Пустующих комнат в школе хватало. В одну из таких Джин и провела Рейчел по окончанию их странного разговора. Чуть торопилась, стремясь избавиться от присутствия знакомой незнакомки, так как уже не выдерживала всего происходящего. На миг в голову Джин даже закралась идиотская мысль попросить Рейчел представлять только как Грей, не звать ее мамой, и тогда ее вполне можно было выдать за дальнюю родственницу семьи, у которой внезапно оказался ген на пару со способностью.
Но мысль беспощадно была изгнана из головы. Джин не имела никакого права отбирать у девушки того, чего ей не давала, имен ее родителей. И хотя лично она считала, что гордость эта сомнительная, но так было в настоящем, где у Джин и Скотта все было не просто, а вот там, там, похоже, все сложилось по другому. Ее подмывало задать вопросы, спросить, все ли у родителей было гладко, как им удалось сохранить брак, не попался ли на пути той Джин Логан, Феникс, кто еще? Не была ли в жизни того Скотта Эмма и Мэделин.

Но ничего из этого не прозвучало. Во-первых, родители редко рассказывают детям о сложностях в своих отношениях, во-вторых, какая разница на самом деле? Джин сейчас прикладывала массу усилий для спасения своего брака, любой ценой, останавливаться не собиралась, а завидовать себе другой, что в ее жизни все сложилось идеально, не было ни времени, ни сил. Пожелав Рейчел устроиться с удобством, Джин пошла прочь, пытаясь собраться с мыслями.
Только не получалось. В голове был какой-то сумбур, казалось, что череп сейчас лопнет от кучи всего и всякого. Насыщенные прошлые сутки перешли в сюрприз уже сегодня, дел было невпроворот, и Джин попыталась ими заняться. Например, отследить Скотта, хотя и была не уверена, о чем им с ним говорить, рассказывать ли ему о Рейчел, и вообще…  впрочем, Феникс умело скрывался. Стоило Джин подцепить сознание Скотта, как чертова птица гасило все его присутствие, не обрывая, но блокируя их психическую связь, которую  Грей установила когда-то давно. Именно Скотта ей всегда было легче всего найти, он словно точка на карте, мигал в ее сознании постоянно, не вызывая дискомфорта. Но сейчас его не было, вместо этого Феникс дарил пустоту на том месте, и Джин понимала, что сможет отыскать птицу только тогда, когда та позволит.
Лучше бы это была я.
Но сделанного не воротишь. И как с этим фактом справятся носители пятерых Фениксов, Грей не имела ровным счетом никакого понятия.

В комнату Шельмы Джин направилась, когда поняла, что безмерно устала на сегодня бороться с обстоятельствами. Благо, хоть подругу оказалось легко обнаружить, впрочем, в школе так было всегда. Немного радости добавило и то, что несмотря на все идиотские обстоятельства вокруг, особняк полнился мутантами -  детям и старшим вернулись силы, и по мере возможности те использовали их, радостно проверяя. Хоть в чем-то Феникс сыграл им на руку, и на том спасибо.
- Ты себе просто не представляешь, что со мной сегодня произошло, - провозглашает Джин, подпирая собой дверь. Она не постучала, просто вошла, зная, что Анна Мари не будет сейчас против ее компании. – Я и сама все еще не особо понимаю, что это такое. Будто мало мне всего, что произошло вчера, так теперь я еще и мать!
Стоило этим слова сорваться с губ, и на Джин накатывает, наконец, давимая ею ранее паника. Она понятия не имеет, что с этом радостной новостью делать-то. Порядок оной безнадежно нарушен, но это мелочи по сравнению с тем, что это не входило в ее планы, что девушка ей кажется чужой, зато у нее, похоже, никого на целом белом свете не осталось.
Отлично. Просто прекрасно. Небесная канцелярия, все сюрпризы исчерпали или еще к десятку подготовиться?

- Что?
Вопрос Мари вызывает у Джин панику и ужас, когда до нее доходит смысл слов.
- Нет!
Этого только не хватало для полного счастья, не дай бог.  Сейчас, когда вокруг все сходят с ума, Феникс увел Скотта, и вообще, едва сама только вернулась с того света… ну какие дети-то? И когда бы успели? Даже чисто теоретически…
- Не то чтобы я об этом никогда не думала, конечно, предполагалась, что однажды мы со Скоттом кого-нибудь родим… но не сейчас. И не девочку.

