И вот опять - стоило только услышать о том, что Джеймс вновь засветился в Нью-Йорке, как Стив готов был буквально бежать на его поиски. Этого из него не вытравила даже Кобик. Единственное, что его тогда остановило, это тихий и насмешливый вопрос Пегги ‘где именно он появился узнать не хочешь?’ Стив хотел, конечно хотел, но, кажется, уже и сам догадывался, куда после долгих лет странствий его друга могло повести в этом огромном городе, где он по сути был совсем один. Стив, после своего возвращения, собирался туда же, но вышло так, что теперь его новым домом стало то место, где была Пегги, и квартирка в старой части Бруклина, та самая, их старая, расположившаяся на третьем этаже крошечного дома, уже существующего на последнем издыхании и в недалёком будущем готовящегося под снос, отошла на второй план.
А ведь сначала он хотел вернуться сюда. С одной стороны ностальгия, а с другой - идти все равно было некуда. Это потом ему сообщили, что жилплощадь предоставляет ЩИТ, и капитану не о чем волноваться, ведь новые (ну как новые, б/у, что удалось вырвать у муниципалитета города) аппартаменты были лучше, комфортнее и ближе. К чему именно ближе осталось за кадром, но Стив как бы прочёл все между строк - к телу. Глазу, уху и всему, что ещё может следить, шпионить, разведывать и прочее. Роджерс не сопротивлялся, ему скрывать было нечего. Но наверняка по большой части поэтому он так и не обжился там. А в старое жилище вело чутьё, туда шли ноги по заученной тропе, туда тянуло душой, наверно, именно так. В его собственной теперь творилось черт знает что, поэтому Стива тянуло в разные стороны, потому он и бороздил весь мир. Но сегодня пришло время остановиться на минуту, хотя бы на минуту, чтобы исправить кое-какие свои огрехи, что терзают сильнее всего.
Разошлись по разные стороны с Баки они мягко говоря плохо. Сегодняшним своим умом он склонен думать, что больше в этом вопросе сыграл стресс и то, как одни события наложились на другие. Добрались-то они до Ваканды в состоянии выжатых лимонов как физически, так морально, и не зависимо от того, кто какую цель преследовал. А потом просто оказался нужен повод, становящийся все несдержаннее и суровее с каждым днём Стив вспылил и вовремя не остыл, а Баки, задушенный гиперопекой  и бедламом, творящимся вокруг и непременно ложащимся на его плечи, оказался непонят другом. А потом огидрившийся окончательно Стив встал слева баррикад, а Баки, не нашедший другого пути, оказался на противоположной стороне. И ни один из них не нашел возможности остановиться.
Капитан, поднимаясь по лестнице, с которой при каждом шаге осыпалась бетонная пыль, стянул с лица нано-маску, спрятав ее в карман и, наконец, добравшись до нужной двери, остановился. Джеймс наверняка уже засёк чужака, поэтому Стив даже не прятался. Вряд ли противник будет настолько вызывающе пробираться в убежище Зимнего Солдата, поэтому кэп надеялся, что друг хотя бы встретит его дулом в голову, а не свинцом туда же. Вот было бы смешно.
Однако его никто не ждёт. Стив аккуратно, но все так же не скрываясь, что в последнее время было для него непозволительной роскошью, вошёл в квартиру, затворил дверь и прошёл в комнату. Если бы не чуткий слух, он бы даже не понял, что в помещении кто-то есть. И все же Баки нашёлся в гостиной на диване, Стив улавливал его еле слышное дыхание. Он остановился в проеме, прислонившись плечом к косяку и пару секунд просто сверлил взглядом темную макушку.
- Я знал, что найду тебя здесь.
Голос его тихий и ровный, но в глубине плещется еле сдерживаемые радость и облегчение. Стив не нуждался в каких-то особых словах, где одним лишь предложением можно высказать все, что выстраивалось в голове месяцами, объяснений или оправданий, всего-то нужно было увидеть его. Вот он - Баки. Жив-здоров, цел, орёл! Для начала хотя бы так, а потом они обязательно что-нибудь придумают.
И словно камень с души падает.

Отредактировано Steven Rogers (2018-08-15 00:43:48)

Баки поворачивает голову на его голос, взгляд его непроницаем, Стив не сразу понимает, какое чувство или чувства охватывают друга. Он молчит, не двигаясь ни вперёд, ни назад, ожидая того тона, который задаст Барнс. Стиву это казалось невероятно важным. Он не знал, что ещё Джеймс успел вспомнить и мог ли что-то из вернувшегося забыть, этот вопрос так и не нашёл должного ответа, как бы он над ним не бился. Когда Баки пропал после событий в Трискелионе, Стив искал его, они с Сэмом рыли все, что попадало на пути, позже подключилась Наташа, а с ней поисковая операция раздвигла свои границы дозволенного. Они даже достигли определённых успехов, когда наткнулись на архивы научно-исследовательской академии, что находилась под началом Гидры, там было действительно много интересного и занимательного не только по деятельности организации в целом, но и по проекту Зимний Солдат в частности, от некоторых деталей которого при прочтении рапортов и лабораторных отчетов глаза кровавой пеленой застилало. И все равно этого мало. И, наверно, ни одна бумага не расскажет того, что сможет поведать ему сам Баки. Это бы помогло, и самому Барнсу, и Стиву, но Роджерс ни за что на свете не полезет в душу другу, пока тот сам того не захочет.
