С каждым днём это становилось всё более невыносимым. Виски пульсировали, а голова, казалось, начинала трещать по швам, прямо-таки по всем законам такого жанра. Питер в последние несколько дней вообще практически не выходил из своей комнаты. Более того, оставался там "тайно". Мэй до сих пор думала, что её племянник пропадает сначала в школе, как и полагалось, а после где-то на улице. Так и было, с утра. Утром он выбирался на крышу, слегка провертиваясь, щурясь от порывистого октябрьского ветра. Днём, вечером и по ночам же Паркер сидел дома и запирал комнату изнутри. Если тётя что-то спрашивала, то отзывался на удивление сухими и короткими фразами, обозначая своё присутствие, но только по вечерам. Мэй привыкла к той мысли, что её племянник является Человеком-Пауком и возымел привычку уходить и возвращаться через окно. Такое поведение в любом случае наверняка вызывало какие-то подозрения, но было наплевать. Было абсолютно на всё наплевать. Хотелось просто забиться в угол и забыть о собственном существовании. Несколько раз он так и делал. Садился в угол, прижимаясь спиной к стене, которая казалась удивительно холодной, поджимая ноги, прижав те к груди. Нередко он утыкался лицом в колени, слегка покачиваясь из стороны в сторону, глубоко дыша и жмурясь, всячески стараясь как-то подавить навязчивый голос в голове, мысленно его перекричать, но всё тщетно.
Для него, школьника-подростка, такое психологическое давление оказалось слишком сильным, слишком неподъёмным. Ещё не до конца сформировавшаяся психика, казалось, ещё немного и начнёт рассыпаться под гнётом чёрной чертовщины, что сейчас копошилась где-то под одеждой, делая это намеренно, намеренно щекоча кожу и нервы.

Питер не сразу начал подозревать неладное. Инопланетный симбиот попал к нему каким-то непонятным и необъяснимым образом. Он заметил эту чёрную кляксу в своём рюкзаке ещё тогда, когда ровно неделю назад отправлялся на Аляску во второй раз. Но смог пробыть там всего несколько дней, после чего самовольно сбежал, никому ничего не объяснив. Три дня. Хватило целых три дня, чтобы окончательно понять, что что-то не так, что-то неправильно. Он неправильный. Он грубил незнакомым людям и мутантам, едва не бросился на кого-то, потому что просто разозлился, практически на пустом месте. Кричал на мистера Старка, по возвращению обидел тётю.

«Но я не хотел этого. Я не хотел всего этого.»

Питер никак не мог контролировать такие порывы, потому что они ему не принадлежали. И как только Паук начал замечать что-то неладное, начал подозревать своего нового молчаливого и скользкого приятеля, как Он вдруг начал говорить. Громко, отчётливо, низким басом. Его не слышал никто другой. Этот голос приходилось слышать только ему, только он мог разобрать речь инопланетного создания. Сначала думал, что начал сходить с ума, однако после услышал имя. Веном. Это всё был просто Веном. У симбиота, как оказалось, было своё имя.
Питер жмурился, отмахиваясь от навязчивого и удивительно громкого голоса, который нередко потехи ради начинал голосить ночью, вынуждая просыпаться, резко подскакивая на кровати. Так что нет ничего удивительного, что под глазами начали появляться синеватые мешки.
Ещё день, и Паук наконец начал отзываться. На четвёртый день Питер сам начал отвечать этому неизвестному голосу в голове, разговаривать с ним. Странно или нет, но после этого Веном немного успокоился, даже присмирел как-то. Может, ему не хватало компании всё это время? паразитировать на живом существе, которое при этом не обращает на тебя должного внимания, было не так интересно, как казалось с самого начала? Усмехается, запуская пальцы в свои растрёпанные волосы.
Шесть утра.

