В темно-багряных цветах это место приобретает свою особую красоту. Лучи алого заката идеально обрамляют Большой Каньон, искусно играясь с оттенками на скалах, изящно переливаясь и невольно завораживая. Ему, вроде, безразлично, нет дела, где вершить судьбу этого столь хрупкого, столь несчастного мира, но не просто так он очутился здесь – нравится, да, где-то в самой глубине сознания крошечная, едва незаметная мысль безмолвно наслаждается его пребыванием здесь. Безусловно, здесь красиво, но это место сгорит, как и весь мир.

Феникс приподнимает уголок губ, почувствовав приближение жены и дочери, он тянется мысленно к ним, но тут же отступает, терпеливо дожидаясь. Дрозд. Темная птица. Самолет появляется в поле видимости, облетает место посадки, садится, и вот они рядом. Он чувствует нетерпение, торжество, ликование – они будут принадлежать ему, они уже принадлежат ему, пусть еще и не осознают этого.

Победа близка, едва ли не буквально в сантиметре. Протяни руку и сорви запретный плод, что так искушает, томит, но он медлит, выжидает. Где-то далеко находится последний носитель – Квентин – такой же сильный, как и он сам, готовый принести миру лучшее будущее. Последняя его часть. Скоро он будет един. Скоро его мощь будет велика и непомерна. Скоро, совсем скоро настанет момент, и мир споет последнюю песнь, сгорая и возрождаясь в его огне. Он начнет воплощать план в реальность, доказав всем свое совершенное превосходство.

В тот момент он не будет одинок, ведь по обе его руки будут стоять Грей. Его любимая Джин. И Рэйчел, вовремя оказавшаяся в чужом ей измерении.

Они будут против, но они его не убьют. Скотт Саммерс им дорог, и это знание придает ему лишнюю порцию уверенности. Он выстраивает вокруг себя телепатические барьеры, блоки, щиты – необходимая мера предосторожности при встрече с ними – мутантами практически с безмерным потенциалом. Вокруг все загорается ярко-рыжим пламенем, придавая еще больше красоты окружающему миру. В огне все становится прекрасным.

Феникс знает, что он уязвим, но в гордыне своей пренебрежительно отметает от себя эту мысль. Иные носители проигрывали и погибали, падали, сраженные руками героев этого мира, но лишь из-за того, что он был разделен на части – ослабленный, разорванный, и его сил почти не хватало ни одному из тех, кого он одарил собой. Теперь он могущественен, и впредь его мощь лишь возрастет. Тогда миры склонятся перед ним. Тогда он возьмет то, что должно быть его по праву.

Ее голос звучит громко, уверенно. Скотт наклоняет голову вбок, переводя изучающий взгляд с Джин на Рэйчел, с Рэйчел на Джин. На мгновение он что-то хочет сказать, что-то ответить, но замирает, забывая, и слова, готовые слететь с языка, теряются в сонме его собственных мыслей, мечущихся со скоростью света. На мгновение он чувствует мимолетное замешательство, но оно растворяется, исчезает.

Шаг вперед. Огонь пылает, все жарче, все ярче, окружая его ореолом власти – видимое доказательство его силы. Но Грей не оробеют, не отступят. Он даже чувствует легкую досаду – не этого он желает, не такого воссоединения. В коротком списке его желании отсутствует стремление причинить боль и вред им.

На него сыпятся, точно град, незначительные ментальные удары, мысли. Они не ранят, не наносят существенного урона, но выводят его из себя, вгоняя в раздражение, затем в нарастающий гнев, поглощающий его, ожидающий момента высвободиться вновь, как и тогда – в библиотеке, когда ревность Скотта дала повод излиться его ярости.

- Прекрати сопротивляться, Джин, идем со мной. И во всей Вселенной не найдется никого равного нам, - вибрирует собственный голос, громоподобно прокатываются слова по округе, нетерпение дает о себе знать. – Мы втроем… представь, на что мы способны вместе!

О, вместе они низвергали бы миры, один за другим, и не находилось бы силы, способной эффективно противостоять им.

Феникс умолкает, наблюдая за самоотверженно, отважно приближающейся к нему Грей. Позади нее ее дочь, так сильно похожая на нее, и она его интересует не менее сильно. Фокусирует внимание на Джин, перебирая чувства, испытываемые по отношению к ней, приглушенные, подавленные, рассеявшиеся по его сознанию, вместе с личностью Скотта Саммерса, затерянные так, что и не отыскать их, не приложив усердия.

Ей нужен старый Скотт, не новый. Не тот, кто стал Фениксом.

