Их старый дом так и стоял под Нью-Йорком, заброшенный. Барнс побывал там после возвращения и не нашел ничего нового, кроме толстого слоя пыли, который покрывал все предметы мебели. Тони оттуда ушел, причем давно. И действительно, как можно жить в том ангаре в одиночку?.. Его можно было понять.

Чтобы узнать, где теперь находится Старк, Джеймсу не понадобилось много усилий, на самом деле. Один звонок Пеппер и очень вежливый просящий тон, она не могла ему отказать в такой просьбе после всего, действительно... А потом - недлинная дорога на подержанном автомобиле, привычная парковка в половине километров от места назначения, путь пешком, раздумья - а стоит ли оно того? Ждут ли его? Можно ли сказать, что ждут его дома?
"Твою мать, Барнс, окстись", - убеждает он себя, уже углядев тот самый дом, в котором жили Говард с Марией, а теперь в который вернулся и Тони.  - "Ты испортил всё, что можно, ты правда хорошо постарался. Ты выжег связь, и хорошо, если оставил его вменяемым. Ты сбежал. Ты сидел в тюрьме, в конце концов, опять - ты думаешь, его терпение бесконечно?..."

И всё же ноги несут именно к этому дому. Барнс замирает у двери чёрного хода только для того, чтобы воспользоваться отмычкой - почему-то она срабатывает, видимо, Тони совсем перестал беспокоиться о собственной безопасности, раз не оставил цифровые замки. И правда, зачем такому, как он, чего-то бояться?.. На заре их знакомства Барнс тешил себя тем, что он полезен, из него хороший телохранитель и он отлично разбирается в безопасности. Но теперь, зная, что из себя создал, что из себя слепил Тони.. Не надо было обманываться: Джеймс здесь, потому что это нужно в первую очередь ему.
Он ведь хочет поделиться радостной вестью.
Ему теперь не нужно прятаться; ну, почти; во всяком случае, от ЩИТа. Больше нет ничего, что ему так докучало: ни Феникса, ни награды, назначенной за его голову, а, значит, можно снова жить?..

Джеймс тихо прикрывает за собой дверь и оглядывается вокруг.
Первым делом он инстинктивно зовёт по имени вслух, уже зная, что услышит ответ.

- Фрайдей?..

Проходит по коридору внутрь, повесив куртку на крючок, идёт в кухню, уже зная, где найдёт запасы кофе. Горячий напиток не помешает ему с холоду - пальцы замёрзли. В этой чужой кухне всё находится на привычных местах, и молотый кофе, и жезва, и даже ложечка с длинной ручкой, чтобы помешивать варево тогда, когда оно начнёт закипать.

- Скажи ему, что я вернулся.

Шаги он услышал раньше, но оглянулся лишь на звук голоса.
Это была часть его адаптации в социуме - Барнс, кажется, помнил, как приучался издавать хоть какой-то шум при ходьбе, приближаясь к кому-то со спины. Точно так же с узнаванием, всё должно быть вовремя.
Джеймс посмотрел через плечо. Тони стоял в дверях, чужие двери, новая одежда, чужой Тони, голос не изменился, может, его тон - самую малость, но не голос, нет. Всё такая же аккуратная стрижка и ухоженная бородка. Тёмные круги под глазами от недостатка сна, который не могла восполнить ни одна сыворотка. Многое изменилось за это время, наверное, многое и ничего.

Джеймс чувствовал себя так, будто вернулся после очередной заморозки. Прошлых полтора месяца для него увязались в один комок, и теперь он стоял в горле, мешая дышать и говорить. В очередной раз, в который раз, он не удержал контроль, не справился. Смешно, на самом деле, Джеймс не собирался оправдываться, да и в чём, что чёртов Феникс выбрал именно его, а потом он практически две недели провалялся в бессознанке?.. Джеймс молчал. Молчал, рассматривая человека напротив, словно это могло дать ему ответ - не напрасно ли он сюда явился. И правда смешно, Старку явно не нужны ни отговорки, ни оправдания. Всё это в прошлом, давно.

В настоящем - новый дом, новая жизнь, кофеварка, в которую Джеймс вцепился непонимающим взглядом, словно рассматривал чудной механизм, которым так легко оказалось его заменить. Он даже подошел ближе, рассматривая глянцевую поверхность кофе-машины, что же, хорошая, технологическая, в чём-то даже хайтек, Тони всегда любил современную технику и знал в ней толк. Такая не сбежит и не станет пироманьяком, пытаясь выжечь тебе мозги, наверняка.

- Милая. И как, хватает?..