Как выглядит полное отчаяние?
Питер смотрит на себя в зеркало, почти не моргает, будто стараясь загипнотизировать своё же отражение. Всё такие же растрёпанные волосы и круги под глазами, немного впалые щёки. Нет, так больше продолжаться не может, с этим надо что-то делать. Без задней мысли Паук натягивает на себя костюм под номером два. Делает это резко, быстро, сразу же натягивая и маску, обречённо простонав, когда чувствует, как паразит, поняв свою возможную "непригодность", начал окутывать тело своего нового носителя, буквально впиваясь в него. Жмурится. Чёрт.
— Зачем? Я не просил, — с нескрываемым отчаянием выдыхает Паркер. Симбиот не отвечает, молчит, выдерживает паузу, словно специально дразнится. Склоняет голову, вновь повернувшись к зеркалу. Зубастая пасть расплывается в привычной ухмылке, а с языка на пол спадает несколько тяжёлых капель слюны. Веном любил показывать своё настоящее лицо, вот такое. Симпатично.

Паук-Веном едва ли не вываливается из окна. Всё как всегда, только с несколькими отличиями. Сейчас на календаре было семнадцатое октября – пошла ровно неделя с того момента, как симбиот пробрался в рюкзак. Вечер. До этого не решался выбираться на улицу в это время суток. Надо найти способ скинуть ненужного сожителя.
"Не сможешь" – только и слышно.
— Ещё как смогу, — недовольно ворчит в ответ Питер. Он отчаялся. Сильно отчаялся. Настолько, что первым местом, которое решил посетить, выбирает церковь. Сейчас там точно почти никого нет. Обычно церковь посещаются по утрам. Ранним утром, когда ещё солнце не встало.
Приземлившись на колокольню, Питер едва не соскальзывает вниз, цепляясь уже из последних сил. Он устал, банально устал. Веном облизывется и сам ведёт своего носителя ниже. Пробравшись через окно (это стало так привычно за последние дни, что ходить через двери было практически физически больно), Паркер грузно приземляется на пол, на чуть дрожащих ногах поднимаясь и вновь становясь. Оглядывается. Вроде, никого. Однако симбиот думает иначе. Он словно оживился, встрепенулся, принюхался. Кажется, тот человек, который оставил весьма странное и замысловатое послание в разгромленном здании был знаком этой чёрной слизи. Питер сам это чувствует.

— В чём твоя проблема? — чёрный Человек-Паук устраивается на спинке деревянного сидения, усевшись весьма замысловатым образом. Подумать только. Ночью в церкви. В любой другой ситуации начал бы искать что-то мистическое, накручивать себя и, возможно, бояться, но.. точно не сейчас. Сейчас он сидел, стараясь оттянуть "вторую кожу" чёрного цвета в сторону, отодрать от своей руки. Но всё тщетно.

Отредактировано Peter Parker (2018-05-21 14:30:28)

Это всё было.. неправильно. Настолько неправильно, что Питер уже думал о том, как бы побыстрее уйти отсюда. Он никогда ничего не имел против церкви, но вот это вот всё сейчас настолько сильно напрягало, что это самое напряжение начало отдаваться неприятный звоном в ушах, как бывает при простуде органа слуха. Он даже зажимает уши, словно это могло бы чем-нибудь помочь, но.. нет, ничего и нисколько. Не так и не в этот раз явно. Стоило уже привыкнуть к тому, что пока он находится «в чёрном», то всё в мире будет идти «не так». И симбиот соврать не даст, ибо сам, бывало, на протяжении нескольких минут твердил это самое "нетакнетакнетак", намеренно раздражая и выклёвывая мозг. А ведь знал, что за прошедшую неделю Паук жил одной злобой ко всему мыслимому и немыслимому. Злоба неестественная, синтетическая, намеренно подстёгиваемая, но она была.

