Стопка писем, которую ей вручает профессор, приятно пухлая. И по хитрому взгляду Ксавье, Джин понимает, что там ждут ее только хорошие новости. Обычно, если из колледжей приходит отказ, то он умещается на тонком листочке, сложенном в три раза, но анкеты и заявления, которые принято заполнять после зачисления, делают вес пакета внушительными. Джин перебирает – Гарвард, Йель, пара-тройка местных колледжей, и на другом побережье.
- Я что, везде отсылала?

Она этого не помнит, не могла ведь набраться наглости и отправить запрос на зачисление в такие важные колледжи.
- Нет, в Лигу Плюща отсылал я. Ну и в еще парочку. Решил, что заслужила большего.
Джин восторженно смотрит на профессора. Он удачно заметил сомнения своей воспитанницы, когда она поняла, что не хочет разочаровывать лишними отказами себя и тех, кто ее любит. Но теперь этого страха нет, ведь все получилось.
- И вы складировали письма, чтобы потом отдать мне все и сразу, - Джин смеется от этой догадки, которую Чарльз подтверждает кивком головы и ответным смехом. – Но теперь из этого надо выбрать!
- И у тебя есть время. Не опаздывай на ужин, дорогая.

Джин радостно кивает, взлетая по лестнице. Она чувствует себя воздушным шариком, легким, невесомым, ярким. В тот момент, когда она успела решить, что у нее не будет нормальной жизни, оказалось, что шансы на нее весьма высоки. И она может получить диплом в лучшем колледже из лучших, осталось только понять, каком.
Через час вся кровать засыпана анкетами, а Джин все так же далека от решения, как и тогда, когда ей вручил стопку конвертов Ксавье. В руках она теребит последний не раскрытый конверт, с гербом Колумбийского, в который, собственно, и собиралась до того, как увидела имеющийся выбор. Она знает все преимущества этого выбора, главным из которых является возможность остаться в Нью-Йорке. Ей и так придется покинуть Иксов, ведь она хочет все же получить образование, стать кем-то, но в то же время, стоит подумать о расставании – тем более длительном – как становится не по себе. Как она может оставить тех, кто стал для нее семьей? Профессора, Хэнка, Бобби, Уоррена… и Скотта. Он идет в списке последним, но не в душе Джин. О нем она думает постоянно, все еще маясь страхом прояснить сложную ситуацию взаимоотношений. И от того пакет из Колумбийского становится в руках таким неподъёмным, что Джин роняет его на кровать.

Она не знает, зачем отправляется на поиски Саммерса. Спросить совета? Но не ему решать, и зная Скотта, тот откажется принимать участие в подобном. А ей бы очень хотелось услышать его мнение, и чтобы оно выражалось подобно фразе «останься, не уезжай далеко». Конечно, и Гарвард, и Йель, все находятся не так уж далеко от Нью-Йорка, можно будет в гости приезжать на выходные, но Колумбия вот тут, совсем рядом, и Джин явится по первому звонку, как только понадобится ее помощь. Или как только по ней заскучают. Она искала причины, чтобы отказаться от более престижных колледжей в пользу менее престижного. И искала эти причины в Скотте.
Она находит его в гараже рядом с новым приобретением. На первый взгляд мотоцикл казался рухлядью, но они с Хэнком неплохо поработали над ним, и теперь Скотт заканчивал какие-то доработки. Джин замирает на пороге, рассматривая его – и сердце отбивает радостную дробь, как и всегда при его появлении. Знал ли Скотт Саммерс, как много о нем думала Джин Грей, как мечтала о том, что однажды услышит от него самое прекрасное признание, и не будет изнывать от невозможности проявить свои чувства? Иногда ей казалось, что Скотт заботится о ней не больше, чем о других товарищах по команде, иногда – что гораздо больше. И стоило надежде вспыхнуть пламенем, как реальность бездарно ее гасила. Джин одолевали сомнение, которые она не позволяла себе разрешить при помощи телепатии, впрочем, слабой на тот момент.
- Привет. Я тебя не отвлеку?

Сердце пропускает удар. Джин заворожено смотрит на то, как Скотт вытирает руки тряпкой, с трудом соображая, зачем она вообще сюда пришла. Его вопрос застает девушку врасплох. Точно, ведь что-то хотела сказать, о чем-то поговорить, а все из головы влетело, и она такая пустая-пустая…
И так всегда. Так каждый раз, стоит оказаться наедине со Скоттом. Джин очень жалеет, что не может видеть его глаз, спрятанные за кварцевыми стеклами очков. Да, необходимость, ведь в них сокрыта смертоносная сила. Но там еще сокрыта душа, и Джин иногда жутко неудобно, не понимать, что в них можно прочесть.

