Эрик каждый день смотрит на календарь, чтобы не терять чувства времени, чтобы понимать, какой сейчас день, сколько времени прошло с тех пор, как он рухнул, да не поднялся подле разрушенной башни Мстителей. Первую неделю он толком и не помнил, но то было понятно: Чарльз с Хэнком держали его под лекарствами и каким-то телепатическим коконом. Разумеется, исключительно ради его блага, чтобы деятельный Магнето не пытался встать и не сделал себе тем самым еще хуже. Словом, спасали еще и от себя самого, хотя сам он считал подобное лишним. Но тогда у него было шанса высказать свое весомое мнение, которое бы тоже не приняли в расчет, и Эрик смирился. Тем более, что ему и правда стало легче, если исключить разговоры с внезапно ожившим Чарльзом, когда старый друг, как всегда, умел задавать неприятные вопросы и озвучивать еще менее приятную правду. Только вот сил и здоровья сбежать у него все равно не было, и ему снова пришлось смириться с нахождением где-то на Аляске в этой палате, которая больше смахивала на чуть более комфортную тюремную камеру "для своих". И Эрик, и Чарльз прекрасно знали, что эти стены его не удержат, едва он ощутит свою силу, но Магнето никуда не рвался: ему надо было хорошенько подумать, а еще как-то встать на ноги.
И, едва его перестали держать под какими-то препаратами, да телепатией, как Эрик уже спешит подняться. Только, увы, силы и правда не те, и это инвалидное кресло, в котором он живет последние пару дней, на самом деле унизительно! Чарльз, который его не попрекает, все также готов помогать и слушать, как всегда слишком добр с ним и не видит в нем монстра или чудовища, но Магнето себя не обманывает и знает, отражение кого он видит в зеркале каждый день. Когда Чарльз уходит, то Эрик не сидит на месте, старается вставать и как-то ходить. Пока что он, чуть пошатываясь, уже может дойти до двери, замирая подле нее, некоторое время прислушиваясь к тем звукам, которыми живет база, а потом возвращаясь обратно на койку. Сейчас такое для него - уже подвиг, но он не спешит форсировать события, понимая, что также легко может снова оказаться на больничной койке, истекающий кровью и без сознания, со своими переломами и травмами. Да, у него бывало всякое, бывало и хуже, и он знает, что без регенерации, которой у него никогда не было, это - процесс не быстрый. Надо набраться терпения и не переставать стараться, а еще это - время подумать.
Вот только пока что умных мыслей у него не прибавляется: его распирают злость и ярость, которые не находят выхода, которые он усиленно запирает внутри, чтобы его личные демоны не выбрались наружу. Чарльз все это видит, знает, чувствует, пытается помочь, а потом еще не сделать хуже, когда раздраженный Эрик готов рычать по поводу и без, явно не в силах рассуждать и мыслить здраво. Магнето все это сам прекрасно понимает, но пока это - сильнее его, и ему тоже нужно время утрясти для себя все, прийти к какому-то соглашению с самим собой, чтобы потом появилось решение. Хотя решение у него уже есть: он встанет на ноги, вернется и уничтожит Гидру раз и навсегда! Дело за малым: как бы это сделать?
Сегодня до душевой ему помогает добраться Хэнк: Чарльз в отъезде по делам, и Эрик не задает вопросов. Он уже понял, что он как-то договорился со Старком и отстоял Магнето - его жизнь и свободу. Хотя, может и не стоило? Но только Чарльз - чертов альтруист, который всегда верил в хорошее и верил в него. Кажется, точно зря, хотя сам профессор никогда так не считал. В коридоре, по которому Хэнк катил его инвалидную коляску, ни души, хотя Магнето знал и чувствовал, что на базе есть и другие. Видимо, информацией о том, кого же Чарльз спас, он не слишком делился с командой. Ну еще бы: наверняка нашлось бы много желающих по-дружески пожать Магнето горло - за "все хорошее". Или просто не желал волновать остальных столь сомнительным соседством? Во всяком случае, никто Эрика не навещал, кроме Хэнка и Чарльза, которые ему помогали, которые терпели его саркастические комментарии, которым Магнето был благодарен, хоть никогда и не говорил о таком вслух, но они это наверняка знали.
