Мир сменил свою полярность, события прошлых дней разрушили все старое и воздвигли новые горизонты, Гидра стала не просто нежелательным наименованием, которое произносили тихо, с глазу на глаз, и запирали факт связи с ней на тысячи замков, держа в тайне свой грязный секрет. Гидра сала ведущей силой .
Город был тот же, улицы прямые, как несгибаемые тростники, желтые такси со стальными лицензиями на покрытых пылью капотах, наконец теряющие свою популярность и востребованность, рассекали по дорогам с прежней скоростью, тайм сквер был забит под завязку туристами и местными, рискнувшими сунуться в самую гущу демонстрационного образца великолепия большого яблока, люди оставались прежними, спеша кто на работу, кто с неё. Небо над Нью-Йорком было, как и раньше, чистым и ясным, озаряя каменные джунгли лучами утреннего августовского солнца.
Так было вчера, неделю, месяц, год, десяток лет назад. Так было сегодня. И все казалось прежним.
Но не стоило обманываться тем, что на поверхности.
Мир изменился кардинально.
И теперь головой всему была Гидра. Та самая, которую он лелеял и собирал по кусочкам, новая, сильная, лучшая. Шмидт, Штрукер, Пирс - все они остались за бортом, не в последнюю  очередь его стараниями. Однако они, самодовольные и самоуверенные ублюдки, были ослеплены своей безнаказанностью и отсутствием четкого руководства. Смотря вперёд нельзя забывать оглядываться назад, потому что там, в том поле, что скрыто от глаз, и творится большая часть истории. Не мир нужен был Гидре, а Гидра была нужна миру. Грязному, развращенному, свободному, где каждому был предоставлен шанс творить самому свою судьбу. Воля избаловывает, она затмевает разум и здравый смысл. И тогда человек перестаёт понимать что в действительности ему нужно, кидаясь с головой в болото, из которого пытается вытянуть максимум пользы, но утопая в отвратительной жиже все глубже и глубже, пока не уходит в неё с головой. Последствия этого могут быть разными, начиная от проебанной собственной жизни, что Стивена интересовало мало, до разрушения целых империй и идеологий, что уже заставляло проявлять к проблеме повышенный интерес. Так было с манией величия Красного Черепа, так было с ‘Озарением’ Пирса - воля. Свобода действий, свобода единоличного мнения и тотальное игнорирование проблем, корчащихся в луже собственной крови на самой поверхности. А сколько сложностей все это доставило самому Роджерсу и не счесть. Мстители, идею которых он поначалу отвергал, оказались как нельзя кстати под рукой в качестве инструмента, которым он вершил свои перестановки. Сказано просто, да и сделано не потом, кровью и случайными жертвами, но результат был налицо. Идея получила свою фактическую реализацию на практике, и теперь оставалось лишь укрепить стены воздвигнутых башен.
Он не доверял большей половине своих людей. Они подтянулись после, из затхлых подвалов и фешенебельных высоток, куда каждый в силу своих возможностей уполз после падения Старой Гидры. Однако на его стороне было слишком мало лиц, которые пришли после и которым он доверял, и все равно большая часть ресурсов и мощностей оставались в руках старичков их общего благого дела. А Стив не любил сосредоточения сил в тех плоскостях, в которых им было не место.
Пришла пора собирать своё. А также приобретать новое.

Тяжёлый паркер с глухим стуком падает наконечником колпачка на  стол, и в тишине кабинета раздаётся протяжный звон. Крепкие пальцы вновь ленивым жестом подхватывают его и кидают на стеклянную поверхность уже обратной стороной. Совершенно бесполезная и призванная убить время ожидания забава, которая порядком уже надоедает. Роджерса всегда интересовала тяга больших боссов занимать верхние этажи под рабочие кабинеты и делать их размером с футбольное поле. И обязательно окна. Огромные, с трёх сторон и во всю стену, из которых открывается бесподобный вид на центральный Нью-Йорк. Забавная ассоциация, пришедшая в голову именно в этом кабинете в стенах офиса МКА. Ладно, выбор подобных рабочих аппартаментов понятен, это влияние, это статус и первое впечатление, которое остаётся в памяти тех, кто забредает в эти совсем не легкодоступные места. Но в целом это пустышка, призванная потешить самолюбие властных лиц. Была ли такой хозяйка именного этого места Стив не знал, но в ходе беседы, которая неминуема, быть может он получит ответ и на этот вопрос.
