Засиживаться допоздна в медотсеке уже входило в привычку. Наверное, Генри просто не могла еще поверить, что, наконец, они были в безопасности. Хотя, все относительно. Летящая сквозь космос Судьба, непонятно по какому назначению, непонятно с какими секретами Древних в дальних отсеках, тоже не особо радовала, но, определенно, это было лучше бункера на умирающей от радиации планете. Тем более, что запасы еды там подходили к концу, еще немного, и наступил бы голод. Тут все обстояло куда как лучше, и Генри не хотелось, но пришлось признать, что предки у них оказались совершенно неплохими людьми.
Общество ТиДжей настораживало Генри, невзирая на некоторую, пусть и очень дальнюю, через много поколений связь. Тем не менее, собственные навыки следовало применять, и Джонс подписалась на работу в медотсеке, с плохо скрываемым любопытством глазела на фельдшера, которая ей приходилась много раз прабабушкой. Они прекрасно поладили Дени, и девочка часто проводила время тут, потому и Генри постепенно втянулась в работу, заодно приглядывая за непоседливой дочерью. Слишком свежо было воспоминание, как эта букашка потерялась в хитросплетениях коммуникаций бункера, чуть не сведя мать с ума.  Как показывала практика, Дени это дело удавалось крайне легко. Возможно, не будь таким острым и болезненным страх потери, возможно, будь брат жив, и Генри не была бы такой наседкой, но о чем вообще говорить, если…

Внезапно Генри вспомнила то, о чем хотела поговорить с Тамарой. Она свернула последние бинт, поправила баночки и повернулась к ТиДжей. Время близилось к ужину, Дени увязалась за Илаем, после нескольких минут сомнений Генри отпустила дочь. Учитывая, что она была единственным ребенком пяти лет на всей Судьбе, к ней относились с любопытством, трепетом и желанием помогать в воспитании, последнее, правда, больше мешало, чем радовало.
- Тамара, ты ведь практиковалась в психологии?
ТиДжей оторвалась от ноутбука, на котором что-то изучала, вопросительно взглянула на Генри. Джонс, в свою очередь, снова испытала некое любопытство по нескольким вопросам разом: как Йохансон принимает свой неизбежный диагноз и почему Янг все еще не прибрал эту женщину к рукам? История гласила, что они все же нашли друг друга в этой жизни, дав линию Джонсов. Не то чтобы Генри считала это сейчас обязательным пунктом, все равно все случилось уже как случилось, но как-то по-детски предпочла получить правильный ход вещей. Тамара плюс Эверетт равно семья.
- Было дело. Но ведь у тебя есть лучший специалист, чем я.
- У Мары немного другой профиль. Если честно, это даже не вопрос психологии. Понимаешь, у нас тут не очень много детей, да и после катаклизма родилась одна лишь Дени. Никто особо не может похвастаться близкими отношениями с детьми в виду нованской системы воспитания. Я тебе как-нибудь об этом расскажу. В общем, те этапы взросления, которые сейчас проходит Дени, в новинку, а понять…
- А что случилось?
В голосе Тамары проскользнуло любопытство. В такие минуты Генри хотелось рассказать о связи этой женщины с ней, но потом она вспоминала, что ниточка слишком тонкая, чтобы на ней строить какие-то отношения.
- Она говорит об отце. А ее отец погиб еще до ее рождения. Да что там рождения, я даже не знала, что беременна, когда Брендан умер. За несколько недель до вашего прилета Дени потерялась в коммуникациях бункера. Искали долго, а когда вытащили, она сказала, чтобы я не переживала, папочка о ней позаботился. Тогда я решила, что это просто какие-то глюки от усталости, тем более, что проспавшись, Дени и понятия ни о чем подобном не имела. Но недавно она начала говорить, что папа помог ей нарисовать зайчика. Все бы ничего, но… она никогда не видела зайчика, ТиДжей. Она дитя бункера, она росла в нем, не видела этого мира. А зайчика нарисовала. Правильного зайчика… пусть и фиолетового в крапинку.