Взгляд цепляется за подошедшего ближе человека. Он сразу же начинает говорить и сразу о проблемах. Общих проблемах. Питер буквально рычит, наклоняя корпус чуть вперёд, чувствуя копошение симбиота. И симбиот чувствует напряжение нынешнего носителя. Видимо, это он, тот, кто и назначил «свидание» столь странным образом. Что ж, это сработало, Паук его дождался, никуда не делся и даже не ушёл, как планировал, это уже большой плюс. Но оправдается ли вся эта трата времени и сил? А сил и правда было немного. Ох, Веном, ты такой.. за неделю все подходящие слова закончились.
— А я тебя знаю, — неожиданно даже для самого себя выдаёт Паркер, спалившись, что называется. Он неоднократно спорил сам с собой о том, что ему глубоко наплевать на то, что пишется в газетах или говорится во всевозможных передачах. Конечно, Человека-Паука вспоминали не так уж и часто в каких-то крупных и известных проектах, зато ежедневные новости.. это пожалуйста. И был в газете один человек, который ну очень отчего-то не любил местного красно-синего мини-Мстителя. Интересно, отчего же так вышло? Там было имя. А ещё фотография. Фотография как раз того человека, что стоял напротив. Несколько небольших щупалец-отростков появляются за плечами – реакция симбиота на эмоциональное изменение носителя.

Пасть с большим количеством зубов открывается, но так же быстро закрывается. Питер всё ещё мог время от времени сопротивляться чёрной жиже. Вернее, её давлению на сознание и мозг в целом. Хотел ли он избавиться от этого «костюмчика»? Да, хотел, теперь ещё сильнее это понимал. Жизнь с Веномом не жизнь вовсе. Не та, к которой всегда стремился. От него только одни лишь проблемы, ничего полезного. А ведь хотелось просто нормально выспаться впервые за неделю.
Эдвард, вроде, именно так звали этого мужчину-журналиста, сразу же начинает говорить, но теперь уже не с Пауком, а с самим симбиотом, что сначала вызывает у самого парня непонимание. Но он отвлёкся. Отвлёкся. Соскочив со спинки скамьи на пол, сделав шаг навстречу, вообще никакого внимания не обращая на биту, что всё это время сжималась руками «истинного владельца» этой склизкой гадости. Это не представляло ровным счётом никакой опасности для него.
— Ты же знаешь, как снять это, да? — голос по-прежнему звучал грубо, сипло, по-Веномовски, однако при этом пасть не открывалась, что свидетельствовало о том, что говорил именно Питер.

Наблюдать за происходящим было странно. Какие-то разговоры о ревности, о жёнах.. что это вообще такое? Он едва сдерживал себя от того, чтобы сказать что-то вроде "а я всё ещё здесь". И не мог даже недовольно ворчать или сопеть, потому как замерший симбиот не позволял этого делать. Что ни говори, а зависимость от него в последние дни была слишком заметно. И именно это стало так называемой отправной точкой, из-за чего Питер был готов практически на всё, чтобы избавиться от неожиданного попутчика.
— Я не знаю, что это такое.. не уверен, — начинает некоторое время спустя Паук, устало выдохнув, выловив момент, когда странный диалог между Веномом и Эдди прекратился, вроде как. Пасть по-прежнему не шевелилась. — Но оно с самого начала как-то влияет на меня. Я не знаю, я не хочу, я не понимаю, я не.. не.. не! — Питер произносит всё на одном дыхании. Складывается впечатление, что симбиот и дышать нормально не позволяет, потому начинает задыхаться, но всё равно говорит, будто стараясь поймать тот самый последний шанс, которого больше может и не быть. Ему некому сказать об этом. Никто не станет его слушать. А если и станет, чёрный гад всё равно помешает в любой момент. А этого человека он готов слушать, судя по всему. И это давало какое-то преимущество. Может, он и правда знает, как избавиться от попутки?