Она кивает на мотоцикл:
- Почти готов, да? Вы с Хэнком молодцы.
Шаг вперед, и ее рука касается полированного бока железного коня, губы уже приоткрываются в вопросе, который она все же задает, хотя смелости он отхватывает почти половину, что приходится на нее саму:
- Покатаешь?
Наверное, он сейчас скажет нет. Наверное, скажет, что не женское это дело, сидеть на мотоцикле, и вообще, наверное, ему не очень хочется ее катать. И тогда все теряет смысл, и этот разговор, и вообще… все. Джин присаживается на сиденье, рассматривает Саммерса сверху вниз, думая о том, какой же он все-таки удивительный, но в то же время понимает, что надо бы начать непростой разговор. Пальцы теребят край джинсовой юбки, а ветер загоняет в гараж запахи весны, цветущих деревьев и свежести, которые смешиваются с запахами железа и смазки.

- Да, хотела. – Джин переплетает пальцы своих рук в замок, старается придать голосу веселья. Она ведь должна радоваться тому, что ее приняли везде, и это радовало ее целых пару часов! Что же случилось? Глядя на Скотта, думается лишь о том, что уезжать очень не хочется. – Профессор сегодня отдал мне стопку писем из колледжей. Представляешь, он, оказывается, послал мои результаты дополнительно в Гарвард, Принстон, Йеоль, Беркли… и что самое удивительно, оттуда пришли положительные ответы! Теперь у меня такой огромный выбор, что я теряюсь. Я же надеялась быть принятой хотя бы в Колумбийский, и хороший колледж, и оплата небольшая, но главное его преимущество, что он в Нью-Йорке. А теперь… даже не знаю, что выбрать.

Наверное, все ее слова звучат ужасно легкомысленно, ужасно глупо и смешно. Девочка, которая получила столько возможностей, хвастается перед мальчиком, который этих возможностей лишен. Конечно, Скотт обладала гибким и блестящим умом, она ведь видела результаты его тестов, знала, что он был стал прекрасным приобретением для любого колледжа, но из-за собственной способности Скотт отказался от обучения вне особняка. Как и Зверь, но с ним понятно, он весь покрыт шерстью. А Бобби и не стремится выбраться в кампус. Что касается Ангела, тот, конечно, будет учиться, ему нужно, но он легко сливается с толпой, благодаря некоторым ухищрениям.
А Скотт… казалось бы, очки не помеха, всегда можно выдать все за проблемы со зрением, что он вынужден носить очки постоянно. Но люди по натуре своей подозрительные, возникнут вопросы, начнут задавать их, а дальше может приключиться неприятный инцидент, и…

Грей смущенно опускает глаза. Раздумывает с минуту, потом все же говорит:
- Мне кажется, ты тоже мог бы все-таки пойти в колледж, Скотт. В тот же Колумбийский. И тогда я бы туда подалась, и мы бы там были вместе… - боже, она звучит так странно, она словно навязывается, - я бы тебе помогала, ну страховала или… не знаю, но мне кажется, что ты не должен запирать себя здесь.
А я не должна уезжать, но чтобы остаться мне нужна веская причина.
Именитые колледжи манили своими возможностями. Джин солгала бы, скажи, что они ее совсем не привлекают. И именно поэтому искала зыбкое оправдание своему самому идиотскому решению, ведь если оправдания не будет, то она станет всего лишь глупой девчонкой, отказавшейся ради парня без взаимности от всего, что ей так щедро подарила сейчас судьба и собственные мозги.

- Хочу. Очень хочу, - Джин улыбается, на миг избавляясь от всех сомнений относительно колледжей, полностью задумываясь о том, как будет хорошо сидеть на мотоцикле позади Скотта, безнаказанно его обнимая и прижимаясь к его спине.
Ей кажется, что они могли говорить бы о чем-то другом. Более приятном, интересном и радостном. Могли бы обсуждать, как будет на бензобаке смотреться знак Иксов, но вместо этого Джин мучительно ждет ответа от Скотта на вопрос, который все еще не задала. И вряд ли задаст. Хотя так хочет услышать - не уезжай.