ТиДжей нахмурилась, Генри напрягалась. Лейтенант качнула головой:
- Даже не знаю, что сказать. У нее явно есть воображаемый друг, но тут воображаемые друзьями могут оказаться совсем не тем, что ждем.
- Вознесшиеся Древние? Что, я хорошо изучила старые записи.
- Я не встречала ни одного Древнего, ни вознесшегося, ни такого. Мой тебе совет, не паникуй раньше времени и последи за дочерью. Она вырвалась из привычного окружения, и теперь проводит меньше времени с тобой, может и придумала себе чего.
- Но зайчики?
- Спроси у Илая, не просветил ли он Дени на этот счет? И не только у него. Тут хватает помощников в образовании, - Тамара улыбнулась.
Генри согласно кивнула. В это Йохансон была права, как ни крути. Она осмотрела поле деятельности, на сегодня вроде бы все. Медотсек не требовал круглосуточных дежурств, всегда можно было вызвать как Тамару, так и Генри. Причин оставаться не было, и попрощавшись с ТиДжей, девушка вышла.

Переборка в отсек глушила звуки, почти. Детский заливистый смех она заглушить никак не могла. Генри улыбнулась, но почти сразу насторожилась. Смех Дени переплетался со смехом мужчины. Последнее не особо бы стало поводом для беспокойства, даже если кто-то непрошено заглянул в ее отсек, вряд ли были желающие причинить плохое нованцам. Проблема была в том, что смех этот был больно знаком, и Генри аж оцепенела на считанные секунды – она не слышала его звука почти шесть лет.
Брендана не было с ней почти шесть лет. долгих шесть лет, прошедших с момента его мучительно смерти у нее на руках. Обман слуха? Наверное. Наверное, Генри и правда все еще очень сильно скучала по любимому человеку, а упоминания Дени об отец обострили тоску. Но это все еще не было поводом слышать смех брата. Генри торопливо открыла переборку, врываясь в маленький мирок жилой каюты. И почувствовала, как ей становится дурно. Дочь, радостно оглянулась на мать, кудряшки пружинисто подпрыгнули.
- Ма! Вы, наконец, с папой встретитесь!
Генри заторможено перевела взгляд на мужчину, сидевшего по другую сторону. Все казалось таким ненастоящим, нереальным, первой мыслью было то, что Генри где-то траванулась по пути, с ней что-то не так, иначе с чего бы она видела перед собой Брендана. Живого. Настоящего. Ничуть не изменившего. Такого, каким он был до того, как его сожрала лучевая болезнь.
В пору кричать «Изыди». Но Генри, обычно многословная Генри, не могла и слова выдавить.
[NIC]Henriette Jones[/NIC][AVA]http://sh.uploads.ru/Oypc6.png[/AVA][SGN]-[/SGN]

Наверное, она сошла с ума.
Хотя нет, это не то объяснение, которое Генри нравится. И вряд ли Брендан был бы признаком сумасшествия.
Тогда, скорее всего, отравилась чем-то, лежит в лазарете и бредит. Хотя признаков откровенного бреда Джонс не наблюдала, если не считать опять же Брендана.
Черт, плохо быть специалистом и знать возможные симптомы любого дерьма, которое могло бы приключиться с Генри. Она отчетливо понимала, что ничего из этого с ней не происходило, главным образом потому, что здесь была ее дочь, вполне здоровая, спокойная и адекватная. Дени явно осознавала происходящее, смотрела на мать хитрыми глазками, от чего Генри едва не зачесалась нервно.
Для девочки все было по-настоящему, а Генри не могла поверить. Смотрела на дочь, потом на Брендана, и все еще мысленно повторяла, что этого не может быть. Но ведь было? Каким-то странным извращенным образом, но было. И от того Джонс мелко потряхивало.

Если Брендан был лишь галлюцинацией, то он не должен был так хорошо знать реакции сестры. Но если это было лишь собственное воспаленное воображение девушки, то это как раз объясняло то, почему мужчина замер между ней и единственным путем к отступлению. Генри обернулась, глядя на Брендана, чувствуя, как начинает тонуть в таких родных и любимых аквамариновых глазах, и это лишает ее воли. И адекватности. Генри попятилась назад, к дочери, раз не могла добраться до переборки, все еще открытой, все еще способной спасти ее.
- Что ты такое?