Сегодня он сам принимает душ, долго стоя под струями теплой воды, опираясь о стену и утыкаясь в кафельную поверхность лбом. Мыслями он далеко - не здесь, заново прокручивая в голове все события. Как он мог не заметить? Слишком хотел верить или что? У него нет однозначного ответа на этот вопрос, и Магнето хмурится, тем самым выключая льющуюся воду, кое-как дотягиваясь до полотенца, а потом проводя ладонью по щетине на лице и решив, что ему и так сойдет, и бриться он сегодня не будет. После этих водных процедур следует очередной осмотр от Хэнка, перевязка и какие-то лекарства, что, будучи уже в своей палате, он проваливается в сон почти что мгновенно.
Эрик точно не знает, сколько времени он так спал, но он постепенно просыпается, и мозг начинает работать. Он встает с постели, снова доходит до двери и возвращается обратно, стараясь идти твердо и уверенно. Он разминает пальцы, поднимая несколько шахматных фигурок с доски, которую оставил Чарльз. Он пьет стакан воды и снова ложится на постель, закрывая глаза и прислушиваясь к внутренним ощущениям, к собственным мыслям, стараясь сосредоточиться и сконцентрироваться, уже "прощупывая" всю базу на предмет металла, которого здесь - с избытком!
Внезапно дверь открывается, но Магнето даже не открывает глаза, не пытается присесть или чего-то еще. Он знает, что Чарльза не будет еще с неделю, и вполне логично, кто к нему тут зашел.
- Что-то случилось, Хэнк? - он подает голос и начинает медленно открывать глаза, повернув голову в сторону двери и замирая. На пороге стоит вовсе не Хэнк, и вот ее Эрик как-то совершенно не ожидал увидеть! Он пару секунд ее разглядывает, а потом снова закрывает глаза и замирает на койке. - Пришла меня навестить? Как мило с твоей стороны, - учитывая, что между ними было, как было и вообще всю ситуацию, Шельма могла зайти к нему лишь за тем, чтобы добить - исключить ради общего мирового блага!

Кроме Чарльза и Хэнка он никого не видит, да и не уверен, что захотел, и это чувство наверняка взаимное, учитывая все то, что было ранее. Такое не забывается и не забудется, и тут Эрик не строит никаких иллюзий, прекрасно понимая подобное и не ожидая никаких чудес. Скорее бы его порядком удивило, если бы здесь ему были рады, но пока что убраться подальше у него нет никакой возможности, да и Чарльз его так просто не отпустит. И вовсе не потому, что Магнето вернется к прежней деятельности, а лишь по причине его здоровья: все-таки хоронить друзей Ксавье не умел и не собирался повторять этот опыт, чтобы научиться.
И, пока Чарльза нет, у Эрика есть время перевести дух: он не готов к разговорам, которые раз за разом заводит старый друг. И еще не хочет, чтобы его трогали с этим. Благо, что Хэнк по большей части говорит о лечении, а не лезет в душу, выворачивая все наизнанку. В какой-то степени он ему за такое благодарен, а одиночество не воспринимается каким-то лишением - скорее покоем, но только сосредоточиться никак не получается - эмоции раз за разом берут над ним верх, и руки сами собой сжимаются в кулаки. Магнето чувствует злость и ярость, помноженную на собственное бессилие и то, что он дал себя обмануть. И ладно бы кому, но Гидре! Пожалуй, что это добивает больше всего, но он о таком молчит, а понимающий взгляд Чарльза начинает его порядком раздражать.
Но сегодня у него определенно особенный день, и Магнето это понимает, когда открывает глаза, ожидая увидеть Хэнка, но нет: Шельма собственной персоной. Он ловит ее горящий взгляд, в глаза бросается такая приметная серебристая прядь волос, и она ни о чем не забывала - как и он не забывал. Однажды, тут, на Аляске, на базе Страйкера, им даже повелось поработать вместе - ну или хотя бы временно побыть по одну сторону баррикад. Только она не забывала и тогда, и ее взгляд, поза, тембр голоса, саркастические нотки - это все буквально кричит об этом.
