Сонное дыхание спящего рядом Скотта успокаивает, но Джин все равно никак не может уснуть. Она ворочается, устраиваясь и так, и этак, только мешая ему спать. Первый день дома она и правда практически весь проспала, завернувшись в одеяло и изображая бревно, не желая даже есть. Она чувствовала все это время Скотта, что он был рядом, обнимал ее, гладил по голове, сторожил ее сон. А теперь она сторожит его, но все больше мешает.

Лунный свет бледным лучом гладит спокойные черты лица Скотта, сейчас на его лице нет очков. Джин несколько минут наблюдает за ним, чуть улыбаясь, едва касаясь его лица пальцами, оглаживая знакомые черты. И думает о том, что он самое большое ее счастье. То самое, которое Джин не заслужила, но все же получила.
Господи, это похоже на сталкерство. Ну или на людей, которые смотрят за спящими. Джин тихо вздыхает, осторожно выбираясь из постели. Так не пойдет. Она должна лечь спать, хотя, кажется, выспалась на год вперед. И все, что ей остается, это спуститься вниз, чтобы нагреть себе молока. Джин находит тапочки, накидывает халат поверх пижамы, и тихо покидает комнату, напоследок оглядываясь на Скотта. Она вернется через каких-то полчаса, но все равно на душе немного беспокойно.

Школа спит, уставшая после новых приключений. Уже на лестнице, ведущей вниз, Грей понимает, что именно ее беспокоит - тишина. Тишина в собственной голове. Не полная, с легкими отголосками, но все же. Она вздыхает. Пора бы уже привыкнуть, но все еще трудно это принять. Наверное, она все сама может исправить, осталось понять, как именно. Но пока ничего не получалось, и Джин мысленно возвращалась к тому, что с ней произошло, не в состоянии вспомнить, восстановить в памяти.
Они не так уж много говорили со Скоттом, но достаточно, чтобы Джин начала собирать по кусочкам общую картинку. Пока она выходила не очень.
Особенно новость о взрослой дочери. Сознание все равно упиралось в этот факт, делая ей нервно, беспокойно и не очень понятно. Ощущение, что они не очень-то поладили по первам, преследовало Джин с первой минуты знакомства, оставляя неприятный осадок и усложняя общение. Было совсем не плохо, что изнуренная последними днями, женщина все больше проводила времени во сне. По крайней мере, ей не приходилось иметь дело со знакомыми незнакомцами, смотреть в глаза дочери, осваиваться в чуждой роли матери. Матери, которой она не была.
Думали ли они со Скоттом о детях? Планировали ли их? Хотели?
Джин не спрашивала у него, но теперь мучительно пыталась угадать, как все было на самом деле.

Кухня встречает ее благословенной тишиной. Джин щелкает выключателем, свет заливает помещение, выхватывая из теней плиту, шкафы, микроволновку, огромный холодильник. Грей стоит, не уверенная, что хочет проходить дальше. Но все же делает шаг, открывая две створки холодильника, рассматривая содержимое, но не понимая, что вообще ей нужно. Так она и стоит в задумчивости несколько минут, когда ее отвлекают шаги - легкие, детские или женские. Джин уже собирается отчитать полуночника за это, но выглядывает из-за дверцы и видит Рейчел. На миг замирает, не обрадованная встречей, всматривается в черты лица - девочка и правда похожа на нее, воистину, как зеркало.
Молчание повисает в воздухе камнем, не разбить, не разрезать. Похоже, для Рейчел тоже не самый приятный сюрприз, подобная встреча на кухне. И она так же растеряна, как Джин. Может, даже больше.
Кому-то нужно внести в ситуацию что-то, пнуть ее, перестать глазеть друг на друга. Кому-то  - Джин, она старше, хотя по идее, ей еще труднее с этим разобраться. Но Грей делает вдох, отпускает двери, чтобы холодильник захлопнулся, и интересуется:
- Тоже не спится?