Когда Джеймс демонстрирует пустые руки и приглашающе хлопает по соседнему месту, Стив улыбается, как ребёнок, во все тридцать два и, отложив спортивную сумку на кресло у стены, идёт к дивану, замирает перед ним на мгновенье, после чего падает рядом с Баки, устраиваясь поудобнее, закрывает глаза, скрещивая руки на груди, и глубоко вдыхает пыльный и сырой воздух. Если сильно постараться, можно представить, будто сейчас тридцатые и они сидят с Баки вот точно на таком же диване и пытаются переварить факт того, что у них только что отрубили свет и до конца месяца ребятам придётся жить в одних свечах в тёмное время суток. Воспоминание, как стрела, прознаёт сознание Стива и он прыскает.
- Мы уже так сидели однажды, в прошлом. Это был чёрный день календаря.
Он открыл глаза и тепло улыбнулся куда-то в пустоту, все ещё пребывая на периферии воспоминаний. Нет, конечно, представить было не просто сложно, а невозможно, оба растеряли практически все то, что делало их Джеймсом и Стивом из прошлого. С одной стороны такой расклад дел должен был накладывать отпечаток печали, отдавая горечью, но одновременно Стив видел в этом определенные преимущества. Они продолжают жить, они меняются, находят раз за разом и учатся принимать друг друга такими, какие они есть теперь. Капитан раздумывает над тем, как начать разговор и попросить прощения, но все эти слова, какие-то речевые выверты с виноватым лицом и тоном пожизненного должника отдают дешевкой и совершенно лишней мишурой. В итоге он приходит к выводу, что все самое лучшее - это все самое простое.
Стив повернул голову в сторону друга, прижимаясь щекой к жесткой отбивке дивана, и поймал его взгляд, смотря на того прямо и очень серьёзно. Люди, знавшие эту парочку, всегда были уверены, что  из них рассудительным был Стив, эдакий глас разума для идущего по жизни легко Барнса, однако блондин знал, что его разумом всегда был друг. Лучший друг. И из них двоих чаще всего ошибался именно Роджерс.
- Не хочу говорить про то, что было. Я был полный кретин, Бак..
Ему так хочется прикоснуться к Джеймсу и почувствовать его рядом, что он живой и целый, вытяни руку и вот оно, но Стив опасается. Чего, он и сам не понимает.
- Прости меня.

Голова Баки прижимается к его плечу, и Стива будто прошибает током. У горла собирается горький комок, мешающий вдохнуть настолько, чтобы почувствовать себя комфортно. Он осторожно кладёт ладонь на  его затылок и проводит ею по всей длине тёмных волос, повторяя это движение раз за разом, словно успокаивает ребёнка. Нет, Стив успокаивал самого себя, потому что внутри жгло так сильно, что  он был готов вот-вот вспыхнуть и снаружи после слов, сказанных Баки. Одного, значит. Какая глупость, Стив коротко качает головой в знак немого протеста, хоть друг его и не видит. Сегодня он поражался своему поступку на самом деле и никак не мог взять в толк, как смог допустить подобное. Нет, не так, почти смог допустить подобное. Это же Баки. Его Баки, за которым он готов был прыгнуть в заснеженное ущелье, не раздумывая. Остановили его в тот момент лишь обязательства перед остальными коммандос, перед Пегги, перед всем человечеством, и о чем он жалел всю свою оставшуюся жизнь. И на фоне всего этого вынуждать друга вернуться в ад, из которого он с таким трудом выбрался.. о том, что было дальше, Стив не думал ни разу, просто не позволял мыслям даже мельком касаться тех воспоминаний. Потому что он был омерзителен себе за подобный поступок, ни одна благая цель не стоила этого.
- Это хорошо, Баки. С тем мной тебе было не по пути.
