- Нет, вы точно все здесь поех... - Джанет вовремя осеклась, не окончив фразу, но и без этого было понятно, что она думала о Щите и том задании, краткую сводку которого она держала на руках в тонкой папке.
Нет, она не имела ничего против долго перелёта через Атлантику, прикрытия Неделей моды в Париже, однако прекрасно знала, что на подобных мероприятиях появиться женщине в одиночку - значит сразу выделиться из толпы и наполовину уже всё провалить. Правда, Хэнк, и без того ещё целую неделю должен был работать в Майами, сказал бы что-нибудь очень ёмко и категорично, что он думает о подобных мероприятиях и куда можно потратить время с большей пользой, поэтому ей нужна была другая компания. И о том, что несколько показов в программе - детские, она думала в последнюю очередь. Она так старалась оградить Хоуп от этой части своей работы, что теперь у неё не оставалось выбора - появиться в сопровождении другого мужчины ей было непозволительно, Пим был слишком узнаваемой фигурой. К машине из офиса Щита она вышла уже с пачкой билетов и вип-пригласительными.

Уложить дочь спать оказалось куда сложнее, чем обычно - неожиданное путешествие будоражило её. Неудивительно, что и разбудить её, при всех её стараниях, не выходило дольше чем минут на двадцать. На соседнем кресле полупустого самолёта, следовавшего рейсом до Восточного побережья, юная Пим не просыпалась даже от гула двигателей и многоголосья стюардесс. Небо на востоке чуть светлело, намекая, что утро уже подступало ближе, но мягкий, ровный полёт убаюкивало даже саму ван Дайн. Она тоже задремала, устроив голову Хоуп на своей груди и полуобнимая её за плечи, и открыла глаза только от негромкого, сонного детского голоса. Стоило отдать должное стюардессе, которая тактично подождала чуть заторможенного выбора - девочка без стакана апельсинового сока не осталась.
- Ещё долго, милая. Сначала мы прилетим в Нью-Йорк, а потом пересядем в другой самолёт и перелетим океан. Зато всегда будем лететь навстречу солнцу, - тонкая розово-красная дымка рассвета над слоем пушистых, бугрящихся облаков выглядела и в самом деле необыкновенно. Красивое начало очень долгого дня, яркое впечатление - одно из многих, как ей казалось, на ближайшие четыре дня. С ними была всего одна трудность... - Хоуп, пообещаешь мне кое-что? - Джанет мягко гладила её по-отцовски тёмные волосы, собранные в лёгкий, уже немного растрёпанный хвостик. Она была уверена, что на Генри потом, перемежаясь со смехом и восхищёнными вздохами, вывалится бесчисленное количество мелких деталей, а вот в идеале бы главе семейства остаться в блаженном неведении.

Чем старше становилась Хоуп, тем явственнее она замечала в дочери отцовские черты. Сначала - самые броские, самые яркие, вокруг которых день за днём незаметно появлялись какие-то мелкие чёрточки, не то удачно скопированные в мгновенном поведении, не то и в самом деле генетика имела своё чувство юмора. И ей оставалось надеяться, что дети всё же берут от своих родителей только самое лучшее, и когда-нибудь, придя домой, она не встретит там Пима и его подросшую полную копию. Почему-то казалось, что с двумя ван Дайн будет уже не справиться, и в почти бездонной чаше её терпения найдётся-таки дно.
- Конечно безопасно. Я же с тобой, - она улыбается, не выпуская дочь из объятий. - Помню, это были дельфины, мы тогда летели совсем низко. Но в этот раз мы будем куда выше и ничего разглядеть не получится. Только облака, облака и солнце, - она едва успевает проследить за молниеносным ходом детских мыслей, хватая себе передышку, пока девочка пила сок. И допила, надо сказать, куда быстрее, чем она рассчитывала, глядя на объем стакана. Джанет едва сдержалась, чтобы не засмеяться, глядя на яркие следы-усики. Салфетка нашлась в её сумочке и она протянула её дочери, пока стюардесса, понимающе кивнув, ушла за пирожным и соком. Из них двоих с Хэнком трудно было определиться, кто же имел больше склонностей и привычек манипулировать, и было бы глупо думать, что их ребёнок вырастет святым.

- Да, только наши маленькие секретики. Никому из нас не придётся врать. Мы просто ничего ему не скажем, а если и скажем, то не всё, хорошо? - она подмигнула Хоуп, прежде чем забрать из чужих рук сок и манящее розовой блестящей глазурью лакомство. Отдавать, впрочем, не торопилась, не получив никакого согласия - она достаточно знала всю свою семью, чтобы вестись на провокации по своим правилам.