[NIC]Doctor Doom[/NIC][STA]you are doomed[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/t/UBtNM.jpg[/AVA]«Наконец-то».
Он ждал будто бы вечность.
Здесь, на неописуемой высоте величайшей их башен замка, всегда холодно. Дыхание ветра безжалостно и неизменно, оно рвет и мечет, лижет чернеющий под ногами базальт и гонит по нему призрачную дымку инея. Даже слова застывают, повисая в воздухе словами пара; впрочем, он всё равно молчит, и гулкую тишину разрывает лишь воющий ветер.
Над Латверией склонилась ночь, обхватывая в бесстрастных объятиях её скалистые склоны, непроходимые чащи, спящие поселения. Тьма скользит по ним, переползая по камням, веткам и крышам, липнет ко всему, что не мерцает бездушным электрическим светом. Небеса таятся за мантией облаков, и потому не видно ни сияния луны, ни тусклого мерцания звёзд; мрак вступил в свои права безраздельно.
Здесь, на неописуемой высоте, не видно ничего, кроме мрака, и свет города там, внизу, кажется таким же далёким и чуждым, как и скрытые облаками звёзды. Свет не разрывает темноты, не гонит её прочь, но лишь сгущает вокруг себя, и здесь темно, как если бы света вовсе не было бы в мире.
Здесь он оставался наедине с тьмой, холодом и вечностью. Наедине с собой, отрешенный ото всего мира, спокойный и рассредоточенный. Каждый миг растягивался в бесконечности, струился незримым ручьём по металлу брони, застывал в холоде и повисал в пространстве. От начала и до конца, в закольцованной неизбежности, вся жизнь и всё мироздание – и он в центре всего, созерцающий, но бездействующий, очищенный от мыслей, страстей и амбиций, спокойный.
Здесь каждый миг тянется долго, как вечность, а в вечности, как известно, любое событие неизбежно. И если ждать достаточно долго, то случится то, что чего ждёшь.
Предопределенность. Неизбежность. Судьба. Рок.
Дум.
Спокойствие.
А потом, словно рябь прошла по воде, и вечность кончилась, и он открыл опаленные веки.
Мягкий, тусклый свет нейроинтерфейса разгорался перед глазами, одновременно посылая сигнал в кору головного мозга через чувствительные датчики, расположенные с внутренней стороны непроницаемого шлема. Алый свет предупреждал о нарушении условий безопасности, а в памяти уже сами собой растекались потоки данных: активированы чувствительные сигнальные системы на нижних уровнях замка из-за точечного повышения давления. При этом видеокамеры ничего не заметили, даже не смотря на охват инфракрасного спектра.
До сего момента он был похож на застывший стальной истукан, облачённый в тёмно-малахитовый тяжелый плащ, направивший в небо холодный взгляд пустых глазниц. Теперь он пришёл в движение, и, не смотря на то, что весь покрыт был непроницаемой броней, он казался живым настолько, насколько может быть живым человек. Решительными шагами удалялся он от балкона в таинственные недра замка, и тот, словно живой, преображался по его воле, отвечал на безмолвные вопросы, приводил в движение покорных и верных слуг.
За прошедшие секунды алгоритмы боевого компьютера в броне успели рассчитать вес и рост незваного гостя – оплетенный чарами, окруженный датчиками каменный пол легко считывал каждый шаг, определяя размер стопы и вычисляя вес по оказываемому давлению. Беглый подсчёт быстро выдал, что это не та, на чью голову сперва пали подозрения.
А потом микрофоны стали считывать голос: мужской, молодой, смутно знакомый. Догадки тут же закружились в голове облаком звездной пыли, но сдержанность быстро пресекла их; продолжая стремительно приближаться к цели, он внимательно слушал, вникая сухим фактам. Сомнения таяли, словно на солнце тает горный лёд.
«Наконец-то»
…
Он появился мгновенно и бесшумно, вырастая за дверью из тишины и мягкого полумрака подземелий, и лишь в последний момент позволяет гулкому звуку шагов стать слышимым. Шаг, другой, тяжелая длань в латной перчатке легла на дубовую дверь, легко отворяя её, и в зловещую лабораторию вошла высокая фигура из тусклого металла. Маска недвижима, но, кажется, будто нахмурилась и поморщилась от злобы, когда из-под неё донёсся низкий, металлический голос:
– Зато стариком ты был умнее, Локи, – холодным, неприветливым тоном говорил металлический истукан. – Ты обрёк себя, снова попытавшись красть у Дума.
