Белла знала, что Джуллиан и прочие мальчишки недолюбливают Реми, более того, они ненавидят его, презирают и ищут любую возможность, чтобы унизить или убить.  Или, скорее, подстроить несчастный случай. Они впитывали слова и отношение взрослых, чтобы переносить его на окружающих, словно не имели своего внимания.  И точно так же обзывали приемного сына Жан-Люка, употребляя те же выражения, которые слышали дома. И не имело значение из гильдии ли эти мальчишки или просто уличная шпана; одноклассники, которые понятия не имели о том, что происходит в городе на самом деле или случайные свидетели, дети, вообще, по своей сути, очень жестоки и прямолинейны. И, возможно, до своего «спасения» девочка бы мало обращала внимание на подобную травлю, но не из безразличия, а, скорее, из-за того, что это была привычная картина для города. Не только Джуллиан не терпел конкуренции, любил продемонстрировать, что он сильнее,  и испытывал радость, доводя кого-то до унизительных слёз. Казалось, на улицах такое происходит часто. Некоторые, как стервятники налетали толпой, раз за разом нанося удары всё сильнее, что словесные, что физические. И Реми ЛеБо был самой частой мишенью еще потому, что не давал себя в обиду и отвечал порой ударами, куда более ощутимыми, чем его противники. Но, кажется, один раз Джуллиан всё же перешел все границы, желая избавиться от оборвыша-вора. Белла случайно услышала от хвастливых и пыжащихся от гордости друзей брата, что, наконец-то, они поймали наглого приемыша и ему «скоро придет конец». Подробностей те выдавать не желали, но спустя пятнадцать минут непрекращающихся ударов и угроз, раскололись, когда у горла одного из них девочка держала нож.
Стройка, о которой ей рассказали мальчишки, была пуста в выходной день, так что стоящая тишина помогла быстро найти связанного цепями ЛеБо. Металл позвякивал при его попытках освободиться, а Джуллиан был занят, ковыряясь в бетономешалке и громко рассказывая, что именно ждет выпендривающегося красноглазого урода, так что рядом с Реми Белла оказалась очень быстро, незаметно подкравшись под общий шум, одетая в этот раз не в голубое платье, а уменьшенную копию костюма ассасина, которую они использовали на тренировках. Она сделала знак молчать и замереть на какое-то время, хоть и не была уверена, что он послушает или не выдаст её неосторожной фразой. Кажется, с момента их последней встречи прошло всего пара дней, а им так и не удалось поговорить или обменяться чем-то, кроме пары случайных взглядов в присутствии посторонних. И из-за Джуллиана, её отца или того, что она из другой гильдии, мальчишка-вор, вообще, мог ей не доверять. Да, и ей не следовало мешать брату, закрыв на его развлечения глаза, но она не могла. Никогда не могла, а сейчас тем более. Осторожно открыв тяжелый замок на цепи, девочка размотала её и положила на бетон, чтобы потом развернуться к Реми, и, указав вниз, дать понять, что им стоит прыгнуть. Вниз с пятого этажа, используя хрупкие конструкции и технику вместо лестницы, пока под шум заработавшей бетономешалки её брат продолжает говорить, уверенный, что вор никуда не денется. Белла потянула Реми за собой, сжимая его ладонь, и прошептала, прежде чем спрыгнуть:
- Ты мне веришь?
***
Пули свистели вокруг, издавая мелодичный звон, задевая металлические стеллажи или золотые слитки, но разве в общем шуме выстрелов и едва слышной ругани, раздающейся то с одной, то с другой стороны можно было расслышать это неуловимое пение? Тут, вообще, было не до красивых сравнений. Ситуация была странной и непривычной. Ожидать, когда Реми раскроет план или хотя бы подскажет, что делать, не приходилось. А девушка терпеть не могла ни знать деталей плана, когда приходилось подстраиваться прямо во время операции. Казалось, будто ей приходится отражать летящие со всех сторон тенистые мячики и ладно, если один причинит дискомфорт, но целая дюжина будет весьма болезненным промахом. Да, и, вообще,  ведомой ей быть не нравилось. Не поэтому ли с ее губ то и дело срывались ответные  ругательства, когда уворачиваясь от пуль она то и дело натыкалась на полки или ударялась об тяжелые слитки. Ее противники не испытывали таких затруднений, как она, и стреляли на поражение, тогда, как ей, приходилось просто ранить агентов, временно выбивая их из игры, как кегли  в боулинге. И это было бы забавно, если бы не было таким раздражающим. А замечание Реми вместе с этой насмешкой на лице, говорящей, что она ничего не смыслит в ограблениях, вызывало только желание стукнуть его рукояткой пистолета.
Правда, выполнить это желание креол не дал, обхватив её так крепко, что  вытащить руку не было бы никакой возможности и только уж потом, когда под ними провалился пол, обнажив ловушку, девушка наоборот вцепилась от неожиданности во француза так крепко, что на его лице разве, что довольная ухмылка не появилась. Но ей было все равно.
Она смотрела вниз, наблюдая за завораживающим полётом людей и золота, словно попадающих в черную дыру, жадную и голодную, требующую новых пожертвований. И далеко не сразу заметила, что в стене открылся проход, и они катятся туда, словно по рельсам, и застыла. Хорошо, что её еще держали, потому что даже отсюда, зрелище открывшегося настоящего хранилища было завораживающим, притягивающим и заставляющим сделать необдуманный шаг вперед. С надежной платформы вниз.  Но вряд ли бы кто-то сдержал восхищение при виде такого богатства, собранного в одном месте.  Даже хладнокровный ассасин не равнодушен к блеску золота и драгоценностей. Разве, что не обладает такой жаждой раздобыть самые охраняемые редкости. Для них, скорее, легче убить за определенную плату, чем заморачиваться с воровством.  Но все равно руки так и тянулись к полкам, словно одно прикосновение к богатству может утолить жадность или заставить ее замолчать. Девушка даже забыла о том, что агент Ми-13 тоже избежал участи падения и должен был оказаться в помещении через пару секунд. Она перебирала драгоценные камни, перекатывая их в руках, и даже нашла одну из старинных диадем, с усмешкой проводя по золотым изгибам, когда до нее донеслось сдавленное: «Белла».
С секундой растерянностью она огляделась вокруг, чтобы понять, что  пропустила и почему без неё не могут обойтись еще какое-то время. Но, видимо, сдержанному британцу изменила выдержка, раз он стал душить креола прямо здесь, не дожидаясь, когда их вытащат, и он сможет с полным удовлетворением закрыть их в допросной комнате, покуривая любимые сигареты и  тонко издеваясь. Пожав плечами и явно наслаждаясь беспомощностью ЛеБо, блондинка совершенно неспешно подошла к Питеру и… ударила его по голове одним из слитков, который тут же положила обратно с совершенно безмятежным видом, как будто ей было все равно, убила она их ключик отсюда или нет. И слушая рассуждения Гамбита о том, что скоро сюда нагрянет подкрепление и, вообще, состоится самый горячий момент их маленькой вечеринки, едва ли не зевала,  опираясь об стену и лениво поглядывая на часы. Оставалось совсем немного времени, чтобы слегка удивить не только спешащих сюда агентов, но и самого вора, буквально тикали последние секунды, когда прозвучавшее признание, да и все остальные слова заставляют замереть. Наверное, любая бы задумалась, услышав такое. Или даже без раздумий бы согласилась бросить всё. Говорят, почти каждая женщина мечтает услышать нечто подобное. Эти заставляющие мечтать о невозможном слова «люблю», «не уйду», «давай уедим».  Но она даже не успевает ничего ответить, когда начинаются взрывы и Гамбит прячет ее. Но раз дело дошло до откровений, наверное, самое время и ей начать говорить? Девушка прижимает креола к стене, делая знак молчать, а потом ее лица резко начинает поблескивать, словно делится на мелкие пиксели, по краям которых бегает светящийся огонек. Кажется, что кто-то меняет картинку на экране компьютера и вместо Беллы перед Реми появляется стюардесса из самолета. Симпатичная блондинка, которая чем-то напоминает Будро. Девушка отходит на пару шагов назад, слыша, как к ним подбираются, но не оборачивается, наставляя на креола пистолет.
- Белла Донна там, где и должна быть. Наблюдает. – Вивьен обязательно бы улыбнулась, понимая, как это всё выглядит со стороны, но была готова к подвоху со стороны ЛеБо, и поэтому не позволяла себе расслабиться,  -  Ты же не думал, вор, что ассасины позволят ворам так просто разбогатеть? Думаю, ты расскажешь нам, как собирался забрать все это, и мы тебе поможем. Тебе придется нам помочь!
В голосе девушки звучало едва слышное раздражение. Вот что стоило этому французу сразу поделиться своей гениальной идеей ограбления века и облегчить жизнь хотя бы ей? Наверное, то, что ему было совершенно на  всех плевать. Больше всего ему хотелось впечатлить Белла Донну и доказать гильдии воров, что он лучший в этом деле. Намного лучше любого из них. Всех этих обленившихся старейшин, которые сами, скорее всего, уже несколько лет не выходили на настоящее дело. И девушка понимала креола. Это соперничество въедается в кровь любого человека из гильдии. До конца своей короткой, но яркой жизни, они доказывают, что лучше, быстрее, хитрее, опаснее. Все ради ощущения триумфа. А вот сама Вивьен старается еще и ради того, чтобы выслужиться перед главой гильдии.
Она училась ходить, как Белла. Говорить, как она. Думать, как она. И все для того, чтобы позволять ей быть в двух местах одновременно и сбивать столку людей. Но было ли это достаточно, чтобы заставить поверить Реми ЛеБо, девушка не знала. Но, если он до этого момента ее не раскрыл, то, наверняка, только из-за того, что условия были неподходящими для того, чтобы поймать какие-то характерные отличия.
***
Наверное, если старая Мэтти не становилась бы с каждым годом все сентиментальнее, то обязательно бы предупредила своего любимчика и посоветовала обходить Новый Орлеан стороной, а в частности Беллу, если он заметит её в любом уголке страны.  Возможно, еще бы поколдовала бы немного, чтобы не дать им встретиться. Кому, как ни ей было понятно, что исправить дочь Мариуса уже не сможет ничто. И никто. Но ведьма еще на что-то надеялась…
Как и Реми. Ему следовало сделать все, что угодно, но не лететь на испытание. Ему нужно было, скорее, угнать самолет и отправиться куда-нибудь за пределы США.  Или же придумать еще какой-нибудь выход из создавшегося положения. А все почему? Потому что не успела Белла дойти до кабины пилотов, как следующий шаг предстал перед ней со всей простатой и ясностью.
Это было, словно приятное озарение, четкий расклад, который кто-то словно расчертил перед ней во всех деталях. И отказаться от него уже было невозможно. И пусть где – то и промелькнула мысль о том, что Реми это очень не понравится, но ей было не то, чтобы плевать на это, скорее, она надеялась, что он поймет. Пусть он отрицает это, строит из себя героя, показывает, насколько ему чужды все эти интриги и борьба за власть, но Реми не может не согласиться, что  опьяняющее ощущение выигрыша туманит голову, гораздо больше, чем героический подвиг. Если бы он знал, как сильно ей хотелось иногда поговорить с ним, как раньше, поделиться своими мыслями и планами, то, наверное, смягчился бы, но годы научили ее тому, что проще сделать и пожинать плоды, чем объяснять и уж тем более просить разрешения. 
Белла насмешливо улыбнулась в некуда, представляя реакцию Гамбита, понимала, что ее решение снова может отвратить его от нее и заставить ненавидеть. Она могла сейчас отказаться от своего плана… и не стала этого делать. Но…  ей так хотелось сделать именно так. Ей нравился этот легкий и неожиданный план, и даже не потому что ей нужно было кому-то что-то доказать, а просто потому что она считала это правильным. Да и Реми, наверное, уже понял, что Белла не ставит чувства превыше всего. Не выбирает между светом и тьмой в себе, успешно сочетая все вместе, и творя из своих поступков этакий дикий водоворот из разноцветных полосок, который сложно предугадать. Кто вообще придумал делить мир на черное и белое и дал право вешать ярлыки. Расставил их по разные стороны баррикад? Смешно. Особенно, если учесть, что Белла знает, что Реми ЛеБо такой же, как и она. Только еще не признался в этом даже самому себе.
Белла не могла позволить ворам оставаться в выигрыше. Стоять в стороне, пока ЛеБо выполняет задание и следить, чтобы всё было по правилам, конечно, почетное занятие. Но бесполезное. Разве глава ассасинов может сидеть, сложа руки, когда с помощью Гамбита воры обретут прежнюю независимость и вылезут из долгов, что петлей затягиваются на их шеях? Девушка даже не сомневалась, что его ждет успех, какое безумное мероприятие он бы ни задумал. И ей совсем не хотелось, чтобы его друзья и остальные подняли головы, снова огрызаясь в сторону враждебной гильдии, хвастливо рассказывая, как они ушли из рук Белла Донны Будро. Но и заваливать испытание тоже не собиралась. У неё на уме было нечто иное.