- Разве я мог тебя забыть? Ни в коем случае. Думаю, что и ты меня не забыла, - Эрик медленно присаживается на койке, смотря на девушку. Она, кажется, ни капли не изменилась - все такая же бойкая, а может быть даже и поболее того. Им не довелось больше вести разговоры со времен, когда ее держали на его базе. Сам он скинул пару десятков лет, но нынешнее разбитое состояние, какие-то лекарства рядом и тело в бинтах говорили явно не в его пользу. Да, могло быть иначе - если бы он не поверил и не попался! Но чего теперь-то уж? Теперь надо было думать дальше и искать пути решения.
- Совсем не рада видеть? А могла бы соврать, - Магнето хмыкает и окончательно садится, свесив ноги с больничной койки. - Впрочем, лучше не надо, - с него и правда хватило всей то лжи, которая случилась! Эрик бросает на Шельму испытующий взгляд, а уж по ее вопросу ему понятно: ни Чарльз, ни Хэнк ей ничего не говорили. Иначе бы она не требовала этих объяснений от него. Значит, как-то узнала, да пошла сразу по знакомому адресу. И ведь правда не соскучилась, но пропустить его появление здесь не могла. Все это уже стало несколько личным - со времен его базы, где она сидела в кандалах, где ждала своей участи и бесила Крида. А еще Эрик помнит про ее силы, прекрасно понимая, что одно прикосновение - и он тут сляжет надолго. Только надеяться на щиты, но силы явно не те. Хотя пока что Шельма лишь спрашивает, но смотрит так, что это "пока что" продлится может недолго.
- Этот вопрос тебе бы стоило задать Чарльзу: я не просился к вам в гости, - ее руки, скрещенные на груди, слишком хорошо говорят весь подтекст: закрытость, попытка сдержаться, невысказанные слова и так далее. Но разве все было так плохо? В конце концов, она ведь осталась жива, а эта серебристая прядь ей даже идет, но о таком Магнето не заговаривает. Пока что. - Как ты понимаешь, просто так меня оставить Чарльз не смог, и вы все наверняка еще поплатитесь за его доброту и неуместный альтруизм по отношению ко мне, - он говорит спокойно, слегка пожимает плечами - мол, да, вот так и бывает, и профессор снова наступает на старые грабли, вытаскивая их врага с того света и стараясь поставить на ноги.
- Воды? Обезболивающих? Извини, но ничего другого у меня нет - угощать особо нечем, - тут Магнето, конечно, соврал, ибо была еще пачка сигарет, которую он вытащил у Чарльза, которую не собирался отдавать Хэнку. Но пока что курить он не рисковал, зная, как на нем это может сказаться, но само наличие этой пачки сигарет уже несколько успокаивало. - Может, партию в шахматы? Или ты торопишься? - все тот же спокойный тон, и либо сарказма тут нет, либо он слишком хорошо спрятан. Впрочем, Эрик старался всегда держать эмоции при себе, и лишь Чарльз видел его настоящего, а в последнее время этого было слишком много, что ему самому категорически не нравилось: маска дала трещину, и он рисковал все-таки сорваться.

Эрик не ожидал посетителей, но она уже здесь и явно никуда не собирается уходить. Он видит, как дерзко сверкают ее глаза, словно она бросает ему вызов, желая показать, что нет той запуганной девчонки, что он ей нынче не страшен, и она легко его может победить, что больше не будет в его власти и так далее. Только вот он не запугивает и не собирается этого делать, смотрит спокойно и также говорит, а вот ее раздирают эмоции, которые она пытается скрыть. Нет, у нее вполне неплохо получается, но только он слишком хорошо понимает, что она может испытывать - он видел ее ту настоящую, дерзкую, готовую огрызаться и прорываться к свободе, запрятав свой страх и ужас поглубже. Никому не нравится испытывать такие эмоции, а тот, кто их спровоцировал... тому вряд ли стоит ожидать хорошего отношения, да он и не ожидает здесь этого.
- Тебе идет, - Магнето говорит вполне серьезно, смотря на серебристую прядь в ее волосах. Тогда, у Статуи Свободы, случилось слишком многое, и его идея канула в Лету. Не самая блестящая идея, но с ее реализацией он связывал все же определенные надежды. Не сложилось. Как не сложилось уже слишком многое, но он постоянно поднимается с колен и идет дальше вперед. Только вот сейчас подниматься было в разы тяжелее, и Эрик прекрасно сам знал, как он почти что фатально оступился. Наверное, не стоило Чарльзу его забирать и пытаться выходить, но тогда бы это был уже не Чарльз.