Парень запрокидывает голову, смотря наверх.
— Туда? — даже по голосу было слышно, как он скорчился. Зачем?.. А. Помнится, что ещё тогда, на Аляске, мистер Старк.. громкий звук.. неужели это и был весь смысл? Однако с пониманием пришли и воспоминания о том, что это как минимум неприятно. Но лучше так, чем продолжать «соседство». — Хорошо, если уверен, — Питеру ничего не стоило забраться наверх, несмотря на усталость, но вот этот человек мог стать проблемой. Или же.. Он больше не пользовался паутиной. Симбиот явно смог подстроиться под его способности, теперь была чёрная слизь. Благо, что хотя бы она была полностью подконтрольна Пауку. Хоть что-то он мог контролировать. — Тогда туда, — несколько «щупалец» появляются за спиной, буквально обхватывая тело Эдди, поднимая его наверх, слегка подёргивая в такт движений Паркера, который в свою очередь не старался быть очень аккуратным. Намеренно ли он это делал? И да, и нет. Всё-таки Веном даже сейчас продолжал его науськивать.

Зато на нужном месте оказались быстро. Паук наклоняется, упираясь ладонями в колени, тяжело дыша. Так, словно курил уже на протяжении лет пяти: гулко и хрипло, под стать голосу. Пускай это был и не совсем его голос.
— Так что нужно делать? — повернув голову к Эдди, как к своему последнему шансу на окончательное спасение, если это так можно было назвать. Можно, наверное.

Конечно, я знаю тебя.
И дело было не только в тех странных статьях, на которые старался не обращать должного внимания, ещё и симбиот. Ясное дело, что он говорил периодически, но никогда не откровенничал, потому не обозначал своего происхождения и не отвечал на вопросы о том, был ли до этого ещё какой-нибудь носитель. Видимо, больная тема. Единственная, за которую Питер мог отчаянно цепляться, когда Веном из раза в раз начинал юлить и огрызаться, что бывало довольно-таки часто. Настолько, что крайне надоело за прошедшую неделю. Воистину самая ужасная семидневка в жизни. Но сейчас он будто мог сам чувствовать некую «связь» с человеком напротив. И злился. Разумеется, злился, вед симбиот пока что всё ещё продолжал давить на сознание, сцепляясь с эмоциональной составляющей в первую очередь. Ведь, как известно, большинство необдуманных поступков случается именно в состоянии эмоциональной нестабильности. А уж кто, кто, а Веном вполне способен устроить такую «оздоровительную встрясочку».

— Перемирие? Мир? — едва ли не рычит Паук-Веном, подаваясь вперёд, приближаясь к Эдди на опасно близкое расстояние, приоткрывая зубастую пасть. — Это с тобой-то? После всего? — рычание прерывается, а сам отступает на шаг назад, сделав шумный, глубокий вдох, медленно выдыхая. Ладно, это пора как-то прекращать, а то совсем не классно. Да и что может быть классного в контроле инопланетного организма? Интересно, почему вообще этот странный чувак хочет вернуть его себе? Ясное дело, что Брок помогает не просто так, не просто потому, что хочет помочь местному герою избавиться от проблемы. Хочет вернуть. Не забрать, а именно вернуть. Для чего? Эта гадина так сильно канифолит мозги, неужели это к нему не относится?

Но сейчас немного о другом. В центре внимание попытка номер чёрт знает какая отцепить от себя прилипалу.

— Итак, мы на месте, — тяжело выдыхает Паркер и ставит Эдди на ноги, повернувшись к нему лицом. — Что теперь? Прочитать какое-то заклинание при полной луне? Вызвать Бога Симбиотов, чтобы он снял проклятие? Тут есть секретная лаборатория под колоколом, где можно по-быстрому сварганить чистильщик генов? — хотя так он быстрее избавиться от собственных способностей, чем от злюки Венома. А этого хотелось бы избежать. Однако в сознании вновь проносится знакомая мысль. Колокола. Звук. Громкий звук. Мурашки на спине, медленно покрывающие под собой все участки кожи уже на всём теле. Это будет нечто.