Джин не питала иллюзий, чтоб будет хорошей матерью. Она вообще не была уверенной, что ей с ее непорядком в голове стоит быть матерью, взрослой или маленькой дочери. Тем более - дочери. Эгоизм, не больше, не меньше, выработанный годами, когда привыкаешь быть единственной девочкой в компании ребят. Появление Шторм, затем Анны Мари разбавило эту компанию, но в конечном счете мало что изменило, Джин не хотела никакой конкуренции в семье. Зачем ей делить любовь Скотта с девочкой? А сына он будет любить совсем иначе.

Джин едва не падает поперек кровати рядом с подругой, рассматривает потолок, закрывает глаза, пытаясь понять, что на самом деле чувствует. Что вообще должен чувствовать человек, которому незнакомая девочка говорит, что она его или ее дочь? Джин так и не поняла. Поняла лишь, что вела себя слишком грубо, но, кажется, ничего другого пока не могла предложить Рейчел.
Ах да, надо бы объяснить все Анне.
- На меня сегодня свалилась девочка, буквально посреди коридора. И сказала, что она моя дочь. Моя и Скотта. Из другой реальности.

Она чувствует недоверие Мари, понимает его, от чего приподнимается на локтях, сдувает рыжие пряди с лица:
- Нет, я не сошла с ума, и да, я уверена. Ты же сама понимаешь, что не всегда нужен тест ДНК. Я видела ее воспоминания, они настоящие, не поддельные. - Джин снова откидывается на спину. - К тому же она моя копия. Глаза только не мои, глаза Скотта. А так копия, такая же рыжая, такая же... посмотреть на мои фото двадцатилетней давности, и сомневаться не придется.
Это почти муторно. Пока Джин не говорила этого вслух, казалось, что все ненастоящее. Но теперь она говорит об этом Анне и все больше понимает то, что между ней и Рейчел есть генетическая связь, пусть и не самая желанная.
И вот еще одна причина неприятия Джин этой девочки: она похожа, слишком похожа на саму Джин, и все.
- А в той жизни они счастливы. Ее родители. Были счастливы. А теперь мертвы. И она хочет видеть во мне свою мать, а я не понимаю, что с этим делать, Мари.

Джин вздыхает. Куда как проще было бы увидеть две полоски на тесте, чем получить взрослую дочь, которая обладает своим характером, которая такая же, как она сама когда-то, только не совсем, она ведь еще и дочь Скотта. Вот это гремучая смесь на самом деле. Взрывной характер Джин, постоянно подавляемый, и контроль Скотта...
Господи, Скотт.
Джин едва слышно стонет. Вот сюрприз будет ему, только этого сейчас им обоим не хватало.

Что не так с девочкой?
Что не так…
Хм.
Нет, объяснить это Джин вряд ли сейчас может. Просто не сможет. Не передать словами реакции Грей на подобные мысли, впрочем, она понимает их истоки, но…

Она хмуро ловит ухмылку Анны. Ну, конечно, ей весело! Потому, что не она имеет дело с новоявленной дочкой! Джин вздергивает бровь, ловя вопрос, не адресованный, собственно, ей. И отвечает:
- Нет, не знает. Я сама об этом знаю только несколько часов, и если честно, я не уверена, что хочу ему об этом говорить. У меня крыша едет, а у него она уже съехала, спасибо Фениксу!
Грей чуть растерянно смотрит на руки Анны на ее руках. Кивает, начинает делать упражнение по дыханию, но почти сразу фыркает:
- Это похоже на гимнастику для беременных, ты в курсе?
В голосе, наконец, проступает привычная ирония, за ним следом является и некоторое ехидство. Но затем тон меняется, когда она отвечает на очередной невысказанный вопрос подруги:
- Ее собственный мир гораздо хуже. Ну что? Ты громко думаешь!

Иногда с этим и правда трудно справиться. Чтобы прочесть сокрытые мысли, следует напрягаться, но сейчас все эти вопросы в голове Анны лежат на самой поверхности, что сами врываются в голову Джин, навязчиво требуя на них отвечать.
- Ну прости!
Конечно, никто не любит такого. И Джин старается не вытворять ничего подобного. Но иногда жертвами подобного становились все близкие Грей, хотя чаще всего доставалось Саммерсу.
Она принимает из рук хозяйки комнаты чашку чая, принюхивается и делает глоток. У него приятный и успокаивающий вкус, интересно, что там? Джин садится на кровати по-турецки, меланхолично наблюдая за тем, как Мари запирает дверь, и так же меланхолично изрекая:
- Вышибут.