- Да разве это - угроза? - хмыкает Эрик и качает головой, уже присаживаясь на постели, но пока что не собираясь подниматься на ноги. Это ему еще дается с трудом, хотя какой смысл тут корчить из себя Супермена? Она наверняка уже успела о нем либо задать вопросы, либо проглядеть информацию и представляет, что он чудом остался в живых, что у него вовсю идет процесс лечения, и ему явно не до подвигов и уж тем более - не до злодейств, которых от него здесь вполне себе справедливо ожидают. - Друзья - это огромная роскошь, которую я себе позволить не могу. Или ты имела в виду моих сторонников? Кого-то конкретного? Что-то я не наблюдаю Капитана Америку, который бы плечом высаживал дверь на вашу базу. Или у вас здесь ворота? - с Кэпом у него была отдельная история, которую он не собирался тут обсуждать, которую прятал в себе и надеялся, что Чарльз не добрался до этих его мыслей. Итак вполне хватило, что друг читал его, словно тот был раскрытой книгой! Друг... да, один все-таки у него есть!
Упоминание команды все же задевает, хоть Эрик и старается этого не показывать. Была команда, да вся вышла - иначе бы он снова не подался в свободное плаванье. А что потом? Уже после Гидры? По-новой набирать народ? Он не был уверен, что хочет для себя этого снова: Магнето был словно на распутье, не зная, куда ему идти дальше. Но только пока что Гидра для него не закончилась, и с этим тоже надо было что-то делать. Только вот что?
- Я смотрю, ты все живешь прошлым, - он хмыкает и дотягивается до стакана с водой, делая несколько глотков, а потом снова его поставив на прикроватную тумбочку. - Так проще, не так ли? Когда есть, кого во всем винить, когда в любой момент ты можешь махнуть рукой в сторону, сложив в себя груз проблем. Вот только Братства нет уже давно, но разве вам стало легче от этого? Не уверен, - ничего не забывается, и в этом Магнето не раз убеждался на собственном примере. А пока что он следит взглядом за Шельмой, которая и правда не торопится уходить, а берет стул и присаживается неподалеку, смотря на него, бросая взгляд то на лекарства, то на шахматную доску, словно стратегически оценивая наконец позицию, немного усмирив свои эмоции. Но надолго ли хватит ее показного спокойствия, когда все это - слишком личное и давно перешло границы?
- Каждому свое, - он не шибко обижен отказом, вполне ожидая нечто подобное. - Если бы ты захватила карты, то мы могли бы сыграть в покер. Это уже поинтереснее будет, не так ли? - ему самому это не так, чтобы уж очень: он предпочитает преферанс, где надо именно продумывать комбинации, просчитывать ходы и считать карты - нежели надеяться на то, что у тебя не дернется глаз в нужный момент и тебе удастся кого-то переврать. Это, по его мнению, слишком примитивно, и Магнето всегда играл в другие игры. Но, видимо, где-то что-то пошло не так, и он заигрался, раз уж оказался здесь.
Вопрос у нее выходит интересным, но только откуда ж ей ждать ответа, если Эрик сам для себя подобное не прояснил? Он внимательно смотрит на нее, слишком пристально, ни капли не пытаясь скрыть столь наглый взгляд.
- Это - любопытство или ты вдруг захотела также проникнуться альтруизмом Чарльз, да мне помочь? - он насмешливо усмехается, раздумывая, стоит ли закурить или еще немного потерпеть. Не то, чтобы хотелось, но... хотелось. - Для начала я встану на ноги, - это и правда был первый пункт в его плане. - А потом кое-кто о многом пожалеет, - этот момент он также не стал скрывать, не называя имен, не собираясь тут перед ней изливать душу, хотя подобное вряд ли бы ей самой пришлось по вкусу.