— Простить за.. — но договорить, как обычно, не удаётся. Мужчина битой бьёт по большому колоколу, вынуждая тот только слегка содрогнуться. Однако звук всё равно был, если ещё учитывать и непосредственную близость. Белые обозначения глаз слегка увеличиваются, выражая удивление. Схватившись за голову, стараясь закрыть ладонями уши, Питер отшатывается назад, почти добираясь до сквозной дыры в каменной стене постройки – подобие окна, только без привычного стекла. Просто прямоугольная, неширокая дыра, коих тут было довольно-таки много. Странное дизайнерское решение, но, наверное, так надо, архитекторам лучше знать.
Но он быстро находится и начинает хвататься за толстые канаты. И это последнее, что успевает увидеть Паук до того, как в ушах поднялся неимоверно громкий визг, смешанный с треском колоколов. Они и без того звучали очень громко, а теперь воспринимал это в несколько раз сильнее обычного. Звук буквально просверливал мозг, чутьё привычно долбило по мозжечку, а виски пульсировали – давление подскочило настолько, что к общему звуку добавилось и гулкое биение собственного сердца, отдававшееся в затылке. Симбиот заметно заволновался и это ещё слабо сказано. Он мгновенно начал изводиться. Сразу понятно, что его не устраивало происходящее. НАСКОЛЬКО его не устраивало происходящее. Он рычал и прилипал к каменной стене, болтаясь, будто намереваясь выскользнуть в это самое окошко, только вот из-за внезапного звукового паралича не мог шевельнуться в лишний раз, чтобы продвинуться дальше. Питер ещё и усложнил задачу, опустившись на одно колено, всё ещё продолжая зажимать руками уши. Симбиот издавал громкие свистящие и рычащие звуки, раздражая слух носителя ещё сильнее. Хотя куда уж сильнее? Появилось подозрение, что он вполне может оглохнуть. Но оно пропало, стоило только понять, что этот звук слышит только сам Паук, в то время как Эдди ограничивался лишь звоном колоколов и «причитаниями» симбиота.

Но на этом всё не завершилось. Процедура повторилась, снова непереносимый звон. И Питер уже не может нормально терпеть, он хватается руками, сжимает пальцами чёрную слизь, стягивает её с себя, чувствуя жжение по всему телу. Так бывает, когда самовольно (хотя никто в здравом уме такого делать не станет) валишься в высокие заросли крапивы. А ещё показалось, что поднялась температура. Но это наверняка только ошибочные ощущения из-за скачков артериального давления. Кажется, Питер начинает кричать и сам, уже не разобрать, уши давно заложило, сложно было осознать хоть что-нибудь. Стараясь подняться на ноги, ненароком отшатывается в сторону, вписываясь в тот же колокол, усугубляя положение, не чувствуя какого-либо физического дискомфорта. Только, разве что, попытки симбиота цепляться за нынешнего носителя. Но он уже сдавался. Точно сдавался. Тем более, что Паук твёрдо вознамерился избавиться от этого. Продолжал хвататься, буквально отдирать, жмурился, откидывал в сторону. Приоткрыв глаза и заметив, что наконец может видеть собственные руки, заметно воодушевился, повернувшись к Эдди передом. Чуть больше половины лица было освобождено, что не могло не радовать.
— Ещё раз, — кряхтит он уже своим голосом, заметно покачнувшись, вновь опустившись на колено, стараясь не обращать внимания на продолжающийся писк. Хотя попробуй тут..

Это и правда было больно. И сложно сравнить с чем-то, так как ничего подобного испытывать раньше не приходилось, хотя, казалось бы, уже успел во многое вляпаться и много где побывать, но всё равно не то. Нечто новое.. вообще, новые ощущения это всегда хорошо, но явно не тогда, когда они квалифицировались как физическое насилие. Но это был верный способ отделаться от надоевшего Венома, что и без того поганил всю жизнь на протяжении целой недели. Неясно, единственный он или есть ещё что-то более безболезненное и не такое напряжное, но выхода не было, а уверенность возросла, как только чёрная жижа начала заметно отлипать от кожи. Теперь симбиота можно было отдирать как размякшие листья от подошвы ботинка.