Реми вряд ли заметил в переполненной библиотеке знакомое лицо стюардессы, которая склонилась над книгой в самом темном уголке, спрятав свои светлые волосы под парик. И только когда креол скрылся за колонной, сделав знак следовать за ним, они поменялись местами, используя нано-маски. И когда начался переполох, Беллу вместе с другими посетителями ожидаемо эвакуировали под каким-то незначительным предлогом. Волнение было таким сильным, что никто не заметил, как людей в толпе стало меньше, и ассасины затаились, ожидая своего часа. Они проследили за агентами, давая Будро возможность войти в хранилище почти сразу за ними, подождав, пока взрыв раскидает их во все стороны.  Рядом с главой гильдии шла девушка в черном пальто с капюшоном. И ее присутствие здесь можно было бы назвать необъяснимым, но, когда она откинула капюшон, позволяя рассмотреть свой широко открывающийся рот, из которого одной за другой появлялись черные тени, которые должны были сдержать тех, кто еще мог сопротивляться, то все стало понятным.  Закончив с агентами, Азимут со своим обычным мрачным взглядом уставилась на креола, явно желая и с ним сделать что-нибудь, но Белла предостерегающе махнула рукой.
-Реми,  - она улыбалась, как ни в чем не бывало, обходя корчившиеся фигуры агентов. Оглядывалась по сторонам, оценивая вкус Гамбита, а когда оказалась рядом, то одобряюще погладила по щеке, прежде чем спросить,  -  Надеюсь, ты не злишься? – она всматривалась в его лицо, а потом добавила, хитро улыбаясь, - Ты же веришь мне?

Белла Донне иногда было интересно, обладают ли остальные люди такой чувствительностью по отношению к эмоциям других людей, как она? Видится ли им скрываемый подтекст в  сдерживаемой мимике? Дернувшейся брови или легко движения уголков губ? Понимают ли они то, что порой скрывается в нарочито безразличном взгляде? Она бы не утверждала бы с полной уверенностью, что читает все случайные знаки так, как следует, но все же… почему-то ей казалось, сейчас даже не надо слов. Словно в огромном помещении взорвалась энергетическая волна и ее мгновенно обдала волной горящего гнева, колющего упрека и ледяного разочарования. В этом можно было задохнуться, наблюдая, как этой же волной расстояние между ними стало еще шире, а затем невесело улыбнуться, понимая, что так будет всегда.
Это так… разочаровывает, думать, что человек тебя знает, гораздо лучше остальных и поймет по счету раз-два. Поймет и подыграет. А не выльет тяжесть невысказанных упреков, смотря таким изучающим и холодным взглядом, что, кажется, они снова переместились в болота, когда она загнала его в угол пару часов назад. И Будро неприятно снова ощущать, что она не оправдывает ожиданий, настолько неприятно, что хочется бросить  Гамбиту в лицо: «Да! Я такая! Не нравится? Катись из моего города!».
Злость. Она вспыхивает так быстро, будто к сухой траве, умирающей под палящим солнцем, поднесли спичку. Мгновение и все превращается в бушующий пожар. Кажется, одно неверное движение со стороны Реми и Белла просто направит на него пистолет, чтобы избавиться от одной большой проблемы, в которую он неумолимо превращается. Она не собирается оправдываться. И если он так относится к любому её поступку, то и объяснять тоже. ЛеБо считает ее манипулятором? Что же, может, стоит ему показать разницу между тем, как Белла Донна Будро обращается с ним, и как со всеми остальными, кто ей мешает? Пусть прочувствует разницу и поймет, на сколько уступок она пошла, пойдя почти на компромисс со всеми своими привычками.
Белла бы закатила глаза от этой его эмоциональности, от уверенности, что к нему должно быть, настолько особое отношение, что ей бы пришлось ломать себя ради этого. Этот правильный и невыносимый тип, смотрел так, что все его характеристики, которыми он ее мысленно одаривал, ощущались, как  незримые хлысты. Интересно, придумал ли, он что-то новое. Или был банален, как и все остальные?  Она бы попыталась сказать что-то, но… не посчитала  нужным, пока креол выглядит, как  обиженный ребенок. Черт возьми, такое ощущение, что она должна объяснять ему каждый свой шаг или решение. Может еще просить разрешения?
О, да! По его виду можно было бы сказать, что нечто такое он и хотел бы. И почему ей сейчас так сильно хочется разбить ему голову ближайшим слитком, связать и заставить послушать еще раз, выгнав всех из хранилища?  Только… Реми ей все равно не верит. Слушать не будет.  Не поймет. Не смирится. Станет только перебивать своими обидами. И когда их взаимоотношения превратись в этот бесконечный театр, где каждая сцена должна просто выбивать почву из-под ног и оставлять в подвешенном состоянии?
ЛеБо убирает её руку со своего лица с такой осторожной брезгливостью, что ей тут же хочется влепить ему пощечину, но она держится, оглядывая его бесстрастным взглядом и слегка наклоняя  голову в бок, не собираясь взрываться эмоциями в ответ, как бы ему не хотелось. Пусть он уже покажет, сколько терпения у него в запасе, пока он не сорвется окончательно.
Не то, чтобы Белла не понимала, как это могло выглядеть с его стороны. Ему подсунули копию жены, с которой он по незнанию разоткровенничался, надеясь на положительный ответ. Она ведь всё слышала и понимала последствия своего появления, когда он узнает о небольшом обмане, но знал ли он, что своими бесконечными вопросами и предложениями загоняет её в угол? Она не была готова остановиться. Не теперь, когда шла к своей цели на полной скорости, как сверхскоростной поезд. Это было бы равнозначно сорваться вниз с высоты и упасть, разбив всё то, что она строила столько лет. Белла хотела власти. И у Реми был только один выход, если он хочет быть с ней рядом. Не мешать.
Сколько же горечи в его словах. Наверное, она бы даже не сдержала жалости, мелькнувшей в глазах, если бы не была так зла на него. Или бы выпустила наружу тень вины. Но его пренебрежительная команда «прекратить» начисто отбивало любое желание озвучить хоть что-то вслух. Или отвращала от стремления приблизиться и коснуться, чтобы успокоить. Он, вообще, сейчас со своим язвительным поведением вызывал желание оказаться с ним на разных континентах. Насколько же умело и быстро, ЛеБо мог вызвать в ней диаметрально противоположные чувства от ненависти и желания почувствовать, как он делает последний вдох до желания просто обнять и не отпускать. Белла на миг опускает взгляд вниз, чтобы ненароком не дать считать весь спектр чувств, что в ней плещется, а потом снова смотрит на него. Насмешливо. Холодно. С ядовитой издевкой.
- Думаю,  это тебе, Реми, стоит прекратить вести себя, как… gamine capricieuse! - Белла усмехается, делая знак своим девушкам отойти подальше, и проходит мимо креола, рассматривая сокровища, что их окружают. Ей они совершенно безразличны сами по себе. Это всего лишь способ обогатить гильдию, обойти воров и дать собственным людям порадоваться. И все. Золото не вызывало в ней жадности. Только не оно. Будро останавливается и разворачивается к Реми, заставляя его повернуться вслед за ней,  – Ты требуешь безраздельного внимания или особого отношения, будто заслужил его!
Если бы он знал, как тяжело держаться и не оттолкнуть его или ранить. Просто стоять и смотреть. Издеваться. Делать вид, что все равно, когда на языке шипит яд обиды, и говорить совершенно не о том.
- Чего ты ждал, mon cher? – она подходит ближе, проводя рукой по его груди, а потом сжимает ткань плаща в кулаке, - Ты взял меня наблюдателем, думая, что я буду красивым дополнением к твоему заданию? –  Белла приподнимается на носочках, чтобы приблизиться к его лицу и прошипеть, - Или ты, вообще, не думал?
Ее раздражали свидетели, как и ЛеБо, судя по его взгляду. Но это тоже часть  её жизни, и, возможно, если он хотел побыть вдвоем, стоило об этом сказать? Чтобы уж наверняка здесь не было ассасинов, агентов и… британца, который всё испортит еще больше. Diable! Будро пропустила тот момент, когда доблестный агент Ми-13 очнулся, пока снова выясняла отношение с креолом. Но не заметить появляющийся портал, который выглядел, как проектор, демонстрирующий детскую сказку на пленке, было невозможно. И еще не понимая, что происходит, девушка интуитивно сделала пару шагов назад, чтобы оказаться подальше от «окна» в другой мир. И, наверное, чтобы оказаться в стороне от злого Гамбита, который толкает Вивьен прямо на Азимут, чтобы та поглотила ее, прежде чем сможет остановиться. Едва слышно выругавшись, Белла вытаскивает пистолет и наставляет на Реми, но закружившее вокруг нее маленькие юркие феи, которые начали светиться так ярко, что мешали прицелиться, вдобавок что-то сделали с пистолет, который рассыпался у неё в руках сверкающей горсткой пыли.
- Traînez de moi!- раздраженно бросает Будро, отмахиваясь от кучи раздражающих «мух», которые жужжат под ухом и не дают сделать шаг, кружа вокруг, как вихрь. Ей только и остается наблюдать, как Реми вместе с Виздом исчезают в портале, демонстрируя редкое согласие и слаженность действий, и вызывая на её лице ехидную усмешку. Что ж, креол может отправляться куда угодно. Белла вернется в Новый Орлеан, пожимая плечами на все расспросы воров и говоря, что их «спаситель» снова сбежал. Это ведь его любимое занятие - сбегать от проблем. Не поговорить, а обвинять сразу. Не разобраться в ситуации, а повернуться спиной. Составить свое мнение и не дать ей озвучить причину. Она бы пожелала ему провалиться в ад, а не в сказку. Но была слишком занята тем, что напряженно думала, как ей забрать золото, раз она то все равно остается в хранилище. Только вот у фей на нее были какие-то свои планы. Мимо золота, на которое указал ЛеБо, они пролетели с насмешливым хихиканьем, щебеча о том, что человечки таки смешные существа, совсем не знают, что им нужно. Зато вот Беллу никак не хотели отпускать и не реагировали даже на плазменные взрывы, которые она отправляла в них.
- Не надо, - злым и предупреждающим тоном произнесла девушка, создавая огромный шар, нити от которого начали потрескивать в воздухе, заставляя фей разлететься. Но в ответ лишь раздалось возмущенный галдеж, а потом все словно растворилось в рассыпающихся искрах.
Просыпаться было странно. Голова слегка кружилась, и грань между тем, что было сном, а что по-настоящему как-то стерлось. Казалось, будто Белла до сих пор в Нью-Йорке и ждет, когда Гамбит отреагирует на послание, переданное с умирающим Барыгой. Ждет в той съемной полупустой квартире, постукивая по подлокотнику дивана ножкой от бокала, наполненного вином. Ждет и размышляет, чем обернется её план, и рассматривает трупы воров в соседней комнате. Что будет, если герой просто не придет сюда, наплевав на прошлую семью? Что если ей и, правда, придется просто его убить самой?
Только вот это знакомые тонкие голоски, зазвучавшие над ухом, едва стоило ей открыть глаза, тут же зажмурившись от яркого солнца и зелени вокруг, подсказывали, что все очень плохо. Белла не то, что не в Нью-Йорке, она даже в не нормальном мире, вообще. И рядом с ней сидят настоящие феи, только подросшие в человеческий рост, и смотрят на нее любопытными и изучающими взглядами, обмениваясь короткими репликами.
- Думаешь, она с Реми? - ревниво осведомилась рыжая с кудрявыми волосами, недовольно рассматривая лицо Белладонны.
- Конечно. У него всегда есть какая-нибудь девушка рядом и не одна, - философски заметила другая, протянув руку к волосам Будро и что-то поправив, заставив ту выпрямиться с подозрением оценивая этот девичий цветник. Слушать продолжение разговора, в котором обсуждались достоинства ЛеБо, его недостатки, а так же, какие-то невероятные подвиги, которые он совершил, пока гостил в этом… дурдоме, было ужасно. Кто-нибудь пробовал выслушивать столько информации о человеке, который вызывает одним своим именем тихое бешенство, да еще и одновременно от нескольких людей? Неудивительно, что Белла поднялась с земли еще до того, как они закончили нахваливать креола, одним своим выражением лица, заставляя фей замолчать. И еще один сюрприз едва её не добил. На ней не было униформы ассасина и ни одного припрятанного оружия. Казалось, кто-то с большим удовольствием превратил её копию маленьких и любезных жительниц этого мира. Стоя между ними в той же одежде, Белла прикрыла глаза на миг, не зная, как реагировать. Она же просто… сливалась с ними! Наверняка, выглядела миленько и смешно в этом коротком сверкающем платье. И на дерганье и вопросы «понравилось ли ей», оставалось только кивать, оглядываясь в поисках… выхода.