- А ты по-прежнему любопытна - как и тогда. Помнится, даже подробности моей жизни не испугали тебя в твоем желании меня коснуться, - он снова невольно возвращается к их прошлому на его базе, не желая обсуждать настоящее и более чем эфемерное будущее. - Может, расскажешь, как у тебя дела? Мы же все-таки не чужие мутанты, верно? - снова его вполне вежливая улыбка, заинтересованный взгляд, и Магнето удобнее усаживается на койке, ожидая ее рассказа на самом деле. - Тут можешь, конечно, красиво приврать - я не стану делать вид, что раскусил тебя на этом моменте. И про личную жизнь вопросов тоже задавать не стану. Годится? Или шахматы уже кажутся не таким уж и плохим вариантом? - Эрик вполне осознавал, что сейчас поступает скорее опрометчиво, но... но внутри все еще была та ярость, которая гнала его вперед, и с этим он пока что ничего не мог поделать.

- Я не слишком люблю стандарты, - откликается Эрик, услышав ее издевку на тему салона. Он прекрасно понимает, что это - почти защитная реакция и нет - не против него, а против себя же со своими воспоминаниями, с которыми она живет до сих пор. Как бы она не храбрилась, но тогда он чувствовал весь ее страх, и он это прекрасно помнит. Тогда все могло закончится иначе, и она бы точно не отделалась всего лишь седой прядью. Тогда подобная жертва была бы оправдана, и он бы ни капли не раскаивался в содеянном. Потому что даже тогда у него была война, а пешки в ней гибли первыми.
Магнето уже примерно представляет, каким будет их разговор, но это - все равно разнообразие. А ему еще надо переключиться, если вообще получится, а то слишком уж затягивает его ситуация - и затягивает, словно петля на шее. Вряд ли девица ждет от него откровенности, которая ей не нужна, но она постарается задеть - осознано или нет, проверить границы и пределы, чтобы посмотреть. Возможно, что ему как раз сейчас это надо, а, быть может, она разбудит в нем зверя, и его извечное спокойствие покатится к чертям. Он уже выходил из себя при Чарльзе, но то - иное, и старый друг его видел и знал разным, был свидетелем его чудовищным поступков, знал его тайны, видел настоящим. Тогда она тоже хотела подобного, но лишь за тем, чтобы выбраться на свободу, готовая заплатить эту цену. Дорогую цену, надо сказать. Но свобода всегда стоила всего. Почти.
- Я прекрасно знаю, каким бывает Хэнк, и все, что ты описала, несколько не к нему. Ромашки - уж точно, - вряд ли Чарльз рассказывал истории о том, как все начиналось, и в них вряд ли фигурировало бы имя Магнето. Не то, чтобы профессор скрывал бы правду от своих учеников, но он знал, что Эрик точно не захочет для себя подобной известности. Тем более, что пришлось бы не ограничиться рассказом о школьных годах, а копнуть чуть поглубже, и вызвать целую лавину. Но только Шельме далеко копать не надо, чтобы задеть. Магнето поднимает голову, снова смотря на нее, и имя Мистик - это то, что он бы сейчас слышать не хотел. Но только давать ей понять, насколько она близка к цели, он также не собирается.
- Так вы не поддерживаете контакт? Как обидно: то кровные родные отвернулись, то вот обретенные, - он возвращает ей укол, болезненный, скорее в желании закрыть эту тему, чтобы она ее более не продолжала, не находя в данной ситуации способ получше, даже почти не стараясь этого делать. Просто на многие темы из его жизни стоит повесить табличку "табу", не снимать ее и вообще оградить всяческими щитами. И Эрик лишь надеется, что лицом в этой ситуации он себя не выдал - не должен был, по крайне мере.
- Обиды? - тема мести - это прямо к нему, и Шельма здесь явно пришла по адресу, умудряясь после одной неприятной темы сразу же затронуть другую. Какой-то прямо талант, направленные на его нескромную персону! - За обиды я никогда не мстил, - Магнето отрицательно качнул головой, и тут он ей сказал правду. - Я мстил за жизни близких мне людей и тогда я сворачивал горы, чтобы добраться до цели, - всего лишь одна монетка - и такая чудовищная цена, и он до сих пор помнит все те ощущения, все свои эмоции, какие-то мелкие детали вроде незастегнутой верхней пуговице на форме нацистского солдата. - Поэтому мы и разошлись с Чарльзом: я не стал прощать и забывать, а довел дело до конца, - лицо на короткое мгновение сделалось жестким, потяжелел взгляд, словно Магнето снова видел своего врага перед собой. И он ни на мгновение не сожалел о своем поступке, не сомневался в правильности выбора! Чарльзу было легко говорить в его спокойной жизни, легко после подобного быть добрым и отзывчивым, но вот у Эрика история была иной, и всепрощению он так и не научился.