В голове настойчиво вертелась мысль, или вернее сказать надежда, что как только Веном уйдёт, исчезнет, больше не будет касаться его кожи и как-то напоминать о себе, то все неприятные ощущения уйдут, словно и не было ничего. Но всё это было ошибочно, ведь как только симбиот перебрался обратно к тому странному журналисту, Питер безвольно опустился на колени, после и вовсе заваливаясь вперёд, складывая руки и утыкаясь в тыльную сторону ладони лбом, жмурясь и хватая воздух ртом, стараясь отдышаться. Такое ощущение, что сначала с десяток кварталов гнал за грузовиком с опасными веществами, а после его же вытягивал из какой-нибудь канавы. Сердце заходилось в бешеном ритме, что, казалось, только чуть быстрее и оно остановится от перенапряжения. Немного приподнявшись, Паук упирается ладонью одной руки в деревянную поверхность пола или что это такое было, другой касаясь своего лба. Горячий и влажный. Но зато не липкий и словно живой. Это всё-таки случилось, та странная жижа с собственным, отдельным сознанием и правда ушла, наконец оставив его в покое. По крайней мере, в это очень хотелось верить.

Подняться нормально с первого раза ожидаемо не получилось, потому Паркер кое-как повернулся и отшатнулся в сторону, усаживаясь, прижимаясь спиной к холодной каменной стене башенки-колокольни, устало выдыхая и прикрывая глаза. Дыхательный ритм начал более-менее налаживаться, а сам Паук приходить в себя. Пускай его организм и был в разы крепче обычного человеческого, это всё равно была слишком сильная встряска для.. да для всего. Тем более, что эта зараза не слезала с него на протяжении семи дней.
Голос знакомого незнакомца из местной газеты снова звучит, отдавая неприятным звоном в висках, но Питер даже не хмурится, он просто поднимает голову, переводя взгляд.
— Вообще-то, мне уже семнадцать, — как-то даже немного обиженно выдыхает он, упираясь одной рукой в стену, наконец поднимаясь на ноги, сумев выпрямиться. Теперь надо было только встряхнуться как следует. Поправив капюшон толстовки за спиной и оттянув рукава, почти полностью пряча под тканью кисти, парень осмотрелся по сторонам, словно пытаясь вспомнить, где именно он сейчас находится. Конечно, он помнил всё, что происходило с ним на протяжении этих дней, а также помнил, что никак не мог этому противостоять, отчего становилось всё куда более паршивым, чем изначально.

— Вы же Эдди Брок, да? — немного погодя снова заговорил Паук, но уже не так, как до этого. Его голос не дрожал, грозясь вот-вот сорваться на крик или характерное симбиотское рычание, он звучал спокойно и тихо, словно у него был сорван голос, как после очень шумного и энергичного концерта любимой группы.
Питер хотел было сказать что-то ещё, но замолк, потому как мужчина всё ещё, кажется, не мог свыкнуться с мыслью о том, что известный красно-синий герой, про которого сам же писал, оказался несовершеннолетним.
— Да, я.. всё нормально, — даже подскочив немного, наглядно демонстрируя, что быстро приходит в норму. Голова ещё кружилась, в висках пульсировало, перед глазами была нечёткая картинка, но это ерунда. Если бы он всегда обращал на такое внимание, то не сделал бы и половины из своих скромных свершений. — А где.. куда.. куда делся Веном? — видно его нигде не было, значит, удрал? Если так, то это очень плохо. — Он сбежал? Тогда.. тогда его надо найти, пока он не прицепился к кому-нибудь ещё. А ещё лучше сдать в какую-нибудь лабораторию, чтобы выяснить природу его происхождения и почему он не воспринимает именно звуковые волны, — сдвинув брови к переносице, потерев щёку подушечкой указательного пальца. Естественно, он не знал, что Эдди и Веном находятся в своеобразном союзе. Симбиозе даже, можно сказать.