Дени шевельнулась позади, потянулась к руке матери. Теплое прикосновение заставило Генри вздрогнуть, она оторвала взгляд от Брендана, вполне материального, все еще не призрачного, и посмотрела на девочку. Та подняла голову, рассматривая мать:
- Это же папа. Он настоящий, - заговорщически произнесла Дени. Откуда что только взялось?
Неприятное чувство сжало желудок Генри. Интересно звучит. На этом фоне как-то сразу становится понятно, откуда взялись эти все оговорки Дени, и почти сразу вспыхнула злость. Ладно, если допустить, хотя бы на пару секунд, минут, часов, что Брендан каким-то непостижимым образом был жив – ну возносились же эти чертовы Древние! – то он что, учил ее дочь скрывать от матери такие вещи?!
Тихо, значит…

Ладонь опустилась на голову Дени, пружиня светлые кудряшки:
- Солнышко, пойди к тете Маре. Скажи ей, что мама просила поделиться койкой на пару часиков, что у нее тут срочные дела. И не надо ей говорить о папе, хорошо? А то тетя Мара решит, что ты сошла с ума. И я не уверена, что будет не права, мы с тобой явно что-то…
- Ну мааа…
- Иди.
Каюты четы Оливейра была недалеко, и Генри была уверена, что Дени не потеряется. Другое дело, что Дени не хотела уходить, она медлила, но взгляд матери был неумолим, и все, что оставалось ей сделать, это проскользнуть мимо отца, на миг обняв его едва не за ногу и что-то шепнув ему. Что именно, Генри не слышала. Сердце сжалось болезненно при виде того, как Брендан и Дени тянулись друг другу. Но ведь не она виновата в том, что они не были вместе!
Дени убежала. А Генри попросила, едва в состоянии контролировать голос:
- Закрой переборку.
[NIC]Henriette Jones[/NIC][AVA]http://sh.uploads.ru/Oypc6.png[/AVA][SGN]-[/SGN]

Отредактировано Barbara Morse (2018-06-16 00:46:22)

На самом деле все происходящее походило на какой-то чертов ад. Непрошенный и ненужный. Генри прошла все его круги шесть лет назад, и сейчас не испытывала никакой радости от вполне себе живого Брендана. Потому, что понятия не имела, чем за это придется платить. А закон сохранения энергии работал, на нем держался мир, где-то убыло, где-то прибыли – Брендан умер, Генри получила Дени.
Мысли были совсем уж безрадостные, а тут еще и братец решил сыграть в рулетку из воспоминаний, тех самых, которые покрылись пеплом Новуса, унеся за собой все планы, мечты  и обещания. Техногенная катастрофа, причиной которой стал прогресс – обхохотаться просто – отобрала у нее сначала родителей, затем любимого мужчину. А тот теперь вещал так славно о прошлом, о чем Генри не хотела думать.
Ни о том, что хотели для них родители.
Ни о том, как жили они когда-то давно. Квартира была светлой и большой. Такую не положено иметь на военное жалованье, это был подарок родителей. Правда, расположена она была в промышленном районе, но кого это тогда волновало. Жить отдельно… громкие слова на самом деле, они не жили отдельно. Генри торчала в учебке, Брендан – на заданиях.

- Только не надо, а? Ты всегда все решал для себя лучшим образом. Был важен только ты. Так что не надо мне тут сентиментально рассказывать, что для нас хотели родители и как мы жили тогда отдельно.
Генри попятилась назад, понимая – из отсека ей не выбраться, хотя можно, конечно, попытаться приложить силу. Но шансы были невелики, Брендан всегда ее легко делал, добавляя к тому, что она получала на тренировках, еще и свое. Правда, сам ставил, сам и лечил, оставляя на них весомые поцелуи и легкую прохладу мази. Джонс вздрогнула от этих воспоминаний, слишком живых сейчас от того, что и мужчина перед ней был, действительно, живым. Непонятно как, но был, и Генри, хоть и не в состоянии была охватить этот момент, решила его просто принять.
Но вот чего она никак не хотела принимать – того, что пережила, пока он умирал. Сознание противилось этому факту, нервно дергаясь при любой попытке Брендана сделать шаг вперед. Генри сердито зашипела:
- Не подходи. Иначе пожалеешь, что жив.