Что поделать, особняк полон детей, с уединением тут зачастую бывает откровенно паршиво. Может, им со Скоттом давно следовало сбежать? Или хотя бы перебраться в тот маленький гостевой домик на отшибе парка, окружающего особняк.
Почему им никогда не приходило в голову пожить своей жизнью? Почему они даже после свадьбы не додумались убраться отсюда хотя бы на пару месяцев? Как-то совсем уж грустно, что такие банальные вещи не приходили в голову ни самой Джин, ни мужу, очевидно, они оба так привыкли к тому, что окружены детьми, хлопотами, вечными делами, что в конечном счете все это казалось им естественным.
Как же они были не правы…

Сейчас бы чего покрепче, но вроде как месяц назад они уже благополучно напивались, вышло не очень, повторять пока рановато.
- Ей около двадцати, может, немного больше. Не знаю, не спрашивала. Возраст - это последнее, о чем я думала в момент разговора, если честно. - Джин качает головой. Она не знает, как бы повела себя на месте Рейчел. И не была уверена, что стоит пытаться представить. Все же, Джин повезло. Ее отношения с родителями претерпели не лучшие перемены, но они были живы, а вот она для них была мертва уже несколько лет. - Но я… Мари, я не ее мать. Общие аллели в генетическом коде, внешняя схожесть и схожие способности не делают нас родственниками. Ни ее со мной, ни ее со Скоттом. Думаешь, я не понимаю того, что она чувствует? Хотя да, не понимаю, но чувствую, я ощутила весь ее спектр эмоций, от и до. И все равно, я не ее мать.
Джин вздыхает, снова делает глоток чая. Пытается думать, но мысли не думаются.
- Это все так не вовремя. Я смотрю на нее, вижу в ней себя, но не испытываю ничего. Боже, почему сейчас, почему? Ладно бы, не было бы иных проблемы кроме этих, но как я должна с этим справляться? Особенно когда Скотт стал Фениксом?!

Птичка.
- Чертова куропатка. - Джин молчит какое-то время, потом снова вздыхает: - Знаешь, не знаю, как насчет крыши на место, но Рейчел может оказаться лакомым кусочком для Феникса. Если она… ну знаешь, если в том мире тоже было все это, и во мне осталась его искра, девочка могла ее получить. К тому же, если эта тварь испытывает любовь ко всем с генами Греев и Саммерсов, то…
Джин не договаривает. Ей совсем не хочется думать о подобном. О, господи, только не хватало еще этой головной боли, будто бы проблем мало, ей-богу.

- Ха-ха-ха, очень смешно, - кривится Джин. - Нет, мне не нужна гимнастика для беременных, я не… не готова к тому, чтобы сейчас записывать в молодые матери.
То ли сейчас не готова, то ли вообще не готова, Джин не может сказать. У нее в голове пока что самым отвратительным образом все путается, и ребенок, взрослый ребенок как-то не помогает этому.
Джин качает головой.
Помочь?
- Кто бы мне помог, Мари. Я не знаю, чем ей помочь. Уложить в постель, подоткнуть одеяло, почитать сказку на ночь? Но я не мать ее. Я не знаю, насколько я могу считаться таковой, имея лишь общий генетический код. Хм… - Взгляд Грей становится более осмысленным, любопытным. - Ты ведь считаешь Рейвен приемной матерью, не так ли? И Курта братом. Как так вышло? Ну в смысле, для тебя эмоционально как было принять подобное?

Это, конечно, не совсем то, что в принципе связывает Джин и Рейчел, но все же лучше, чем совсем ничего. Может, Мари сможет как-то объяснить ей свои чувства, может, Грей поймет, может что-то да выйдет.
Хотя главное условие - хотеть этого. А Джин не уверена, что хочется заниматься воспитанием взрослой дочери, что-то делать, что-то пытаться.
Слова Мари заставляют задуматься. Она находит в них то, что ее устраивает, за что легко цепляется - относиться к Рейчел как к еще одной студентке. Ладно, это она может. Даже очень просто может. Вести себя с Рейчел как с новой студенткой и… и вряд ли это ее тронет. Джин задумчиво изучает Мари, снова делает глоток, морщится:
- Твой чай не помогает, у тебя нет чего покрепче?

