Конец августа - прекрасная пора. Лето, знойное и жаркое, отцветает, словно цветок, и пусть пока солнце светит ярко, улицы залиты его сиянием и теплом, а деревья покрыты густой листвой, уже неумолимо приближается осень. А значит, скоро воздух похолодеет под дыханием моря, солнце скроется за дымкой дождевых облаков, а полные жизни листья порыжеют и осыпятся на тротуары в траурном вальсе. Есть что-то упоительное и печальное, что-то глубоко декадентское в неизбежном движении к увяданию, пусть оно пока и незаметно для большинства за яркими красками дня.
Отто любил август. Не только из-за погоды: это был восьмой месяц, а это число соотносилось с его прозвищем, которое теперь навсегда прицепилось к учёному, как прицепились его бионические смарт-манипуляторы к его позвоночнику. "Доктор Осьминог" - восемь ног. "Счастливое число". И пусть вера в нумерологию была бы неприемлемым и глупым суеверием, а "удача" и "счастье" - лишь слова-оправдания для посредственностей, Октавиуса забавляло это совпадение, ведь август он полюбил ещё в детстве.
Ведь за августом идёт сентябрь, а значит, кончаются мучительно долгие каникулы, проводимые в заточении тесной затхлой квартирки под надзором заботливой матери, и начинается новый учебный год. Маленький Отто любил учиться...
Сделав глубокий вдох и слабо улыбнувшись, Отто прикрыл скрытые стёклами тёмных очков глаза, подставляя лицо тёплым солнечным лучам. Он очень давно не выбирался наружу, на полные людей улицы, предаваясь терзаниям в одиночестве и темноте, а вылазки в город совершая лишь под покровом ночи. Пусть доктор Октавиус и не любил людей, слишком легкомысленных и глупых в большинстве своем, избегал шумных компаний, но прятаться, точно дикий зверь, загнанный в нору, он не любил ещё больше. Ему пришлось потратить изрядное количество времени, чтобы до конца совладать со своими новыми "руками", научиться прятать их под тяжёлым плащом, передвигаться, не привлекая чрезмерного внимания... Если бы не эти упорные тренировки, то сейчас бы обыватели, в лучшем случае, пялились бы на него, как на диковинку из иного мира, или, куда вероятнее, разбегались бы с криками ужаса.
А так он - всего лишь странный толстяк, носящий пальто даже в такую жару. Раньше бы Отто сильно переживал бы по поводу того, как его воспринимают люди, ведь он был одет совсем не по погоде, да ещё  и казался даже толще обычного из-за компактно сжавшихся под ним "щупалец". Теперь это всё не имело значения, ведь прежний Отто Октавиус сгорел в ослепительной вспышке термоядерного синтеза. Доктору Осьминогу же было плевать на мнение жалких мещан, скользящих мимо него, словно косяки рыб, не замечающие акулы в опасной близи от себя.
Кто бы мог подумать, что прятаться на виду так легко? Люди попросту не хотят ничего видеть, ничего замечать.
"Но им придётся," - подумал Отто, когда на пешеходном светофоре загорелся зелёный сигнал. Пусть он и мог пройтись по улицам на своих "щупальцах", не скрываясь и не прячась, и вломиться в нужный банк без капли стеснения, Октваиус не нуждался в подобной глупой показухе. Они всё все увидят, когда придёт время, а до тех пор напрасно тратить силы и привлекать внимание было бы глупо. А Отто Октавиус - не глупец.
Единственное, что беспокоило - металлодетекторы на входе. При поднятии тревоги и срабатывании сигнализации автоматически будет включена система безопасности банковского хранилища, опустятся решетки и активируются электронные замки. Конечно, это всё не проблема для его бионических конечностей, но ведь будет вызвана и полиция, и даже небольшое препятствие отнимет драгоценное время до её прибытия... Доктор Осьминог в своих силах не сомневался, но и иллюзий на свой счёт не строил, и влезать в полномасштабный бой с полицией в его планы не входило.
Пока что.
Ступив под сень арочного прохода, он нахмурился, оценивая ситуацию. Людей было многовато для субботнего дня, и это могло несколько помешать планам. Помешать, но не отменить. Скорее по привычке, чем намеренно, Отто поднял свои руки - человеческие руки - в повелительном жесте, взмахивая ими в сторону двух одетых в тёмные униформы охранников, что сторожили вход. Те даже не успели понять, что происходит, не то что среагировать: плащ распахнулся, накладка слетела со спины, и четыре хищно щелкающих захватами манипулятора устремились в атаку. Каждому хватило одного удара, и рослые мужчины разлетелись в стороны, точно отброшенные рукой ребенка безвольные куклы.