- Скотт.
Джин стремительно делает шаг к нему, сокращает расстояние, оказываясь перед ним. От него пахнет смазкой, но ей это нравится, и на миг девушка отвлекается, чувствуя себя в зоне комфорта совсем рядом с Сайком. И еще большее жалее, когда мысль о расставании снова всплывает в ее голове.
- Но все получится, достаточно только поверить, - с жаром начинает убеждать она молодого человека. - Ты там будешь не один, я буду рядом. Не нужно лишать себя того, что тебе нравится из страха, что что-то не выйдет. Я же видела, как ты управляешься со своей способностью! Замечательно! И никто из нас не пострадал. Я уверена, профессор тебя поддержит. И я поддержу, - в порыве Джин хватает Скотта за руки, тряпка падает на пол, но она не видит этого. О, проклятые очки, когда не видно глаз, но рыжая все равно не отводит взгляда от кварцевых стекол.
И думает, что было бы хорошо, если бы он ее поцеловал. Потому, что она хочет этого. А сама не наберется смелости.
Но что-то в том, какой жесткой линией сложены губы Сайка, намекает Джин, что весь этот разговор не очень хорош. Веет непривычным холодком, почти что сквозняком, и Грей отступает на полшага назад. Кажется, будто она осиротела, будто сейчас совсем одна, такая одинокая, один на один со своим решением, которое ей предстоит принять, но оно никак не дается.

- Спасибо. Но я еще не решила, куда поеду. Все варианты хороши, но расстояние... оно важное. Играет важную роль. Ведь чем дальше я буду, тем реже буду приезжать сюда, и... видеться с вами.
Конечно, они справятся без нее. Было бы странно, если бы нет, ведь они такие все умные, сильные, умелые, и их направляет профессор, без способностей Джин они не будут чувствовать себя ущербными. А ей, наверное, надо задуматься о будущем, если есть на то шанс. Но сейчас она прячет руки за спину, все еще ощущая тепло кожи Скотта, думает о том, что это так несправедливо, что жизнь со Скоттом обошлась несправедливо, а еще очень жаль, что она для него просто друг. Друзьями быть хорошо, да, но не надо, когда сердце разрывается от влюбленности, которая требует выхода. Джин не слепая, она видит то, как на нее смотрит Ангел, знает, что он тянется к ней, но вот Ангел со всеми своими возможностями и состоянием для нее, действительно, просто друг...
Наверное, он чувствует себя так же. Наверное, это было бы ужасно, но у Ангела нет отбоя от дам, и уж точно они не будут против его крыльев. Он хороший друг. И Сайк друг. Вот жаль только что Джин не хочет с ним дружить. Она хочет большего, а как сказать, не знает. Стереотипность требует ждать, пока парень сделает первый шаг, но что хуже, Джин боится отказа Скотта. Он ведь ни разу не проявил заинтересованность в ней.

Ну что ты? Что?
Мысленный вопрос так и остается невысказанным, Джин смотрит на Скотта, ей снова кажется, что сейчас произойдет что-то важное… и не происходит. Она лишь вздыхает, понимая, что нет, не она предел его мечтаний, увы, и не ей чего-то хотеть.
- Скотт, у тебя прекрасная способность! Да, опасная, но все мы становимся опасными, как только перестаем контролировать себя.
Джин помнит, что она устроила в торговом центре, битые стекла, кричащие посетители, все могло обернуться бедой, если бы профессор вовремя не успокоил ее. А ведь она в тот день всего лишь запаниковала, испугавшись, как и Скотт, что в состоянии принести больше вреда, чем положительного результата.

- Просто чуть больше веры в себя, - Джин даже не замечает, что голос ее звучит с теми же интонациями, как и у профессора, - и все получится.
Потому, что ей нужно его убедить. Или не нужно? Ведь он не должен хотеть того, что и Джин, а она в своем эгоизме и нежелании расставаться давит на болевые точки Скотта, беспощадная в своем решении каким-то образом до него достучатся, уговорить отправиться с ней покорять вершины образования, даже не спросив, а чего он вообще хочет.
Вопрос Скотта выбивает ее из колеи. Джин задумывается, вот он, шанс все прояснить, ответить ему честно, ну что такого сложного в фразе - я хочу быть с тобой, не важно, в каком месте. Фраза как фраза, собирается из букв, которые складываются в значимые слова, имеющие свою, особую, ценность. Но признания всегда давались с трудом, ведь за ними следовало как согласие, так и отказ, и как применить отказ к своей жизни, Джин не знает. Она опускает глаза, рассматривает носки своей обуви, пол, упавшую тряпку, думает о том, что место для признания очень странное, неудобное и совсем не романтичное, в книгах и фильмах все происходит совсем не так, но в книгах и фильмах никто не награждает тебя отказом по любым причинам.

