В каждом городе есть неприятные районы с дурной репутацией. В каждом районе есть мрачные, паршивые аллеи и улочки. И уж точно в каждом городе есть своя история, хотя бы и одна, про зловещий заброшенный особняк в конце самой мрачной улицы самого дурного района. Увидишь такой - ни разу не спутаешь. Он должен быть старинным, построенным в середине позапрошлого века или хотя бы старательно стилизованным под американскую старину; только вместо романтики "Унесенных Ветром" он больше будет напоминать своим видом о тягучем чувстве ужаса из книги "Оно".
Дом, к которому Отто привёл своего неожиданного нового знакомого, был как раз таким. Два этажа, не считая чердака, что ютился под покатой крышей, вытянутые окна, намертво заколоченные досками, покрытые порослью плюща камни, облицовывающие фундамент, тяжелые, покрытые выбоинами ступени... Доски - тёмные, кровля - тёмная, в редких щелях и прорезях на окна - густая, непроницаемая тьма. Ржавый металлический забор (с острыми штырями, конечно же) с облупившейся черной краской окружал по периметру небольшой участок, пожухлая трава на котором давно уж не походила на аккуратный газон и была порядком закидана мусором. Если тут и не жили какие-нибудь бомжи с наркоманами, то лишь потому, что их должен был отпугивать общий мрачный вид здания и, очевидно, его обитатель.
Спрятав щупальца под безразмерным плащом и надвинув пониже шляпу, Отто вполне себе походил за человека, пусть и не вполне обычного, конечно. Потрепанная одежда и мрачный вид создавали впечатление, что он - нелюдимый, бедный и совершенно определенно неприятный человек, предпочитающий безвылазно сидеть в своей норе, не показывая на улицу носа. Не то что бы это было далеко от истины... так или иначе, к себе внимания поздними вылазками и затворническим образом жизни Октавиус внимания не привлекал, очевидно, потому, что к неприятным и странным обитателям этой развалины местные жители уже привыкли, ведя себя по принципу "моя хата с краю".
- Был? - переспросил Отто, но в его голосе не было ни капли удивления. Он ожидал услышать нечто подобное, пусть и не так быстро, и, скорее, про Гарлем. Впрочем, то были дурные стереотипы. - Что же случилось?
Интерес в его интонации был искренним, не наигранным. Пусть Доктор Осьминог и не был образцом христианских добродетелей, он жаждал знать, что привело этого парня на улицы. Он не был похож на малолетнего хулигана, которому сулит в ближайшие годы становление "гэнгста", который пополнит всё растущие ряды уличных группировок. Учёный подумал бы, что Майлз сбежал из дома, но ведь тогда бы он не говорил, наверное, что дом у него "был". Раз "был" - то теперь его не стало, согласно логике Отто.
За дверью (которая была заметно укреплена изнутри полосами металла, сдерживающими вместе хлипкие доски) их ждала немного тесная, тёмная прихожая, заканчивающаяся ещё одной дверью. Только она была теперь иной: тяжелой, металлической и донельзя надёжно с виду. Действуя, словно в космическом шлюзе, с предельной быстротой и тщательностью, Отто впустил внутрь Майлза, запер внешнюю дверь, открыл внутреннюю, пропустил Майлза вперёд и зашёл следом, запирая за собой дверь.
Внутри царила не то что непроглядная тьма, скорее - приглушенный свет, создавший уютный и спокойный полумрак. Видеть было несколько затруднительно на расстоянии, но, в целом, комфортно. Отто снял очки и, будто бы с облегчением, вздохнул, несколько раз моргнув. Здесь он выстроил себе оптимальные условия для своего зрения, несколько пострадавшего от первой аварии с экспериментальным реактором...
Можно было заметить, что внутри всё чисто, нет следов пыли и паутины.Сразу за входной дверью начиналась довольно просторная гостиная. Ковер был местами протёрт и покрыт пятнами, но, в целом, находился в приличном состоянии, как и несколько промятый, с потрепанной обивкой, раскладной диван. Около этого самого дивана находился низкий журнальный столик с разложенными на нём газетами, стопками каких-то документов и письменными принадлежностями; там же стоял и единственный источник света в помещении - настольная лампа с настраиваемой яркостью, и её мягкий, рыжего оттенка свет плавно разливался по комнате. Следом, у самой стены, на резной тумбе расположился пузатый старый телевизор с выпуклым экраном и выцветшей, частично сколотой надписью-наименованием производителя.