Октавиус и не думал, что это будет так забавно выглядеть.
Тут же начался крик, шум, гам, ближайшие посетители в страхе бросились в стороны, но нервный звон сигнализации пока не ударил по ушам. Значит - есть время. Секунда или две - не важно, ведь гротескная фигура Доктора Осьминога, опираясь на постоянно движущиеся, будто бы суетливые и встревоженные "щупальца", ступила под высокие сводчатые потолки банковского помещения, легко, даже непринужденно перешагнув через арку металлодетектора.
Этот манёвр дал Октавиусу фору в несколько коротких мгновений. Охрана банка ещё не успела понять, откуда угроза и что происходит, а вторженец уже оказался в середине зала, деловито разбрасывая небрежными движениями "рук" путающихся под ногами людишек. И пока бдительные стражи боролись с удивлением, страхом, неудобным застёжками на кобурах и пытались прицелиться в нападающего так, чтобы не задеть людей шальной пулей, тот уже сам вычислил их: благо, смарт-манипуляторы были оборудованы микрокамерами, чувствительными датчиками и не просто так назывались "умными". Прежде, чем прогремел хоть один выстрел, тяжёлые и хлесткие удары титановых "плетей" обрушились на врагов доктора, вставших между ним и его целью. Некоторые отлетели, болезненно приземляясь на холодный твёрдый гранит, другие же распластались на месте, прибитые чудовищной силой, словно мухобойкой.
Доктор Осьминог даже не глядел на жертв своих атак. Он не стремился их убивать - ему это не было нужно, но даже если бы и раскатал их в кровавый блин неосторожным движением, то это не взволновало бы преступный ум.
Лишь после этого заверещала сигнализация, и окошки кассовых отделений скрылись за решетчатыми заслонами, как и путь, ведущий в главное банковское хранилище. Только это вызвало, самое большее, секундную заминку: созданные для работы в чрезвычайно мощном магнитном поле с высокотемпературной плазмой смарт-манипуляторы легко рвали сталь своим движениями.
Наконец, тяжелая и круглая дверь хранилища предстала перед Доктором Осьминогом. Массивная, прочная, она была способна пережить ядерный взрыв и экранировать радиацию. Под слоем легированной стали скрывались слои свинца и титана. Даже прямой удар смарт-манипуляторов не смог бы пробиться сквозь эту защиту, по крайней мере, не сразу. Отто знал это и даже не стал пытаться.
Вместо пробивания самой двери, Октавиус вцепился захватами "щупалец" в её края, и, скрежеща зубами от усилий сервомоторов, что отзывались ноющей болью в основании черепа, вырвал её из стены. Та тоже была весьма прочна, но не настолько, как сама дверь, а петли и запоры были уязвимыми местами в якобы непроницаемой поверхности хранилища. Как и любая конструкция, сделанная посредственностями, банковское хранилище страдало от предсказуемых уязвимостей. Незначительные и бесполезные в обычных условиях, они были подобны приглашению или ключу к замку, когда в игру вступал Доктор Осьминог.
Массивный диск двери хранилища отправился в полёт и с оглушительным грохотом рухнул на пол, кроша своим весом гранит.
Самодовольная улыбка невольно расплылась на лице Отто, когда откуда-то выскочил один-единственный охранник, видимо, удачно прятавшийся за колонной. Вскинув пистолет и направив его в лицо учёному, он громко, пусть и несколько неуверенно, воскликнул:
- Руки вверх! Все руки!
Разумеется, Отто его не послушал. Грянул выстрел, но "щупальца" были быстрее: пуля отрикошетила от титанового сплава и ушла в потолок, а мужчина, схваченный сразу тремя из них, испуганно вскрикнул, взмывая к потолку. Мгновением позже раздался треск разламываемого надвое под весом упавшего тела дубового стола.
Изящным движением сняв с себя шляпу, Осьминог шагнул вперед, к своей цели.
Полностью металлическое помещение со множеством стеллажей предстало его глазам. Каждая из бесчисленного количество приватных ячеек обозначалась лишь безликим номером и была защищена кодовым замком. Посередине же были сложены аккуратными рядами увесистые мешки-пакеты с наличными деньгами. Любой такой можно было бы достать, ограбив инкассаторскую машину, но чтобы получить сразу большую сумму денег, пришлось бы провести несколько налетов, каждый раз привлекая внимание и подставляясь под удар. Конечно, Октавиус предпочёл бы пользоваться безналичными средствами, но подобной возможности у него не было.