- Не знаю, - признается она то ли Скотту, то ли самой себе.
Джин присаживается на край сиденья мотоцикла, поднимает глаза на Скотта. Какого цвета они у него? Ни разу не видела, но так интересно. Спросить об этом сейчас? Или потом, чтобы думать о них все время, которое будет вдали от него?
- Я не хочу уезжать. Но там письмо из Гарварда. Это… я о таком не мечтала. Я вообще не думала ни о чем подобном, мне бы хватило Колумбийского. Наверное, откажи мне в принятии колледжи Лиги плюща, и я о том и не узнала бы потому, что профессор ничего не сказал бы. И так было бы проще на самом деле. Но обилие выбора меня пугает. Они так многое могут дать мне в обучении, но тут же возникают вопросы, а кем я хочу быть на самом деле? Чтобы спасать мир мне не нужны никакие дополнительные дипломы, но ведь не каждый день нам приходится их спасать, однажды мы вырастем, женимся, выйдем замуж, будем растить детей, не будем же мы вечность сидеть в этом особняке и ждать… не знаю. Наша жизнь должна быть не только тут, но и за его пределами, а получается, что если мы не выберемся за эти стены, то навсегда останемся заложниками своих страхов, что наши способности лишь оружие, а не польза.

Кажется, она совсем другую тему затрагивает. Совсем не то. Джин смущенно улыбается, но потом качает головой:
- Рациональная часть меня утверждает, что я должна пользоваться подаренными шансами, другая часть меня считает, что я должна слушаться своего сердца, которые не согласно с рациональным подходом.
Останови меня. Попроси не уезжать. Скажи, что чувствуешь хоть что-нибудь.
Слова в голове Джин повторяются, кружатся, мешают соображать ясно, чтобы внятно ответить на вопрос Скотта. Она снова думает о том, какого цвета глаза, какие его поцелуи, и понимает, что это сейчас почему-то важнее глупых анкет в колледжи, но ведь это правильно. Или правильно?
- Ты когда-нибудь думал, какой могла бы быть наша жизнь, будь мы обычными людьми, Скотт?
Джин не часто об этом думает, она не любит строить иллюзии, основанные по принципу “если бы да кабы”, ведь они те, кто есть, те, кто родился с необычными способностями у самых обычных людей, с этим нужно просто смириться, принять и жить, не ломаясь о ненужные изломы, не пытаясь вообразить себе другую, чужую жизнь. И все же, вопрос звучит, навевая мысли о том, что Скотт бы, наверное, хотел быть обычным мальчиком, который не владел ничем.
Ну или хотя не падать из самолета, чтобы не терять чертов контроль.

Джин старается не переть буром. И не давить на психику. И очень жалеет, что природная этика, воспитание и наполовину заблокированные ментальные способности не дают ей понять, что происходит в голове Сайка. Ей мерещится в его голосе огорчение, и она так и хочет его обнять, расстроенная его ответом. Она правда не понимает, почему он так отказывается от своей способности, прекрасной, красивой, опасной, но способной и спасти. И она не сдерживается:
- Ты столько раз меня спасал, Скотт! - В ее словах так много экспрессии, что невозможно думать, что девушка равнодушна к нему. Так ей кажется. - Меня, наших друзей! Так что не думай о том, что твоя способность несет только опасность.

От его улыбки все замирает внутри, а сердце начинает биться сильнее, стучать в висках, и щеки заливает яркая краска влюбленности. Она может смотреть на улыбку Скотта вечность, стоять тут и смотреть. Так стоит ли тогда собирать вещи и уезжать туда, где этого прекрасного зрелища не будет? Сможет ли она жить без него?
А потом он говорит то, что является поводом хлопать в ладоши и радостно пищать, и Джин едва не подпрыгивает на месте, но в следующую минуту начинает чувствовать себя невероятно несчастной. На минуту ей кажется, что это просьба Скотта - остаться, что это его причины, что он хочет этого, действительно, хочет. И тут же делает шаг назад.

- Д-да… да, наверное, ты прав. Шансами нужно пользоваться, а не растрачивать их впустую, - Джин теребит подол своей джинсовой юбки, боясь смотреть на Скотта. Хотя ей очень хочется. Смотреть, запоминать каждую черточку его лица, чтобы потом вспоминать, лежа в кровати в кампусе и рассматривая потолок.
Нет.
Она так не хочет.
Это неправильно. И это совсем ей не нужно. Что толку получать диплом в Гарварде или Принстоне, когда рядом не будет близкого человека? Даже если вот он сейчас стоит перед тобой, а ты ему совсем не нужна. Конечно, многие считают, что это следует перерасти, но Джин не готова. Она хочет быть ему другом, опорой, хорошей частью его жизни. Она не знает, что именно происходило с ним в приюте, Скотт не особо многословен на этот счет, а спрашивать об этом очень неловко. Но что-то ужасное, от чего он чувствует себя одиноким, от чего он чувствует себя паршиво.
И когда Скотт заговаривает о своем детстве, Джин подается вперед, делает шаг к нему ближе, сокращая расстояние, готовая протянуть руки и обнять его крепко, нежно, со всей любовью.