Магнето все же извлекает слегка помятую пачку сигарет, достает одну из них и чиркает зажигалкой, шумно затягиваясь и чувствуя, как после первой же затяжки немедленно закружилась голова. Вот, что значит продолжительный перерыв, да в его нынешнем состоянии! Однако не закурить, чтобы немного успокоиться, сейчас было практически нереально. Он упирается одной рукой в постель, опускает голову и снова затягивается, надеясь, что успеет докурить до того, как ворвется сюда Хэнк и отберет подобную непозволительную для него роскошь в его состоянии.
- Значит, я был прав, подумав, почему ты пришла меня навестить, - Эрик усмехается и качает головой: ей и правда любопытно, есть желание уколоть и, видя его таким, получить некое удовлетворение пост-фактум уже по своей ситуации. Всего этого понемногу, чего-то чуть побольше, а чего-то нет - в зависимости от его слов ей, но у нее все это есть, и Шельма подобного даже не собирается скрывать. А еще она не собирается уходить, и это тоже в какой-то степени показательно. - Мои воспоминания все такие же малоприятные, и копание в них - сомнительное удовольствие. Но, раз ты говоришь, что подобное бы стоило свободы... пожалуй, что поверю тебе на слово. Но, с другой стороны, ты и так свободна, да без лишнего груза. Разве не прекрасно? - он поднимает голову и смотрит на нее, задавая подобный вопрос совершенно серьезно, хотя он больше всего похож на издевку, и, скорее всего, ей как раз и является. Впрочем, ответ он и так знает - тут не надо быть телепатом вроде Чарльза, да влезать в чью-то голову.
- Значит, ты снова пошла по проторенному пути и попалась? Как же ты так неосторожно? Хотя да, жаль, что мы там не встретились: могли бы вместе вспомнить прошлое. Верно? Сомневаюсь, что тебе было бы приятно, но, быть может, спокойнее: все же было бы таким знакомым - ты, я, закрытое помещение... - перечисляет он вслух, снова затягиваясь сигаретой, все еще чувствуя головокружение, которое его никуда не отпускает, но продолжая упорно докуривать. - Я бы спросил насчет личной жизни... из вежливости... да не мое дело, - у нее с личной жизнью с ее-то силами было, мягко говоря, маловероятно, а платоническая любовь - не панацея и не выход. Магнето останавливает взгляд на ее руках в перчатках, которые словно приросли к коже, став необходимым условием для ее мирного существования в этом мире, где бы она не рисковала покалечить своих же. Это тоже ему знакомо в какой-то степени, но у него была совершенно иная ситуация: где как раз без сил он сделал лишь хуже, чем с ними.

Губы трогает едва заметная ухмылка: уж его точно нельзя было обвинить в отсутствии фантазии. Эрик всегда умудрялся придумывать нетривиальные ходы, но, увы, далеко не все из них были успешными. Что там говорилось про гений и злодейство? Это был определенно его случай.
- Мне приятно, что ты успела оценить мои скромные заслуги, - он смотрит внимательно, почти чувствует ее раздражение и видит, что не забылось. Наверное, если бы Магнето был на ее месте, то он бы попытался убить того, кто ставил над ним эксперименты. Впрочем, он и так на том месте, и это у него даже получилось, что он невольно кидает взгляд на прикроватный столик, где лежит та самая монета - еще одно напоминание, как будто он смог бы все это забыть!
- Мы давно знакомы - лет пятьдесят, пожалуй, да и не так, чтобы уж слишком ссорились, чтобы спешно восстанавливать отношения, и Хэнк - не из тех, кто меняется, слишком меняется, становясь непохожим на себя прежнего, - тут была давняя история - у него, у Чарльза, у Хэнка, у Рейвен. Последняя тема - не самая лучшая, как для него, так и для нее, и ему хватает лишь одной фразы, чтобы они более не поднимали этот вопрос. Да, прошло время, но опять же - ничего не забылось, а его история с Мистик - это слишком сложно, и местами даже тяжело. И уж тем более, такие вопросы с ней Эрик обсуждать не собирался - это было личное, только между ним и Рейвен. Впрочем, с Мистик тоже он не спешил разговаривать, справедливо полагая, что его будут первым делом не слушать, а пытаться убивать. Кстати, странно, что до сих пор не было сплошной череды попыток...