Буквально через пару шагов Белла поняла, что и обуви её тоже лишили. Босые ноги утопали в мягкой мхе, словно в дорогом персидском ковре, и он щекотал ступни, заставляя слегка морщиться. Но громкие голоса, доносившиеся из-за деревьев, заставили ее поторопиться, и перестать оглядываться по сторонам. На поляну с источниками, девушка вылетела уже через пару минут, и только вид, разворачивающейся драки с битьем статуй, заставил ее притормозить. Сначала было трудно понять, что, вообще, происходит, но уже потом, заметив, как Виздом бросает Реми на очередную застывшую в гипсе фигуру, Белла улыбнулась. Ей доставляло удовольствие наблюдать, как британец пытается убить ЛеБо. В отличие от возмущавшихся малюток с крылышками, она бы сейчас с удовольствием сделала ставку на Питера, разве что слишком хорошо знала Реми, чтобы так напрасно тратить деньги. Но Белла пришлось немного отвлечься и отодвинуться, когда мимо проковыляли гоблины с дубинками, и потом еще одергивать себя от желания протереть глаза, убеждаясь, что она все же в здравом уме и полном сознании. И пусть она была в этом уверена, все же гоблинов девушка проводила взглядом полным недоверия и иронии.
ЛеБо! Это было такое простое задание. Почему оно превратилось в это?
Теплые источники. Густая изумрудная зелень. Голубое небо. И сказочные персонажи. Кого еще ей придется увидеть здесь? Белла складывает руки на груди, заметив, каким насмешливым взглядом ее окидывает креол, которого перестали бить, потому что на выручку бросились феи. Он медленно осматривает ее с ног до головы, при этом явно пытаясь не засмеяться. И часто моргает от того, что феи не дают сделать шаг, загораживая весь обзор, и мельтешат перед глазами. Никогда еще девушка не чувствовала себя так по дурацки. Казалось, здесь комфортно всем, кроме неё. Словно она случайно заброшенная вишенка на медовом торте, выбивается из общей счастливой и умиротворенной картины. Кажется, даже злой агент и то был здесь, как подходящий по размеру и содержанию элемент этого мира.
-  Хватит! – возглас Беллы заставляет пару фей столкнуться друг с другом и упасть, -  Que tout le monde garde son calme!– когда эмоции все же подводят Беллу, она переходит на французский и говорит так быстро и с такими эмоциями, что окружающих это начинает пугать, - Тихо! – шипит она сквозь зубы разбушевавшимся феям и  недоумевающим гоблинам, а затем делает шаг за шагом в сторону креола, высказывая все, что она о нем думает. Наверное, сегодня ее терпение не выдерживает никаких неожиданных поворотов,  - intolérable … exaspérant… capricieux…un idiot avec une vanité gonflée! 
Белла не обращает внимания на застывшего Виздома, который явно недоумевает от такого поворота, вероятно, забыв, откуда она, вообще, взялась. Ей нет никакого дела до фей, которым, скорее всего, очень сильно нравится обаятельный креол. Если они так хотят, то после того, как она сделает с ЛеБо все, что захочет, эти мелкие вредины могут  затискать его своими ручонками и жалеть, залечивая его раны. Она создает небольшой плазменный шар и бросает его под ноги Реми, заставляя отскочить, и довольно улыбается. Затем бросает второй, третий, четвертый и пока креол отвлечен, стараясь не попасться под ее прицел, одним ударом ноги отправляет его в нокаут.
-  Как ты думаешь. Реми, ты сможешь поговорить, или снова найдешь, куда сбежать? – она заставляют его защищаться, не давая ни секунды отдыха. Наносит удар за ударом, отчего ее дыхание сбивается, а потом замирает, придавливая его к какой – то из уцелевших статуй, часто дыша, - Хотя о чем я? Ты же меня все равно не понимаешь. Ни моих мыслей, ни  моих поступков, ни планов. Сразу злишься, обижаешься, принимаешь все близко к сердцу. Так… зачем просить меня уехать с тобой, если я тебя чужая, Реми ЛеБо?
И стоит ей остановиться, как крылатые вредительницы просто оттаскивают ее от Реми, заставляя успокоиться, и дергая за волосы. Белла отступает назад, все еще чувствуя, как задыхается от попыток дотянуться до чувствительных точек на теле Гамбита. Смотрит на него, приподнимая левую бровь, а потом отворачивается и берет Питера за руку, улыбаясь, словно ничего и не было пару минут назад.
- Агент? Думаю, уж вы будете так любезны, показать мне здесь все. И выход в том числе. Кстати, золото так и осталось в хранилище, если вы волнуетесь об этом. Обаяния Реми не хватило, чтобы за него поработали другие. Да, девочки? – она смотрит на летающих возле Реми фей, одна даже снова приняла нормальный человеческий вид и ласково гладила по лицу под насмешливым взглядом Беллы, которая напоминает ему что испытание почти провалено. А потом тянет Виздома вперед.

Больше всего ей хотелось, чтобы Питер открыл портал и вернул её домой. Возможно, Белла даже приняла бы его приглашение поужинать, которое, она точно знала, он пока не решался озвучить, рассматривая её каким-то странным неподдающимся трактовке взглядом.  Возможно, агенту британской разведке повезло бы получить не только шанс поужинать с ней, но и в дополнение приятное продолжение вечера. Кто знает, как далеко может зайти женщина только, чтобы доказать свое безразличие? Наверное, ей бы доставило удовольствие сделать так, чтобы Реми это увидел.  И не исключено, что так бы и произошло, пока еще разум не вернулся в привычное холодное состояние и не заставил встряхнуться и не делать глупостей, но, кажется,  сама волшебная страна легенд могла читать мысли и упрямо все делать по своему, не позволяя испортить созданную ею магию. Как еще объяснить то, что каким-то непонятным образом ЛеБо сбивает Виздома (не иначе, как почувствовал ее намерение?) и снова стоит рядом с ней, улыбаясь этой невозможной гипнотической улыбкой, от которой девушка только сильнее хмурится, не собираясь поддаваться. Она готова отступить назад, но не успевает, пойманная в объятье креола, который все ниже наклоняется к ее губам, заставляя замереть.
Какое-то время она не отвечала на поцелуй, упорно строя из себя статую, но когда его рука проводит по ее спине, кажется, что ударяет разряд тока, и на какое-то время становится  плевать на все это противостояние между ними.  Она проводит руками по его спине, ощущая какой горячей на ощупь кажется кожа, и еле слышно выдыхает, сдерживая желание послать зрителей куда подальше. Кажется, только они порой гарант того, что Белла не перейдет начерченную собственноручно черту и не сдастся. Не скажет, что любит. Никогда больше. Даже если мысленно будет кусать губы в кровь, чтобы не ответить на его слова «я люблю тебя, belle». Может быть, его грустный взгляд и относится к тому, что она не отвечает, да и, вообще, никак не реагирует на его признания, просто отступив подальше при первой возможности и отвернувшись, особенно, когда Реми напоминает, что им пора уходить. Возвращаться в Новый Орлеан, где даже без испытания воров,  его все еще ждет проверка Гильдии Убийц. Его искупление.
И разве что мысль о том, что золото креол так и не добыл, слегка греет душу. Хотя забыть о том, сколько всего ей предстоит, не получается. И ослепительный свет портала Будро встречает даже с каким-то сожалением, жмурясь и делая шаг вперед, туда, где слышатся знакомые голоса их новоорлеанского окружения. Первые пару секунд Белла не может ничего понять, еще моргая от пляшущих цветовых пятен в глазах и резкого перемещения, а вот исчезновение дурацкого одеяния не заметить, было бы трудно. Но если феи рассчитывали поставить её в неловкое положение, то просчитались. Белла, скорее, чувствовала себя обманутой, наверняка, так же, как и агент, который с недовольством разглядывал отпрыгивающие от пола золотые монеты. Да, и воры с ассасинами, столпившиеся в гостиной особняка были поражены в большей степени эффектным появлением и волшебным появлением долгожданного богатства, чем ее внешним видом.
Хотя… стоять, слушая, как скользя по телу, на пол падают монеты, неприятно. И неприятно было понимать, что проклятый креол снова выиграл, несмотря на все препятствия, которые ему чинили. И вместе с тем, трудно сдержать восхищение удачливости вора, которая нередко держалась на симпатии к нему красивых девушек. На его обаяние и умение им пользоваться. Белла хмыкнула, вспоминая бессмертных фей, которые за свои года видели не одного мужчину, но надо же, все равно попались на эти уловки с ласковыми речами и прочей ерундой. Что сказать? У ЛеБо такой дар и избавиться от части себя он не смог бы при всем желании. Но в любом случае это раздражало.
Девушка высокомерно осмотрелась по сторонам, понимая, что пора бы уже сдвинуться с места, не забывая, что дел слишком много, чтобы тратить его впустую. И ее не смущало то, что данный момент она уже почти обнажена и приковывает любопытные взгляды. Кажется, ее вид смутил только воспитанного британца, который великодушно подал ей свой пиджак, отгораживая от чужого внимания. А то возможно, ей так бы и пришлось добираться до спальни, потому что Виздом был единственным, кто, вообще, догадался, что в таком случае делать. 
Поблагодарив агента коротким кивком, Белла застегивает пиджак, не обращая внимания на протянутую руку Реми, словно его рядом, вообще, не было. Она с самого начала избегала смотреть на него, как только поняла, что на ней было за платье. Он же не хотел, чтобы очередной их «разговор» продолжился при следующих свидетелях? Ей, вообще, не по душе была трата времени, слов и нервов. Может, поэтому Белладонна просто предпочитала убивать, если ей кто-то мешал? И пора бы ЛеБо это запомнить. И… наверное, начать ценить отношение?
Правда, в данный момент её занимал не креол и проблемы, которые он создавал одним своим присутствием. Её интересует сдержанное лицо Жан-Люка, который старался показать, что не волнуется, когда видит сына рядом с Беллой, когда знает, что рядом находятся ассасины и понимает, на что способна девушка из семьи Будро. Рассерженная и недовольная девушка, стоит уточнить. Которая, к тому же, пыталась убить его самого. Да, и для Беллы это был немного неприятный момент, когда приходится смотреть глаза в глаза тому, кого планировала убить, и вспоминать, что этот человек был тем, кто пытался помочь ей забыть предательство и жить дальше. К кому она должна испытывать больше благодарности, чем многие думали.  К креслу мужчины Будро  приближается неспешно, но все равно оказывается рядом с ним быстрее, чем Реми, будто не замечая быстрый взгляд, брошенный Жан-Люком в сторону сына. Она лишь видит, как тяжело мужчине дается любой незначительный вздох или движение. Останавливается, оценивая выступивший пот на лбу и слегка дрожащие руки, вцепившиеся в подлокотники кресла, а потом кивает, ничего не говоря, потому что не собирается извиняться. Да и Жан-Люк не поверил бы в ее сожаления. Она бы сделала при необходимости это снова, даже если ей было бы жаль. И он это знал. Так зачем тратить слова?
- Белла… -  голос старшего ЛеБо звучит глухо, но смотрит он не на нее, а на сына, будто стараясь запомнить его лицо, пока снова что-то не случилось и Реми не пришлось бежать, спасая свою жизнь. И только потом он переводит взгляд на блондинку, качая головой. - Не надо… Прекрати.
И от этого тона, в котором странным образом переплетается просьба и угроза,  лицо Будро вмиг становится жестким и непреклонным, отчего Жан-Люк только вздыхает, смотря на нее с укором и разочарованием. И это тоже лишь подстегивает ее, чтобы развернуться, и, не говоря ему не слова, отправиться наверх в спальню Реми, чтобы переодеться, бросив своим людям короткий приказ принести форму ассасинов. Еще не хватало, чтобы свекор смотрел на нее, так, словно он ждал от нее большего. Как будто он Мариус Будро. Как будто он имеет право на нее так смотреть! Она не его дочь! Но на паре первых ступенек Белла останавливается, наконец, обращая внимание на креола, и, то только для того, чтобы напомнить, ничего еще не закончилось. Он отдохнул и, вроде бы, даже вылечил свои раны в руках милых фей. Ну, так пора двигаться дальше…
- Отдыхать некогда, ЛеБо, - голос ее звучит жестко. Казалось, она хочет ударить его каждым словом, как хлыстом,  – Пусть испытание ты прошел… благодаря мне в какой-то степени… – на последней фраз она  говорит угрожающим шепотом, - Но это ведь еще не все…
И понаблюдав какое-то время за его лицом, она удовлетворенно улыбается, перед тем как продолжить путь наверх, явно не собираясь с ним встречаться до того, как они отправятся за следующей целью. Головой сенатора Луизианы. Белла даже одевается быстро, предварительно демонстративно щелкнув замком на двери так, чтобы было слышно. И не оставалось никаких сомнений в том, что она хочет остаться одна. Наверное, это еще и раздражение действует. Как и воспоминание о том, что убить сенатора Белла пообещала сама.  Ну, что ж… он же взял ее с собой, показывая, как крадет редкие ценности?  А она научит решать проблемы в своем стиле, отрывая им головы и наблюдая за агонией.