Что-то неприятно завозилось в груди, наверное, это была немного жалость к себе, немного зависть: и зачем только Барнс пришел сюда, и не додумался и себе завести кофеварку? Всё ведь могло быть так просто. У него почти появилась новая жизнь, минус первый уровень допуска в ЩИТ и много бесплатной работы, от которой невозможно было отказаться. Всего этого было мало, отчаянно мало.

- Кофе угостишь? Я с такими штуками не умею, староват, понимаешь ли, - криво усмехнулся Барнс, присев на высокий барный табурет, складывает руки на столешницу, скрестив пальцы. Уйти бы, по-хорошему, но градация "меня не выставляют за дверь" для него по-прежнему стоит по значимости выше блеклого "моему приходу не радуются". Откровенно говоря, мало кто мог радоваться явлению сбрендившего Зимнего, так что он вдруг понял что и не ждал такой реакции. - Я, это, тоже поделиться хочу. Куда большим сумасбродством, чем какая-то кофеварка, Старк. Моё потрёпанное имя на пути к оправданию, у меня даже есть пропуск в Трискелион, прикинь, и он не поддельный, то есть, подделал его не я. Подумал, не стоит снова подставлять тебя и светиться рядом, пока не приведу в порядок свой статус в стране. В целом, до "порядка" мне ещё идти и идти, но.. Врачи говорят, я в норме.

"Насколько вообще могу быть в норме."
Чёртов идиот.
До чего же неловко!..
Самое время задаться вопросом: он ведь никогда не был в этом доме, так почему же возвращался сюда с мыслью, будто идёт домой? Какая дурость.

Джеймс хочет возразить, что он не виноват, всё дело в ускоренном метаболизме, который буквально превращает его в машинку для переработки пищи, а Тони столько раз это слышал, но продолжал подшучивать. Но что-то ему помешало. Наверное, слово "всегда" - кольнуло где-то в груди, и все слова, оправдания застряли неприятным комком в горле. Джеймс всё ещё хочет что-то сказать, быть может, отшутиться, когда смешно, совсем не больно. Почти. Но Тони продолжает говорить, и Джеймсу остаётся лишь хмуриться, хмуриться и рассматривать его исподлобья, вот как получается, он его бросил? Он?.. Впрочем в глазах Тони всё выглядит именно так. И ведь не объяснишь, что всё это время твоё тело в буквальном смысле принадлежало кому-то другому. Кому-то совершенно лишенному человечности и принципов, со склонностью к пиромании. Джеймс вздыхает и трёт переносицу, от всех этих мыслей у него голова болит, аккурат над бровями премерзко ноют лобные доли.

- Я не.. Я хочу сказать, это был не я, понимаешь, нет?..

Подобные оправдания у Джеймса в зубах навязли и набили оскомину. Правда все предыдущие разы он говорил это сам себе, пытаясь избавиться от удушающей удавки ответственности. Не так-то просто поверить самому себе, особенно когда знаешь, что и доверять-то себе нельзя. Где-то в голове Джеймса по-прежнему висели обрывки чужих кодов и программ, кое-какие из них помогали ему жить, несомненно, но всё это было так глубоко на уровне подсознания. Зимний Солдат всегда под чьим-то контролем, вот что вбивали ему с каждой программой.
Это не избавляло от чувства вины.
Да и не хотел Джеймс от него избавляться, зачем избавляться от того, что заслужил потом и кровью.
Он всего лишь пытался научиться с ним жить.
Ему казалось, это даже немного начинает получаться.

Тони говорит, что кофе его не угостит, и Джеймс мысленно отсчитывает секунды, когда его попросят покинуть помещения. Вместо этого на плечи опускаются чужие руки, такие знакомые руки, приятное тепло.
Джеймс не дышит. Ему кажется, он понимает этот язык, язык, на котором был дан ответ, на вопрос, который так и не был высказан. Такой знакомый язык взглядов и жестов...
Страшно, на самом деле, чертовски страшно промазать и ошибиться, но руки никуда не исчезают, их тепло - тоже, Джеймс позволяет себе вдохнуть немного воздуха, осторожно, чтоб не спугнуть, и жмурится, чувствуя, как чужие пальцы привычным жестом оглаживают линию шва меж кожей и металлом протеза, такая странная и знакомая ласка.

Джеймс разворачивается, утыкаясь носом в чужой живот. Укладывает ладонь на поясницу Тони, не открывая глаз. Очень тепло и почему-то всё ещё до одури больно. Тишина вместо им же разрушенной связи теперь по ощущениям напоминает зуд, и Джеймс снова корит себя в том, что позволил Фениксу выжечь её. Но, может быть, это обратимо?.. Барнс крепче сжимает веки и тянется к Тони, пытается разыскать и потянуть за ту самую ниточку, единственно верную и нужную, но у него не получится в одиночку.

- Мне так много надо тебе рассказать. И показать. Позволишь? ..я пойму, если нет.