Два "щупальца" устремились внутрь хранилища, хватая увесистые мешки, а ещё два будто бы безвольно висели позади, лениво шевелясь в воздухе. На самом деле они следили за обстановкой: Октавиус не хотел сюрпризов. На самом деле, ему стоило бы поторопиться и бежать, прихватив столько, сколько помещается в руки, но он знал, что в этом же банке, в этом самом хранилище расположена ячейка самого Нормана Озборна. Что бы в ней не хранилось, это должно было быть невероятно важно и ценно для него... и, вероятнее всего, для его многочисленных врагов и конкурентов тоже. Поэтому Доктор Осьминог продолжал искать...

Последовательный взлом банковских ячеек и беглое изучение их содержимого - долгая, нудная задача, и хотя наличие высокотехнологичных смарт-манипуляторов, рвущих прочную сталь, словно картон, порядком её упрощает, все равно приходится раз за разом повторять нудную, скучную операцию. Крушить сейфы весело только первые раз десять, а потом это становится заурядной рутиной, треплющей нервы и поглощающей время, которое можно было бы куда более продуктивно потратить, убегая от полиции.
Но Отто не мог уйти просто так. Деньги - это хорошо, но секреты Озборна - ещё лучше... и потому он, увлеченный и раздраженный затянувшимися поисками, не сразу заметил появление незваного гостя в красно-синем трико.
Тот, в свою очередь, с диковинным проворством двигался по отвесной стене, а затем приземлился за спиной у Октавиуса изящным и непринужденным прыжком. Видимо, парень не подозревал, что в смарт-манипуляторах есть чувствительные датчики, с помощью которых Доктор Осьминог следил за своим тылом. И он, несомненно, успел бы воспользоваться своим преимуществом и обрушить на врага весь гнев титановых "щупалец", если бы только и у стенолаза не оказалось пары козырей в рукавах.
Буквально: прежде, чем Отто Октавиус успел отреагировал, из рук противника вырвались с характерным звуком белые волокнистые пучки, мгновенно налипшие на два обращенные назад "щупальца" и застывшие, обращаясь в причудливое подобие органических канатов. Действуя скорее рефлекторно, чем обдуманно, Осьминог дёрнул манипуляторами, но ощутил заметное сопротивление, которого совершенно не ожидал... а потом его потащили назад.
"Не может быть!" - проползла в голове наибанальнейшая мысль. От удивления Октавиус даже не сразу додумался сменить тактику, пытаясь пересилить руки противника механической мощью бионических манипуляторов. И пусть пока ему удавалось стоять на ногах, удерживать равновесие и сохранять достойный вид было трудно.
А потом красно-синий заговорил, и Октавиус едва зубами не заскрежетал от раздражения.
Мало того, что он нёс чушь такую бессмысленную и неуместную, что Отто с трудом сдерживался от того, чтобы вслух поправить его (ведь крал он у банка, а не у пенсионеров, и это всё меняло), так ещё и пытался острить. И довольно неумело, на взгляд Отто.
"Я, конечно, знал, что по мою душу явится кто-нибудь из этих так называемых супергероев... но чтобы так быстро! И такой... посредственный? Кто это вообще такой?" - зло подумал учёный, попутно пытаясь в голове составить план.
Хмуря брови и мрачно морща губы, Октавиус попытался вырваться из клейких пут, но тут незнакомец потянул сильнее, и Доктор Осьминог, наконец, сменил тактику. Он не стал больше противиться, а, напротив, позволил "щупальцам" удлиниться, устремляясь к врагу, который так старательно тянул их на себя. Свистя в воздухе гладким металлом, они огибали цель с боков, извиваясь, точно огромные титановые змеи, и пытались поймать руки противника в захваты.
Но на стороне доктора были не только сильные и быстрые манипуляторы. Управляющий их действиями искусственный интеллект, объединенный с нервной системой Отто, привносил все преимущества разделенного сознания, а потому он не ограничился попыткой неожиданного захвата. В тот же момент, когда два "щупальца" поддались нечеловечески сильной тяге врага, ещё одно схватило увесистый мешок, позвякивающий монетами, и размашистым движением пустило в полёт, прицелившись прямо в широченные белые глазища на красной маске.
- Кто ты такой? - громко воскликнул Отто, стараясь придать своему и без того зычному голосу побольше грозности. - Как смеешь ты мешать Доктору Осьминогу?