- Ну… честно говоря, пока столько всего происходит, что просто нет времени подумать об этом. Да и ты прав, это не важно на самом деле, - Джин смущенно улыбается. - Прости, я не хотела возвращать тебя мыслями в приют, воскрешать воспоминаниями о нем.
Она раздумывает пару секунд, а затем поддается импульсу, приподнимается на носочки, обвивает его шею руками и притягивает к себе в незатейливом объятии.
- Я не хочу уезжать, - шепчет она, понимая, что делает шаг вперед, говорит то, что может не очень-то понравиться Скотту, а может иметь огромное значение для него, не угадать. - Но… - Джин отстраняется. - Все время думаю, что мой выбор не поймут, хотя не хочу ни от кого зависеть в нем, кроме самой себя и своих чувств. И думаю о том, как буду скучать, не видя вас. Задаюсь вопросом, будут ли по мне скучать. Будешь ли ты по мне скучать?

Сердце падает куда-то вниз, в желудок, ухает противно, от чего начинает кружиться голова. Кажется, Джин сказала что-то такое, что прекрасно в качестве повода для шага вперед или нескольких шагов назад. Ей не хочется отступать от него, не хочется отпускать его из своих объятий, хочется обнимать, гладить по голове, прижиматься щекой к его щеке, стоять в тишине гаража, когда за ним ветер шуршит листьями, а песни заводят трели.
Нет, она никуда не поедет.
Решение приходит уже сейчас, еще до того, как Скотт ей отвечает, приходит такое простое в своей правоте, что Джин даже удивляется, почему она сразу этого не увидела, не поняла. Не важно, что скажет Скотт - хотя приятный ответ порадует ее - она точно знает, что ее ждет Колумбийский. Будет уезжать туда на пять дней в неделю, которые будет проводить в кампусе, а на выходные будет приезжать сюда, если, конечно, профессор не будет против, хотя Джин уверена - не будет. Ведь ей нужно продолжать свои тренировки, развивать способности, они недавно обсуждали, что нужно тренировать телепатию. Учеба в колледже не повод забивать на свои способности.

Как убедить Скотта в обратном? Джин не знает. И понимает, что сейчас даже пытаться не стоит. Он слишком уверен, что ничего хорошего своей способностью не принесет друзьям, слишком боится. Возможно, в этом и кроется причина того, что он сторонится Джин, сторонится остальных. Сколько раз они его звали с собой гулять, в кино, в торговые центры, а он отказывался, предпочитая оставаться в четырех стенах, в гордом одиночестве. И Джин все время возвращалась мыслями к нему, думая о том, чем он там занят, о чем думает, скучает ли.

От такого простого ответа, как “да”, у Джин все начинает петь внутри. Да-да-да-да! И даже то, что он начинает запинаться, переводить разговор на то, что они, что никто не будет осуждать Джин за выбор, уже не портит настроение. В какой-то миг девушка начинает думать о том, что вот он, этот день, этот момент, наверное, им нужно поговорить, наконец-то. Хотя в любой момент их могут прервать, испортить разговор, но Джин цепляется за шанс, надеется на то, что сейчас что-то решится.
Решится, как нужно.
- Да?
Джин смотрит на Скотта внимательным взглядом, старается успокоиться, не волноваться.
Поговорить.
Им и правда давно нужно поговорить.
Ей не нужны знаки внимания от Уоррена, хотя они, конечно, весьма приятны.
Ей не нужны чужие признания.
Ей нужен вот этот смущенный парень, который стоит перед ней, в которого она влюблена, кажется, с первой встречи, по крайней мере, с первой встречи он ей точно понравился, и она тогда решила, что они друг другу очень подходят.

- И что ты хочешь сказать?
Голос от волнения срывается. У Джин холодеют руки, и она сцепляет пальцы в замок, в надежде согреть непослушные пальцы.
Неожиданно хочется вдруг попросить время остановиться. Волнение и предвкушение перемен нервируют, заставляя думать о том, что после этого разговора - если, конечно, Скотт не собирается поговорить о погоде - все изменится. В любом случае, что-то изменится. Они станут либо друзьями, либо кем-то более важным, и Джин знает, чего хочет, но не знает все еще чего хочет сам Скотт. И ей становится страшно.
Что, если они не смогут? Не смогут быть вместе, не смогут дружить, ничего не смогут? Стоит ли менять то, что они уже имеют на то, что у них только может быть будет, и то, если их чувства совпадают, в чем каждая минута заставляет Джин сомневаться. Она не уверена в себе. Ведь если так подумать, то она не уверена в самой себе. Обычная девушка с необычными способностями, которые ничем не выделяются. Телекинез - это не так интересно, хотя очень помогает, но в ней есть бомба замедленного действия, о которой она знает, и ждет, в какой момент та взорвется. И все же, Джин думает о том, что Сайку, наверное, интереснее другие девушки, более умные, менее необычные, может быть… у него кто-то есть?