Мрачная фигура застыла, закрывая собой вход и скрестив руки на груди. Он снова стал неподвижным, словно статуя, и, словно остекленевший, взгляд  сквозь прорези в маске неотрывно наблюдал за Богом Обмана.

Отредактировано Otto Octavius (2018-05-21 19:54:16)

[NIC]Doctor Doom[/NIC][STA]you are doomed[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/t/UBtNM.jpg[/AVA]Истукан из титана и стали остался неподвижен, холодно взирая на бога сверху вниз, равнодушный к его словам. Нельзя было даже понять, что задумал он, что чувствует, и когда снова зазвучал раскатистый, металлический голос, в нём нельзя было уловить ни единого оттенка эмоций, ни гнева, ни насмешки:
— Тебе ли, Локи, принадлежит? Тот Локи, что был знаком Думу, пал от рук Мрака. Ты же, — неожиданно металлическое тело пришло в движение, и к трикстеру протянулась длинная, могучая десница, едва не тыкнув в грудь указательным пальцем. — По слухам, уже не тот Локи, что был прежде. Ходит много странных слухов о том, что ты не только омолодился, но и изменился внутренне.
С каждым словом он при двигался всё ближе, нависая над Богом Обмана, точно мрачный утёс перед обвалом. Он уверенно напирал, словно был уверен, что Локи некуда бежать, и выскользнуть не выйдет, но остановился, встав почти вплотную. Взгляд его глаз был темен и пуст, и в нем не было даже злобы.
— Дум желает говорить с тобой лично, — произнёс он, очевидно, решив игнорировать вопросы трикстера или вот так, завуалированно, на них ответить. Истукан отстранился, открыв дверь и указав вторженцу на ту же самую винтовую лестницу, по которой он спустился сюда. — Поднимайся по ней наверх, до конца, и не пытайся сбежать. Этот замок — сердце владений Дума, тебе не скрыться здесь и не сбежать отсюда с помощью магии. К тому же, за время этого разговора твоя уникальная темпоральная частота была считана и записана, и Дум может перенести тебя к себе, если пожелает.
Когда (если) Локи вышел из лаборатории, полной зловещих кадавров, изувеченных частей тел и уродливых гибридов, он последовал за ним, неторопливо уступая по холодному камню. Деревянная тяжёлая дверь захлопнулась за покрытой изумрудным плащом спиной, и в помещении послышались треск, грохот и звон, на которые бронированный человек внимания не обратил.
Путь вел прочь от мрачных подземных лабораторий к не менее мрачным, пусть и по-своему красивым залам и коридорам. В казематах и катакомбах было немногим более пустынно, чем наверху: нигде не видно и не слышно ни прислуги, ни каких-либо живых людей — лишь встречались изредка неподвижные, точно статуи, фигуры думботов, да стойки с рыцарскими доспехами. Замок казался бы вымершим и заброшенным, если бы не безупречные чистота и порядок.
Винтовая лестница вела высоко, судя по всему, она проходила насквозь от вершины одной из башен замка до самых тайных и мрачных его глубин. Далее путь лежал через коридоры и залы, украшенные тяжелыми гобеленами, знамёнами и геральдическими щитами. Нельзя было сказать, что их слишком много и они нагромождены с чрезмерной помпезностью, но обилие изумрудных, чёрных и золотистых красок, целые композиции из символов власти и богатства казались ненужным, вынужденным дополнением к аскетичному, строгому величию замка, сквозящему в его тёмном камне, геометрически безупречных углах и архитектуре, в идеально выверенном расположении источников света, создававших мягкий, равномерный полумрак на всем продолжении пути.
В итоге, они предстали перед высокими, двустворчатыми дверьми, обитыми вороненого цвета металлом. Они выглядели прочным, но, что куда важнее, они выглядели древними и волшебными. Магия строилась под стальными заклёпками и полосами, охватывающими крепким каркасом чёрное от времени дерево, изрезанное причудливой вязью из букв языка, на котором уже тысячи лет не говорил ни один из народов Мидгарда.