А так как самолет по-прежнему находился в Англии и даже после ее звонка не успел бы вернуться так быстро, как ей хотелось, пришлось выбирать другой транспорт, чтобы прогуляться с Реми до Батон Руж, где по информации её людей и находился сенатор Рассел Лонг с неофициальным визитом, а если говорить еще проще, то навещал любовницу, которую упорно прятал от всех.  Если бы прожженный интриган и политик знал, что интеллигентную длинноногую владелицу картинной галереи ему буквально подсунули, и она работает на Белла Донну, то, наверное, рвал бы волосы на голове от своей недальновидности. Но что поделать? При виде стройных соблазнительных ног и женской фигуры, которую не скрывало ни какое платье, многие мужчины теряют голову, превращаясь в ручных зверьков.  И подставляют себя под удар.
Белла  улыбается своему отражению в зеркале, перед тем, как выйти из комнаты, размышляя на ходу о том, что на Реми она не хочет использовать такие методы. Она и сама ведь не знала, что от него хочет, притягивая его и отталкивая одновременно. Наверное, поэтому предпочитает дистанцию. Она спускается вниз, рассчитывая найти там ЛеБо одного. Золото давно должны были унести. Вряд ли кто-то бы позволил ему тут валяться, соблазняя каждого своим видом. И неудивительно, что ни одного вора в гостиной больше не было. Спешили рассмотреть принесенное сокровище, а потом отпраздновать, дразня ассасинов, совсем, как раньше. Пусть даже не в том же легендарном ресторане. Жан-Люка тоже не было. Но это уже, скорее, настоял Реми, уговорив отправиться отдыхать. Кто знает, о чем они говорили, пока ее не было рядом? Может отец отговаривал Гамбита участвовать в ее затеи? Нашел способ отгородить сына от опасности? Но, если судить по ожидающему ее креолу, ничего не получилось, и он так же послушно соглашается отправиться с ней, не боясь, что это выльется в нечто неприятное. А уж о то, что это будет странная для него ситуация, Белла могла обещать.
Девушка даже не останавливается, проходя мимо мужа и бросая на него мимолетный взгляд. Зачем следить за каждым его шагом, если она чувствовала его каждой клеточкой оголенных нервов? Каждый шаг. Пусть и делает вид, что не слышит и не замечает, шагая к черному спортивному Peugeot , который стоит прямо на дорожке перед домом, пригнанный её исполнительными людьми. С места она срывается резко, слыша, как бодро отвечают шины на внезапный старт. Молчит, пока петляет по городу на максимальной скорости, наплевав на светофоры и пешеходные переходы, успевая объехать и людей и машины.  Возможно, Белла так торопится, чтобы не разговаривать с ЛеБо, который должен опасаться отвлекать ее от дороги или раздражать, когда стрелка упорно поднимается вверх, а трасса становится все оживленнее. Ведь одно неверное слово с его стороны,  секунда отвлеченного внимания Беллы и их может занести под одну их грузовых машин или размазать по ограждению. Да, именно поэтому она и неслась так быстро, открытым текстом, показывая: « Не разговаривай со мной». Не то, чтобы Будро была так зла. Хорошо была. Но деньги принесенные ворам, ничуть  не влияли на ее положение. Она все равно была намного богаче. И деньги не волновали ее, так как почти обанкротившихся воров. Скорее, она хотела просто закончить со всем этим. И вернуться к своим делам. Ведь ей кто-то обещал, что больше не потревожит её после испытания? Значит, у нее, наконец, будет время, чтобы подумать о следующих шагах, пока Реми займется решением проблем воров, которые обступят его со всех сторон, дергая за рукава и требуя внимания, совсем, как обиженные и обделенные вниманием дети. Ему еще предстоит почувствовать на вкус ответственность и необходимость принимать неприятные решения.
Расстояние между городами занимает меньше часа, настолько быстро преодолевает машина положенные мили. И только в районе дорогих особняков, один из которых находится вдалеке от остальных, окруженный высоким забором, и разными мерами предосторожности, Белла замедляет ход, останавливаясь так, чтобы ни с дороги, ни с соседних домов её не было видно и надевает черные перчатки, когда выходит из машины. Играючи она преодолевает высокий забор, ожидая, когда Реми сделает то же самое, а потом следует к дому под лай собак, находящихся в вольере, совсем не боясь, что ей помешает охрана. И лишь изредка оборачивается, чтобы улыбаясь посмотреть на ЛеБо.
Дверь открылась без видимых усилий. Гостиная, лестница второго этажа и сам второй этаж были абсолютно пусты. И только в одной из спален, прикорнув в кресле, крепко спал пожилой мужчина, а рядом на столике стоял стакан с недопитым виски, который разлетелся от первого же выстрела Беллы, заставляя сенатора встрепенуться и подскочить с места. Хотя он тут же замер в нелепой позе, увидев дуло пистолета, смотрящее ему прямо в лицо, и медленно, боясь сделать неверное движение, сел обратно.
-Ну, что ты сможешь сделать это, Реми ЛеБо?  -  Белла хмыкает, продолжая держать Рассела Лонга на прицеле, и испытывая наслаждение от того, как мужчина дрожит,- Или может нам оставить его в живых?  Пусть дальше проталкивает свой закон о сокращении численности приютов, в которые я вкладываюсь?  А ведь  следующим шагом он планировал поставить детей-мутантов на учет. Знаешь, проводить исследование по обнаружению гена, как можно раньше, вешать на них ярлыки или засовывать в них отслеживающий чип.  Он ведь боится таких, как мы. Находит единомышленников и ищет способы загнать, как скот, в один загон. Как думаешь, на что еще способен мозг этого жалкого человека? Вдруг своей целью  он выбреете и институт мутантов, потому что сочтет  их такими же опасными, как ты. Ты же вломился  к нему в дом?  Так почему он теперь должен доверять остальным?
- Мне продолжать говорить, Реми, чтобы у него было больше информации для мести? – Белла опускает пистолет, наблюдая за Гамбитом, а потом протягивает пистолет ему, улыбаясь ехидно, ожидающе, зная, что он  не сможет. Но не поставить его в странное положение, не могла.

Темно-зеленая густая капля скользнула с узкого стеклянного горлышка, падая ей на язык, заставляя сморщиться от желания выплюнуть или прополоскать рот. Паническая мысль о том, можно было по неосторожности перепутать зелья, была несколько запоздавшей, потому что вкус горьковатой белладонны, запах пьянящего дурмана и жгучего змеиного корня, которые её научила распознавать Мэтти, были настолько ярко ощутимы среди других добавок, что должны были убить её в первые минуты, после того, как жидкость оказалась в ее пищеводе и начала попадать в кровь. Не переставая кашлять, Белла пыталась добраться до входной двери в домике старой ведьмы, надеясь, что успеет позвать на помощь. Бесполезно. Она сама специально выбрала время так, чтобы Мэтти оказалась, как можно дальше по своим делам, и не мешала ей, испробовать то, что тетушка упорно прятала на самых дальних полках, используя только вовремя сложных ритуалов вуду, которые проводила не более одного раза в несколько десятков лет.
Зелье «Просветления» нужно было использовать очень осторожно, потому что она позволяло попасть в тот отрезок реальности, где не существовало времени, и можно было увидеть одновременно все, что угодно, получить любые ответы, сформировать будущее. У одной капли по коротким неохотным рассказам Мэтти была такая сила, что в руках опытного человека, она становилось источником правды или предсказаний будущего. Даже пророчеств. Например, об объединении гильдий, о Реми или о светлом будущем. Только для обеспокоенной девушки, у которой вскоре должна была быть свадьба, в этом пророчестве не было ответов, кем является она сама в руках судьбы. Незначительной частью плана? Ключевым моментом? Что если Белла Донна Будро просто удачная комбинация, которая была выведена чьей-то могущественной рукой, чтобы стать частью пророчеств о Реми ЛеБо, а потом затеряться, став ненужной? Что если любовь Реми к ней продиктована кем-то выше, и не выбрана им самим?
Почему-то каждый день, который приближал её к назначенному дню, делал её все более обеспокоенной, взвинченной и несдержанной. И ничьи слова не могли бы ее убедить, что креол любит её просто за то, что она та, кто есть. В её свадьбе, как и в радости отцов, мечтающих об осуществлении предначертанного, была какая-то обреченность, и покорность предсказанным обстоятельствам. Её будто душили, не давая разобраться в собственных желаниях, или погоняли, словно упрямую лошадь, заставляя идти в нужном направлении. И глядя в искрящиеся неподдельным счастьем глаза любимого человека, Белла все больше чувствовала безысходность. Наверное, поэтому девушка решила рискнуть, слишком поздно вспомнив, что не знает ни дозировки, ни ритуала, ни последствий. И о том, что она так ловко заметала за собой след, что найдут ее не сразу. Разве, что Реми начнет искать, не дождавшись её на заветной крыше через пару часов после наступления сумерек.
Белла не понимала, умирает ли она, застывая на полу обездвиженной, будто сломанной куклой, не дотянувшись до двери всего пару сантиметров, и чувствуя, как первыми начинают неметь клетки одна за другой. Казалось, она видит себя изнутри, наблюдая, как отравленная жидкость попадает во весь организм, заставляя застыть клетки, которые словно замораживались, покрываясь отвратительной зеленой корочкой.
Она могла хрипло и с надрывом дышать, пока отрава не добралась до легких, выдавливая воздух по глотку. Затем могла наблюдать теряющим четкость зрением, как последние солнечные лучи играют в прятки, отражаясь на разноцветных бутыльках, окрашивая зелья в другие цвета.  И лишь затем наступила полная темнота, в которой Белла лежала в одиночестве, чувствуя, как на смену шести чувствам приходит безумие. Набрасывается, как волна во время шторма. Или походит на  вихрь, разрывающей в клочья не только ее саму, но и все воспоминания, события, всю ее жизнь от самого рождения и первого крика до глотка отравленного зелья. Она проваливалась в один временной отрезок, затем в другой, почти не успевая рассмотреть, что в нем,  больше переживая заново ощущения, путаясь в них и задыхаясь, как будто тонула в топком водоеме. Казалось, это длилось вечность, пока каждое событие не выстроилось заново, на этот раз заставляя пережить каждую секунду и все, что успевало запечатлеть  ее сознание в тот миг. Белла видела даже мать,  держащую ее на своих руках. Ревниво, но с долей любопытства, рассматривающего её маленького Джуллиана. И еще много секунд собственной раскрученной, как клубок памяти, а потом, когда нить прошлого кончилась,  перед глазами начали мелькать совершенно незнакомые картинки, от которых Белла путалась и вздрагивала, не узнавая ни себя, ни окружающих людей.
И только в конце после круговерти странных сцен, где – то под её ногами или может просто в окружающем пространстве, появились две яркие горящие нити, которые то заплетались в тугие узлы, то расходились,  словно попадая на неровный рельеф, теряясь в противоположных друг от друга  сторонах, а потом снова возвращаясь. Она видела совсем незнакомого Реми, жесткого с суровым и безжалостным лицом, словно это была высеченная на камне маска. Чужого. Незнакомого. Заставляющего всех его бояться. Видела, сколько раз они будут стоять близко к тому, чтобы уничтожить все, что их связывало, и как будут снова пытаться  все возродить. И этой бесконечной петляющей дороги не было конца. Не будет им покоя. Не будет мирного существования. Двум потомкам гильдий, никогда не будет места в обычной человеческой жизни в небольшом домике с невысоким забором, за которым будет лаять огромная добродушная собака.
И сквозь отпускающее ее безумие Белла почувствовала отчаяние от невозможности что-то изменить. От мысли, что стоит ли такая жизнь того, чтобы бороться друг за друга? И только где-то в конце тесного переплетения дорог едва слышное «mon amour» от повзрослевшего, даже постаревшего Реми, звучало ободряющее, словно подсказывая, что, возможно, их любовь того стоит?
Очнулась Белла тогда от рыданий и причитаний Мэтти. Кажется, тетушка вмиг постарела или просто от  потрясения, так сильно выступили морщина на ее лице, но девушке как-то особенно четко бросились в глаза седые пряди в ее волосах и глубокие следы на сморщенной коже, словно она оценивала женщину по новому, сквозь призму чего-то чужеродного и непривычного. Будто сама только что прожила ни один десяток лет. Говорить о пережитом не хотелось и, несмотря на недоверчивый взгляд ведьмы, Белла пожимала плечами и говорила, что ей просто стало очень плохо. И больше она ничего не помнит. Совсем. При этих словах взгляд ее становился каким-то незнакомым и жестким, отчего женщине хотелось перекреститься и спросить еще раз, что такого увидела это бедное дитя, раз кусает пересохшие посиневшие губы, глядя в никуда с упрямым выражением на лице. Но не она не стала допрашивать, вздыхая ей вслед, когда Белла торопилась навстречу своему Реми, поняв из всего увиденного только одно. Если у них всего лишь секунда счастья, значит, это секунда должна целиком принадлежать ей.
