05 13:04:19
Поделиться22018-05-05 17:42:03
Шел четвертый день пребывания Шостакова в США, где проходил "саммит" глав организаций, защищающих свои страны от сверхчеловеческих угроз, и пока что ничего экстраординарного не происходило, не смотря на то, что в Америке всегда вечно что-то да происходит. "Идет да идет, ничего такого особенного" - именно так Алексей отвечал Лидочке, своему заместителю, говоря чистую правду.
Никому, впрочем, не стоило знать, что Шостаков делает в свободное время.
А делает он много.
Не то, что делают другие важные "шишки", когда приезжают в "страну свободы", то бишь бегает по клубам, казино да заказывает шлюх с дорогим алкоголем и качественным кокаином, вовсе нет. Проверяет старые КГБшные нычки, оставшиеся с прошлого века, устраняет давно записанных в "черной тетрадочке" цели, наблюдает за Фениксами, "проблем с которыми не должно быть", да и другое по мелочи, что, если кто узнает, может обернуться неприятностями.
Если бы они заботили его, супер-солдата старой закалки.
- Старею, бл**ь.
Голова гудела так, словно по ней били отбойным молотом, и отчасти это было правдой: мало кто выходил из схватки с Разрушителем не просто живым, а даже не покалеченным. Предшественник Капитана Америки и бывший не такой киской, как Роджерс, мог дать фору Асгардскому Разрушителю в два счета, и Шостаков знатно рисковал, выступая против декорированного медалями героя Второй Мировой и не только, но ничего другого Алексей сделать не мог.
Потому что он умирал.
Сыворотки, которыми его нашпиговали ученые КГБ, постепенно выходили из его тела, ибо тогда и предположить не могли, что он проживет так долго. И в итоге тело медленно, но верно без них умирало, органы грозились отказать в самый внезапный момент, и когда именно он умрет, Леша не знал - это может наступить как через десять лет, так и в следующий час. Основная беда была в том, что на текущий момент первоначальные наработки КГБ были утеряны, чтобы их можно было воспроизвести вновь, и теперь ему нужно была замена на какую-либо другую суперсолдатскую сыворотку. Рецепты которых, ясное дело, не лежали в открытом доступе в интернете, поэтому приходилось выбивать дерьмо из американских суперсолдат, а также выцеживать из них кровь, чтобы затем в СЕРПе смогли сварганить что-нибудь, что спасет ему жизнь.
Высыпав горсть болеутоляющих в ладонь, он, морщась, поспешил запить их минералкой. Хорошо, что ему хватило ума оборудовать эту конспиративную квартиру заранее, а не то бы пришлось тащиться в отведенный гостиничный номер, лихорадочно пытаясь не капать кровью на пол, чтобы не было лишних вопросов.
Почему бы ему не смириться с судьбой и не умереть, ведь его время давно пришло?
Может, год назад Шостаков так бы и поступил. Но сейчас на его плечах был СЕРП и судьба России, потому что никто, кроме него, не мог честно вести его вперед и не поддаться коррупции, не пасть перед грядущими опасностями. Не было наследника, и в случае его смерти правительство назначит какого-нибудь прохиндея, который быстро распродаст все ГИДРЕ или Левиафану, а потом свалит в закат, оставив после себя катастрофу. Поэтому Леха должен выжить. Не ради себя, ради других.
Главное, чтоб не было "ты или умираешь героем, или живешь злодеем".
- Лицо знакомое. - *щелчок!* и браслет на его трансформировался в щит. Без орлов, конечно же, он, конечно, дурак, идти на задание с щитом, но не конченный, чтобы с опознавательными знаками. - Я тебя раньше не убивал?
Когда тебе почти девяносто лет, то память начинает сдавать, особенно с учетом того, что мозги тебе не раз и не два промывали лучшие промывальщики Комитета. Поэтому особо не упомнишь, что натворил за свою карьеру, ведь было как много добра, так и много зла, оттого периодически в его жизни появлялись личности, желающие его этой самой жизни лишить.
Что иронично, учитывая ранее сказанное.
