Трудоголизм – это болезнь. Причем клиническая. Стоило вернуться в ЩИТ, чтобы торчать допоздна на работе, разгребая залежи и не очень понимая, ради чего она тут. Пока все было в каком-то зависании, Пегги не понимала, куда двигаться, что делать, как объективно воспринимать реальность. Объективно выходило не очень. Субъективно не подходило к настроению.
В целом все выходило достаточно паршиво.

Офис начинал пустеть, когда Пегги оторвалась, наконец, от папки, которую изучала. Потерла осторожно глаза, осмотрелась по сторонам – Нью-Йорк погрузился в вечер, достаточно внезапно для Картер, которая не уследила за временем. А ведь она обещала надзирающему медику, что будет следить за режимом, не забывать о медицинских осмотрах. Сколько еще этот надзор продлиться? Конечно, риск, что сыворотка может иметь побочные эффекты, все еще велик, но сколько нужно времени, чтобы он снизился – полгода, год? Пегги откинулась на спинку кресла, потянулась, размялась. Надо выбраться из-за стола, из кабинета, из здания, поужинать, вернуться домой. Дома мышь повесилась, значит, надо поужинать где-то в городе. Где-то тут недалеко был маленький и уютный ресторан, который Пегги часто посещала в своей жизни. Туда ее впервые сводил Говард Старк, еще в далеких сороковых. Друг считал, что время для развлечения и хорошей еды должно быть обязательно, и пока Пегги торчала в лагере подготовки солдат, Говард кормил ее тирамису и фуагра в этом милом и душевном месте.
Погода располагала к прогулке. Ничего не капало на голову, воздух был прозрачным и каким-то по-осеннему вкусным, наполненным прелостью листвы и предвкушением праздника. То тут, то там в витринах мелькали хэллоуинские украшения, праздник придет через неделю. Праздник, который Картер проторчит на работе само собой. Но сейчас она глубокими вдохами наслаждалась вечерним воздухом, кутаясь в пальто и шагая по тротуара в сторону ресторана.

Увы, удача отвернулась от Пегги где-то в районе порога. Все столики в небольшом зале – кроме пары – были заняты, не оставляя ей практически ни одного шанса на вкусный стейк и бокал вина. Пегги огорченно рассматривала людей – пары на свидание, семейные компании, деловые переговоры – и впервые за долгое время осознала свое собственное одиночество, на которое пошла, наверное, в здравом рассудке, хотя вряд ли. Альцгеймер как-то очень мешал просчитывать варианты будущего, ее собственного возвращения к жизни.
- Я вижу, пара столиков свободны.
- Это для наших постоянных клиентов.
Пегги Картер была постоянной клиенткой заведения, но в последний раз она выглядела лет на тридцать – в лучшем случае – старше того, как выглядела сейчас. Вряд ли в ней признают ту милую пожилую даму, так что пытаться использовать свое имя в этом деле казалось бесполезным.
- Вы можете подождать у стойки, возможно, скоро освободиться один из столиков.
А мама утверждала, что у стойки сидят женщины легкого поведения. Ну или готовые стать легкой добычей. Пережитки воспитания вспоминаются как-то некстати. Пегги фыркнула. Ей без пяти лет век, она его прожила, она изменилась, она в общем-то никогда не была образцом английской чопорности, так что не ей вспоминать эти слова. Она кивнула:
- Спасибо.

Пальто Пегги сдала в гардероб, получив серебристый номерок в руки, после чего устроилась на высоком стуле у стойки. Наряд у нее был не очень подходящий, совсем не вечернее платье, но хоть какое-то платье, лучше, чем костюм. Пегги улыбнулась бармену:
- Бокал Алиготе, пожалуйста.
Она мимоходом проверила телефон – никаких сообщений и звонков, приятное разнообразие. И приняла из рук бармена бокал, с видимым удовольствием сделала глоток, смакуя напиток. Этого было достаточно, чтобы отвлечься и локтем столкнуть собственную сумку со стойки.
- Чччерт, - прошипела Пегги, сползая со стула, чтобы подобрать сумку и кое-какое доброе, выпавшее из нее.

- Да, спасибо.
От недовольства собственной безрукостью в коротком ответе ярче проступил британский акцент. Пегги быстро оглядела содержимое сумки, все, кажется, на месте.
- Надо же быть такой неаккуратной.
Это все тяжелый рабочий день, усталость и раздражение. Когда невольно, несмотря на то, что тело сейчас выглядело и вело себя, как тридцатилетнее, морально Картер чувствовала себя уже на все сто. И это был не комплимент.

Она подняла, наконец, глаза на мужчину, улыбнулась ему. Радует, что мир меняется, но вежливость и галантность мужчин в нем не до конца превратились в миф.
- Да, со столиками тут и правда проблема. А когда-то здесь можно было получить столик в любое время. – Пегги осеклась и добавила уточняющее.- Я так слышала.
Было трудно помнить постоянно, что ей на вид ненамного больше тридцати, и что она не должна знать, какой была жизнь сорок лет назад. Трудно скрывать прожитую историю, когда она ощущается в каждом движении, взгляде и слове. Пегги предстояло еще учиться маскировать себя за налетом реальности. На службе проще, на службе везде развешаны портреты агента Картер, так что там ее знают, дивятся ее возвращению, но уж точно не приходится изображать из себя кого-то другого.

