Когда в голове не удается удержать все планы, а бумаги теряются на столе, стоит просто попросить доску. На белой поверхности черным маркером четко выведены слова округлым почерком Пегги, который все еще сохраняет свою идеальность, несмотря на годы. Список растет, новые пункты дописываются, Пегги бродит кругами, ждет, когда начнет вычеркивать, но нет, вычеркивать пока нечего. И главное так и не внесено в список дел - оправдание Роджерса, попытка восстановить Мстителей, восстановление агентов, поработавших на Гидру.

Восстановление доверия, это тоже один из пунктов, которые Картер держит в голове, не доверяя белой поверхности доски.
Она в который раз, как коршун, кружит вокруг доски, мечтая, чтобы огромный механизм работал сам по себе. И так будет, но пока его нужно настроить заново, чтобы не сбоил, чтобы все шестеренки работали, как положено, не вызывая у Пегги желания кривиться. Самым сложным в такой ситуации было помнить, что это ее детище, переданное ею в другие руки, сама виновата, но вряд ли получилось бы иначе. Сначала не стало Честера, затем Говарда, а потом она и сама была уже не в состоянии следить за ЩИТом. В его падении было достаточно ошибок, в том числе и ее собственных. Она жалела, что не казнили Уайтхолла, она жалела, что не настояла на некоторых вещах, что так же как и все воспользовалась услугами Золы, и вот она, расплата.
Задумавшись, Пегги не обращает внимания на стук, а потом еще с минуту смотрит на красивую рыжую женщину на пороге кабинета, медленно вспоминая, почему знакомо лицо, и где она ее видела. Просветление приходит после первых слов, точно, Наталья Романова, как она могла ее сразу не узнать. Имя в ее списке под заголовком "вернуть обратно". Очень надо вернуть обратно.
- Добрый день, Наташа, рада вас видеть.

И это абсолютно искреннее замечание. За ним, правда, кроется любопытство к женщине, которая является в полном смысле этого слова смертельным оружием. КГБ хорошо поработало над ней, создав практически идеального солдата, прописав в ее голове все нужные рычаги давления, которые теперь были отключены, как надеялась на то Пегги. Она вспоминает все те годы, в которые ЩИТ был наслышан о Романовой, в которые она незримо противостояла ее организации, находясь по ту сторону, но потом все изменилось, и хотя подобные вещи Картер принимала настороженно, но стоило отдать должное Фьюри, он заполучил блестящего агента. ЩИТ и сам мог похвалиться хорошей школой, выпустившей в поле немало талантов, но все же, Наталья Романова была прекрасным приобретением, с тех пор служившей верой своей новой организацией.
Что ж, теперь и ЩИТу и Наталье придется поработать над восстановлением отношения к друг другу, и тот и другая были скомпрометированы.

- Разрешение? - В первый момент Пегги теряется, потом соображает, что да, теперь она обязана давать разрешения на всякого рода авантюры, что в ЩИТе принято называть заданиями. Как бы ни назвали, суть все равно одна. Пегги бросает вопросительный взгляд на ненавистную доску, та молчит, глазея в ответ на нее списком. - Знаете, это хорошая идея. А меня возьмете? - Она кладет маркер на стол, в любой момент готовая пойти следом, не важно куда, но ей явно надо выбраться из этих стен, пока не стало достаточно случайных жертв стихийных порывов директора, непривыкшего к тому, что она заперта тут. К тому же, это тоже весьма полезно, выйти на задание с Романовой, чтобы собственными глазами увидеть то, о чем в коридорах легенды слагают, делая из нее икону стиля агентурной работы, что совсем не плохо, но все равно любопытно.
И неплохо познакомиться поближе, замкнутое пространство джета и совместный разговор в ученым явно способствует этому.

- Меня, - кивает Пегги, не сразу понимая, что в просьбе могло смутить Романову. Но последующие вопросы вносят ясность. Картер качает головой. – Нет, не проверка. Было бы глупо так проверять вас, да и не скажу, что это требуется. Вы предельно откровенны с нашим приемным комитетом, насколько я поняла, даже не скрыли наличие триггеров, что очень радует. Предпочитаю знать все подводные камни. Просто я очень плохо привыкаю к директорской должности и пользуюсь возможностью сбежать, когда она предоставляется.

На самом деле Пегги отчаянно скучала по оперативной работе. Да, в свое время она оставила ее достаточно рано, сделав выбор в пользу семьи, но это не означало, что ей этого не хватало. Азарта погони, расследований, головоломок. Картер никогда не врала самой себе, она любила свою работу, не только потому, что это приносило что-то хорошее, обеспечивало безопасность, а дальше пафос-пафос-пафос, но и потому, что она доставляла удовольствия своими задачками, оставляя возможность разминке для ума и тела. Но ценность этого понимаешь, когда какое-то время лишаешься подобных вещей. Побыв запертой в изношенном теле, в изношенном сознании, Картер с радостью использовала то, что ей было подарено по второму разу, и да, тратить это на кабинетные войны было очень обидно.

У нее не было совещаний сегодня, ЩИТ начинал постепенно функционировать как единый организм, в котором не требовалось постоянно тыкать пальцем на рычаг, что означало чуть больше свободы для Пегги. Вопросов было все еще очень много, неотложных из них не так чтобы очень, угрызения совести на этот счет совсем не посещали директора.
- Смею заверить, до сих пор еще в состоянии приложить свою меткость к делу.

Три месяца на тайной базе Фьюри Пегги тратила на тренировки, болезненные и утомительные поначалу, тело тяжело вспоминало старые навыки, а некоторые приходилось нарабатывать заново. Но глазомер как был хорошим, так и остался, как и рука была все такой же твердой, от того Картер уверенно к концу второго месяца поражала цель, хотя от тира ее уже тошнило.
- Тогда не будем опаздывать на встречу. Идемте, Наташа, поймаем вашего ученого, которого применим к делу. А пока будем идти по направлению к джету, просветите меня, где мы будем искать беглеца.

Пегги чуть торопливо отдает распоряжения Дарси, которые завершаются фразой, что звонить желательно в случае пожара, лаконично и понятно, в общем-то та уже успевает привыкнуть к тому, какие случаи подпадают под данное определение. И с чистой совестью без сомнений Пегги нагоняет Романову, готовая к любым приключением, более того, предвкушая их с горящими глазами, что совсем не вяжется с более, чем солидным возрастом директора.