Поделиться32018-05-06 15:17:42
Не верить слову Маргарет Картер у Наташи не было никаких оснований, хотя, разумеется, было бы крайне недальновидно полагать, что нынешний директор Щ.И.Т.а не преследует определенных интересов, выкладывая бывшему агенту, с легкой руки, слившей в сеть уйму горячей информации, сведения о том, кто стоит во главе структуры С.Е.Р.П. в нынешней России. Эти всегда маленькие милые подковерные игры умиляли Романову, они же порой и злили, в любом случае, не оставляя равнодушной. Особенно сейчас, даже по прошествии стольких десятилетий, у нее вся кровь в венах вскипела пенной хмарью сделавшись, стоило ей только услышать имя некогда по-настоящему любимого ею человека. Что это? Очередной трюк бывшей Страны Советов? Сукины дети, когда уж угомонятся, когда изобретут что-то свежее, что-то такое чего еще не доводилось проходить, чтобы не складывалось ощущение набитой оскомины, потому что подобное уже где-то раньше имело место быть, где-то Наташа уже в этом всем была замешана.
Снова это ощущение, мерцающее на периферии, нервно дергающее веко завидным постоянством: déjà vu, так какому агенту Смиту пойти и расколотить до базового кода высокомерную морду, чтобы эта заезженная пластинка сменилась и заиграла какая-то новая, доселе неслыханная мелодия событий. У Наташи кулаки чесались, но почесать, ввиду принятия к исполнению просьбы Пэгги, та не имела никаких ровным счетом возможностей. Драку ради драки затевают пьяные мужики, Романова же не пьяный в хлам самец, силящийся доказать кто тут на районе главный. Но при случае и соответствующей необходимости найдет куда направить эту энергию, а пока пусть накапливается, становясь концентрированной.
Признаться, Наташа не ненавидела свою родину, но люди, те что сменили предшественников у аппарата власти не были лучше лиц из прошлого. Вот именно тех она и презирала, другие имена, а методы все те же – ничего нового, никакого оригинального подхода. Хотя, не следовало исключать, что в результате последней промывши мозгов и всей той катавасии с Роджерсом, Беловой и прочими, Романова просто поддается импульсивной паранойе. Надо успокоиться, остыть и начать рассуждать максимально здраво. Злой противник – проигравший противник, если так случится.
Хорошо, она сделает то, о чем ее попросили, выставив счет за оказанные услуги постфактум. Не ради Картер, Щ.И.Т.а, Соединенных Штатов Америки или же ради какой-то сделавшейся уже эфемерной жажды насолить бывшим Советам, теперь Федерации, а для себя. Хоть что-то для себя по-настоящему, а не так как многие считают, мол, Романова та еще шкура, ищущая и держащаяся сто процентов собственных интересов. Преимущественно, конечно, это так, но перед кем ей оправдываться? Не перед кем, она снова сама по себе, против мира и это больше походит на правду. Вечная одиночка или, пользуясь, жаргоном мест, не столь отдаленных – конченый змей, так ведь это звучит? Когда ни флага, ни родины, ни отца, ни матери, ни стыда, ни совести. Плевать. Наташа давно не печется о своем реноме, совершенно индифферентно кто и что подумает.
Впрочем в какие-то спорные моменты она даже скучала по тому недолгому времени, что было отмечено в сумбурной памяти как «счастливый и безмятежный период жизни», но всякий раз, когда та щемящая межреберной невралгией ностальгия окатывала изнутри, женщина предпочитала прятать это сокровенное как можно дальше, чтобы вехи истории потеряли ту в пыльных архивах и никто, никогда не смог откопать такое старье. И, вестимо, так оно и срослось, - к этому выводу пришла Романова, присматривая с безопасного для слежки расстояния за Алексеем, контролируя с рукой на пульсе то, что он проворачивал в рамках пребывания в Штатах. Ее имя забыло и похоронено для Российской Федерации, аминь.
Второй вывод, к которому пришла Наташа заключался в том, что Шостаков – если это, действительно, был он, а не очередная подделка – пребывает в целом в довольно-таки поганом состоянии. Забавно, как в женщине, даже такой как Романова, просыпаются, казалось бы, напрочь отмершие в процессе личной эволюции чувства, качества. Речь о желании помочь. Что-то родственное с признаками материнского инстинкта, известной тяги заботиться и оберегать. Иррациональное векторное стремление, зачатки которого она втаптывает ногой в решетку пожарной лестницы, подтягиваясь одной рукой и вот уже осматривается в квартирке, куда Алексей предпочитал скрыться взамен презентабельного гостиничного номера.