Почему именно сейчас это похороненное воспоминание встрепенулась, сметая с себя пыль, Белладонна не знала. Возможно, пустынные коридоры затаившегося дома что-то навевали. А, может, дело было в похожем интерьере спальни, которая своим занавесками и светлым деревом, напоминало другую иллюзию-воспоминание, от которого сердце сбилось с ритма, предупреждая о чем-то неприятном. Или дело было в том, что даже для подготовленной операции все выглядело слишком нарочитым и простым, навевая мысли о ловушке? Или прошлое ей хотело напомнить то твердое убеждение, которое оно вынесла из своей маленькой псведо-смерти, подсказывая, что попытки разделить их дороги самостоятельно ни к чему хорошему не приведут, разве что притянут с собой непредсказуемую катастрофу?
Но не Белла не могла изменить того факта, что рядом с Реми ее осторожность подавлялась желанием проучить и втоптать его в грязь. Испортить  триумфальное возвращение. Она не могла подавить свои эмоции, сдерживая внутри накопившийся жгучий яд. И за свою несдержанность должна была хоть раз поплатиться. И ей некого было винить в случившемся, кроме себя.
Предательство на вкус напоминает протухшие отходы. Сколько не уверяй себя, что можно к нему привыкнуть в окружении, где все решают деньги и власть, но отвратительный кисловатый привкус все равно заставлял сморщиться. И злиться. За то, что не предвидела, не обезопасила и не проверила все на несколько раз. Да, предательство уже не удивляло, тем более не ранило, только заставляло затянуть потуже броню самообладания, даже когда все вокруг грозилась распасться на непонятные составляющие. Даже если ей грозило публичное видео, с которым придется что-то решать. Возможно, ей попробуют предъявить покушение на убийство, испортят репутацию или же поломают пару тщательно выстроенных планов. Но все это было неважно, если в самые первые секунды поддаться панике и растеряться. А с остальным она справиться.
Но в этот раз с ней был Реми, и не успела Белла сообразить, что,  означает, ухмылка на загнанном до этого лице скользкого политика и пульт в его руке, как Гамбит оказался рядом, крепко держа её и вылетая в окна, спасаясь от жара настигающего их взрыва. Дыхание перехватило, заставляя прижаться к креолу, а потом резко отпустить, чтобы не мешать приземлению, вставая в два счета,  и оборачиваясь к полыхающему огнем дому. Всего один короткий звонок, во время которого девушка не сводила злого взгляда с играющего с деревом пламени, определил судьбу той, которая должна была все подготовить и если нужно предупредить. Беллу не волновали извинения любовницы сенатора или ее оправдания. Она не доверяла людям, на которых нельзя было положиться в такой ситуации и уж тем более не оставляла их в живых, чтобы не возникало дополнительных проблем. Власть строится на страхе и как бы ни претила Белле порой такая постановка вопроса, она была действенной.
Она оборачивается, только услышав вопрос ЛеБо и переводя взгляд на камеру, комментирует увиденный знак с едва заметным шипением, понимая, какие именно последствия могут иметь проблемы с этими чокнутыми фанатиками из «Друзей человечества». А Белла ведь нигде до этого дня не раскрывала то, что является мутантом, да и работа на Гидру позволяла ей скрывать это, не разбираясь с дурацким договором, где все подобные ей, должны быть под пристальным вниманием правительства.
- Я не вынашиваю планы подолгу, -  наконец, отвечает Белла, переводя взгляд с камеры на Гамбита, - честно говоря, он мне мешал, но решила я его убить  только, когда тебе предложили испытание. До этого момента я планировала его использовать.
Она едва не добавляет, что в тот момент слишком хотела замарать его руки в крови, как и репутацию, чтобы выбирать цель. Но после того как они оправились на самолете в Лондон, все было подготовлено. Оповещена его любовница, которая и помогла все спланировать и которая оповестила о полной готовности объекта. Кто знает, может именно она и привела Рассела к этим людям, использовав Беллу, как рычаг, чтобы напугать и подтолкнуть сенатора в другую сторону, сделав из него идейного смертника.
Черт!
ЛеБо озвучивает ее опасения, мелькнувшие в голове, всплывшие картинками на поверхность. У нее ведь несколько приютов, где обычные дети находятся со своими ровесниками мутантами, но еще есть отдельная закрытая школа, где гильдия готовит юных ассасинов, большинство из которых одарены в той или иной степени. И это не считая того, как ей дорог весь город! Зря, что ли Белла столько времени и сил тратила на то, чтобы сделать его чем-то напоминающим рай, хотя бы отдаленно? И, возможно, их враги это прекрасно знали, используя сенатора, в качестве информатора.
Ей хватает сил только, чтобы согласно кивнуть, даже не пытаясь скрыть побелевшие губы и напряженную складку на лбу, которая выдавала, как тщательно Будро просчитывает все опасности, которые могут возникнуть. Ее мимика, да стук пальцев по обивке двери в салоне, говорили, насколько сильно Белла волнуется, раз не старается скрыться за обычной ледяной маской.  И лишь у границы города здравый смысл берет контроль, напоминая, что жалкие людишки, убежденные в своей правоте, любят внимание и публику. И никто не даст им добраться до охраняемой школы. Значит, удар они нанесут там, где будет больше народу, больше зрителей и свидетелей. И раз она примерно знает их план, остается лишь нанести удар первой.
У площади они оказались достаточно быстро, но все равно каждая секунда, которая отделяла её от нужного места, тянулась, как бесконечная жевательная резинка, заставляя ее ускорить шаг. Она с усмешкой посмотрела вслед удаляющемуся ЛеБо, которого утаскивали друзья, чтобы устроить гуляние на будущем пепелище, но не в её характере было истерично кричать или бежать следом, пытаясь что-то объяснить. Куда лучше чувствовать, что рядом с ней, как будто читая ее мысли оказываются ассасины, которым нужно сказать лишь пару фраз, чтобы разъяснить все и направить каждого в нужную сторону, зная, что они оповестят остальных. И рано радующихся воров в том числе. Сама Белла Донна быстро поднимается на какой-то помост, где находятся большие экраны, с которых пока льется тихая музыка и мелькают какие-то яркие насыщенные картинки, и вытаскивает микрофон из крепления, быстро привлекая внимание прогуливающихся людей ласковым, но громким и четким голосом. У нее не более минуты, а то и меньше, чтобы заставить людей удалиться с площади. А что может заставить их шевелиться быстрее, чем угроза жизни… или бесплатные предложения.
- Уважаемые жители и гости города, я Белла Донна Будро хотела бы поприветствовать вас на фестивале и пригласить на бесплатный ужин в моем ресторане, который находится в конце улицы. Прошу поспешить, мест, конечно же, хватит всем, но разве кто-то хочет, чтобы повара скучали, ожидая, когда смогут удивить вас настоящим разнообразием блюд!
И ровно в этот момент по ее приказу выключают все электричество, отчего уличные огни, экраны, вывески гаснут, музыка прекращается и ничего не работает, давая ей некоторую фору перед тем, как ненавистники мутантов придумают что-то еще. Единственное место, где теперь есть свет в этом районе -  ее ресторан, но его будут охранять ассасины, следя за каждым посетителем и осторожно отсеивая подозрительных личностей. Честно говоря, ей бы совсем не помешал Гамбит и его воры, чтобы не пропустить ни одного чужака.  Хорошо хоть люди, понимая, что резона оставаться на улицах нет, двинулись в сторону нужного заведения. И, спустившись по боковой лесенке, Белле оставалось только затеряться в толпе, так же, как ассасины, незаметно и быстро сканирую окружающих.

Ситуация была похожа на попытки поймать стеклянную статуэтку, которая уже летела к земле. Вроде рука уже почти достигает цели, чтобы ее поймать и прекратить падение, но пальцы скользят по гладкой поверхности, а потом ловят пустоту. И остается секунда, чтобы услышать этот неизбежный треск разлетающихся хрупких кусочков. Именно так сейчас и чувствовала себя Белла. Вроде бы она нашла выход, чтобы обезопасить людей. Окружила  площадь лучшими бойцами. Кого-то отправила следить за рестораном. Некоторые рассеяны по городу. Но этого мало! На площади была всего лишь мизерная часть всех тех людей, кто находится в городе. И опасность заставляла Новый Орлеан одновременно казаться таким маленьким и хрупким, словно чья-то рука за секунду могла его смять в своем железном кулаке, и таким огромным, что ей просто не хватит ассасинов, чтобы спасти всех.
В данный момент ей было плевать на Реми и все распри воров и убийц, на все свои амбиции и далеко идущие цели. Луизианна была ее землей! И понимание, что опять нашлись те, кто решил  залить улицы города кровью, вызывало бессильную ярость.  Ярость, которая, тем не менее, не мешала думать и действовать.  Ей приходиться двигаться быстро,  потому что кроме ресторана, оставалось еще много мест, которые следовало проверить. Буквально на ходу Белла успевает забрать протянутый наушник, из рук мелькнувшего в толпе ассасина, чтобы прослушать, отчеты тех, кто далеко за пределами площади. Ей бы сейчас не помешали не только еще большее количество глаз и ушей, но и чья-нибудь свежая голова, которая поможет придумать, что делать дальше. Охранять один ресторан было бы глупо, но как быть в нескольких местах одновременно, девушка не понимает.  Как  не может догадаться, куда ударят… «Друзья Человечества». Озлобленные погрязшие в своих убеждениях людишки, стремящиеся, во что бы то ни стало, уничтожить тех, кто кажется им угрозой. И, наверное, не зря в памяти невольно всплывают лица двух мужчин, глаза которых буквально светятся огнем убеждения. Даже истекая кровью, они продолжали говорить о возмездии. О том, что возмездие её обязательно достигнет. Неужели это оно? Спустя ровно год?
***
Мужчина упал к её ногам не слышно. Пару секунд назад он еще стоял и курил, облокотившись на балконное ограждение, наблюдая за ночным городом, и даже не увидел летящего в горло кинжала. Казалось, он продолжает смотреть на желтое такси,  из которого вышла полноватая громкоголосая женщина, ругавшая кого-то по телефону, и даже не чувствует стали, перерезавшей сонную артерию, но потом тело начинает оседать, будто теряя опору. Мужчина как-то нелепо взмахивает руками, падая на спину, и от этого движения пара капель крови попадает на раскрытую папку с подклеенными фотографиями, лежавшую на кресле. Именно она и привлекает внимание Белла Донны. Наверное, это и есть та самая информация, которую нужно передать заказчику за дополнительное вознаграждение.
Вообще, убийство агента ФБР даже с таким огромным послужным списком совсем не повод брать заказ самой, не доверяя своим людям. Будро и внимания бы не обратила на него, если бы смогла узнать о заказчике нужную информацию. Да, конечно же, чаще всего заказы были анонимны, платили достаточно, чтобы не проявлять любопытство, но… Белла всегда предпочитала знать, зачем посылает ассасинов кого-то убивать и какие у этого могут быть последствия. Но в этот раз при всем умении её люди не нашли ничего, все нити вели в никуда или же резко обрывались. И Белла Донне было интересно узнать, в чем тут дело. И эта папка…
Девушка наклоняется, чтобы взять ее и внимательно рассматривает, пытаясь понять, кому мог помешать агент и какой компромат у него был на руках, что кто-то расщедрился так, что не пожалел цифру с большим количеством нулей. И хмыкает, понимая, что здесь слишком мало, чтобы делать какие-то выводы.  Единственное, что она поняла, агент искал какую-то секту, предпочитавшую жертвоприношения. И она бы захлопнула папку, решая, что зря потратила время, но взгляд цепляется за одно слово «мутанты» и  каждый перевернутый лист заставляет  вчитываться внимательнее, чувствуя, как злой ком встает где-то в районе горла. Жертвами были дети- мутанты.  Десятки истерзанных тел. И подробные фотографии с разных ракурсов вызывали лишь рвотный позыв, а не любопытство. Смерть в любых ее проявлениях не вызывала в Белле какие-то особые чувства, превращаясь в часть жизни, но вот, когда дело касалось тех, кто не может себя защитить и тех, кто наслаждался страданиями заведомо слабой жертвы, все это вызывало омерзение. И желание повторить увиденное, но только  с палачами.
Она сминает папку, размышляя, что делать с этим. Ведь информации и, правда, было мало. Всего лишь догадки и последние места, где были найдены жертвы.  Почти ни одного подозреваемого и  куча предположений.  Что такого нашел этот невзрачный худощавый агент…. Она посмотрела на обложку в поисках фамилии.  Моррис? Что нашел этот Моррис, чтобы заставить волноваться чокнутых фанатиков-убийц? Разве что этот адрес, отмеченный на карте. Заброшенная ферма где-то около небольшого городка в штате Айова? Что ж, почему бы не проверить? Только сначала Белла Донна отдаст заказ, предварительно поменяв последний адрес.  Ей не хотелось, чтобы те, кого она собирается навестить, знали, что их местонахождение больше не тайна. К тому же это могла быть банальная наживка, чтобы заманить её. Но девушка все равно собиралась отправиться туда.