- Маргарет, - Картер протянула руку, укрепляя знакомство, но скрывая фамилию. Сколько в Нью-Йорке Маргарет Картер? Наверное, достаточно, но современные люди любят пробивать информацию о своих знакомых, введи имя в гугл, и он выдаст все, что нужно и чего нельзя. Конечно, данные засекречены, данные о Пегги Картер, но наверняка где-то что-то еще осталось после вброса Романовой в сеть, несколько лет назад.
И женщина имеет право оставить за собой имя. Красивое имя, хотя полным именем Пегги очень давно не называли, оно оставалось лишь для официальных документов, да и то, не всегда. Претенциозное и тяжелое, предназначенное для жены своего мужа, но Пегги тогда и не вышла замуж за хорошего парня, отложив брак на несколько лет. Тот же, кого она выбрала в мужья, кажется, ее полного имени так и не знал.

От мыслей на эту тему женщину отвлек метрдотель, возникший как по мановению волшебной палочки.
- Мадам, у нас освободился один двухместный столик. – Он глянул на нового знакомого Пегги и вежливо заметил: - А вам все еще придется подождать.
- Не придется, - мотнула головой Пегги, беря со стойки свои коктейль и сумочку, - мы с мистером Броком прекрасно поделим одни столик на двоих, не так ли? Так что проводите нас, пожалуйста.
Картер последовала за метрдотелем. Ему было совершенно все равно, кто и как будет ужинать, но убить одним махом двух зайцев было очень даже неплохо. Столик же был у большого окна, откуда открывался вид на вечернюю улицу, вполне себе приятный вид, не портящий аппетит. Меню ждали гостей на столике, обтянутые в дорогую кожу, показушности стало больше.
Тебе бы не понравилось, Говард. Хотя кто знает?
- Итак, нам повезло, и у нас есть столик. Вы тут не впервые, Эдди?

От звука полного имени все еще дергает. Она всю жизнь была Пегги, и только мать в минуты, когда собиралась отчитать нерадивую дочь, называла ее не просто Маргарет, а Маргарет Элизабет. Ох уж эта британская претенциозность. Пегги в упор не помнила, откуда мать откопала имя Маргарет, но второе та точно получила в честь то ли королевы Елизаветы первой, то ли герцогини Йоркской. Пегги склонялась ко второму. И что самое интересное, местами была похожа характером на будущую королеву Англии. Впрочем, незнающие дат все шутили, что Пегги назвали в честь двух принцесс, не удосуживаясь вспомнить, что сама англичанка родилась на пять лет раньше правящей уже королевы Великобритании. Американцы. Они были просто не способны глубже смотреть в суть истории. Но, как ни странно, за годы жизни в Штатах Пегги уже не просто привыкла, некоторых же полюбила с открытой душой.

Ее все время тянет поправить Эдди, чтобы он называл ее Пегги, но затем она одергивает себя, понимая – вот это уже гораздо палевнее. Ведь практически по всем отчетам она проходила как Пегги Картер. Вдруг что-то екнет, не дай-то бог. Оглядываясь назад, она уже и вспомнить не могла, когда именно из Маргарет официально стала той, кем есть, ведь еще в Блетчли-Парке ее звали полным именем, что ужасно нравилось Фреду.
Вот уж память забавная штука, что-то давно позабылось, но что-то остается навсегда. Пегги до сих пор помнила имя первого жениха, так и не ставшего ее мужем, уж очень ему не понравилась самостоятельность девушки, решившей, что служить дешифровщией не предел ее возможностям.
И как она оказалась права.
- Ну что ж вы так обо мне думаете, Эдди, - усмехается она. – Я бы не сказала, что хожу только по таким заведениям.

Снобизм слетел где-то уже на фронте на самом деле. Когда оказалось, что простые солдаты обладают весьма интересным внутренним миром, а грубые и пошловатые шутки умело можно парировать собственным превосходным чувством юмора. Иногда приходилось опускаться в них до уровня собеседников, но постепенно это перестало иметь такое уж значение. И хотя со временем все снова свелось к элегантному костюму и нитке жемчуга, оплетающей шею, Картер не была так уж безоблачно вознесена на пьедестал, умела быть и подружкой и девицей с той улицы.
- Кругозор надо расширять, полезно, а тут я просто… бывала со старым другом.

Она делает заказ за себя и Эдди, официант кивает и уходит, чтобы вернуться с вином, остальное следует подождать. Можно было, наверное, салат заказать, чтобы не сидеть с пустым столом, попивая лишь сладковатое, но немного терпкое вино, но Пегги об этом не подумала. Она вообще не любила многослойность ужинов, которое прописано в этикете, тут же придется вспоминать, какая вилка для рыбы, какая для мяса, и так далее.
После первого глотка становится немного легче. Нью-Йорк за окном живет своей жизнью, где-то там кто-то борется за свою жизнь, где-то там правит Гидра, где-то там опасности угрожают любимым людям, за которых Картер не может перестать переживать. Она смотрит на случайного товарища по ужине, улыбается, хотя в глазах ее этой самой улыбки не хватает, Пегги словно раздваивается, вроде тут, а вроде и нет.
- И кем же вы работаете, если не секрет?