- Нет, - отозвалась, казалось бы, как есть вальяжно и расслабленно устроившаяся на подоконнике рядом с развевающейся по правое плечо тонкой шторой Вдова, поводя головой к плечу и рассматривая Алексея позади выдвинутого вперед щита, - но мне приходилось, образно выражаясь, убивать тебя, - припоминая тот случай в, кажется, 1987 или 1988 году, - как и тогда, я не верю в приведения, а ты выглядишь хоть и паршиво, но достаточно живым. Забыл меня или кокетничаешь, Алексей Аланович?
Поделиться42018-05-08 18:23:55
В него не начали стрелять сразу же, что было хорошим знаком.
Или незнакомка была чертовски уверена в своих силах, что, в свою очередь, не очень хорошо.
Ситуация "пятьдесят на пятьдесят", а чуйка, как назло, была приглушена большим количеством обезболивающих, и вообще все сознание Шостакова сейчас было в легком тумане.
Но...
Что-то было знакомое в этом голосе, полном боли прошедших лет, разочарования и горечи. Он чем-то напоминал его голос, потому что совсем недавно Алексей поражался тому, насколько разительно отличается Красногвардеец на пленках пятидесятых годов, когда Хрущев представлял его к очередным наградам за службу Отечеству, и Красногвардеец сегодняшнего дня, "ссутулившийся" от "груза" прошедших пятидесяти лет. Что-то родное. Что-то давно утерянное и, кажется, это уже никогда не вернуть.
Щит с характерным щелчком свернулся обратно, показывая, что Шостаков больше не настроен "оборонительно".
- Генерал Карпов отвел своего молодого протеже, недавно получившего звание капитана, культурно отпраздновать его повышение в Большой Театр, где тот познакомился с молодой балериной, впервые бывшей ведущей солисткой. Через три месяца их бурный роман закончился свадьбой, а Новый Год они отпраздновали в новенькой квартире в "хрущевке". Счастливая жизнь не продлилась долго, впрочем: сначала произошел выкидыш, затем в трагическом инциденте с испытательным самолетом погиб Алексей, а затем, после визита людей в штатском, пропала и Наташа.
Его воспоминания перемешивались с данными из архива КГБ, которые Алексей старательно изучил после формирования С.Е.Р.П.а, и, конечно же, не смог удержаться от того, чтобы не просмотреть информацию про себя. Но недостаточно, потому что, скорее всего, стал единственным в мире человеком, кто не стал старательно выяснять правду, грозясь очередными приключениями и ночными кошмарами. "Потом", как он сам сказал себе, "когда будет достаточно времени".
- Правда и ложь уже давно перемешались в моих воспоминаниях, и я давно бросил пытаться их различать. Если честно, даже и не думал, что когда-то был счастлив... Наташа.
"Привет из прошлого." Что он должен делать сейчас? Вскочить и бежать обнимать свою давно пропавшую жену? Извиняться за то, что из-за его "да" их судьбы полетели к чертям? Продолжить дальше предаваться воспоминаниям? Он не знает. Нихрена он не знает.
"К такому жизнь меня не готовила", как говорится.
- Так значит, это ты самая печально известная Черная Вдова? Я должен был догадаться, если бы не страдал от передозировки промывания мозгов. - из него так старательно пытались удалить все человеческое, что однажды даже создали что-то вроде сверхтехнологичного робота на его основе. Которого потом кто-то уничтожил в восемьдесят седьмом году. Наверное, про него сейчас и говорила Романова. - Теперь понятно, почему мне было строго запрещено пересекаться с выпускницами "Красной Комнаты".
А ещё чудо, что ему удалось избавиться от предыдущих программирований КГБ, иначе бы набросился на неё как безумная машина, запрограммированная на убийство "предательницы Родины", и разговор бы перетек в куда более печальное русло.
- Ну и... что будем делать?
Два извечных русских вопроса - "Кто виноват" да "Что делать".
