Когда тебе тринадцать, ты ещё слабо представляешь себе, насколько нелепы избитые клише.
Ну, знаете, всё вот это – куски кирпичной кладки, хрустящие под ногами, прутья арматуры, торчащие из полуразрушенных стен, граффити на том, что уцелело, осколки того, что не уцелело, беспорядочными кучами, трухлявые доски старого забора, хлопья рыжей ржавчины на изломах, от которой воздух пахнет металлом, битое стекло, старая футболка, рваные джинсы, подранные кеды, и…
О да, конечно же, дождь – ливень сплошной стеной, когда капли падают за шиворот, отсыревший бетон старых ступеней холодит задницу, а кеды хлюпают так, что снять их было бы, наверное, разумнее, чем оставаться в них, но тогда придётся прыгать босиком по этому крошеву, а дураков тут нет.
Она не дура, что бы там ни говорила миссис Уотерс, и точно не такая тупая, как любит разглагольствовать её вечно бухой папаша – она знает, что для неё хорошо, и сидеть в одном доме с ним наедине после того, как он опять залился по самые ноздри настолько, что начал путать собственную дочь с какой-то малолетней давалкой, к этому самому «хорошо» точно не относится. Уж лучше тут задницу отмораживать, пока мать не вернётся, при ней он не посмеет, а может, просто нужды не будет, зачем напрягаться, когда и так всё дадут, а потом ещё и в покое оставят после того, как старательно припудрят синяки и уйдут на ночную смену, вытирать чужую блевотину и разливать бухло по пивным кружкам вне зависимости от того, что именно будет в них налито.
Когда тебе тринадцать, кажется, что от всего на свете можно просто сбежать, и в то же самое время – что нет в мире места, где ты можешь избавиться от всего этого дерьма, потому что весь мир сжимается до крохотного двора с разрушенным домом, куда стекаются беспризорники и наркоши со всего сраного района.
- Блядь, - тихо, больше на пробу, произносит она, потирая наливающийся багряной синевой след на запястье, и продолжает уже громче. – Ёбанный ты сраный хер! Ненавижу тебя, чтоб ты сдох поскорее, ублюдок! Мудила пиздоглазый, чтоб тебя!.. Чтоб тебя…
Никто не услышит – ни её воплей, ни задушенного, почти животного воя.
Так не плачут в дешёвых мелодрамах, картинно пуская слезу по старательно накрашенному штатным гримером лицу, так скулит попавшее в капкан животное, которому раздробило лапу, за считанные мгновения до того, как начать отгрызать её. Здесь никто и ничего не слышит, а кто слышит слишком много – тот молчит, если жизнь ему ещё дорога. Здесь мягкосердечие не добродетель, а слабость, которая делает тебя лёгкой добычей. В Испанском гарлеме ты долго не протянешь, если будешь бросаться на каждый всхлип, как идиот, потому что ты никогда не будешь знать, кому здесь и правда нужна помощь, а кто просто лохов на живца ловит, чтобы вытрусить и ту мелкую мелочевку, которая только может заваляться в карманах у местных обитателей.
Здесь, если хочешь жить – спи с открытыми глазами, с пистолетом под подушкой, и по сторонам смотреть не забывай.
- Обсосок хуев, - шмыгает она, вытирая нос рукавом. – Мудопиздило ебучее.
Ох, слышала бы её бабка – удавила бы собственными чётками или, как минимум, поколотила бы ими. Бабка Мария вообще частенько грозила ремнём и отпускала затрещину, если слышала что-то, что ей не нравилось, а потом вздыхала тяжко и обнимала, называя «бедным дитям». Когда она была ещё жива – было легче, при ней папашка не сильно-то буянил, да и сама бабка щурилась подслеповато, но выискивала ошибки в её школьных тетрадках, хотя её почерком можно было пугать нечисть и сводить с ума оксфордских профессоров. А потом бабку хватил приступ, не помогли ни чётки, ни ежедневные молитвы, ни дева Мария с младенцем Иисусом, так что…
Неважно.
Уже ничего не важно, лишь бы проклятый дождь прошёл, а то жопа уже отмерзла, и ноги затекли, а шевелиться лень, потому что под задницей бетон всё-таки чуть суше и теплее, чем где-либо ещё.
- Вот ведь пиздец, - недовольно бормочет она и вскидывается, застывает натянутой тетивой, заслышав чьи-то шаги. Чтобы соваться в здешний гадюшник, надо быть или придурком, или очень дерзким типом, и ещё неизвестно, что хуже, зато точно известно, что и от тех, и от других лучше держаться подальше, если не хочешь проблем.
Ей лично и своих хватает.