Охранный блок у входной двери издаёт протяжный писк, и индикатор окрашивается в светлый, открывая доступ в кабинет с обратной стороны. Такое бесцеремонное вторжение в чужие владения не красит никого, но иные варианты Стива не устраивали. Разговор с главой агентства он видел именно таким, в гости, как говорится, ходят по утрам. Нравится хозяину это или нет. К тому же он принёс кофе, вполне благородный жест с его стороны.
- Барбара Морс, - тянет Стив притворно бодрым голосом, откидываясь на спинку широкого офисного кресла. - Доброе утро. Даже если ты не ждала меня так рано, это должно скрасить твоё удивление.
Он взглядом указывает на два стакана, из которых до сих пор тонкой струйкой вверх поднимается пар.
И недовольство, стоило добавить. Или что-то ещё, чему он пока не подобрал правильного наименования. Потому что он-то прекрасно понимал, что Морс знала, как и по какой причине в ее вотчине оказался Стивен Роджерс.
- Поговорим.

Отредактировано Steven Rogers (2018-07-14 17:09:51)

- Ну, знаешь, не мой формат, - отвечает Роджерс, с улыбкой довольного кота оглаживая ладонями обитые тёмной кожей подлокотники кресла. Сам он сидеть в офисах, этих отвратительно замкнутых и давящихся как на сознание, так и на психику помещениях сидеть не любил. В нахождении больше часа в таких местах он начинал  чувствовать себя запертым в коробке, из которой решать насущные вопросы не просто трудно, а невозможно. Ему было необходимо движение, ему было нужно развитие. Что угодно, но не просыхание в фешенебельной и статусной, но неизменно обречённой на обрастание пылью и мхом атмосфере. - Хотя вид у тебя тут ничего.
Ему не рады. Стив не удивлён и даже не обижен, в последний месяц он наблюдает похожее выражение лица у каждого второго, с кем так или иначе ему приходится контактировать по долгу службы. Ему, разумеется, плевать на это с высокой колокольни, однако нет да нет, но бывает - раздражает. Морс хотя бы не начинает причитать, как курица наседка, и это на мизерную долю процента, и все же располагает. Хотя чего он удивляется, эта белокурая кукла великолепно обитала в застенках Гидры пару лет назад, и , кажется, получала от этого недюжинное удовольствие. Адаптируйся или не выживешь - каждое слово про неё. Интересно, будет ли она так же благоразумна в будущем?
И все же выпад на тему смены полярности Стив без внимания не оставляет. Он не распространяется на эту тему, даже среди других голов никогда не касается этих вопросов, а тут решается на откровения. Магнитные бури, что ли, какие?
- Оказался в Гидре? - он фыркает, качает головой, говоря ‘какую ерунду я только что услышал, боже’. - О, поверь, в столь щекотливых обстоятельствах просто ‘оказаться’ невозможно. И кому я это рассказываю, ты и сама все прекрасно знаешь.
Стив пристально вглядывается в светлые глаза напротив, подпирая рукой подбородок и вальяжно откидываясь на спину кресла. - Я был там с самого начала. Да-да, именно так. Это же не лотерея, я тебя умоляю.
Он видит, как еле заметно дергается уголок ее покрытых матовой краской губ, а глаза накрывает мерзлой пеленой. Тут же ее лицо из лениво-безразличного становится хищным, он ощущает эти изменения буквально на интуитивном уровне.
- Ты на меня волком не зыркай, - Роджерс усмехается, сверкая глазами. Тон его мягок и покровительственен, будто он даёт жизненный совет хорошему и доброму другу. Однако уже в следующую секунду все благодушие с его лица схлынивает подобно тихой, но убийственной, затаскивающей за собой в глубины, волне. Голос пропитан мерзлотой. - Не по адресу.
А вот вопрос о погибших выбивает из настроя, хотя от того, чтобы захлебнуться в чувстве вины, бывший капитан далёк настолько, что космические расстояния перед ними покажутся детской железной дорогой. Если бы он разменивался на подобное и горевал при каждой потере кого-то из близких ему людей, он бы сейчас здесь не сидел.