По кругу, вдоль стен, стояли шкафы, высокие, до самого потолка, со множеством полок, и почти все из них были забиты книгами и журналами. С такого расстояния трудно было с ходу сказать, какими, но при ближайшем рассмотрении корешков оказывалось, что это - преимущественно научная литература, различного рода словари и справочники, переводчики, старые журналы по техническим и научным специальностям... но было и несколько книг художественного толка, из классики, и даже стопка старых-старых комиксов. А ещё - целый отсёк был отведен под старые кассеты в картонных коробках.
Отдельно, на самой просторной полке, располагался террариум. В нем, среди камней и декоративных кустиков тянулись нити паутины, в которых таились довольно крупные чёрные пауки. Рядом с террариумом на стеллажах покоились книги, посвященные выведению пауков, научные труды по их биологии и книга, лежавшая прямо поверх террариума, с несколькими закладками. "Лечение арахнофобии, или Как я полюбил пауков" - гласил заголовок.
- Бэт-пещеры и дворецкие положены только богатым плейбоям, играющим в супергероев, - очень серьёзным тоном проговорил Отто, пусть его губы при этом и исказила слабая усмешка. Было трудно понять, шутит он, или серьезен. - Впрочем, ты просто ещё не видел здешний подвал...
Сняв парой манипуляторов с себя плащ и шляпу, которые тут же отправились на вешалку-панель с крючками у входа, Отто вдруг ухватился ещё одним "щупальцем" за рюкзак на спине Майлза, плавным, будничным движением стягивая его и отправляя на всё ту же вешалку. При этом он даже не смотрел на парня, а уж разматывал шарф, затянутый вокруг шеи.
- Если захочешь спать прямо сейчас, то устраивайся на диване - я постараюсь вести себя потише. Одеяло и подушку найдёшь, перевернув крышку дивана... Не забудь разуться, - Отто, покончив с одеждой, переобулся в домашние тапки, поглядел на Майлза, а потом неторопливо двинулся в сторону террариума. Тот располагался у противоположной от входа стены, рядом с пустым дверным проёмом, ведущим в тёмный длинный коридор. С двух оставшихся сторон тоже были проходы, но уже закрытые дверьми. - За дверью направо - кухня, налево - коридор, там ванная, туалет, подсобные помещения... Если захочешь посмотреть телевизор - извини, нет пульта, нет кабельного, только местные новости и видеомагнитофон.
Остановившись у террариума, доктор постучал пальцем по стеклу, наблюдая за реакцией его обитателей, а потом обернулся к Майлзу, смерил его серьезным и спокойным взглядом, а потом добавил, говоря тихим, почти что доверительным тоном:
- Но сперва я хотел бы поговорить с тобой.

Услышав ответ Майлза, Отто слегка приподнял уголки губ в слабом подобии улыбки. Выражение лица было снисходительно-насмешливым, словно эти слова позабавили доктора, но вскоре вновь вернулось дружелюбное спокойствие. Оценивающе посмотрев на усевшегося на диван гостя, доктор проговорил тихо и немного растянуто, словно боясь вспугнуть парня резкими звуками:
- Очень хороший прыгун... и очень скромный, не так ли? - Отто отвернулся к террариуму с пауками. Пока он доставал с ближайшей полки какую-то пластиковую банку и открывал её, "щупальца", словно сами по себе, потянулись на кухню, растягиваясь самым удивительным образом; при нём осталось лишь одно "щупальце", лениво покачивавшееся из стороны в сторону. Внутри каждого пришедших в движение смарт-манипуляторов составного кольца телескопическим образом пряталось ещё одно, и они всё ползли и ползли, словно странные металлические змеи. Вскоре из соседней комнаты уже доносились приглушенные звуки перемещаемой посуды и открываемой-закрываемой дверцы холодильника. Не оборачиваясь и, похоже, не уделяя большого внимания ни действиям своих щупалец, ни Майлзу, доктор продолжил говорить: - Я понимаю, что у тебя есть причины скрывать правду и скрываться самому. Но то, как ты двигался, как сражался... как перемещался вслед за мной по канализации. "Очень хороший прыгун" - сильное преуменьшение.