Питер косился на мужчину с недоверием. Чем ему так возраст не угодил? Ну семнадцать и семнадцать, да, ещё целых четыре года до официального, так сказать, совершеннолетия, но это вовсе не делает его маленьким мальчиком, который ничего не способен сделать без вмешательства взрослого.. Правда, сейчас что-то именно такое и было, но это совсем другая ситуация! Не каждый ребёнок случайно подцепляет какой-то говорящий инопланетный организм, что медленно превращает мозги в кашу, вынуждая делать то, что сам в здравом уме и трезвой памяти делать не стал.
— Что значит.. — качая головой, стараясь уследить за мыслями мужчины. В голове всё ещё стоял галдёж. Как будто сначала били дубиной по огромному колоколу, а потом этот самый огромный колокол свалился прямо ему на голову. А потом, быть может, ещё раз, потому что сейчас она буквально раскалывалась на несколько частей. Даже опустил ладонь на свою макушку, словно в лишний раз убеждаясь, что трещина ещё не пошла. Но ничего такого, слава богу, пока живём. — То есть, что значит в Вас? — пытаясь сфокусировать взгляд на силуэте Брока. — Уговор? Что? Он же.. он же пробирается в мозг, он контролирует сознание! — больше на эмоциях выдохнул Питер, неосознанно махнув рукой куда-то в сторону, словно стараясь что-то показать.

Немного переведя дух, он всё-таки наконец-то нормально поднимается, более-менее выпрямляется и встряхивается, мол, и не было ничего вовсе, вам всем показалось, обман зрения и ничего больше. Проведя ладонью по своим волосам и поняв, что это занятие бессмысленное, всё равно останется гнездо, Питер перевёл взгляд на Эдди, слегка нахмурившись, но после расслабился, понимая, что смысла уже скрывать что-либо нет. Как бы там ни было, он помог избавиться от неугодного чёрного паразита, что всячески отравлял жизнь на протяжении недели.
— Я.. Питер. Питер Паркер, — немного поёжившись. Всё-таки сам был только в свитере, штанах и привычных для себя кедах, а на улице середина октября. Не очень-то тепло, особенно на такой высоте в продуваемой со всех сторон колокольне. — Очень приятно, — тихо шмыгнув носом. Хотя на самом деле этот вопрос ещё спорный. Приятно ли? Питер не злился, нет, он просто не понимал, читая написанные статьи, как можно быть настолько.. злым человеком, который готов на всё, только чтобы сделать.. что? Себе карьеру? Имя? И раньше он бы и хотел спросить об этом, но сейчас желание отчего-то отпало. Не чувствовал ничего, кроме облегчения и лёгкой апатии. Наконец-таки свободен от этой липучей гадости, наконец мог мыслить самостоятельно в том направлении, в котором хотел.

И снова хмурится, на этот раз смотря на Брока. Не говорить? Просить о доверии?
— Но это существо.. оно опасно. И если оно может сбежать в любой момент и таким же образом прицепиться к любому, это значит, что люди в потенциальной опасности. А если это случится снова, если он кому-нибудь ещё навредит? — складывалось чёткое впечатление, что простому человеку подобный симбиоз не потянуть, он же способен буквально вытянуть из живого создания жизнь, поглотить его, если хотите. И если он, Человек-Паук, был куда более крепким по отношению к другим, то что стоит говорить про самых обыкновенных жителей города?
Однако поставленный ультиматум не понравился ещё больше. Пальцы на правой руке невольно сжимаются, а сам Питер слегка щурится. Ещё одна причина, по которой он не хотел кому-либо раскрывать тайну своей личности. Вот такие «условия», выставляемые знающими людьми, были даже опасны. Мало ли кому что ударит в голову. Он делает несколько небольших шагов вперёд, подбираясь ближе к мужчине. Со стороны это могло выглядеть даже угрожающе. Несмотря на свой возраст и рост, что был только немногим больше 170 сантиметров, силы было не занимать, а красок добавляли синяки под глазами и падающие на лицо тени.
— Как ОНО может быть под контролем? — ткнув указательным пальцем прямо в грудь своего нового знакомого, не прекращая хмурить брови. — Он не контролируется. Он чуть не сожрал трёх человек. Трёх!

Отредактировано Peter Parker (2018-10-18 23:04:39)