Конечно же он знал, он проверил всех, кто в тот день был в башне, кто успел из неё уйти, а кто остался. Это оказалось несложно, ведь в большинстве своём всюду мелькали знакомые имена, настолько хорошо знакомые, что пару раз Стив даже испытал нечто сродни сожалению. Однако он всем дал выбор, Клинт же и вовсе получил его у самых истоков, но отказался, его право, что же Роджерс мог поделать, не силком же тащить, а, оказавшись по разные  стороны баррикад, было уже поздно сожалеть о принятых решениях. В конце-то концов они здесь не в салки играют, и Стив искренне удивлялся тому, что Морс этого не понимает или делает вид.
- Знаю, - будничный тон резко контрастирует с тем, как Роджерс заламывает брови, нагоняя тень печали на своё лицо. - Щ.И.Т. уже предоставил полный отчёт по потерям. Не знаю, чего ты ждёшь от меня в этой связи, мне жаль, действительно жаль, Бартон был образцовым оперативником, хорошим напарником, но плакать по нашему другу я не буду. И тебе не советую. Одним бывшим больше, одним меньше.
К тому же всегда оставался вариант, при котором Бартон до сих пор жив. Вскройся такая версия развития событий в один прекрасный день, капитан бы даже не удивился, у этого парня было много достоинств, но жертвенность точно не первая в его списке.
- О чем говорить с тобой знаю я и, думаю, тебе будет интересно мое... предложение.
Вероятно лично для Морс такой подход действительно будет больше предложением с вариативностью ответов, однако Стив видел в этом дело предрешенное. Барбара была частью старой Гидры, она изучила ее досконально и могла дискутировать на тему просчетов и свершений многоголовой на достаточно высоком уровне, поэтому Роджерс и не ожидал ничего иного, как согласия. Не согласится сама, окажется в условиях, при которых сотрудничество с Новой Гидрой, его Гидрой, станет единственным возможным вариантом. Добираться до такой точки он очень не хотел, поэтому сделал ставку на благоразумие директора МКА.
- Под чьей эгидой вы сейчас работаете, Барб? Думаю, ты в курсе, что Щ.И.Т. полностью подмят нами, и опять, и снова. Кажется, эта детка так и не сможет никогда твёрдо стоять на ногах, из века в век прыгая за ручку с многоголовой подругой.
Стив подаётся вперёд.
- И, что меня весьма печалит, начинает сдавать свои позиции.
Он выдерживает паузу, то ли нагнетая напряжение, то ли играясь с Морс, давая ей долгие секунды на выстраивание ста миллионов возможных вариантов и ответов.
- Поэтому нам нужна новая сила, свежая кровь. Понимаешь? Твоё подразделение делает успехи, и мы это видим. А дальше задача проста - принять верную сторону. Грядут перемены, Морс, и если ты скажешь мне сейчас, что захочешь остаться в стороне, - Стив хитро усмехается. - Я не поверю.

Отредактировано Steven Rogers (2018-08-12 00:14:09)

Взгляд Стива мгновенно холодеет, становясь колючим, цепким и страшным. Все притворное радушие исчезает из мягких черт его лица, и оно будто покрывается фарфоровой маской. Жуткое зрелище на самом деле, Стив и сам до недавнего времени не знал, что способен на подобное. Он даже не двигается и лишь неотрывно следит за тем, как Морс пытается изощряться в остроумии перед ним. Забывая при это, кто перед ней. Забывая почему она здесь, и почему здесь сам Роджерс.
Удивительно, Стив полагал, что Пересмешница, о которой он столько лестного и не слишком слышал от тех, у кого ненавязчиво интересовался ее судьбой до работы в ЩИТе, во время службы в нем, а затем и после, куда умнее. К слову, если по первым двум пунктам информации было достаточно, то третья составляющая заставила главу нынешней Гидры поднапрячь собственные информационные ресурсы. Он лично прошерстил личные дела перебежчиков в своё время, и внушительная папочка Морс была одной самых интересных. Только вот интересующих его данных Стив так и не нашёл, потому что в личном деле Барбары Морс не было абсолютно ничего, что можно было бы предать сомнению. Идеальный последователь, идеальный солдат. И теперь он слегка был сбит с толку, не понимая, действительно ли Морс такая или та умело шифруется. Если второе, то девочка выбрала неверное время и неверного собеседника для подобной демонстрации своих навыков. Или блондинка действительно говорит и показывает Стиву то, что характеризует ее. Старается вывернуть его слова на свой собственный лад, ставит их под сомнение, не слишком умело переводит тему с одной на другую. Ну что же, если ей так легче, и чувство, что она на коне и все под контролем, даёт ей незримую опору перед образом злодея в лице Стива, Барбара вольна вести себя, как ей вздумается. Все равно в конечном итоге эта кукла сделает так, как нужно ему. Выбора нынче ни у кого нет. Для обладания чем-либо, будь то люди, ресурсы, влияние, капитану не нужно доказывать своё право, оно и так всецело его.