Эта мысль неприятно задевает. Почему-то раньше она не думала ни о чем подобном, но если об этом не думаешь, то не факт, что этого нет. И, вполне возможно, Скотт собирается поговорить именно об этом. Что ужасно на самом деле, но Джин продолжает слабо верить в то, что она ошибается.
Неужели у него и правда кто-то есть? Кажется, они все время вместе, но это не так, у каждого из них есть свое время, а ведь Джин не следит за Скоттом. И… и…
Она окончательно запутывается в собственных мыслях. Сердито топает на себя, опять же мысленно. И, наконец, заставляет себя перестать бояться слов Скотта.

Когда ты очень ждешь каких-то важных слов, долго ждешь, то в момент, когда они звучат, оказываешься совсем не готовым.
Так и Джин - Скотт произносит три заветных слова, а она смотрит на него широко распахнутыми глазами, пытаясь осознать то, что он говорит. Смысл медленно доходит до ее сознания, сворачиваясь и разворачиваясь, придавая значение происходящему.
Он ее любит.
Он.
Ее.
Любит.
И все внутри обрывается от радости, волной окатывает счастливое понимание момента, в котором собирается весь смысл жизни Джин.
Он ее любит.

Слова застревают в голове, звучат на разные лады, нараспев, под странные мелодии, голосом Скотта, ее собственным голосом, от чего хочется подпрыгнуть, захлопать в ладоши. Но вместо она стоит, смотрит на Скотта, не знает, что сейчас правильно сделать, рассмеяться, обнять, поцеловать или ответить теми же словами. Она столько раз рисовала этот момент в собственной голове, придумывала столько ответов, придумывала, что скажет ему, расскажет о том, как сильно его любит, что сейчас ей обидно от собственной безмолвности. Джин затягивает с реакцией, настолько, что Скотт, наверное, думает о том, что не дождется взаимности.
- Нет!

Маленькое слово выходит таким эмоциональным, что лишь секунду спустя до Грей доходит, как, наверное, оно звучит. Джин мечется, пытается подобрать подходящие фразы, но не находит ничего. И не придумывает ничего лучше, чем шагнуть снова к Скотту, стремительно обвивая его за шею и прижимаясь к его губам в поцелуе.
Совсем неловком, но таком долгожданном и приятном поцелуе, о котором Джин так долго мечтала. Она приподнимается на носочки, стараясь не виснуть на шее молодого человека, сцепляет руки, боясь, что если разожмет, он исчезнет из ее жизни, из этого гаража, и заберет с собой все то значимое, что между ними произошло. Какой колледж? Какой диплом? Вот оно, самое важное, что могло случится в ее жизни! Скотт Саммерс ее любит, ее собственные чувства не безответны. И от того Джин теряет дар речи, не веря еще в собственное счастье.

Поцелуй обрывается, и Джин прижимается лбом ко лбу Скотта. Закрывает глаза и тихо смеется.
- Поразительно. Я так хотела услышать от тебя причину, по которой мне нужно остаться в Нью-Йорке, и ты мне ее дал. Скотт, - Джин всматривается в рубиновые стекла очков: - Я тоже тебя люблю. С первой нашей встречи, как бы это ни звучало. Очень люблю. И очень боялась, что мои чувства безответны.
Звуки утихают, остается лишь дыхание Скотта, которое щекочет губы Джин. Она и сама забывает дышать, сердце пропускает удар, бьется быстрее, снова сбивается с ритма, но Джин это не беспокоит.

Другой? Джин хмурится и спрашивает:
- Уоррен? Ты… правда так думал? Что мне нравится Уоррен? - Краска смущения заливает щеки девушки, она морщит нос, качает головой: - Он хороший парень. Милый. И друг из него, что надо, но… нет. Он мне не нравится в том самом смысле.
Джин тушуется. Она не очень понимает, что делать теперь, когда сказаны главные слова. Будто бы все самое важное сделано, дальше-то что? Взяться за руки? Пойти погулять вокруг озера? Шептать слова признания? Радостно сказать, что уезжает в Колумбийский, но у Скотта есть мотоцикл, он может к ней приезжать каждый вечер.