Ещё не успел он остановить речь, как уже подхватил "щупальцем" подвернувшийся под него стол и, схватив титановой "клешней", небрежно метнул, словно массивная дубовая мебель была не тяжелее пушинки, и, опять же, в сторону болтливого противника, продолжая напирать на него двумя заляпанными в белесой дряни "руками". Координация движений, скорость и баланс были безупречны: телескопические конечности всё росли и росли, стремясь настичь врага.
Но последнее, четвёртое щупальце Октавиус держал при себе, не позволяя ему удлиняться - для обороны. И пусть Отто был осторожен и вдумчив, но удержаться не мог: он уже прихватил пару мешков с наличкой, и теперь, поддавшись боевому азарту, наступал на первого в своей жизни супер-противника, всё пытаясь его понять и посылая вслед за столом стулья и другие некрупные предметы интерьера, словно огромной высокотехнологичной пращей.
- Ты заплатишь за свою дерзость! - выкрикнул Доктор Осьминог, прекрасно понимая, что звучит слишком уж напыщенно и старомодно, но в стычке ничего более приличного, чем эти банальности, в голову не лезло.

Если "Карен" могла распознать лицо Октавиуса, скрытое темными очками и искажённое от злобы (а она должна была, благо, особо прятать себя от любопытных взглядов грабитель не старался), то нашла бы о нём немного информации. Доктор Отто Гюнтер Октавиус, в социальных сетях отсутствует, в медиа-пространстве практически не светился, только ворох блестящих научных работ по биохимии и физике, а также короткий некролог, как приложение к новости о громком инциденте в "Оскорпе". Официальные источники объявили, что Октавиус погиб при взрыве экспериментального термоядерного реактора, в котором сам же был и повинен — мол, поехала крыша у самовлюбленного учёного, и тот сам погиб, и под угрозу жизни окружающих поставил.
Только вот Отто Октавиус стоял перед Паучком, вполне себе живой и разъярённый, вооруженный четырьмя механическими "щупальцами", которых у него явно не наблюдалось на выпускном фото МТИ. Эти самые "щупальца", еле слышно скрежеща сочленениями и телескопическими суставами, несколько раз кровожадно щелкнули в воздухе захватами, в очередной раз проносясь мимо стенолаза, пока другими Отто метал в противника всё, что подвернется под бионическую "руку".
Тот же в свою очередь, поражал проворствос и скоростью реакции. Ладно ещё, что он прицепился к стене, словно какой-нибудь геккон или паук, так он ещё умудрялся уклоняться от любых атак, словно видел их затылком или предчувствовал заранее, за секунду до начала движения.
Легко раскрошив в щепки одним мощным ударом отправленный в обратном направлении стол, Доктор Осьминог рвано выкрикнул, с опозданием подумав, что поддаваться на провокации и сбивать дыхание — глупо:
— Твои шутки неуместны, неотесанный идиот! — и, в порыве злобы, чувствуя, как горячая волна тупой, ноющей, но вполне терпимой боли разливается вдоль позвоночника. Его  смарт-манипуляторы словно разделяют злобу своего хозяина, и начинают двигаться быстрее, хаотичнее. Удары посыпались градом, а новые снаряды — пара офисных стульев — полетели не по прямой, а по дуге, словно брошенный "крученый мяч", да ещё и с разных сторонов.
— Ха! — самодовольно выкрикнул Доктор Осьминог, видя, как один из стульев сбил назойливого шутника со стены. Он не мог сдержать злобной ухмылки, непроизвольно растянувшейся на полном лице.
Но короткая пауза на торжество оказалась ошибкой. Парень оказался не только сильным и быстрым, он был ещё и прочным. Стул, сам по себе — не такой уж опасный предмет, но пущенный с такой силой, что ломается вдребезги при столкновении с человеческим телом, он как минимум надолго сбил бы с ног обычного бойца. Или, что ещё вероятнее, вырубил бы, может, даже травмировал бы. Но этот парень был не такой. Он вмиг подскочил на ноги и с прежней прытью принялся скакать, уклоняясь от запоздалых атак.
Отто остановился, занял оборонительную стойку, притягивая смарт-манипуляторы  к себе, пользуясь короткими секундами паузы, возникшей, когда началась новая порция шуток. Надо было обдумать тактику, чтобы поскорее закончить бой...
...мешок он отбил рефлекторно, даже не задумываясь, и блестящие монетки звонким дождём посыпались на гранитный пол. А вот последовавший за ним плевок белой липкой дряни в лицо оказался сюрпризом. Октавиус просчитался, поздно отреагировал, и мгновенно засыхающее вещество залепило очки, закрывая обзор и намертво цепляясь к коже.