- Мы одна семья, - спокойно произносит, как только она приближается достаточно близко. – К чему сражаться?

Он ждет. Ожидает того, что на этот раз они для него приготовили. Позволяет себе бросить мысленную усмешку. При прошлой встрече все было… довольно занимательно.

Отредактировано Scott Summers (2018-09-11 16:26:45)

Поцелуй, страстный и жадный, заставляет его растеряться, затем же возликовать, свято увериться в своей победе до тех пор, пока не приходится открыть глаза и осмотреться. Астральная плоскость. Его щиты не помогли. Он равнодушно осматривается, зная, что он сильнее Джин Грей. Она сумела его запереть здесь, но это ненадолго. Их битва окончится ее неминуемым поражением.

Победа за ним. Об этом никто не знает. Никто этого не чувствует. Она еще не свершилась, но его многократно превосходящая мощь лишает все сомнения права на существование. Никто не способен его одолеть. Сколько времен он существует? Сколькие терпели поражение, горели в очищающем пламени, взывая к своим богам? Для скольких он стал последним, что они видели?

- А что потом? Что будет, когда грядет новая беда? Способны мутанты за себя постоять? Спасти свой род от вымирания?

Феникс раздражительно проходится по комнате. Ему не нужно этого делать. Здесь все ненастоящее. Здесь они могут погибать и страдать, повторять одни и те же действия снова и снова. Здесь – понятие субъективное.

Он приближается к Джин. Ее он всегда желал. Превыше иных носителей, превыше всех, кто считал себя достаточно могущественными для того, чтобы вобрать его силу. Трое пали быстро. Квайр и тот давно покорен. Скотт Саммерс держался стойко, но и он пал, стоило третьему погибнуть. Джин ярче всех. Сильнейшая. С безграничными способностями.

- Люди. Эти жалкие и ничтожные существа всегда будут противостоять вам. В один день они будут говорить вам «спасибо», в другой уничтожат. Они никогда не примут мутантов, а потому вновь попытаются вас стереть с лица этого несчастного мира, - голос звенит от ярости. – Я могу помочь. Вам нужно лишь пойти за мной и принять мою власть.

Грей смеется. Ее эмоция вызывает приятные воспоминания. Не его воспоминания. Время, когда они были счастливы, когда они смеялись, радуясь жизни. Феникс же морщится, отметая их, и вглядывается в ее лицо, пытаясь понять, что именно она замыслила. Победить его? А затем юного мутанта, другого носителя? Даже для нее это будет сложно.

Феникс прищуривается и фыркает.

- Мы вместе могли бы столько добиться. Превратить не только этот мир, но и всю Вселенную в нечто прекрасное. Разве ты этого не желаешь, Джин?

Скотт Саммерс. Ей нужен он, но он его не отдаст – не так просто, не так легко. Ему он не особенно нужен, он ему не так интересен, как Грей, но он не намерен терять его. Он ему покорился, сдался, не осознавая, безвольно, веря в то, что он – наивный мальчишка – способен его подчинить своей воле. Все считают именно так, всегда.

Он шагает навстречу к ней, любуясь ее силой, тем, насколько она могущественна. Она будет его. Как и ее дочь – Рэйчел.

- У тебя нет шансов, - безапелляционно бросает ей в ответ, игнорируя повисшую в воздухе угрозу приближающейся схватки. – Я не отдам его. Но, если тебя это утешит, то он боролся достойно.

Чувства Скотта продолжают давать о себе знать. Он и рядом, но его и нет. Его любовь к Джин Грей живет, и она сильна, настолько сильна, что даже сейчас, когда Феникс окончательно и бесповоротно победил, она все еще рвется к ней. Феникс не может это пропустить мимо себя, не может не обратить взор внутрь себя и не прислушаться.

- И он продолжает тебя любить.

Ярость клокочет, ритмично, быстро, готовясь разорваться и разлиться раскаленной лавой. Феникс тянется к Джин Грей, но кружит, отмеряя шагами комнату, расхаживает в стороны, гадая, когда начнется бой, та схватка, ради которой она пришла. Феникс злится – не битвы он жаждет, а всего лишь получить ее. Не причиняя ей вред. Не желая ей боли.

Он хочет дать ей то, что есть у него – власть, росшую в нем тысячи, мириады лет и сверх того, силу, взлелеянную им за бесконечность. Древний, но не изначальный, Феникс тот, кого все опасаются, тот, кто несет смерть и возрождение, тот, кто способен очистить миры от грязи, что его населяет, и помочь достойным. Он может дать ей все. Стоит ей лишь пожелать.