Поделиться52018-05-09 18:06:16
Тогда, в конце восьмидесятых, убивая репликанта Алексея, Наташа еще чувствовала закостеневшую, задубевшую внутри нее боль потери, тянущую как застарелая рана муку чего-то прерванного, незавершенного, такого что не получилось высказать и додать. Ведь сколько бы ей, по сути не полоскали мозги, сколько бы по тем мозгам не били, она всегда откатывалась к правде, пусть и не каждый раз умея отличить ту от установки любителей перелопачивать все до основания в чужих головах, но благодаря Джин Грэй Таше была дарована такая беспредельная ясность, какой даже не было до последнего вмешательства Гидры.
Видя живого, теплого из плоти и крови Алексея, Романова не прислушивалась к внутреннему состоянию, она не верила в то, что, пережив все предшествующее этому дню, еще возможно любить кого-то столь же сильно, как когда-то. Им не суждено было прожить долгую и счастливую жизнь, закономерно оканчивающуюся местом на кладбище и безутешно рыдающими детьми, внуками и иже с ними, все решили за них, но так ли это? Были вопросы, ответственность за решение которых лежала теперь на их плечах и, порой, эта ноша была страшно велика, но жалела ли об этом Наташа, сожалел ли Алексей? Вполне очевидно, что нет. Это история не про разлученных возлюбленных, а про людей, совершивших выбор, потому в этой встрече не находится месту ни слезам, ни трепетному шепоту, ни пламенным объятьям спустя долгие годы разлуки. А ведь когда-то она крахмалила воротнички его рубашек и старательно разглаживала каждую складочку на ткани, чтобы молодой капитан выглядел безукоризненно на службе. Щи-борщи варила, второе и компот из сушеных яблок, когда не было ни выступлений, ни репетиций, и она могла позволить себе быть милейшей домохозяйкой, эдаким недостижимым эталоном совершенства в представлении умов патриархата.
- Таки признал, - констатировала с каким-то почти облегчением Вдова, которой не пришлось в лицах и с присущим помостам МХАТ драматизмом повествовать ту древнюю историю, к коей нынешние они уже не имели никакого отношения. – Неужели я так подурнела, что перестала быть узнаваемой? – Усмехнулась она вопросом, не требующим ни согласия, ни отрицания, пока взгляд женщины принадлежал только одному объекту в этой квартире, живому и потерянному. Да, у русских всегда были методы не забалуешь, ничего удивительного что Алексей оставлял какое-то ощущение разбитости о себе. Не берегли Красногвардейца, ох не берегли. Там, впрочем, не принято испокон времен людей держать за людей, лишь расходный материал, в стране, не признающей и до сей поры незаменимость.
- А теперь, - шум удаленной от открытых окон более-менее оживленной на дорожное движение улицы, с пронесшейся по ней патрульной при включенных звуковых и световых сигналах, ничуть не заглушал приятного тембра голоса Наташи, покачнувшей ногой, уткнувшейся носом сапога в напольное покрытие, - для тебя и, отчасти, для меня все встало на свои места.
Спасибо, что живой. Спасибо, что не грузишь патетическими речами в духе «о, как ты могла, окаянная, предать страну, столько сделавшую для тебя?», а мог бы, наверное. Ну и спасибо, что без драки пока обошлось, хотя на этот счет Романова никогда не питала излишних надежд, потому что редкий случай, когда дело обходилось без рукоприкладства и попыток завершить жизнь собеседника смертью. Невезучая она такая.
- Алексей, - усмехнулась бывшая советская шпионка, играя лицом истинное недоумение поверх усмешки, - неужели даже не обнимешь?
Затем отмахнувшись, сообщая о том, что спрашивает не всерьез, окинула взглядом комнату и приподнявшись с подоконника на ладонь, легко с того соскочила, но не приближаясь более ни на шаг. Наташа скрестила руки под грудью, постукивая пальцами, затянутыми в перчатку, над локтем:
- Что с тобой? – Она продолжала рассматривать Алексея тем взглядом, что никак не мог позволить даже самому проницательному собеседнику зацепиться за хотя бы какой-то намек на эмоции, испытываемые Романовой в этот момент. Выдрессированная беспристрастность, образцовая дисциплина, - в смысле, вопрос в другом: я могу тебе чем-то помочь, а за ним подразумевается другой – примешь ты ли от меня помощь, если я смогу ее предоставить?