Оказалось, что на карте был отмечен не сам полуразвалившейся дом, в котором жилой была только одна половина, а каменный амбар, стоявший в отдалении, окруженный  колючей травой высотой по пояс. Оглядываясь по сторонам и наблюдая за подступающим туманом, Белла не могла отделаться от мысли, что место эти сумасшедшие выбирали, ориентируясь по фильмам ужасов. Тишина вокруг стояла мертвая, несмотря на то, что ночная жизнь должна была кипеть, прерывая затянувшееся молчание шорохами полевых обитателей и разных мелких насекомых. Из амбара так же не доносилось ни звука, словно там никого и не было, но что-то настойчиво тянуло проверить и заглянуть. Почему-то казалось, что ей не понравится то, что она увидит. А может просто в голове  четко сохранились фотографии с изуродованными телами детей,  и Белла осознавала, что и сейчас увидит нечто подобное. Бесшумно передвигаясь в траве, часть ее людей  направилась к постройке, чтобы проникнуть туда через крышу и только она и еще пара человек шли к огромным створкам главного входа, напряженно прислушиваясь к своим собственным шагам.
Дверь предательски скрипнула и отозвалась слабым эхом в просторном помещении. Как и ожидалось, внутри было темно,  но еще до того, как они включили фонарики, нос уловил навязчивый запах протухшей крови и чего-то еще. Сладковатого, почти приторного. Заставляющего жалеть, что в маске нет фильтра. И стоило первому слабому лучу света упасть в самый центр земляного пола, Белла невольно скривилась, увидев странное сооружение в центре. Куда не бросай взгляд, везде были видны окровавленные и расцарапанные руки и ноги, головы на неестественно вывернутых шеях, будто кто-то слишком жестоко поиграл с куклами, перекручивая их конечности. Дети… здесь было не менее двадцати детей, а, может, и больше. Будро не особенно хотелось вдаваться в математику,  подсчитывая жертв. Она сжала челюсть, продвигаясь дальше и рассматривая тела. Ассасины – конечно, убийцы, и не ведают жалости, когда выполняют задание, но в них не было такой слепой жестокости, чтобы медленно убивать десятки детей и продолжать, продолжать мучить одного за другим. И если ей не показалось, даже под масками своих людей, она чувствовала, как искажаются их лица в гримасе ужаса и отвращения. Да, даже для них это было ужасно.
Неудивительно, что, словно сговорившись, ассасины решают проверить все дальние закоулки помещения, лишь бы оказаться подальше от мертвых тел, а  сама Белла оглядывается, светя фонариком по деревянным ограждениям и потолку, надеясь найти хоть какую-то подсказку, рассказывающую, что тут произошло. И едва не вздрагивает, когда в пятне света мелькает чье-то лицо и тут же исчезает за хлипкой стенкой, в закутке, где находится сено.
Белла машет рукой, показывая на место, и приказывая двигаться бесшумно. Окружить, но не нападать. Но за ограждение заходит одна, аккуратно делая шаг за шагом, держа фонарик и пистолет, готовая выстрелить при необходимости.  Луч света сначала попадает на еще одну жертву, и только в самом углу, Белла, наконец, находит худощавого мальчишку лет тринадцати, который даже не дернулся при ее появлении. Он не сводил взгляда с лица мертвой рыжей девчонки, ребра которой торчали наружу, разрывая мышцы, как будто кости пытались вырваться изнутри сами, и которая даже умирая, словно тянуло к нему руки, скаля рот в жуткой гримасе. Белла загораживает тело собой и опускается на карточки, чтобы рассмотреть того счастливчика, что смог остаться здесь в живых. Или… он вовсе не счастливчик? Она неспешно осматривает его, замечая такие же расцарапанные руки, как и у остальных. Кое-где виднеются не просто царапины, но и свежие вздувшиеся шрамы, как от удара кнутом. На лице синяки. Темные волосы взлохмачены и полны всякого мусора. И только на худом лице выделяются пронзительные голубые глаза. И как только их взгляды встречаются, Белла чувствует, как голова начинает взрываться от резкой боли, так что приходиться уронить пистолет и опереться  об пол. 
- Вы пришли убить меня?- произносит мальчишка хрипло, едва выдавливая звуки. Казалось, он много часов подряд кричал и теперь вспоминал, как это… разговаривать. А еще он не сводил взгляда с радужных нитей, что начали появляться на руки Белла Донны, когда она сообразила, что ее состояние дело рук подростка.
- Только если ты собираешься убить меня, - выдавливает из себя девушка и усилием воли выпрямляется, держа в руках плазменный шар,  - А если ты хочешь выжить, предлагаю пойти со мной.
Шар в руке тускнеет, пропадая, как только дышать становится легче. И почувствовав, как голову совсем отпустило, Белла наносит аккуратный удар, чтобы мальчик отключился, и подзывает одного из мужчин, чтобы его связали и присматривали, пока они будут изучать помещение дальше. Она не собиралась играть в добренькую спасительницу и тратить время на душевные лекции, как и оставлять за спиной мутанта, который мог убивать других, не шевеля и бровью. С ним Белла еще успеет поговорить, как только они окажутся в Новом Орлеане, или хотя бы в номере отеля, где она отмоется от этих запахов и решит, что предпринять дальше.  А здесь им больше нечего было делать. По крайней мере, так Белла думала, пока один из ее людей, не сообщил, что к зданию приближаются пятеро неизвестных. И в это же время под трупами что-то шевельнулось, заставляя ее присмотреться. Первой мыслью было, что это крыса, решившая поживиться, но присмотревшись,  она поняла, что чья-то тонкая рука пытается зацепиться за что-нибудь и выбраться.  Белла махнула рукой, и двое ассасинов быстро и осторожно вытащили из-под завала темноволосую девочку, чем-то неуловимо похожую на того мальчишку.
- Ее тоже свяжите. И чтобы ни звука не издавала, - распорядилась Будро, представляя, какой критики она бы подверглась у защитников детей, котят и прочего. Но у нее и правда не было времени жалеть, ни мальчишку в его шоковом состоянии, способным при этом нечаянно кого-то убить, ни приводить в чувство девочку, будто находящуюся в прострации, а заодно и узнавать, не умеет ли она одним взмахом ресниц устраивать ядерный взрыв. Она сдаст их Мэтти, и та приведет их в чувство, воркуя, как над своими собственными птенцами. А пока ей нужны были те пятеро, что скоро должны были оказаться здесь. Наверняка, чтобы полюбоваться плодами своих рук.
Они вошли в амбар, не таясь. В черных плащах. Молчаливые. И вооруженные. Но еще до того, как зажегся первый фонарь в их руках, трое из них упали, держась за перерезанные горла, и только двое испуганно замерли, окруженные появившимися ассасинами. Их оставили для Беллы, чтобы она развязала им языки. Но глядя в эти фанатично горящие глаза и упрямые лица,  Будро поняла, что ничего они говорить не будут, не считая заунывной проповеди о детях дьявола и божьей каре, которую они повторяли снова и снова с каждым приступом боли. Разочарованной Белле пришлось смириться, что она ничего не узнает, кроме того, что почти все убитые в амбаре дети были мутантами или же потенциальными носителями икс-гена. Дети дьявола, что должны были  убить друг друга и очистить землю от своего присутствия. И почувствовав, как от этого лже-учения, что доносили до нее эти пару часов, у нее начинает пульсировать в висках, Белла просто воткнула кинжалы  в горло этим  сумасшедшим и дала знак уходить вместе с двумя оставшимися в живых детьми, которые уже пришли в себя и наблюдали за происходящим. Вообще, когда они устроились в машине,  у Беллы мелькала мысль, что стоит опоить детей настойкой тетушки и перевести их в бессознательном состоянии, как можно дальше. Не очень хотелось снова сталкиваться с непонятным умением мальчишки и знакомиться с силой его, как оказалось сестренки, но эти двое так умиротворенно спали, прижимаясь к ней с двух сторон, что мрачно оглядев их обоих, Белла решила, что придется рискнуть. Почему-то ни ее суровый тон, ни холодный блеск голубых глаз, не тем более тот факт, что она убила людей в их присутствии, ничуть не отпугивали этих диковатых сирот. Им не нравилось в приюте среди других детей. Когда она оставила их там, добравшись до Нового Орлеана, они предпочитали сидеть у окна, почти ничего не ели и не контактировали со сверстниками. Только Мэтти вызывала в них любопытство, умело раскручивая на разговоры, и, как ни странно сама Белла. Сначала ей приходилось чаще бывать в приюте, а потом, вспомнив, где она их нашла и при каких обстоятельствах, и вовсе забрала к себе.  И все же прошло не менее двух месяцев, прежде чем они начали говорить хоть что-то о произошедшем в том амбаре. И о людях, что их держали. Это было Рождество. Большой праздник в приюте, куда Белла привезла и Эдриана с Роуз. Она даже не знала, на самом ли деле, их так зовут, потому что они не сообщали о себе ничего, и, когда она предложила выбрать себе имена самостоятельно, то дети остановились на этих вариантах. Все воспитанники крутились около огромной ели, разбирая подарки, и только эти двое продолжая сидеть, не сводя с разноцветных коробок печальных глаз. Белле пришлось самой принести им подарки и спросить, почему бы им не подойти и не повеселиться вместе со всеми. И от этого простого вопроса девочка всхлипнула, наклоняя голову так, что ее длинные каштановые волосы закрыли все лицо. И голос из-за этой преграды звучал глухо, словно она выдавливала слово за словом.
- Они тогда все умрут,- Белла замерла, понимая, что нужно как-то заставить девочку продолжать говорить, но понятия не имела как, и боялась все испортить, поэтому просто взяла ее за руку, и присела на карточки, пытаясь заглянуть в глаза, которые та упорно прятала. - Все умрут, как и те… тогда...
-  Как они умерли? - тихо спросила Будро, не надеясь на ответ и поглаживая руку Роуз и осторожно убирая ее волосы назад. Девочка пыталась не плакать, прикусывая нижнюю губу, но все равно начинала  беззвучно сотрясаться в рыданиях.
- Мы их убили. Нам сказали их убить, и мы убили.  –  вдруг заговорил Эдриан. На Беллу он тоже не смотрел, уставившись на коробку, и только увидев, как прозрачные капли бегут одна за другой  по блестящей поверхности упаковки,  девушка поняла, что он  тоже плачет. После слов тех фанатиков, что дети должны были убить друг друга сами, Белла догадывалась, что с ними что-то сделали, и тетушка осторожно, чтобы не напугать проводила с ними свои сеансы, маскируя их под нечто другое, но им приходилось действовать вслепую и следить за их поведением, чтобы успеть предугадать повторение. А сейчас  детям  и вовсе нужно нечто другое. Сочувствие, к примеру. А Будро совершенно не умела утешать. Дарить подарки, да. Помогать приюту, где сиротам давали шанс на лучшую жизнь, тоже могла. Но она не оставалась с ними один на один, разве что раз в месяц спрашивала у всех, все ли в порядке и есть ли какие-то пожелания. А теперь глядя на двух несчастных детей, чувствовала себя глупо, потому что не знала, что делать. Белла села между ними и прижала к себе, гладя по головам, и не зная, как подобрать слова. Она ведь до сих пор так и не знала, что пришлось им пережить и что умеют эти двое.
Понадобилось еще несколько дней, чтобы те, затаив дыхание рассказали все, думая, что их сразу выгонят.  Девочка умела выделять феромоны и заставлять людей делать то, что она хочет. Там в том амбаре она просто боялась и хотела, чтобы они все умерли и перестали ее мучить. Она не знала, что ее пожелание сбудется так. Мальчик управлял кровью. И когда что-то заставило его убивать остальных, он помнил только реки крови, которые будто бы тянулись к нему из многочисленных ран других детей, а потом растекалась вокруг.
Наверное, кто-то из супергероев сказал бы, что таких травмированных и несчастных детей надо лечить от насилия лаской и теплом, оградить от жестокости и стараться стереть прошлое. Белла же отвела их в закрытый пансион для ассасинов и предложила выбор. И когда эти двое услышали, что после обучение могут остаться с ней, то согласились не раздумывая. А тетушка Мэтти, ворча на Беллу,  с удвоенными силами принялась за излечение разумов будущих членов гильдии.