— Проклятье! — злобно и одновременно немного испуганно рявкнул Отто, умудрившись удержаться от более сильных выражений. Он остался один на один в темноте со стремительным и сильным врагом, и на короткое мгновение ощутил абсолютную беспомощность.
А потом он вспомнил, что у него есть четыре смарт-манипулятора с чувствительными датчиками, включающими защищенные высокоточные микрокамеры на захватах.
Немного успокоившись, Октавиус отступил чуть назад, сохраняя оборонительную стойку (собранные, окружающее тело и смотрящие в разные стороны "щупальца"), а потом попытался сорвать с себя "паутину", или чем там в него стрелял красной-синий. Попытки остались бесплодными: присохла намертво. Тогда доктор использовал однц из "рук", в захват которой были встроены миниатюрные и очень прочные щипцы с острыми концами, а затем с хирургической точностью срезал края белой " маски", прилепившей очки к лицу. Любимые круглые тёмные очки, защищавшие зрение от яркого летнего солнца, пришлось выбросить.
Октавиус поднял взгляд, полный злобы, на врага, и он был настолько полон гнева, что только чудом не обращал в пепел всё, чего касался. Парень загораживал доктору путь отступления, и явно был не намерен прекращать затянувшуюся потасовку.
— С меня довольно! — крикнул Осьминог, и в тот же момент его щупальца ринулись в атаку, вновь растягиваясь во всю длину со скоростью бросающейся на жертву кобры. — Эта комедия затянулась!
На героя обрушились хлесткие, размашистые удары, словно огромные плети яростно рубили с разных сторон. Теперь Октавиус не беспокоился о защите, а атаковал всеми четырьмя "щупальцами", словно ослепленный гневом. Только за его, казалось бы, безумной атакой скрывался холодный расчёт. Цифровой мозг смарт-манипуляторов просчитывал траектории и генерировал случайный порядок ударов, делая непредсказуемой каждый новый взмах, а сам Октавиус неуклонно наступал, приближаясь к врагу. Больше он не отсиживался, не оборонялся, а шёл навстречу. И атаки его изменились: если раньше Отто пытался задеть врага захватом, то теперь он вовсю использовал длину своего оружия, как преимущество, буквально хлестая стенолаза и пытаясь задеть его боковой поверхностью манипуляторов. Так ещё и атаки сыпались с разных сторон, словно пытаясь отрезать боковые направления.
Доктор Осьминог разошелся не на шутку. Случайно уцелевшие предметы мебели, попав под его холодную титановую "руку", разлетались на куски или отправлялись в полёт; каменные колонны и пол крошились под тяжелыми ударами, случайно их задевающими и оставляющими  глубокие, грубые зарубки.

Он неумолимо надвигался, ощетинившись стремительно хлещущими с разных сторон "щупальцами", точно живая буря из холодного, бесчувственного металла, но на живом, вполне человеческом лице было можно явственно различить ярость и азарт. Доктор Осьминог вошёл в раж, явно довольный собой, и его глаза - все его глаза - видели, как каждый новый удар проходит всё ближе к цели, как мироксекундой больше уходит у противника на то, чтобы невероятным, нечеловеческим кульбитом извернуться, уклоняясь от удара в последний момент... и вновь плеть из титана, рассекая воздух, крушит вместо костей пластик, дерево и гипсокартон.
В движениях противника было что-то глубоко природное, инстинктивное; почему-то Октавиус был уверен, что особой подготовки тот не проходил. Конечно, он не был сам профессиональным бойцом и потому не мог говорить наверняка. Но каждый изгиб тела, каждый взмах рукой, каждый шаг, будь то по полу или отвесной стене, были до прекрасного примитивны, естественны и просты. Ни скованности, ни лишних движений, ни чётко зазубренных схем и стоек в них разглядеть нельзя было, как бы гибридный ум смарт-манипуляторов и научного гения не силился бы.
Лишь хаос, природный и дерзкий, необузданный, дикий.
Дыхание цветущего лета.
Сияние полуденного солнца.
Сила неувядающей юности.
Как прекрасно было обрушить на них тяжесть титана, холод стали, жар термоядерной плазмы, впитавшейся навеки в блестящие бока его длинных рук, отбрасывая прочь любое препятствие на своём пути, демонстрируя силу, которой всегда так жаждал и такой ценой заполучил. Отто наслаждался этими мгновениями противоборства, чувствуя, как распаленный гнев заставляет атаковать снова и снова, и не помышляя об отступлении, не сдаваясь, не прячась, пусть это  и было бы логичнее.
