А ведь она злодей. Самый настоящий. Они тоже появляются внезапно и с оружием, сея панику и разрушения среди мирного населения. Вот только злодей из Ульяны хреновый, иного слова не подобрать, ведь из всего многообразия беззащитных людишек, способных лишь кричать и убегать в панике, она выбрала место, где все, абсолютно все, до последнего уборщика (интересно, у монахов есть уборщики?) способны дать отпор. Этот вывод был сделан из банального наблюдения за каждым человеком, выставляющим магический щит для борьбы с пришедшей незнакомкой. Количество магии зашкаливало, земля имела полное право загудеть от её количества, но оставалась спокойной, стабильной, как и положено магическим местам, привыкшим быть источником силы, накопителем, но никак не жертвой её переизбытка.
Обстановка накалялась. Буквально. Находясь в месте с температурой, стремившейся вверх, а не вниз, Ульяна подобрала максимально ужасный гардероб, с желанием свариться, определённо. Да и количество людей на квадратный сантиметр росло по экспоненте, но самое страшное даже не это, а тот факт, что все они (вот мерзавцы) дышали. Как и положено каждому человеку, переводили кислород. Постепенно становилось всё более и более душно, а уверенности, будто бы здесь имеются кондиционеры, не было вовсе. Но Ульяна стоит непоколебимой скалой, сравнивая нагревающийся воздух Камар-Таджа с раскалённым жаром Лимба и не видя в них даже крупицы схожести. В этой месте хотелось жить, нарядившись в шелка иль атлас, вдыхать теплоту восточного солнца полной грудью. Там хотелось умереть, задохнувшись огнём.
Минуты тянулись медленно, сродни тянучке в старых аппаратах, некогда стоявших в каждой кондитерской. Рука слегка затекала, меч ощущался тяжестью тысячи стальных брусов. Хотелось крикнуть глазеющим мужчинам, что Доктор мог бы шагать и быстрее, но прошло минут пять от силы, её требования преувеличены перед численным перевесом. Поэтому, пускай молчат и глазеют. Хотя на что здесь глазеть: зимний наряд Распутиной представлял собой тёмно-серую зимнюю куртку, изнутри обшитую овчиной, безразмерную и длиной едва ли не до середины бедра, из-под которой виднелись ноги в чёрных брюках-бананах. Довершали образ внушительные зимние ботинки и шапка (одному лишь Всевышнему спасибо, что не ушанка), поскольку в других городах зима не сопровождается солнечной теплотой на безоблачном небе. Снег успел испариться на этом едва ли женственном образе, не способном привлекать мужские внимание и всё же привлекавшем. Может дело было именно в этом? При всей своей любви к комфорту и простоте, Ульяна оставалась Ульяной, источая странную, но заметную статность, а холод её спокойствия казался приятным, отражаясь в глазах цвета льдов. Так мало эстетически требуемой женственности при правильности всех остальных черт. С мечом в руках она походила на скандинавскую воительницу, недовольную тем, сколь томительно ожидание следующего храбреца, коего ждут чертоги Вальгаллы. Подобные воительницы никогда не любили ждать. Лик её смягчается, почти позволяя удивлению отразиться на нём в полной мере, когда посреди зала открывается портал, выпускающий двоих. Но после становится почти таким же спокойным, как и было, хотя тень восхищения играет в этих глазах.
Верховный Маг Земли оправдывал все, даже самые смелые ожидания мутантки: он был высок и необычен, как и полагается магу, а его наряд был причудлив и небрежен почти до идеального, вызывая у Распутиной странную зависть. Даже в свой лучший день она не выглядела бы так, походя на любителя косплея (а помня о прошлом наряде, любителя далеко не детского косплея), в то время как человек перед ней мог именоваться волшебнику после одного лишь взгляда. И во всём этом идеальном образе было лишь одно, разбивающее на тысячу осколков первое восхищение — волшебник открыл рот.
«Девочка? Девочка?! Словно описывает надоедливых скаутов, торгующих печеньем. Ох, ещё и колледж приплёл. Будь я скаутом — уже забила бы его коробкой мятного», — негодовала блондинка, закатывая глаза, пока мужчины спорили. Её не называли девочкой с той странной поры внезапного детства, когда помолодевшая Ульяна стояла перед агентами секретной службы, чьи руки были в крови её любимых родителей. И в их голосе звучали стальные нотки, означающие смерть за неповиновение. Сейчас же в голосе мага звучали лишь усталость и недовольство. Впрочем, те проходят достаточно быстро, когда звучит заветное «Лимб» — универсальный ключ от тысячи дверей. Один странный мир и вот она уже не девочка на пороге, а потенциальная угроза, чью энергию считывают пасом руки. Магия бурлит в этом волшебнике невероятным потоком, энергии которого хватило бы для освещения какого-нибудь из городов. Магии так много, что у девушки по телу пробегает рой мурашек. На магию реагирует даже меч, полыхнувший в миг голубым пламенем, вызывая коллективный вздох обитателей Камар-Таджа. Ульяна вновь закатывает глаза. «Пора уже убрать этот меч» — с подобной мыслью она избавляется от оружия, покуда мужчина избавляется от глазеющих толп. Оставаясь с волшебником наедине, светловолосая усмехается, мягко и беззлобно, а после касается руками пуговиц на куртке.     
— Бывало и много жарче, — отмечает она с толикой грусти, открывая магу вид на серебристый свитер с высоким горлом, что находился под зимней курткой. Шапка покидает голову, позволяя рассыпаться по плечам золоту волос. — Да, я Вас искала. Жаль только, что не постучалась в парадную дверь. Но попадание сюда для меня уже победа, ведь все координаты были такими приблизительными, — плечи слегка вздрагивают в неопределённом пожимании, а после раздаётся вздох. — Меня зовут Ульяна Николаевна Распутина и я попала сюда из Лимба, где явлюсь Верховной Волшебницей, — казалось, будто в воздухе застыл демонический отзвук этих слов, что в огненных далях звучат королевским титулом. Но девушка не кланяется. Она лишь выжидает, каждую реакцию отмечая на мужском лице. Потому что с подобными словами редко приходят к могущественным магам. Обычно с такими от них бегут. — И я прошу Вашей помощи в своём обучении. Мои тёмные магические таланты развиты в достаточной степени, дабы поглотить меня целиком, извратить и предоставить Лимбу в той форме, что понятна его привычным идеалам. Я не могу это контролировать так, как хочу. Не могу и избавиться от этого. У меня никогда не будет такой возможности. Но, быть может, с Вашей помощью мне удастся улучшить собственные умения и научиться брать под контроль собственные силы, чтобы не становиться тем... кем я не хочу становиться...