- Прощать? Никогда не пробовал, да и, наверное, учиться уже поздно. Тем более, что, как правило, прощение не избавляет от проблем, а лишь внушает вседозволенность. Я всегда говорил Чарльзу, что меня было проще бросить и не спасать. Или добить. Еще там, на Кубе... однако он слишком верит в людей. Даже самых худших, - и отчего-то Чарльз всегда находит в нем что-то, что отличает его от чудовища. Но сам Эрик в себе этого не видит, не замечает, да и не привык он заниматься самообманом, чтобы отрицать очевидное.
Магнето все же закуривает, чувствуя, как его ведет после долгого перерыва, как уже кружится немного голова, но сигарету из пальцев не выпускает, а лишь делает еще одну затяжку.
- Я не припоминаю, чтобы Хэнк мне озвучивал запрет на курение. Но, быть может, я и не спрашивал или он не ожидал от меня такой прыти, - он криво усмехается и смотрит на нее, когда она вдруг проявляет... заботу? Взгляд становится чуть более скептическим, но он молчит, видя, как она тут же замешкалась, как наверняка разозлилась на саму себя за подобное. - Я не думаю, что курение меня как раз и добьет... хотя вредно, да, не спорю. Привычка, - он осторожно пожимает плечом, продолжая все также упираться рукой в кровать для устойчивости.
- Лишний груз - чужие воспоминания, чужая боль... в свое время Чарльзу тяжело было с этим справляться, когда он слышал других, чувствовал их, пропускал все это через себя, - Эрик задумчиво смотрит на нее, словно решая, а стоит ли? Хотя почему бы и нет? Раз уж в шахматы она играть отказалась, карт с собой не прихватила, да все сидит и не уходит. - А в твоей памяти, в памяти твоих сил, все эти моменты после прикосновений, все те ощущения - они еще живут в тебе? - ему интересны ее способности - всегда были интересны. Именно поэтому он и обратил на нее внимание в свое время, а уже потом, несколько позже, нашел применение ее таланту в свою пользу. Но сначала был просто интерес - к необычному, к смертоносному, почти что к прекрасному.
- Восторга? Я бы так не сказал, - он качает головой и усмехается. - Нет, я никогда не увлекался кроссвордами. Советуешь мне начать? Ты так коротаешь одинокие вечера? - не то, чтобы он пытался намеренно ее задеть, но просто как-то получилось и получалось - слишком много личного стало между ними после Статуи Свободы. Эрик чуть морщится, а потом все же тушить сигарету, понимая, что курение в его состоянии - это не есть хорошо. Однако дело уже сделано, он поддался и наверняка будут последствия, но да ладно - он переживет, он всегда переживал и шел дальше.
- Ты придешь еще меня навестить? - Эрик поднимает голову и смотрит на нее. - Я могу достать чего-нибудь вроде коньяка, например. Или вина, - как правило, дамы должны были пить вино, но другое дело, что с дамами правила частенько не срабатывали. - Может даже согласишься все же со мной сыграть? Это было бы, пожалуй, интересно. Не находишь? - у них раньше бывали другие "игры", и это тоже будет в своем роде опыт, но насколько ценный, нужный и важный - это уже каждый решит для себя сам. - Нет-нет, я тебя вовсе не прогоняю сейчас. Твое общество мне приятно... и так привычно. А тебе?

Эрик поглядывает на нее немного задумчиво, но лишь кивает головой. Было бы странно, если бы Чарльз или Хэнк вдруг стали распространяться об их былой истории. Или тем паче - Мистик! Он уверен, что они также ничего не забыли, но предпочитали не ворошить прошлое. Все это было слишком личным и слишком неоднозначным, чтобы так просто поделить мир на черное или белое, расставить границы и акценты. Да, ситуация могла сложиться иначе, но не получилось, и к текущему моменту каждый из них подошел с собственным багажом личного прошлого, где совместные эпизоды были столкновением, а не сотрудничеством.