***
Именно о своих юных ассасинах и вспомнила Белла, когда оказалась в ресторане, где все шло своим чередом, подчиняясь ее приказам, словно каждый знал, что делать, еще до того, как она успевала подумать. И, конечно же, такая исполнительность радовала, но,  интуиция сигналила, не замолкая ни на секунду, заставляя, не переставая думать. Почему-то ей казалось, что в какой-то степени именно та давняя история и дает такие плоды. Белла так и не смогла подойти ближе к этим фанатикам, будто они опережали ее на шаг, не давая никаких зацепок и даже ниточки. И спустя какое-то время, Будро оставила попытки погони за фантомами. У нее и без них было достаточно дел. И теперь, наблюдая за собранными и снующимися туда-сюда людьми, не могла отделаться от мысли, что некоторые дела нельзя бросать, не поставив точку, а еще лучше не раздавив, как жирных обнаглевших тараканов, выдавливая все внутренности. Она могла все предотвратить. И не стала.  А теперь придется играть наперегонки со временем, чтобы не дать нанести слишком чувствительный удар. Хотя, делая вдох за вдохом, ей начинало казаться, что она уже проиграла.
Белладонна стояла где-то в середине огромного зала ресторана, укрывшись за колоннами и фонтаном, успевая  раздавать указания и с помощью микронаушника, и рассылая отряды, стоящие рядом, по разным точкам города. Ей пришлось даже вызвать Мэтти, применив способности, чтобы та позаботилась об особняке, и сообщила ворам о гостях, если сам ЛеБо еще не успел понять, что его коронация и веселье откладывается.  Она старалась предусмотреть всё, но Беллу раздражало то, что никто еще не смог обнаружить угрозу, как бы ни старался. Как тут не вспомнить о том, что в Новом Орлеане есть еще и воры, которые могли бы помочь? Неужели никто не видел странных людей в черных плащах? Если те, естественно, не решили замаскироваться под обычных людей, в чем девушка сомневалась. И словно, в ответ на ее размышления где-то за спиной раздается голос Реми. И в тот момент, когда он оказывается рядом, резкий треск в наушниках заставляет ее сморщиться, Белла пытается расслышать, что шепчет умирающий ассасин где-то за несколько кварталов отсюда. И его слова почти совпадают со словами креола. «Плащи с белыми крестами» и «Очистители» сливаются в ее голове в одно, а потом что-то взрывается, останавливая их прямо у выхода. И сначала девушка не может понять, что произошло. Словно все доносится сквозь нарастающий ветер, который уносит звуки куда-то в сторону, не давая расслышать и понять, а когда все-таки осознание накрывает оглушающей волной, Белла невольно цепляется за руку ЛеБо, ощущая почти физическую боль. Ведь  прорываясь сквозь крики людей на улице и ужасающий шум, в ухе раздается «приют».  Девушка не понимает, как оказывается на площади вместе с Реми. Теряет чувства пространства еще на выходе из ресторана, ведь мысленно она уже видит завалы одного из своих детищ, и перед глазами снова всплывают жуткие  фотографии искореженных детских тел.  Пыльные, окровавленные  лица тех, кого она хотела спасти от таких, как «Друзья Человечества» и просто от жестокости улиц. Интересно, эти подонки знают, что мутантов там намного, намного меньше, чем обычных детей!?
Наверное, это присутствие ЛеБо и тепло его руки сдерживает ее от яростного отчаянного крика, от того чтобы поломаться, когда на экране появляются эти «святоши», обещающие кому-то рай, а кому-то ад. Благодаря ему, ей хватает сил, чтобы просто стоять и смотреть. Запоминать лицо того, кто прячется под капюшоном, понимая, что он будет ее первоначальной целью. И пока Будро не почувствует, как хрустит его череп под ее ногой,   она не остановится, а этот ублюдок может бежать, как крыса с тонущего корабля, стараясь найти дыру для спасения своей шкуры.
Но не только у нее Ризман вызывал такую жуткую ненависть. Откуда-то сбоку, совершив прыжок через толпы людей, к ним спрыгивает один из ассасинов, оказываясь рядом с Беллой, и переводя взгляд на Гамбита. Даже в маске чувствуется, что он в ярости и присутствие вора, только усиливает его состояние. Его выдают крепко сжатые руки и общая напряженная поза, но, только, увидев бледнеющее лицо Реми, который еще не успел  ничего понять, Белла Донна отвлекается от созерцания экрана, и бросает резкое « Эдриан», намекая, чтобы мальчик прекратил. Она знала, что он еще бывает несдержан, что пагубно влияет на умение владеть силами. Эдриан постоянно практикуется,  пробуя силы и тренирую выдержку, но, когда выходит из себя,  получается так, что чужая кровь, будто бы сама подчинялась его настроению. И, по всей видимости, он плохо владеет собой рядом с теми, кто ему не нравится. Скорее всего, кто-то проводил много времени с членами гильдии, которые служили еще Мариусу, и наслушался старых рассказов.  А тут еще и лицо его мучителя во весь экран, кто угодно сорвался бы. Не то, что неопытный обучающийся ассасин. Мальчишка, недовольный замечанием, резко снимает с себя маску, хмыкая в сторону ЛеБо, а потом, будто начисто игнорируя его,  обращается к Белле, сверкая голубыми глазами, с которых явственно светилась жажда крови.
- Это они! – он делает паузу, подбирая слова, - Я увидел лицо одного из них. Это те … те самые
Он мог не договаривать. Белла сразу поняла, что он имеет в виду. Но сейчас ее волновал не только предводитель «божественной» армии, с которым нужно что-то делать, и не только взволнованные люди, что глядели на них во все глаза, попутно наблюдая происходящее на экранах.
- Все погибли? – ей тоже не надо было уточнять, что она имела в виду, и как для нее это важно. Эдриан отрицательно покачал головой и постучал по наушнику в своем ухе.
-  Роуз проверила, - подросток на секунду прикрывает глаза, а потом приходит в себя и продолжает, - Некоторые были на экскурсии, пара классов были на улице, старшие отправились в поход. Но…  их все равно много… 
Мальчик останавливается, а затем переводит взгляд на экран, явно пытаясь совладать со своей ненавистью. А заодно и с силой, которая явно рвется наружу.
- Я сам убью его!  - он смотрит на нее, а потом переводит взгляд вокруг, понимая, что очистители, те, кто его мучил где-то здесь, - Я справлюсь!  Отдай его мне! 
Ей пришлось удерживать его, чтобы не дать скрыться в толпе. Где находится его сестра,  Белла даже не хотела спрашивать. Да, и через пару секунд, этот вопрос стал не нужен, потому что, увидев, как двое мужчин в толпе перерезали друг другу глотки, а потом упали, демонстрируя белые кресты на плащах, Белла догадалась, что Роуз где-то рядом. И еще через пару секунд двенадцатилетняя девочка вырвалась из толпы, задыхаясь от бега и торопясь к ним. И не успела сделать и шага, как ее схватили двое мужчин с такими же белыми крестами, отчего девочка закричала так громко, что казалось, у людей, стоящих рядом, лопнут барабанные перепонки. Бледный Эдриан сделал только шаг и направил руку в их сторону, играючи  вырывая кровь из жил сначала одного очистителя, потом другого, давая сестре шанс сбежать.  И если кто-то из людей и воспринял слова, доносящиеся с экрана, как шутку или выступление местных сумасшедших, то теперь после демонстрации сил детей, толпа начала волноваться и подступать ближе. И Белла совсем не удивилась, увидев далеко за спинами, ухмыляющиеся лица «очистителей».

There was a world full of kings and queens
But it was cold
Dark as the night
We were the fire on the moonlit skies
We weren't divided
We were the same
And we were free
But we all wore chains.

Застыть в оцепенении легче всего. Дать беспомощности разлиться по венам, словно яд, и отступить, делая себя несчастной жертвой. Кто осудит, если справиться с превосходящей силой противника было невозможно? Кто обвинит её в том, что она растерялась подобно многим, глядя в ледяные глаза тех, кто жаждет их смерти? Наверное, кто-то бы предпочел спасти хоть малую часть дорогих людей и выбрал бы бегство, утешая себя тем, что город – это всего лишь бездушные здания и улицы. Что жить можно везде. И вечно бы прятался от опасности, потому что, сбежав один раз, будешь бежать всю жизнь.
Но для Белла Новый Орлеан не был просто городом, хранящим сотни воспоминаний, как дорогая старинная шкатулка. Это была целая жизнь. Тысячи людей, которые были частью этой жизни. Сотни оттенков настроений и цветов. Десятки переливов знакомых мелодий. И никакое завоевание Нью-Йорка и его криминального мира не могло заменить притягательности родного штата с его колдовскими болотами и злобными аллигаторами. Так что, позволив на секунду волне эмоций окатить ее ледяной панической волной, Будро тут же оттолкнула ее назад, беря себя в руки. Она буквально кожей ощущала ответственность за каждого, находящегося в этом городе, так что не время теряться. Пора действовать. Она не оглядывалась на Реми. Совсем не было времени объяснять свой план или просить помощи. В конце концов,  король воров и бравый иксмен в одном лице точно был должен уметь действовать в такой ситуации самостоятельно. А если нет…   Они еще поговорят об этом, о гильдиях и многом другом. Но позже… Намного позже.
Белла тихо, но четко дает указания Роуз убрать людей с площади и дальше по улице. Сделать так чтобы они сами хотели спрятаться и сидели тихо и не высовывались. Мало того, что управляемая страхом и паникой толпа напоминает бунтующего носорога, которого можно направить на нужную цель, так она еще и кирпичики для баррикады между ее людьми и «Очистителями». Ни к чему вмешивать в их личные дела лишних людей, которые для Ризмана вдобавок возможность еще раз указать на опасность мутантов.
Эдриан отправляется вслед за сестрой страховать ее от вооруженных мутантоненавистников и очищать дорогу. Он с явным удовольствием использовал не только свои силы, но и кинжалы, спрятанные в рукавах. Наверное, впервые ощущал, насколько сильно тренировка отличается от реальности. И если для юных ассасинов все это было кровавым, но все равно захватывающим действием, шансом показать, чего они стоят, то для Беллы это была еще одна война, где не хотелось потерять своих людей. Снова.
Кто-то скажет, что она привыкла шагать по трупам к своей цели. Что она может взорвать целый отель, чтобы отомстить одному единственному человеку, который встал у нее поперек горла. Так что для нее марионетки, чьими руками она убивает людей, нередко даже не зная их имена и ни капли не интересуясь? И Белла Донна, глава гильдии убийц, не станет никому объяснять своих поступков или рыдать над каждым трупом, что встречается у нее на пути.  Не станет оборачиваться на каждого человека в черной униформе, лежащего на земле, замечая, что под ними нет лужи крови, потому что костюм впитывает её, позволяя противнику думать, что ассасин неуязвим. К сожалению, все смертны. Даже «ангелы». И ее радует, что проклятого «небесного» воинства, что послал на их головы Ризман, полегло больше, чем ее людей. Она осторожно перешагивает через металлические крылья с острыми краями, но не церемонится, когда наступает прямо на грудь павших и добивает раненных каблуком, из которого при умелом нажатии выскакивает лезвие. Еще больше ее радует, если увидев, как она обращается с их собратьями, к ней начинают слетаться очередные «пташки» размахивая своими грозными мечами, словно думают, что Будро будет с ними сражаться в честной дуэли, раскланиваясь по всем правилам. Ей хватает секунды, чтобы отправить в них плазменные шары один за другим, поджаривая их, как барбекю на воскресном ужине для соседей. Белла не пользовалась своими способностями, считая, что может убить любого, кого  захочет без всяких особых вспомогательных средств. Но сейчас…  играть в благородство или показывать какие-то принципы глупо, когда убили невинных детей. Уничтожили ее проект! Когда ворвались в ее город!
Они хотели войны с сатанинскими отродьями? Пора показать этим толстозадым купидонам, привыкших иметь дело с героями, вроде иксов, что значит, перейти дорогу  Будро. Если бы не время, которое утекало сквозь пальцы, напоминая, что кроме мести, нужно было еще и спасти людей, имеющих отношение к гильдиям, и тех, кто имел несчастье владеть икс-геном, то Белла бы с удовольствием посмотрела, как одна из ее девушек, оставаясь незамеченной за одной из колонн дома, заставляет крылатых видеть то, чего нет, и подставляет их под  пули Карла, по прозвищу Бушвокер, а  Дуглас ловит ослепленных ангелов, разрезая их своими лезвиями на обеих руках на куски. Зрелище было жутким. Брызги крови, что вылетали после быстрых и безжалостных пуль, разлетались в стороны, напоминая импровизированный фонтан. Но ничто не сравнилось бы со слетающими головами, после которых кровь хлестала, как из сломанного водопровода, и падающими кишками, вываливающимися из разделенного по хирургически точно туловища.  А мальчишки – воры, сманенные обещанием вознаграждения из рук самого короля воров, должны были позаботиться о нечаянных свидетелях, которые решат сделать фото или видео, невзирая на брезгливость или слабеющие от страха ноги. Никаких свидетельств быть не должно.