Пока говорил, он открыл банку, осторожно заглянул внутрь, судорожно сглотнул от отвращения, а затем, приподняв крышку на верхней части террариума, осторожно высыпал внутрь немного содержимого. Там, как оказалось, хранились вяло извивающиеся черви, довольно крупные, толстые. Их желтоватые сегментированные бока сухо блестели, пролетая из банки вниз, в террариум, к растревоженным паукам, которые теперь спешили заняться своей пищей...
Отто торопливо закрыл крышку террариума, закупорил банку и убрал её подальше, сам пристально наблюдая за поведением пауков. Трудно было понять, дело в научном интересе или нездоровом любопытстве, ведь сейчас он встал спиной к Майлзу, и лицо разглядеть не представлялось возможным.
- Не стану тебя обманывать: мне хочется знать, кого я привёл в свой дом. Ты избегаешь встреч с полицией, у тебя раньше был здесь дом, ты, по твоим словам, "очень хороший прыгун". При этом очевидно, что к уличной жизни ты неприспособлен, за скромный акт гостеприимства хватаешься, не раздумывая... а твоя одежда не в таком ужасном состоянии, как следовало бы ожидать от настоящего беспризорника, - закончив пялиться на то, как огромные мохнатые членистоногие твари пожирают беспомощных червей, Отто обернулся к парню, глядя на него сквозь тёмные стёкла очков. - При этом ты довольно молод, а "объяснить с ходу сложно". Не стану допытываться, если это такой уж большой секрет, но у меня есть пара предположений...
Вдруг "щупальца" стали стягиваться обратно и уже вскоре явились с кухни, держа в захватах пару чашек и небольшой поднос из тусклого металла, на котором покоилось несколько круглых овсяных печений. Над чашками поднимался еле заметный в полумраке пар. Одну чашку (внутри оказался чай) и поднос смарт-манипуляторы Октавиуса поставили на столик возле дивана, а потом плавным жестом указали на них, словно ненавязчиво предлагая немного перекусить.
Вторую кружку Отто притянул к себе и взял в руки. Подув на содержимое, но не начиная пить, он проговорил:
- Думаю, ты долго жил нормальной жизнью, а потом у тебя появились способности, и всё пошло наперекосяк. Сомневаюсь, что ты мутант, потому что тебя уже нашли бы Люди-Икс, или какая-нибудь ещё их группировка, организация, команда, школа... Или тебя уже нашли бы силы ГИДРЫ, - немного пригубив чай, Отто слегка поморщился. Горячий чай. - Да и мутанты обычно в более раннем возрасте проявляют силы, а ты на улицах не так давно. Так что силы твои появились не более трех-четырех лет назад, в результате некоего случайного инцидента. При этом ты достаточно храбр, или глуп, чтобы лезть в драку с преступниками, а не бежать при первой же возможности... И достаточно умен, чтобы не убивать их, нанося удары сильные, но не смертельные. По твоим движениям видно, что ты это делал прежде, и не раз, и опыт имеешь. Для малолетнего преступника ты слишком доверчив и нерационален, раз зарабатываешь на жизнь танцами. Из всего этого я делаю вывод, что ты, скорее, малолетний супергерой, или пытался им быть, а на улице оказался из-за последствий своих действий.
Отто, сделав ещё один небольшой глоток, с любопытством уставился на Майлза. Он был вполне уверен в своей правоте, но была ещё куча вопросов, которые он не мог решить так просто. Было очевидно, что если Майлз действительно местный, то знать про Доктора Осьминога должен был (конечно, Октавиус ни за что не поверил бы, что кто-то в Нью-Йорке может о нем не знать). Ответы Майлза волей-неволей, а должны были приоткрыть ему истинное положение дел.