Стив сжимает друга в объятиях и прячет лицо в изгибе его шеи. На секунду в комнате воцаряется тишина, так нужные им сейчас несколько секунд молчания, а затем капитанского слуха достигает облегчённый выдох, и его отпускает. Словно натянутый до предела стальной трос внутри с оглушающим хлопком разрывается, и два конца летят в разные стороны, освобождая все то, что томилось в ожидании. Ему не нужно было врать Баки, чтобы тот чувствовал себя уютно в его обществе, ему не нужно было быть кем-то другим для него, Стив, наконец, можно сказать впервые за долгое время, мог быть тем, кто он есть сейчас - выкинутым на обочину жизни лузером, который храбрился из последних сил и выглядел невероятно нелепо. Тогда его подвиги исчислялись количеством подворотен и агрессивно настроенных в отношении него широкоплечих шкафов, сейчас же ставки стали куда выше - его голову хотел по меньшей мере весь мир.
Нет, конечно, он не собирался вываливать все это на друга, у Баки и так головной боли достаточно, просто Стив решил насытиться этим чувством спокойствия и принятия себя, поэтому сидел бы так и сидел.
Наконец, через какое-то время он отстраняется от Джеймса и, приобняв его за плечи и прочистив горло, садится в прежнюю позу, отгоняя от себя охватившую его тоску.
- Почему потом, расскажу прямо сейчас, - добавляя щепотку веселости в голос, говорит он, запуская пятерню в волосы. Рассказывать на самом деле можно было много и долго, все-таки их история насчитывала не они год, где были моменты и радости, и печали. Но все это в конечном счёте и составляло их жизнь, в которой у Баки насчитывался не один пробел. Стив прогоняет вкратце все события, которые предшествовали той комичной, но в то же время не очень приятной истории в голове.
- Да ерунда на самом деле. Остались мы без денег. Не то, чтобы это было чем-то необычным для того времени, тридцатые не были благосклонны, особенно к таким, как мы, живущим в настоящем гетто. Ничего лучше, чем подзаработать в доках, ты не придумал, а я, как назло, снова слёг с простудой. Ты же помнишь, какой я был тощий и хилый, - Стив качает головой, вспоминая себя прежнего. - Меня однажды даже ветром снесло, в буквальном смысле. Собственно потому я и остался не у дел. А ты пошёл, даже умудрился заработать двадцатку за ночную смену. Мы с тобой до этого даже поругались, потому что я не хотел тебя отпускать.
Доки в то время были настоящим рассадником преступности, казалось люди в них превращались в зверей и за лишний доллар могли проломить череп и даже не утруждать себя муками совести, однако в таких вопросах Джеймс бывал упрямым, как осел, и, конечно же, Стива не слушал. А он, Роджерс, просто до ужаса боялся, что в один прекрасный момент Бак просто не вернётся, а ему сухим и ленивым голосом сообщат, что все, друг спекся. И на кой черт ему нужны эти двадцать долларов в таком случае. Ему бы и весь мир не был нужен, только бы упрямый Барнс был рядом. Сейчас Стив это понимал как никогда прежде.
- Но ты все равно ушёл и слава богу вернулся через два дня, гордо вручив мне две зеленые банкноты. Мы тогда были богачами, - Стив смеётся, замолкает на секунду, а потом, виновато пожав плечами, продолжает. - А затем я просто отдал эти деньги нашей соседке миссис Бернард, она жила на этаж ниже прямо под нами. Хорошая была женщина, так хотела подарить платье своей внуке, потому что видеть семью сына получалось не часто, они уехали жить в Европу. А тут решили приехать, старушка была рада безмерно. Ох, как ты кричал тогда.
Взгляд Стива теплеет от воспоминаний, нахлынувших разом, потому что таким злым, как тогда, Стив друга ещё никогда не видел. Ему было одновременно и стыдно, и страшно, и смешно оттого, каким красным тогда был Баки. И эта картинка была настолько яркой, что не могла бы исчезнуть, наверно, никогда. Он помнил о ней даже в своей реальности, что создала ему Кобик.
- Неприятная вышла история, вот поэтому мы с тобой и сидели недели две без тепла и света. Но, знаешь, я ни о чем не жалею.
Говорить о том, что это был предпоследний день рождения маленькой Аннабель, и что миссис Бернард больше никогда не увидела семью сына, которую расстреляли через полтора года, он не стал. У этой истории изначально не должно было быть плохого конца.
- Ты быстро остыл, и даже в те холодные сентябрьские вечера мы умудрялись чувствовать себя счастливыми. Пара тёплых кофт, шерстяные носки, пластинки Веры Линн и откуда-то добытый шнапс. Дрянь была та ещё, но нам выбирать не приходилось. Несмотря ни на что, у нас была хорошая жизнь, Баки.
Он переводит синий взгляд на притихшего рядом друга и ждёт. Вопросов, просто разговоров ни о чем, возможно откровений, а может и просто просьбы помолчать. Если бы он мог, он бы остался здесь навсегда, потому что бежать было некуда. Да и незачем. Стив чувствует, как щемящее тепло разливается в груди, а его самого снова начинает накрывать, поэтому он откидывает голову на спинку дивана и вновь утыкается взглядом в потолок.