Створки со скрипом отворились, впуская Локи в просторный внутренний зал. Под высокими сводами, теряющимися во мраке, тянулись к потолку высокие шкафы и стеллажи, заставленные древними томами, старинными фолиантами, бесценными свитками. Они обступали, точно стены, достаточно широкую площадку, покрытую толстым ковром (конечно же, он был весь в узорах различных оттенков зелёного, складывающимися  в геральдическую "D"). Здесь же, ровно по середине зала, располагался длинный дубовый стол, накрытый с противоположных краев ровно на двух человек. И если тот край, что был ближе ко входу, пустовал, то за дальним виднелась уже знакомая фигура: широкие плечи, недвижимая маска, тяжёлый плащ.
— Я ждал тебя, Локи, — проговорил Дум, а Думбот, стоявший позади трикстера, отступил назад, скрываясь во тьме коридора.

[NIC]Doctor Doom[/NIC][STA]you are doomed[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/t/UBtNM.jpg[/AVA]Голос Дума звучит, как металл, словно не только маска, но и его уста, язык и горло отлиты из прочного сплава титана и стали. Но есть в его звучании нечто, неуловимо отличающееся от манеры речи его верных Думботов; те, пусть даже и копируя своего создателя в совершенстве, столь же и совершенно холодны, отстранены. Речь Дума отличается, ведь как бы он ни старался, он всё же человек, и в глубоком, низком голосе, измененном акустическими системами и разносящемся легким эхом по просторам мрачного зала можно расслышать участие и интерес. Он говорит спокойно, уверенно, но без нажима, и каждое слово будто бы успевает взвесить, но не делает долгих, лишних пауз.
Или то лишь кажется, и это очередной двойник, только с иной модуляцией голоса и заданной интонацией?..
- Армия? - в голосе Дума послышались удивление и недоверие. - Я думал, ты знаешь меня лучше, Локи.
Дум поднял руку и коротко, повелительно провёл ей в воздухе. То ли магия, то ли наука, но столовая утварь послушно пришла в движение: с блюд поднялись в воздухе и переместились чуть в сторону металлические крышки-купола, обнажая содержимое. Внутри покоились, источая пар, горячие, сочащиеся соком и жиром стейки с золотисто-карей, безупречной корочкой, на вид словно сошедшие с обложек кулинарных журналов; на плоских широких тарелках покоились, пушась свежей зеленью, салаты, в которых овощи и кусочки мяса поблескивали от масла. Было и несколько рыбных блюд: салат из перцев и помидоров, органично смешанных меж собой, кольцами луками, полосками соленой трески и винным красным уксусом; подкрашенная шафраном короткая лапша, поверх которой были уложены и в неуловимом порядке смешаны отливающие всеми оттенками алого ломтики рыбы, а также зелень и специи. Всё это источало тончайшие, щекочущие нос ароматы, и, что характерно, чуткий нюх мог учуять, что большая часть еды острая или, по крайней мере, солоноватая.
Между тем, посуды и еды было не то что бы много, стол накрыт был лишь на двоих, и единственное, что было представлено в единственном экземпляре - вино в хрустальном графине, стоявшее ровно посередине между Думом и Локи.
Хозяин замка окинул взглядом кулинарное великолепие, будто недовольный тем, что видит - хотя, что можно было наверняка говорить по его неподвижной маске? - и затем коснулся своего шлема в области за ухом. Щиток, скрывавший прорезь для рта, опустился, и хотя лицо Дума по-прежнему было скрыто, его голос зазвучал иначе, тише и мягче, хотя всё ещё отдавал металлом и обычной жесткостью:
- Можешь есть спокойно. Ничто из этого не отравлено. Не то что бы тебе это когда-либо вредило... Если не доверяешь, всегда можем поменяться. Приятного аппетита. - после этих слов Дум взял вилку и демонстративно, с аристократическим изяществом, наколол на нее один ломоть рыбы (похоже, тунца) и съел. Прожевав, он добавил: - И, да, мне было бы интересно узнать о втором Локи, что успел подпортить тебе жизнь.