- Ты не причинишь мне вреда, Скотт, - она ласково гладит его по щеке. Ей так нравится этот момент, что она боится его испортить. Но молчание не лучше, почему-то ей кажется, что молчать не стоит. - Не бойся за меня.
Она никогда не думала, что следует за признанием. Это как в сказках, они все заканчивались на фразе и “жили они долго и счастливо”, а как именно жили, непонятно. Золушка выходила замуж за принца, но никто не рассказывал, что потом они делали. Вот так и тут, были сказаны слова, а дальше-то что?
Нет, Джин Грей не была наивной в свои восемнадцать лет, просто не видела смысла в торопливости, ведь в том, что сейчас происходило, было свое бесценное во всех проявлениях очарование.

- Ты ведь… ты ведь будешь ко мне приезжать? И ждать моего приезда?
Оставив попытки уговорить Скотта на то, чтобы податься в колледж, хотя у него было время и были все шансы, Джин переходит к тому, что ее больше беспокоит. Соблазн отказаться от всей затеи велик, но это будет малодушием, подобного Грей себе не простит. Она знает, чего хочет от этой жизни, пусть и не знает, в каком виде она этого хочет. Профессор открывает двери школы для всех детей-мутантов, и пока их тут единицы, но в скором времени они потянутся сюда, сначала тоненькой струйкой, потом потоком. Юным мутантам нужен приют, а их становится все больше, больше тех, кто носит в себе икс-ген, не зная, что с этим делать. Эксперимент Ксавье удался, его первые студенты практически выпущены в мир, они теперь не ученики, они теперь помощники, как бы пугающе это ни звучало. И Скотт остается с профессором рядом, пока Джин будет учится, чтобы вернуться сюда со знаниями, которые сможет применить на практике.

- Я все еще не выбрала, кем хочу быть, - она отвечает отголоскам мыслей, потом поднимает глаза на Скотта и смеется.  - Прости, в моей голове полный беспорядок.
Джин снова приподнимается на носочки, снова тянется к губам Саммерса, в этот раз поцелуй выходит более настойчивым. Ей нравится с ним целоваться, ей нравится с ним обниматься, тонуть в его больших и теплых объятиях.
- Но на мотоцикле ты меня покатаешь? Скотт, он точно не готов сейчас? Я не боюсь! Ведь я с тобой!
В чем Джин уверена, что Скотт всегда ее защитит. Он никогда не бросал ее, ловли, страховал, заботился.
И молчал.
Так долго молчал.
Если бы Джин не пришла, он бы, наверное, молчал и дальше. И это было бы очень грустно и обидно, они бы потеряли драгоценное время, но с другой стороны, все уже случилось, все стало так просто, так прекрасно, словно этот апрельский день, который она запомни наверняка на всю жизнь.

Джин смеется, качает головой.
- Ничего не видела!
И в этом Грей искренна, она и правда ничего не видит кроме Скотта. И не понимает, откуда вообще он берет мысль, что она обращала внимание на Уоррена.
Скотт говорит о том, что надоест, а Джин качает головой:
- Глупости!

Нет. Никогда. Ни за что. Как вообще ему в голову такое может придти, что он может ей надоесть? Джин кажется, что она его ждала целых восемнадцать лет, поэтому ей все равно, о чем там думает Скотт, он ей не надоест, она его любит, она уже скучает по нему, стоит только подумать об отъезде. Поэтому ловит его руку, крепко сжимает, переплетает пальцы их рук.
Подумать. Нет, сейчас она точно не в состоянии думать о чем-то другом. Джин хочет держаться за руки, гулять, разговаривать, целоваться, смеяться, говорить Скотту, что все будет хорошо, правда, будет, и она об этом позаботится, она сможет о нем позаботиться. Джин не знает, как это, но научится. Защитит его от плохих снов, принесет ему хорошие сны. Девушка не очень понимает, откуда прорываются эмоции, не ее собственные, но Скотта. Это как яркая вспышка, и Джин нервничает, ведь телепатия - это очень сложно, и что будет, если Скотт узнает о том, что она умеет читать мысли? Об этом она никому не говорила, это их тайна с профессором, Джин смотрит сейчас на любимого молодого человека и смущается. Сказать сейчас или потом? Сказать в любом случае, но когда?

- Скотт, милый, родной, мне не мотоцикл нравится, мне нравишься ты, и я хочу знать то, чем ты сам живешь. И если тебе нравятся мотоциклы и машины, я хочу тоже ими интересоваться. А  еще если ты меня научишь управлять Дроздом, это было бы классно. Но…
Но мне очень надо сказать тебе что-то важное, что способно отпугнуть от меня любого. И почему я не подумала об этом сразу?
- Скотт, я… ты не все обо мне знаешь, - голос Джин от волнения подрагивает, но она улыбается, не выпуская руку Скотта их своей. - Понимаешь, телекинез как способность, обычно не бывает в одиночном варианте. То есть… у меня есть еще одна способность, которая сейчас заблокирована профессором, но рано или поздно она начнет работать. Потому, что… я собираюсь развиваться и тренировать ее, - кивает самой себе Джин. - И ты должен знать. Я не хочу между нами тайн, Скотт, поэтому и рассказываю.