Феникс замирает, невольно испытывая накатившее вожделение. Она его дразнит. Он же ведется. Или нет. Ведется та часть, которая является Скоттом, тянется к ней, ничуть не слабее, чем он сам. Саммерс привязан к ней сильно, как и он. Теперь, когда они практически едины, когда связаны, он – Феникс – чувствует все то, что чувствует он. Они – единое целое.

- Отпустить его и остаться ни с чем? Остаться лишь с тем юным мутантом? – он растягивает губы в жестокой усмешке. – Ты та единственная, что может получить все, что только пожелаешь, но ты отказываешься, ненавидишь, отстраняешься от меня, а ведь мы созданы друг для друга. Ты не дашь мне ничего, когда я дам ему свободу, - решительно констатирует факт, страстно желая поверить, оставить мутанта, в чьем теле он обосновался, и ринуться к ней.

Он смотрит на нее, вспоминает ее слова о выжженном мире, в котором была ее дочь, на секунду мечтательно прижмуривается, представляя картину чистого мира – мира, облаченного в пламя. Восхитительное, должно быть, зрелище. Боль, одиночество, разрушения – побочные эффекты, наглядное подтверждение идеального мира, в коем нет места предательствам и войнам, геноциду и истреблению, всему, чем полон этот жалкий мир, за который его герои так держатся и цепляются.

- Тот мир обрел красоту, стал таким, каким ему должно быть. И этот обретет ее.

Джин Грей разъярена. Сильна и уверенна в себе. Уверенна в том, что творит, выступая против него. Но и он уверен в том, что победа будет за ним. И она, и ее дочь – обе примут его сторону – прекрасные и могущественные, он не отпустит их, не позволит им уйти, не даст.

Ее зов, обращенный к Скотту, он слышит и посмеивается. Скотт не слышит. Скотт подавлен, рассеян, разделен на кусочки и все еще пытается собраться. Скотт ее слышит, но у него не осталось сил. Он потратил все на то, чтобы сдержать его – глупо и наивно, очень глупо и очень наивно. Нельзя заковать его и держать в заточении.

Удар болезненно растекается по сознанию, вызывая неприятные ощущения, заставляя его злобно зашипеть и ответить. Ответить, оглушительно крича, огнем и гневом. Огненные язычки приятно лижут кожу, но разум все еще мечется в агонии. Барьеры не спасают, рушатся, точно карточный домик, эмоции бьются и разлетаются, точно стаи перепуганных птиц. Его же яростный крик заглушают звуки, насылаемые ей, а перед глазами обрывки образов и видений смешиваются в ослепляющую игру красок и их оттенков.

Все трансформируется в боль.

Больно не ему, больно Саммерсу, но он чувствует его боль и воспринимает ее одинаково. Они – единое целое. И вынуждены страдать вместе.

Феникс беснуется, направляя ментальный удар в Джин, и старается успокоить разум. Феникс теряет контроль над Скоттом, мысленно устремившемуся к жене. Это злит его больше, сильнее. Это заставляет его нанести ей новый удар, сконцентрировавшись, но тут же пошатывается, мешкает, неожиданно отступая и теряя над собой власть на секунды.

- Довольно!

Боль стихает, продолжает пульсировать. Боль отдается по сознанию, неприятные ощущения, ему они не нравятся. Феникс поджимает губы, сверля холодным взглядом рыжеволосую женщину перед собой. Он не ожидал этого, не до конца верил в то, что схватка начнется, не был готов, но теперь… теперь назад нет пути.

Частично он растерян. Частично торжествует. Ей достается сильнее, чем ему, а потому, возможно, она осознает, что у них одна судьба на двоих. Они будут править всем. Они втроем. Вселенная начнет стенать, а они пройдут по ней, сминая

- У тебя нет шансов против меня, Джин Грей, - зло шипит, почти рычит, бессильно осознавая, что не причинить боль ей не получится. – Ты станешь моей.

Феникс помнит о той ночи. Скотт Саммерс тогда еще был силен, достаточно, чтобы не пускать его к ней, чтобы не позволять ему управлять собой, как то было в сгоревшей библиотеке. Феникс помнит бессилие, напомнившее ему, что и он способен быть от чего-то зависимым. Все носители падают перед ним, все они, уверенные в собственной мощи, сильные и юные, склоняются и становятся его рабами, но лишь по истечении определенного времени.

Скотт Саммерс и его проклятый самоконтроль. Уже в ту ночь Джин Грей принадлежала бы ему. В эту минуту и она, и ее дочь были бы с ним. Все так и произойдет. Он не позволит им уйти, сокрыться, не даст им победить.