Наконец, мощный удар, как и было предначертано хаотично генерируемой последовательностью, не прошёл по касательной, но хлёстко врезался в компактное, сильное тело, подкидывая его вдаль и ввысь. Красно-синее пятно стрелой вылетело наружу, разбивая стекло, и осколки хрустальным дождём просыпались на тротуар.
Отто лишь довольно ухмыльнулся. Прихватив с собой пару сумок с деньгами и закрепив поудобнее их ремни на себе, он неторопливо, почти вальяжно вышел на улицу, щурясь от солнечного света, уверенный, что теперь-то его противник точно не в состоянии продолжать бой. Тот же, как ни странно, упрямо поднимался на ноги, хотя, похоже, удар пришёлся по нему весьма болезненно.
- Хватит упорствовать, глупец, - несколько более спокойным тоном проворчал Октавиус, опустив на противника снисходительный взгляд уверенного в своей победе чемпиона. При этом он видел несколько хуже прежнего: очки были утеряны, а глаза после аварии с реактором холодного синтеза стали весьма чувствительны к свету, особенно к такому яркому и теплому, как сейчас. - Ты никому не поможешь, лишь зря в лепёшку расшибешься...
Увы, герой не прислушался к голосу разума в лице злобного грабителя банка. Вновь проявляя отвагу, упорство и прыткость практически самоубийственные, он кинулся в атаку, а Отто лишь отшатнулся. Сейчас он был слишком близко, и если бы смог вдруг преодолеть оборону из хаотично бьющих "щупалец", подпрыгнув к Доктору Осьминогу вплотную, то этот бой закончился бы быстро. Но, к счастью, стенолаз так не поступил, и Октавиус уж было обрадовался...
В следующий миг из красно-синих запястий с характерным звуком вновь вырвались липкий нити белёсого вещества. Одна из них тут же прицепилась к плечу, другая - пролетела мимо. Зная, сколь велика сила даже столь малого тела, Отто тут же рубанул минипулятором по прицепившейся к нему нити, едва почувствовал натяжение, и лишь потому и устоял на ногах... ненадолго: в спину с неприятным грохотом и треском дерева прилетело что-то твердое и тяжелое, опрокидывая грузного учёного на землю. Удар вышел бы куда мощнее и болезненнее, если бы не пришёлся на торчащие из этой самой спины покатые, прочные дуги "щупалец". Словно пружины, они телескопически сжались, втягивая отдельные суставы друг в друга и этим амортизируя удар.
Октавиус грузно рухнул на тротуар, но умудрился не ткнуться лицом в дорожную грязь, а успел подставить колено и руки с мешками. Шумно выдохнув, он с новой яростью бросил в атаку свои бионические "руки", со свистом рассекая воздух над головой и перед собой.
Людям, к счастью, хватило ума прислушаться к совету парня в трико, и они разбежались в разные стороны; но широкий полукруг все равно окружал сражающихся сверхлюдей, неровной линией перетекая с одной стороны улицы на другую. Беглый взгляд легко выхватывал ослепленные пьянящим адреналином и причастностью к великим деяниям взгляды живых глаз и пустые, циничные взоры бесчувственных цифровых очей микрокамер на телефонах. Все они уставились на сражающихся, точно зрители амфитеатра на двух отчаянных гладиаторов, жаждущие хлеба и зрелищ.
Меж тем незнакомый враг сменил тактику. Она стала отчаяннее, смелее и решительнее, но безумнее: игнорируя атаки, словно впавший в ярость берсерка, он занялся двумя отдельными "щупальцами", сплетая их в ловушку из паутины. Октавиус с некоторым опозданием понял, что тот задумал, но был уверен, что сумеет разорвать эти тонкие, блёклые нити... и потому немного подыграл врагу, позволив их спеленать, и тут же воспользовался его увлеченностью: ещё одно удачное попадание отбросило парня на колени, и пусть тот приземлился вполне себе успешно, но за бок он держался явно болезненно.
- Проклятье! Что ты за шелкопряд такой?! - невольно выплюнул сквозь стиснутые зубы Октавиус, вдруг поняв, что не может расцепить связанные манипуляторы. Длинные титановые "руки" теперь соединялись между собой, словно дурацкая, причудливая петля, растущая из его спины. Хотелось немедленно рвать и метать, но в его распоряжении оставались лишь две механические руки.