До приюта Белла добралась так быстро, как смогла. Детей уже эвакуировали и уводили в безопасное место подземными переходами, только один из приютов, тот, в котором мутантов было больше, чем в остальных, лежал в развалинах. И, подойдя ближе, Белла заметила и разлетевшееся по сторонам стекло и кровь, размазанную по уцелевшим прозрачным осколкам в оконной раме, и чью-то запыленную туфельку, вылетевшую из здания. Маленькая капелька крови тоже будто припылилась, застыв в самой середине кокетливого кружевного бантика.
Я. Убью. Их всех.
И хоть из горла рвался крик, в котором бы она хотела высказать все, что думала об ограниченных, скудоумных, жестоких и фанатичных ублюдках, Белла сдержалась, криво улыбаясь и напоминая себе, что время скорби еще не пришло. И вряд ли, когда-нибудь оно у нее будет. Начиная со смерти Мариуса, у нее не было ни минутки, чтобы скорбеть или предаваться тоске. Ее будто закручивало в бездонный круговорот, в котором перемешивалось все, и чтобы выжить, нельзя было отвлекаться на мелочи, хватаясь за все подряд. Всегда нужно было искать тот самый необходимый спасательный круг, который вытащит ее наверх вопреки всему. И наблюдая за оставшимися ангелами, которые кружились в небе, опасаясь спускаться поближе, а может, кого-то выискивая, Белла выговорила, выплевывая каждое слово, зная, что двое ее телохранителей, появившиеся, как тени из неоткуда, все услышат.
- Заманить в приюты. И сделать так, чтобы они сдохли там под развалинами. А кто окажется слишком живучим…. Добейте.
Она бы хотела лично добивать каждого. Следить, чтобы им обламывали крылья и ими же перерезали глотки. Или просто кастрировали на живую, чтобы проверить, будут ли они так же ангельски петь или просто захлебнуться в собственных соплях. Но нехорошее предчувствие тянет вниз, как подвешенная холодная гиря, что касаясь тела, вызывает неприятные мурашки.  Что-то не отпускает,  переливаясь внутри яркими огоньками, как волшебная напоминалка. Понимаешь, что забыла что-то, но как ни старайся, не можешь вспомнить.  И от недовольства Белладонна ногой отталкивает тело одного из «ангелов» с брезгливостью рассматривая мертвого человека, все тело которого изуродовали пули. И тут же чувствует,  что  кто-то осторожно касается ее плеча, заставляя обернуться. Один из воров, светловолосый и чем-то напоминающий Джуллиана, смотрит на нее как-то странно, словно не знает, стоит ли ей рассказывать. Оборачивается на пару своих приятелей, явно ища подсказки или поддержки, и когда девушка уже начинает терять терпение, хмурится, будто решаясь, и, наконец, выдает:
- Гамбита забрали. Кажется, он позволил себя забрать… чтобы отвлечь.  Поэтому  большая часть очистителей ушла.
Белла еле слышно выдыхает сквозь зубы, бросая на мертвого «ангела» недовольный и задумчивый взгляд, как будто он был виноват в глупости вора. Что возомни о себе этот креол? Чертов неисправимый герой! И почему ей сейчас казалось, что упрямый,  доводящий ее до бешенства, мужчина, который мог быть   раздражающе до зубного скрежета настойчивым, просто… избавил ее от лишних хлопот. Почему ей казалось, что если бы он мог, то обязательно перед этим посмотрел на нее печальным взглядом и криво улыбнулся, говоря: «Cherie, ты же этого хотела? Избавиться от меня и забрать город себе». Идеальная возможность дождаться, когда и без того слабое здоровье  Жан-Люка подкосится новостью о смерти сына, чтобы избавиться от всех препятствий. Да-да, совсем как она и желала. Не из-за этого ли приятели Реми так напряженно смотрят на нее, ожидая, что Будро улыбнется и пожмет плечами, ответив, что ее не интересует ЛеБо? Что он их король и если им так хочется, то пусть и вызволяют его из плена. Если успеют, конечно. Она практически видела себя со стороны. Каждое движение и эмоцию. Предвкушение и радость, что светились бы на ее лице. Белладонна так и собиралась поступить. Пару дней назад, когда утром рассматривала знакомое лицо в газете.
- Рамон? – она позвала одного из близнецов, заметив, что он еще стоит рядом. Видимо, не ушел, увидев, подошедших воров, и не ожидая от них ничего хорошего, - мне нужны Квеста, Клэй, Накх и остальные.
Ей казалось, что за ее спиной раздался еле слышный выдох и усмешка, за которыми должно было следовать что-то вроде «зачем, Белль?».  Какого черта, ей, вообще, видится Реми? Какого… она его идет вызволять?  Будро и сама не знала ответ. Честный ответ для самой себя.
- Что? – она приподняла бровь, оглядывая недоверчивые лица воров, - Вы ожидали другого?
Она смотрела пренебрежительно,  будто не могла понять, почему воры такие тупые. Если немного подумать, то не только жизнь Реми сейчас под угрозой, но и мир в Орлеане. Если можно будет убить одного лидера, то  затем придут за ней. Все же элементарно! На кону и ее репутация в том числе. Ничего личного… ЛеБо.
***
Ничего личного.  Но Белла, послушно следуя оставленным указаниям, медленно подъезжает на своей машине совершенно одна. Ей даже не пришлось долго искать временное убежище святош. Или стоит сказать, его, вообще, не пришлось искать, потому что светящийся след в небе, который с каждой секундой становился все бледнее, поторапливал ей, указывая в нужном направлении.
Белла почти не удивилась, что ее ждали в одном складском комплексе, который увели у нее из-под носа, выкупив через подставные компании. Ей никак не удавалось поймать за хвост эту скользкую змею, что приблизилась к городу, не оставляя следов, но видимо,  ей специально решили устроить сюрприз.  И даже выделили двух ангелов в торжественные сопровождающие. Но увидев мечи в их руках, Белла тут же отозвалась двумя плазменными шарами, наблюдая, какими удивленными и пренебрежительными взглядами они осмотрели ее двуместное авто с открытой крышей, затем бросили взгляды по сторонам, явно разыскивая ассасинов, а потом недоуменно переглянувшись двинулись к ней. И еле увернулись, когда Белла, не задумываясь, отправила переливающиеся плазмы в их сторону, а  еще одним красивым шаром вынесла двери на склад, а затем выхватила катану из машины и приготовилась встречать всех остальных, что должны были ринуться спасать своих товарищей. Но почему-то навстречу вышел только один Ризман. Теперь он не прикрывал изуродованную половину своего лица капюшоном и осматривал одинокую фигуру девушки со странной издевкой. А потом с преувеличенно вежливым выражением на лице махнул в сторону вынесенной двери, напоминая, что Реми у них, и если она желает видеть его живым и непокалеченным, то  ей следует бросить оружие и  не сопротивляться.  А уж если ей безразлично, что будет, то… зачем же она потрудилась приехать?  После его слов Белла сосредоточенно нахмурилась, сузив глаза, но через пару секунд сдалась, бросая оружие на пол, и отдаваясь в руки двух охранников, которые не упустили возможности проверить ее на наличие оружия, обшарив обтягивающую униформу так, словно там было место, куда прятать.  И только потом бесцеремонно толкнули ее в сторону склада.
- Где остальные? – раздался жесткий недовольный голос Ризмана, который  не мог поверить,  что она была одна. Что вот так легко сдалась им в руки. Но Белле было все равно, что там думал этот тип, она выглядывала Реми, но все загораживали эти бесконечные спины с крыльями, не давая осмотреться. И только, когда тот, кого назвали Габриелем, втолкнул ее в центр круга, взгляд Будро выцепил окровавленного, уставшего парня, прикованного цепями к одной из колонн. А на его шее изредка мигая, блестел ошейник.  А через секунду на ее шее защелкнули точно такой же.  Белла понимала, что от нее чего-то ждали и требовали, кажется. Но она никак не могла отвести взгляд от рассеченной губы креола, синяков на его руках  и… порезов на груди. Почти не слышала, что ей говорят, пока Габриель не размахнулся и не ударил ее по лицу, заставляя осесть и почувствовать, как от боли, на глазах выступили слезы.  Кажется, теперь Белла слышала лучше. Или хуже. Смотря, с какой стороны посмотреть.
- Ты думаешь, мы поверим, что ты пришла одна? – еще один удар по лицу заставляет опрокинуться на спину, -  Где твои люди, Будро? Неужели посчитавшая себя всесильной королева Орлеана пришла одна, чтобы спасти…  его?
Меч задел ее подбородок, заставляя поднять глаза, а затем приподняться. Она видела реакцию Реми и понимала, что ему вряд ли нравится происходящее, но пока её лицо заливали тихие отчаянные слезы, Белла, молча, подсчитывала, сколько людей находится внутри помещения.  И едва сдержалась, чтобы не хмыкнуть. Она что похожа на идиотку, идти в открытое противостояние с таким количеством  фанатиков?
- Где твои люди, я повторяю?  - кажется, кому-то надоели кулаки и ангел перешел на пинки, пробуя на ее теле прочность свой обуви.  Вставать не особенно хотелось, потому что боль, начинаясь с правого бока, выстреливала где-то в спине. Белла слышала, как приказали осмотреть местность и найти ее людей. Слышала, торжествующие комментарии, когда рядом приземлился  Клэй, матерясь на всех известных ему языках, и зачесывая белые волосы назад так, чтобы не лезли в лицо. Накх был молчалив, как статуя Будды, и так же спокоен.  Сморщившись от необходимости развернуться и приподнять голову, Белла смогла понаблюдать, как к ногам Реми бросили двух его приятелей, и еле слышно выругалась, не сдерживая своего отчаяние и разочарования.  Так чтобы поняли, что она очень сильно рассчитывала на этих четырех безмозглых людей, которые все же умудрились попасться. А потом дыхание перехватило, когда тяжелый ботинок врезался ей в бок, заставляя сжаться в комочек. Еще один удар, отбросил ее в сторону.  Белла не сопротивлялась, только еле слышно стонала, украдкой оглядываясь по сторонам. Все смотрели на нее, явно получая удовольствие.
- Глупая баба, – подал голос Ризман, продолжая наблюдать за происходящим, но, не вмешиваясь, словно размышляя над чем-то, -  От Белла Донны Будро я ожидал… большего…
- Я люблю его… - прохрипела девушка, отплевывая кровь, текущую из носа, и перевела взгляд на человека, которого сейчас мечтала задушить еще больше, чем стоя на площади. Она видела, как в глазах Ризмана что-то шевелилось, будто он придумал изощренный садисткой план  для них двоих. А в это время Габриель весьма довольный собой, продолжал проходиться  в ее адрес этими излюбленными фразами из библии, рассказывая, что она глупа, раз пришла сюда, что они найдут каждого ребенка – мутанта, что она спрятала, расписывал, что они сделают с ними. И закончил тем, что она такая же, как и все девушки, что бегали за Гамбитом, готовые пожертвовать собой. Он поднял ее за волосы, так чтобы Реми видел ее окровавленное лицо, по которому медленно  начали расплываться синяки.
-  Что в тебе такого мутант? Ты, наверное, сам Сатана, раз эта  дьяволица бежит за тобой?
- Тебе все равно не понять, - улыбаясь разбитыми губами Белла Донна,  приподнимает руку к его лицу, будто просто гладя по раскрытым губам, и никто не замечает, как в рот Габриеля попал маленький черный шарик, похожий на бусинку, висевший  до этого на шее девушки. Никто не понимает, что украшение, среагировав от агрессивной среды желудка, мигом активируется, разрывая ангела на куски и размазывая его ошметки по всем стенам.
И это был сигнал. Скрытые с помощью способностей Квесты, перед складом  стояли ее люди.  Один из воров  метко прицелившись, отобранным мечом, подпортил проводку, создавая множество теней в помещение, чем и воспользовался Накх, появляясь и исчезая из полумрака, убивая ручных птичек Ризмана одну за другой.  Откуда-то справа улыбалось с десяток копий Клэя,  застав ошарашенных очистителей врасплох. А приятели Гамбита освобождали его от ошейника, не увидев, что вместе с ассасинами и Квестой на склад зашла улыбающаяся «Белла». Зато это прекрасно видел Реми.  И Ризман, который выругался, подумав, что его надурили, и бросился прочь. И в этом хаосе, другая, настоящая Белла, с ног до головы покрытая чужой кровью, встала с пола  и направилась прямиком к ЛеБо. Ведь благодаря ее людям, у них было несколько минут, чтобы поговорить. Никто больше не обращал на нее внимания, сосредоточившись на проникающих отовсюду воров и ассасинов. И никто не мешал Будро подойти поближе и,  размахнувшись, дать такую пощечину, что голова креола откинулась назад. Она не смотрела на ошарашенные лица его друзей. Осторожно стерев кровь с губы, она прошипела.
- Tu es con! Чертов герой.
Белла  хотела сказать, что не будет больше ради него разыгрывать влюбленную жертвенную идиотку. И давать себя избивать тоже. Хотела сказать, что сама не понимает, зачем пришла за ним. Но слов было так много, а времени мало, поэтому девушка решила, что еще одна пощечина будет гораздо красноречивее.