Он не боится. Бессмертный не может умереть. В отличие от Саммерса, в чьем теле он находится. Феникс позволяет себе едко усмехнуться.

- Я тебя не убью, но ведь и ты его не тронешь. Мы оба это прекрасно знаем, - безжалостно произносит, отгоняя от себя вихри мыслей Скотта Саммерса. – Он тебе слишком дорог, а потому мы с тобой в тупиковой ситуации, Джин.

Сражение продолжится, опаляя их болью. Феникс ее прочувствует, как и Джин. Сущность прислушивается к себе, подавляя отголоски личности Саммерса – он вырвался, на секунду, но вырвался. Беспокоиться не о чем – Феникс не считает Скотта достаточно сильным, чтобы освободиться и продолжить бой. Невозможно. Непосильная задача для того, кто потерял самого себя.

Феникс собирается, выпрямляется, горделиво выслушивает все, что бросает Грей ему в лицо. Ее мысленный зов, обращенный к Скотту… Он только смеется, холодно, и восстанавливает барьеры, тщательно воздвигает, кирпич за кирпичом, непроницаемую стену. Он не хочет ощущать себя слабым и на единое мгновение. Он не почувствует боль. Он останется неуязвим до тех пор, пока она не поймет – биться с ним не имеет смысла.

Феникс замирает, услышав то, как Джин обращается к Рэйчел. О младшей Грей он забыл, сосредоточив внимание целиком на Джин, упустил из внимания. Столь же сильная, как и ее мать, обладающая тем же безграничным потенциалом. Он совершил ошибку, решив, что она здесь лишь в качестве поддержки, не больше, не меньше.

Телепатические щиты спадают. Не по воле Джин Грей, не по его собственной воле, а по воле Скотта Саммерса. Подавленный, затерявшийся в его разуме – разуме космического существа, живого бога, коему равных по силе нет, – он находит силы что-то делать. Не открыто бороться, но мешать ему, принимая свои решения.

Феникс исходит от ярости, понимая, что неспособен защититься от следующей атаки. Новый удар, более сильный, более массированный, подтверждает это.

Она не плачет. Слезы - это проявление слабости. А Рэйчел нельзя быть слабой, не сейчас, когда на кону стоит столь многое, не сейчас, когда Феникс ранен и разгневан, но не побежден. Не сейчас, когда Джин приносит последнюю жертву. Она не плачет. У Рэй нет никакого права на слезы. И она коротким злым движением стирает со щеки предательские соленые капли.
   Это просто дождь.  Соленый дождь. Не самое странное атмосферное явление для места, которое волею высших сил избрано для битвы с Фениксом, наглым вором и бессовестным лжецом.  Еще один взмах ладонью, и рыжая из рода Грей - Саммерс уничтожает остатки напоминания о своей неуместной слабости.
   Оттягивает время, чтоб не смотреть, не признавать правду, о которой ей шепчет возвращающаяся сила. Феникс уцелел. Восстановил утраченное быстрее нее, спешно возвел щиты, внимательно следя за ними обеими. План не сработал. Наверное, стоило этого ожидать. Если бы все было так просто, т Феникса уничтожили бы давным - давно. А он путешествует по Вселенной не первое тысячелетие.
    Не захотел  отказаться от семьи. Даже наказывать их за нападение не собирается. А торжественный смех. Нормальное поведение для победителя. Злость вспыхивает в душе мгновенно, и Рэйчел не пытается ее приглушить. Позволяет пламени разгораться ярче. Все поздно.
   И стоять, глядя на сливающихся в одно Джин и Феникса, больно.  И еще больнее смотреть на тело Скотта, осторожно протягивая к нему силу, чтобы понять - жив ли он. Есть ли хрупкая надежда? Или остается смириться с тем, что проиграно все, без остатка.
   Жив, - шепчет сила, передавая почти неощутимый рисунок пульса. Жив, - бликом едва заметный отблеск сознания.  И у Рэйчел уходит куда больше сил, чтобы не выдать свою радость, не броситься к отцу...
   Она не знает, кто станет главным в слившейся сущности: Джин или Птица. И пока не станет ясно, она не выдаст Скотта. Потому что не уверена, что Феникс не попытается добить его. Из мести. Или ревности. Или того и другого вместе взятого.
Рэйчел ждет. И не плачет. Прокусив щеку с внутренней стороны до крови и глотая горькую жидкость, смотрит на женщину с волосами цвета заката.
   Кто ты?

Отредактировано Rachel Grey-Summers (2018-10-03 10:22:08)