Ее лицо заливает краска смущения. Она вздыхает. И выдавливает из себя.
- Я телепат. Я умею читать мысли.
И это очень неудобно потому, что этика запрещает вмешиваться в чужую голову без разрешения, но суть в том, что телепат не может не слышать чужих мыслей. Джин это помнит, помнит, как лежала в собственной постели дома, а мысли родителей звучали в ее голове, точно так же, как она знала, что думают остальные. Они постоянно звучали гулом в ее голове, повторяясь на разные голоса, и Джин не могла этого выносить, у нее ужасно болела голова.
То, что профессор помог ей на время перестать слышать четко людей - только отголоски мыслей - помогло, помогает до сих пор, но теперь Джин взрослая, не такая уж хрупкая, она овладела телекинезом, и сможет теперь справиться с телепатией.
Обязательно.
Но самое трудно, не растерять близких, кого будет пугать эта способность. И она надеется, что Скотт не из тех, кому это не понравится.

Джин и сейчас чувствует волнение Скотта, оно становится все ярче, четче, наверное потому, что сама Грей сейчас не особо себя контролировала. Но ей нравится это чувство. Ей нравятся отголоски его эмоций, такие теплые, ощутимые, живые, настоящие, они делают его еще ближе, настолько, что она снова в него влюбляется, хотя куда уж больше-то?

Летать?
Да, летать! Она мечтает научиться летать!
Полеты доставляют Скотту удовольствие, Джин много раз видела, как он садится за штурвал Дрозда, крепко его сжимает, и одновременно расслабляется. Поразительно, не так ли? Не простое занятие, требующее полного контроля, но молодому человеку удается с ним справиться одной левой. Или одной правой. И Джин хочется, чтобы Скотт ее этому научил. Все будет легко. У нее будет самый лучший в мире учитель.
Особенно, если примет ее такой, как она есть.

Джин все еще не верит во все это. Удивительно, как так бывает, да? Мучительно ждать ответа, а вот он, и снова такой, что радует ее. День, поистине, щедрый на признания, и Джин смотрит влюбленным взглядом на Скотта.
Она опускает глаза, ресницы подрагивают, а на губах у нее блуждает счастливая улыбка. Ей тоже было, чего бояться. Профессор не говорит, но Джин давно знает, что телепаты - самые одинокие люди на всем белом свете. Их способность ломает жизнь, вынуждает людей невольно сторонится, никому не нравится быть открытой книгой, без тайн, но Скотт не боится, не отстраняется, крепко держит ее за руку, смотрит на нее, и ей снова хочется его поцеловать, целовать, пока хватает дыхание.
Джин снова смеется радостным смехом, таки детским, ярким, счастливым. Льнет к Скотту, обещает:
- Никогда не буду без разрешения вторгаться в твою голову, обещаю.
И чуть отстраняется, стоит ему заговорить о том, что хранится в его сознании.

Джин хмурится. Да, она понимает, что у Скотта есть совсем безрадостные моменты, но…
- Я не боюсь этого, Скотт. В тебе нет ничего, что может меня напугать, милый, - тонкие пальцы ласково скользят по щеке Скотта, обводят линию его губ в бесхитростном жесте, таком еще местами юном, что в нем нет никакого подтекста.
Скотт говорит о том, чтобы сменить место для разговора, и Джин оглядывается в удивлении. Боже, как это глупо. Все это время они общались в гараже, среди техники, запаха смазки, в месте, совсем не предназначенном для романтических признаний, болтовни, милых любезностей.

Она качает головой.
- Я мастер удачных разговоров в странных местах, - Джин закусывает губу. - Пойдем, утащим что-нибудь из холодильника и устроим импровизированный пикник? У озера. Посмотрим на закат, поговорим, там нам никто не помешает.
Вот и первое свидание! Сразу, не отходя от кассы.
Джин тянет Скотта за руку за собой. Она забывает о куче анкет колледжей, забывает о планах на вечер, о том, что собиралась позаниматься, потренироваться, о черт, как она могла забыть?!

Джин останавливается.
- У меня через час занятия с профессором, - в каждом ее жесте, во взгляде царит огорчение, практически удрученность. Джин расстроено смотрит на Скотта. - Это затянется на час, наверное, до самого заката. Нам придется перенести наше… свидание. Прости! Но потом я буду свободна!