— А вот и приглашённые гости, - услышал доктор, поднимаясь на ноги. Он бегло глянул в сторону, откуда слышались сирены, смерил взглядом сперва сцепленные воедино щупальца, потом старающегося отдышаться противника, и решил, что сейчас не в том состоянии, чтобы тягаться и с полицией, и с супергероем одновременно.
Два щупальца вместе двигались несколько менее проворно, чем врознь, зато в их ударах была двойная сила. Словно причудливой, исполинской булавой, он размашисто ударил в сторону противника, ненароком снеся решетчатое ограждение из тротуара так, словно оно было сделано из картонок, а затем, одним грубым движением опрокинул на проезжую часть припаркованный у тротуара автомобиль.
"Это ненадолго их задержит, выиграет мне несколько секунд, вынудив искать путь объезда", - решил он, когда сам уж принялся карабкаться по отвесной стене банка. Уходить улицами вряд ли вышло бы, но он продумал и такой путь отступления... пусть в его план и вмешался непредвиденный фактор в лице костюмированного героя.
Сильные, мощные манипуляторы впивались в стены, при необходимости - крошили и дробили их, цеплялись за каждую опору, и Доктор Осьминог с впечатляющей для его размеров прытью карабкался по стене, спеша скрыться за углом здания. При этом он делал это почти не глядя: "щупальца" тащили его вверх, а сам он упорно смотрел вниз, выжидающе и настороженно, словно ожидая, что герой последует за ним.

Он неумолимо надвигался, ощетинившись стремительно хлещущими с разных сторон "щупальцами", точно живая буря из холодного, бесчувственного металла, но на живом, вполне человеческом лице было можно явственно различить ярость и азарт. Доктор Осьминог вошёл в раж, явно довольный собой, и его глаза - все его глаза - видели, как каждый новый удар проходит всё ближе к цели, как мироксекундой больше уходит у противника на то, чтобы невероятным, нечеловеческим кульбитом извернуться, уклоняясь от удара в последний момент... и вновь плеть из титана, рассекая воздух, крушит вместо костей пластик, дерево и гипсокартон.
В движениях противника было что-то глубоко природное, инстинктивное; почему-то Октавиус был уверен, что особой подготовки тот не проходил. Конечно, он не был сам профессиональным бойцом и потому не мог говорить наверняка. Но каждый изгиб тела, каждый взмах рукой, каждый шаг, будь то по полу или отвесной стене, были до прекрасного примитивны, естественны и просты. Ни скованности, ни лишних движений, ни чётко зазубренных схем и стоек в них разглядеть нельзя было, как бы гибридный ум смарт-манипуляторов и научного гения не силился бы.
Лишь хаос, природный и дерзкий, необузданный, дикий.
Дыхание цветущего лета.
Сияние полуденного солнца.
Сила неувядающей юности.
Как прекрасно было обрушить на них тяжесть титана, холод стали, жар термоядерной плазмы, впитавшейся навеки в блестящие бока его длинных рук, отбрасывая прочь любое препятствие на своём пути, демонстрируя силу, которой всегда так жаждал и такой ценой заполучил. Отто наслаждался этими мгновениями противоборства, чувствуя, как распаленный гнев заставляет атаковать снова и снова, и не помышляя об отступлении, не сдаваясь, не прячась, пусть это  и было бы логичнее.
Наконец, мощный удар, как и было предначертано хаотично генерируемой последовательностью, не прошёл по касательной, но хлёстко врезался в компактное, сильное тело, подкидывая его вдаль и ввысь. Красно-синее пятно стрелой вылетело наружу, разбивая стекло, и осколки хрустальным дождём просыпались на тротуар.
Отто лишь довольно ухмыльнулся. Прихватив с собой пару сумок с деньгами и закрепив поудобнее их ремни на себе, он неторопливо, почти вальяжно вышел на улицу, щурясь от солнечного света, уверенный, что теперь-то его противник точно не в состоянии продолжать бой. Тот же, как ни странно, упрямо поднимался на ноги, хотя, похоже, удар пришёлся по нему весьма болезненно.
- Хватит упорствовать, глупец, - несколько более спокойным тоном проворчал Октавиус, опустив на противника снисходительный взгляд уверенного в своей победе чемпиона. При этом он видел несколько хуже прежнего: очки были утеряны, а глаза после аварии с реактором холодного синтеза стали весьма чувствительны к свету, особенно к такому яркому и теплому, как сейчас. - Ты никому не поможешь, лишь зря в лепёшку расшибешься...