Стив дарит собеседнице все такой же холодный, но уже более снисходительный взгляд, после чего кивает головой, давая понять, что он ее услышал и понял.
- Ты никогда не встречала тех, кто ставил бы условия тебе, да? - говорит он после нескольких секунд молчания, хмуря брови, подаётся вперёд, складывает руки в замок. Стив знал достаточно о Пересмешнице, даже то, о чем она, вероятно, не догадывается. А ещё в юности он не умел бить по больному, просто не мог себе этого позволить. Тому бруклинскому щенку даже отца было жаль, когда он узнал, что люди Элизы расправились с Джозефом после очередного собрания, где мать призналась, что муж против ее нового увлечения и запрещает втягивать туда сына. Сейчас Стив не ощущает в себе даже малой доли того сочувствия, которое испытывал к старшему Роджерсу в дни своей юности, и ко всему прочему проезжается по самым болевым точкам соперников, не моргнув глазом. Самопожертвование и преданность одной великой цели дисциплинируют и позволяют правильно расставлять приоритеты не только в жизни, но и глубоко внутри себя. Стив давно уверовал, что в его работе нет места лишним чувствам и эмоциям, однако он помнит о них и знает, как правильно использовать их в поисках нужных точек давления. В конце концов все они люди.
- Я оценил твоё чувство юмора, однако нам пора приступить к делу. Ты человек занятой, я ещё более занятой, не будем отнимать друг у друга столь драгоценное время .
Стив берет в руки небольшую папку, которую предварительно поместил на тумбу слева от кресла, и, положив ее на стол, пододвинул рукой аккурат в самый центр между ним и Морс.
- Здесь готовый вариант реорганизации твоего агентства. Больше никаких, как ты выразилась, функционеров, никакого нестабильного финансирования и отсутствия единой четкой схемы. Вы работаете хорошо, но недостаточно, чтобы быть идеалом. А ты всегда стремилась быть лучшей, ведь так, Барб?
Роджерс многозначительно вскидывает бровь, давая Пересмешнице самой распоряжаться полученной информацией и выстраивать угодные ей варианты.
- Оцени, приглядись, взвесив все за и против. Одно могу тебе сказать прямо: на данный момент это лучший вариант для твоего агентства и для тебя, Морс.
И она это прекрасно знает, потому что каким бы милым сердцу калифорнийской девчонке  ни был ЩИТ, Гидра была куда заманчивее.

Тон разговора меняется, и оба чувствуют это мгновенно. Папка со стола перекочёвывает в руки Морс, и та кратко пробегает по выложенным на бумаге пунктам глазами, бегло перебирая страницы пальцами. Стив наблюдает за ней молча, ожидая слов, что, кажется, вот-вот готовы сорваться с губ Пересмешницы, при этом отчетливо понимает, что по выражению лица ее понять, что творится в белокурой голове, совершенно невозможно. И пока его собеседница отвлечена на созерцание документов, Капитан позволяет себе коротко улыбнуться. Удовлетворенно, словно сытый кот, потому что он ошибся. Нет, эта штучка Морс была совсем не так проста, он обманулся минутами ранее, его подвело самомнение и ложь. Сделала нынешняя глава МКА это намеренно или таким оказалось стечение обстоятельств, неизвестно, однако Стив остался доволен.