Она была не уверена, что у нее рука поднимется дать в морду брату, но в эту самую минуту было достаточно воскресить в памяти тот год, когда она едва смогла выжить, то отчаяние, когда она убивала Брендана собственными руками, тот ужас, когда поняла, что беременна. Последнее, что ей было тогда нужно, это ребенок, хотя именно ребенок помог ей выжить, иначе она бы сдохла через пару месяцев вслед за братом. Но тогда, в сломанном мире ей предстояло родить ребенка, который мог и не пережить даже день, учитывая скудость запасов и риск того, что рано или поздно бункер будет непоправимо уничтожен.
- Не смей даже прикасаться ко мне. И я не хочу знать, какого черта ты тут делаешь, откуда взялся весь такой живой и невредимый. Просто вали обратно и не трогай мою дочь!
[NIC]Henriette Jones[/NIC][AVA]http://sh.uploads.ru/Oypc6.png[/AVA][SGN]-[/SGN]

Генри несколько секунд удивленно смотрит на Брендана, а потом начинает хохотать. Смех, правда, этот не несет никакой радости, больше похож на истерику. Генри с трудом успокаивается:
- А по-твоему ты не эгоист? Брендан, ты эгоист, ты самодовольная сволочь, и ты даже сдохнуть не мог нормально, чтобы не вернуться. Ах да, конечно, я забыла самое главное – ты правда считаешь, что я не в курсе твоей маленькой хитрости, милый? Ты правда считаешь, что не догадалась? Ты ведь противился любой мысли о ребенке, Брендан, а потом сам же и сделал его. Интересно, почему?

Когда Генри поняла это, она была зла. Очень зла. Она готова была поджигать весь мир, умирать следом, но ответственность за новую жизнь не позволила. Хотя это было похоже на безумие, рожать ребенка в условиях, в которых он мог не выжить. Собственно, это и правда совместное чудо, что Дени появилась на этот свет и прожила первые пять лет, при полном истощении организма матери и недостатках витаминов во время беременности. Ей повезло. Просто повезло. И за это она была благодарна всем, но была зла на Брендана, заставлявшего ее жить тогда, когда она хотела умереть.
- О, ну конечно, давай, расскажи мне о том, что ты думал обо мне. Нет, ты думал! Думал, конечно, ты всегда обо мне думаешь, только мысли твои совсем не братские и далеко не альтруистические.

Кажется, все попытки отстраниться от Джонса рушатся о его решимость и желание получить свое, и Генри готова сделать, что угодно, чтобы это не допустить. Брендан сокращает расстояние, и Генри не может этого не замечать.
- Не подходи, - угрожающе предупреждает она его снова. – Не подходи, а то завизжу.
Что тоже вариант. Легкие у Генри хорошие, верещать она может и умеет, и вполне способна сделать это громко и со вкусом. Хотя вряд ли, кто-то услышит по таким расстояниям, да и в такое время все еще бродят по другим отсекам, проводят время культурно. Интересно, сколько времени хватит Маре, чтобы понять, что надо наведаться к подруге? Или сколько времени хватит Дени, чтобы ляпнуть нечто странное, что насторожит Мару?
- Да, Брендан, да, я говорю да, слышишь, да!
Ей все равно, что она лжет. И все равно, что слезы вот-вот готовы покатиться из глаз. Она их может удержать, может не заплакать, может не отвести от Брендана взгляда, говоря ему это «да».
Скучал он, конечно же. На том свете скучал, с того света наблюдал, а просто не сдыхать он не мог?

Генри начинает потряхивать от этого кошмара наяву. Воскрешение любимого мужчины должно быть радостным, но женщина не понимает, что с этим делать, как унять этот раздрай в груди, эти странные чувства, которые успевают пройти амплитуду от радости до злости, и обратно, и все по кругу. Генри смотрит в эти безумные аквамариновые глаза, задается вопросом, как он вообще мог посметь бросить ее, чтобы теперь что-то говорить о том, что он не эгоист, что он скучал, что он вернулся.
Поцелуй заставляет Генри замереть на несколько секунд, не сопротивляться. Она не готова к этому прикосновению губ, не готова к тому, как их вкус отзывается болью в солнечном сплетении. Полузабытый, но не до конца. И все же Генри зла. И поцелуй не приносит облегчение.
Движение выходит внезапным и резким, отработанным годами тренировок в учебке. Колено врезается в пах Брендану, прерывая поцелуй, заставляя задохнуться не только его, но и саму Генри. Она пытается отдышаться, рассматривая то, как брат сгибается напополам.
- А я тебя предупреждала.
[NIC]Henriette Jones[/NIC][AVA]http://sh.uploads.ru/Oypc6.png[/AVA][SGN]-[/SGN]