Шутка подруги внезапно падает на благодатную почву. Джин начинает смеяться, а затем и хохотать, да уж, это будет чудесное семейное воссоединение, о котором осталось только мечтать - привет, любимый, у тебя есть дочь, гони алименты или приходи в себя и разводись с Фениксом. Какой чертов кошмар на самом деле, и как перестать нервно-истерично смеяться, а то так и стекла скоро задрожат.
Джин пытается успокоиться, постепенно ей это удается. Немного. Джин смахивает с ресниц слезы, выступившие от смеха. Хохотать-то в принципе нечего, Грей это понимает, поводов ноль, а нервы не выдерживают. Как-то все невовремя.
- Почему это все происходит в один момент? - Жалобно она вопрошает то ли у Шельмы, то ли у мироздания, не уверенная в том, что вообще на этот вопрос можно получить ответ.

Джин вздрагивает при мысли о Фениксе.
Она его не любит. Она его ненавидит. И в то же время периодически испытывает иррациональное чувства влечения к этому яркому пламени, идя на него как завороженная, с трудом стряхивая с себя оцепенение.
Нет, ни при каком раскладе она не хочет иметь дела с ним, и тот факт, что их теперь пять, и одна из них завладела ее собственным мужем, делает жизнь Джин на порядок сложнее.

В какой-то момент ей кажется, что если бы Рейчел одним своим фактом присутствия в этой вселенной могла решить проблемы огненной птицы, она бездумно бы скормила ее ей. Но, конечно же, Джин так не поступит и постарается оградить девочку от возможного кошмара.
Джин прячет лицо в ладонях:
- Господи, ну почему все так сложно, а?
Она откидывает рыжие пряди назад, качает головой.
Быть учителем, быть наставником, да это просто смешно, она сейчас не могла даже понять, кто она на самом деле, что из себя представляет, кем стала, кем будет, после смерти все это выглядит слишком не просто и запутанно, от чего голова просто раскалывается. Понятно, что Анна права, Джин понимает, какую мысль подруга желает донести до нее, просто все равно не в состоянии ее переварить, не в состоянии поймать и сделать так, как следует. Удобнее отодвигаться, открещиваться, не признавать дочь.

- Да, ты права, вряд ли стоит ориентироваться на твою ситуацию с Мистик. Все же, у Рейчел как раз все это было, любящие родители и ощущение того, что она им нужна. Тем хуже, она ведь смотрит на меня и ощущает когнитивный диссонанс, видит перед собой женщину, которая дала ей жизнь и отдала ей всю материнскую любовь, а теперь отворачивается потому, что в этой жизни ее нет. И этого всего, что было у Рейчел, тут нет. И скорее всего не будет. Я не знаю, что именно пошло не так, но что-то пошло, и теперь жизнь пойдет по иному сценарию, возможно, у нас со Скоттом будет сын, а, может, вообще никого не будет, по разным причинам. Так что…
Джин пожимает плечами. Трудности Рейчел понятны, но все же, голова старшей Грей забита сейчас таким количеством хлопот, что просто не остается сострадания для потерявшейся во временных линиях девочке.
Это плохо. Не этому учил ее Чарльз. Но следовать его заветам становится все труднее и труднее, все сложнее отвечать добром на причиненное зло.

- Эх… - вздыхает Джин, - ограбление кабинета директора не так уж прикольно в таком возрасте. Вот раньше, то было совсем другое дело, забавнее, веселее, с искоркой угрозы наказания. А что сейчас? Вошли, взяли и следов не оставили. Скучно.
К тому же она снова думает о том, что в коридоре можно налететь на Рейчел, на любопытных заек, которые будут глазеть на мисс Грей и тем самым задавать больше вопросов, чем вслух, а Джин к такому не готова, она собирается прятаться в комнате до утра, хотя, конечно, надо будет перебраться в свою комнату, ну в крайней случае, вон окно, летать умеет.
- Хочешь сказать, это определенный баланс? Кто его, конечно, знает, но мне очень хочется тихой жизни, хотя бы пару недель. Скучной и тихой. Может, я вспомню, как печь печенье, научусь еще что-нибудь готовить и, наконец, стану хорошей женой. А то и с этим я не справилась, убив собственного мужа.