- Автономия в принятии решений редко приводит к необходимому, крепкому и долговечному результату, - объясняет он, подмечая, что Морс  мастерски затрагивает самые важные и острые моменты их беседы. Было важно не переубедить своего будущего союзника в ее лице, будь то словами или угрозами, а донести до него ту суть, то зерно, которое воодушевляло, дарило прозрение, раскрывало истинное понимание в сознании и заставляло двигаться вперед, все то, через что прошёл и сам Стив. Как когда-то для него это сделал Уайтхолл. Они служат одной великой цели, которая возведет этот мир в абсолют и подарит человечеству тот уровень, которого он заслуживает. Мир прекрасный, мир лучший. Даже если для этого придётся растоптать в костяную крошку  многолетние старые устои, в которые мир уверовал всецело. Громкие и даже слегка самоуверенные слова, которые в устах глупца будут стоить всего, но Стив знает, что кроется за теми, которые произносит он, оттого его уверенность в благоприятном для них обоих, и для Роджерса, и для Морс, исходе не подвергается сомнению. Он очевиден.
Стив молчит, не торопясь продолжать. Он заинтересованно склоняет голову вбок, размышляя, как донести до Морс свои слова. Так, чтобы она все поняла, не приняла их в штыки сразу же, даже не попытавшись вдуматься в сказанное. И решение приходит неожиданно. Стив встаёт с места и направляется к окну, останавливаясь у него и оглядывая открывающуюся панораму города. Утренний Нью-Йорк прекрасен, всегда был, даже в самые тёмные времена, сколько он себя помнил в просторах этих каменных джунглей. Город мечта, попасть в который стремится каждый. Только не каждый знает, что у подножия его можно задохнуться, и истинное понимание великолепия и величия приходит лишь здесь, на высоте. Стив шумно выдыхает, протягивает руку в сторону и коротким движением приглашает Морс присоединиться.
- В детстве, - начинает он тихим голосом, пронизанным томностью воспоминаний. - Я не любил Нью-Йорк. Не видел, насколько он прекрасен, потому смотрел только в одном направлении, мрачном, темном и беспросветном, не позволяя себе даже хотя бы немного сместить взор в сторону. Точно так же и ты, Барбара. Ты просто пока не понимаешь, потому что мои предшественники внушали тебе ложь, которая не имела к ценностям истинной Гидры никакого отношения. А на таком фундаменте прочного жилища не построишь. Вот и хаос в твоей голове, - он ухмыляется, скользя взглядом по внршине Эмпайр Стейт Билдинг и переводит его на Морс. - Он мешает тебе, не даёт правильной мысли выстроиться в нужную комбинацию. А только стоит тебе все осознать, как ты поймёшь, мне нет необходимости ограничивать тебя в том, что ты хочешь делать. Мы оба будем создавать и развивать одно дело. Так вот ответь мне, Барбара, разве ты копаешь под своих людей, стремишься задушить их под толщей вырытой земли?
Стив смеётся. Так, словно перед ним нашкодивший ребёнок, а он на него ни капли не сердит и смотрит на проступок, как на умилительное нечто, что может произойти с любым человеком на этом свете и в этом нет ничего дурного. Только вот повторения подобного он не спустит.
- К тому же что ты можешь нарыть на меня, о чем не знают другие? Только зря потеряешь время, которого у нас и так мало. Впереди много работы, тяжёлой и изнурительной, потому что путь к стабильности вымощен трудом и жертвами. Колоссальными, но оправданными.
Утреннее солнце, разгорающееся все ярче, продравшись сквозь стройные ряды небоскребов Большого яблока, наконец, достигло верхушек самых высоких из них, озаряя землю своим теплом. Город, наконец, проснулся, и начал проживать свой очередной насыщенный и полный событий день. Стив вновь смотрит на него, в очередной раз осознавая, что это лишь маленький и ничтожный клочок земли, в котором зарождается новая сила. И это в очередной кажется ему невероятным.
- Я хочу надеяться, Барбара, что твоё решение больше не включает в себя уход и следующие за ним последствия. Не фатальные, разумеется, за себя может не переживать. Однако МКА нуждается в толковом лидере. На данный момент в твоём лице, - в воздухе появляется осязаемое чувство нагнетения и опасности, которое так и кричит, что это было его последнее предложение. Стив молчит, поймав созерцательное настроение и ждёт. Правильного решения Морс. Или же неправильного.

Дай же, небо, маленький знак,
Кто друг, а кто нам враг (с)

Отредактировано Steven Rogers (2018-09-11 23:02:02)