“Похоже, я неким образом задел его за живое”, — старательно пряча удивление и недовольство за маской невозмутимости, подумал Отто. Конечно, стоило ожидать эмоциональной реакции, ведь он вполне осознанно оказывал психическое давление, намереваясь выжать из подростка всю правду. Но тот словно кипятком ошпарился… — “Не то, на что я рассчитывал. Конечно, негатив был ожидаем… но чай зачем разливать на стол?”
В самом деле, ничего плохого ведь не случилось, пока что, по крайней мере! Чего он так взвился? Может, это просто у темнокожих такой менталитет, ввиду частых контактов с полицией? Доктор почти никогда не общался с жителями “чёрных районов”.
Отто меланхолично глядел, как растекается по лакированному дереву тёмная жидкость с мягким пряным ароматом, исходящая паром; горячий чай, с таким старанием заваренный, был бессовестным образом загублен. А ведь так нелегко достать приличный сорт чая в этом гадюшнике!
В первый момент, глядя, как Майлз вскакивает на ноги, опрокидывая поднос, Отто хотел просто схватить его своими смарт-манипуляторами, а потом переломать каждую косточку, чтобы неповадно было. Гостиную трудно было назвать просторной, и места для маневра не хватило бы, в то время как четыре длинных “руки” точно схватили бы его.
Мысли о том, как будет хрустеть в титановой хватке позвоночник этого глупца, были соблазнительны, но Отто подавил их  усилием воли, отгоняя свой гнев. Парень был раздражающе импульсивен и недоверчив, но понять, почему, можно было. Тем более, что для исследований он нужен был живым и, по возможности, здоровым.
Так что Отто с безукоризненным спокойствием сидел на своём месте, медленно потягивая чаек из керамической чашки, а за Майлзом наблюдал, не поворачивая головы — через датчики в “щупальцах”. Тот, вроде, суетился, истерил не по делу, но нападать или стремительно убегать прочь не собирался,  хотя и шёл к выходу. В любом случае, схватить его можно и на пороге, когда он будет снимать свой рюкзак и возиться с бронированной дверью.
— Но ведь и я тебя не тащил силой, не угрожал. Я не вредил тебе… — начал было Отто свои увещевания, надеясь успокоить парня. Но быстро остановился, осекся, заметив, что его привлекли книги на полках. Реакция на пауков тоже не ускользнула от внимания, но такой спонтанный интерес к научной литературе был куда важнее. Юноша остановился, лишь на миг зацепившись взглядом за названия на корешках книг, а потом задал необычный вопрос:
— Вы не доктор, который доктор, так?
— Я доктор, который доктор наук. В каждом из этих журналов есть как минимум одна моя статья, — ответил Отто без ложной скромности, все так же сидя на своём мечте и допивая остатки чая. Он был крайне заинтригован, но старательно изображал равнодушие, уверенный, что это лишь развяжет Майлзу язык.
— Если я скажу, что есть один только один ответ на все ваши вопросы? И он совсем не прост.
Отто промолчал. Чай кончился, печенье рассыпалось по ковру, когда Майлз опрокинул поднос, и теперь оставалось лишь сидеть, сложив руки на животе, откинувшись на спинку кресла (насколько это позволяли четыре торчащих из своей спины металлических “щупальца”), и ждать. Ждать, разумеется, долго не пришлось, и после короткого, приглушенного вздоха, похожого на вздох смирившегося со своей участью хулигана, признающегося в своих проступках директору, Майлз выдавил нечто совершенно неожиданное:
— Что вы знаете о других вселенных, доктор?
Отто поперхнулся бы чаем, если бы уже не допил его. Вопрос мало того, что был неожиданный, так ещё и подразумевал, что с этими другими вселенными Майлз и связан. Доктор приподнялся со своего насиженного места и с недоверием, удивлённо изогнув густые брови.
С ходу поверить в такой расклад было невозможно. Но это не было невероятно.  Отто, как никто другой, знал, сколь неожиданным образом могут сложиться события в любой момент, и возможность перемещения между вселенными не отрицал. Поэтому он не стал ни высмеивать парня, ни обвинять во лжи, а очень серьёзным, сухим тоном ответил:
— Я, в основном, работал в иной области, но изучал и работы на эту тему, и участвовал в одном из исследовательских проектов. Правда, нам не хватило финансирования и технологической базы для экспериментальной проверки.