- На самом деле, все было очень даже логично: тогда, в самом начале, каждый шел за своим, - Магнето шел за местью, которую, в конце концов, получил. То, что случилось дальше, тоже было логичным: люди видели в них угрозу, даже несмотря на то, что они стали спасением этого мира от Третьей Мировой. И так будет всегда, и ничто уже это не изменит, как не изменятся взгляды Магнето, как Чарльз все также будет продолжать верить в лучшее. - Наверное, слишком поздно менять и меняться. Не находишь? - он вопросительно поднимает седую бровь, смотря на девушку, которой наверняка любопытно - что же там такое было? Ему бы точно было любопытно.
- Я знаю, что прав, и Чарльз тоже это знает, и ты знаешь, но у каждого - своя правда, и с этим тоже надо уметь жить. Тем более, что... ну, я бы не сказал, что я прямо ужасный друг, хотя, наверное, так и есть. Быть к кому-то близко - это нелегко для обоих, не так ли? - он уже закуривает, хотя Хэнк наверняка ему потом все выскажет, когда учует запах табака, но ему сейчас плевать. Ему нужно немного расслабиться, чтобы нервы, связанные в тугие узлы за последнее время, немного отпустили его и перестали душить. Правда вот в его состоянии одна сигарета - это уже достаточно ощутимо, и уже кружится голова, но упрямый Магнето все крепче сжимает сигарету в своих пальцах. - Я привык к одиночеству - еще с детства. Так гораздо проще, не находишь? Проще быть одному, нежели оглядываться по сторонам и раз за разом видеть, как те, кто еще недавно стояли рядом, уже ушли, - он пожимает плечами и смотрит куда-то поверх ее головы, задумавшись о своем, о том списке, который он негласно ведет, о тех, кто навсегда остались где-то в прошлом. Он лишь коротко усмехается и понимающе кивает головой в ответ на ее слова о вреде курения. Жить вообще вредно - от этого умирают.
А вот ее способности ему и правда интересны - интересны еще с того раза, когда он ее украл! И тут Магнето не лукавит ни капли - его занимает ее сила, а еще на языке вертятся разные вопросы, которые он пока что не задал. Как же так получилось, что Чарльз не сумел ей помочь? Всем же помогал, а что с этой девушкой у него пошло не так? Впрочем, и у Чарльза бывали провалы, и он помнит Страйкера-младшего, но тем не менее.
- Как ты помнишь, твоя сила меня всегда интересовала. Попробовать? Ты полагаешь, что нам пора настолько разнообразить наши отношения? - он усмехается, но ему не смешно - Магнето внимательно смотрит, ожидая ее слов, лишь задумчиво кивая, когда она говорит про то, что помнит. Подобное - еще один тяжелый груз, и тут правда Чарльз должен был помогать, чтобы Шельма в себе это приняла, чтобы не сошла с ума, чтобы чужие личности не подавили ее собственную. Интересно, а это уже происходило? Как она справлялась? Впрочем, можно и не спрашивать - она ему просто не ответит, и поэтому такие вопросы он вслух не задает.
- Боюсь, чтобы подобреть, мне нужно что-то иное, а это... не слишком уж надежное решение и точно совершенно не эффективное, - сигарета наконец докурена, и он шумно выдыхает, прогоняя эту дурноту, пытаясь сосредоточиться на том удовольствии, которое он получил от курения. Вот если бы последствий еще не было! Но, если он и дальше пойдет на поправку, то и эти потери можно будет минимизировать.
- А чем плохо это место? Во всяком случае, здесь тихо, словно весь мир забыл о твоем существовании и оставил в покое. И местами даже спокойно, хотя я кроме этой... палаты ничего не видел, - кажется, она не горит желанием его видеть, что тоже вполне понятно и объяснимо. - Я был бы рад, если бы ты зашла. Все-таки шахматы - это интересная игра, - и поди пойми, говорит правду или опять тонко над ней издевается, если издевается вообще. - Долг? Да, понимаю: у вас, как всегда, много дел... - в принципе, у него - тоже полно, но ему нужно принять решение и придумать план. Без этих обязательных условий куда-либо соваться просто не имеет смысла: Гидра его раздавит, заметив, что Магнето вышел из-под контроля и начинает крушить всех вокруг. Да и собственные раны еще толком не зажили, а это - его слабость, а слабости он не любил.
- Не поцелуешь меня на прощание?