Увы, герой не прислушался к голосу разума в лице злобного грабителя банка. Вновь проявляя отвагу, упорство и прыткость практически самоубийственные, он кинулся в атаку, а Отто лишь отшатнулся. Сейчас он был слишком близко, и если бы смог вдруг преодолеть оборону из хаотично бьющих "щупалец", подпрыгнув к Доктору Осьминогу вплотную, то этот бой закончился бы быстро. Но, к счастью, стенолаз так не поступил, и Октавиус уж было обрадовался...
В следующий миг из красно-синих запястий с характерным звуком вновь вырвались липкий нити белёсого вещества. Одна из них тут же прицепилась к плечу, другая - пролетела мимо. Зная, сколь велика сила даже столь малого тела, Отто тут же рубанул минипулятором по прицепившейся к нему нити, едва почувствовал натяжение, и лишь потому и устоял на ногах... ненадолго: в спину с неприятным грохотом и треском дерева прилетело что-то твердое и тяжелое, опрокидывая грузного учёного на землю. Удар вышел бы куда мощнее и болезненнее, если бы не пришёлся на торчащие из этой самой спины покатые, прочные дуги "щупалец". Словно пружины, они телескопически сжались, втягивая отдельные суставы друг в друга и этим амортизируя удар.
Октавиус грузно рухнул на тротуар, но умудрился не ткнуться лицом в дорожную грязь, а успел подставить колено и руки с мешками. Шумно выдохнув, он с новой яростью бросил в атаку свои бионические "руки", со свистом рассекая воздух над головой и перед собой.
Людям, к счастью, хватило ума прислушаться к совету парня в трико, и они разбежались в разные стороны; но широкий полукруг все равно окружал сражающихся сверхлюдей, неровной линией перетекая с одной стороны улицы на другую. Беглый взгляд легко выхватывал ослепленные пьянящим адреналином и причастностью к великим деяниям взгляды живых глаз и пустые, циничные взоры бесчувственных цифровых очей микрокамер на телефонах. Все они уставились на сражающихся, точно зрители амфитеатра на двух отчаянных гладиаторов, жаждущие хлеба и зрелищ.
Меж тем незнакомый враг сменил тактику. Она стала отчаяннее, смелее и решительнее, но безумнее: игнорируя атаки, словно впавший в ярость берсерка, он занялся двумя отдельными "щупальцами", сплетая их в ловушку из паутины. Октавиус с некоторым опозданием понял, что тот задумал, но был уверен, что сумеет разорвать эти тонкие, блёклые нити... и потому немного подыграл врагу, позволив их спеленать, и тут же воспользовался его увлеченностью: ещё одно удачное попадание отбросило парня на колени, и пусть тот приземлился вполне себе успешно, но за бок он держался явно болезненно.
- Проклятье! Что ты за шелкопряд такой?! - невольно выплюнул сквозь стиснутые зубы Октавиус, вдруг поняв, что не может расцепить связанные манипуляторы. Длинные титановые "руки" теперь соединялись между собой, словно дурацкая, причудливая петля, растущая из его спины. Хотелось немедленно рвать и метать, но в его распоряжении оставались лишь две механические руки.
— А вот и приглашённые гости, - услышал доктор, поднимаясь на ноги. Он бегло глянул в сторону, откуда слышались сирены, смерил взглядом сперва сцепленные воедино щупальца, потом старающегося отдышаться противника, и решил, что сейчас не в том состоянии, чтобы тягаться и с полицией, и с супергероем одновременно.
Два щупальца вместе двигались несколько менее проворно, чем врознь, зато в их ударах была двойная сила. Словно причудливой, исполинской булавой, он размашисто ударил в сторону противника, ненароком снеся решетчатое ограждение из тротуара так, словно оно было сделано из картонок, а затем, одним грубым движением опрокинул на проезжую часть припаркованный у тротуара автомобиль.
"Это ненадолго их задержит, выиграет мне несколько секунд, вынудив искать путь объезда", - решил он, когда сам уж принялся карабкаться по отвесной стене банка. Уходить улицами вряд ли вышло бы, но он продумал и такой путь отступления... пусть в его план и вмешался непредвиденный фактор в лице костюмированного героя.
Сильные, мощные манипуляторы впивались в стены, при необходимости - крошили и дробили их, цеплялись за каждую опору, и Доктор Осьминог с впечатляющей для его размеров прытью карабкался по стене, спеша скрыться за углом здания. При этом он делал это почти не глядя: "щупальца" тащили его вверх, а сам он упорно смотрел вниз, выжидающе и настороженно, словно ожидая, что герой последует за ним.

Отредактировано Otto Octavius (2018-05-18 10:01:02)