Кажется, что все кончено. Скотт понимает, пытается жить дальше. Успокаивается, когда смотрит на Джин, предпринимает попытки заглушить глухой гнев в себе – ежедневно заваливает себя работой, находит занятия. С самого утра и до вечера. Надеется на то, что уснет и не увидит в своих снах самого себя, объятого огнем, игнорирующего крики и мольбы о помощи. С трудом получается.

Он не прекращает чувствовать смятение. Иногда осматривается по сторонам, заставляет себя понять, что мирная жизнь – это не странно, не чуждо. Ему не дает спокойствия то, что он чувствует. Эмоции, оставшиеся с ним, его эмоции, увеличенные, точно на дрожжах, едва поддающиеся контролю.

Единственное, что ему помогает действительно расслабиться, так это осознание того, что Джин в безопасности, рядом, что ей не грозит беда, что у них все налаживается. Но он не может понять, как она отнесется к тому, что он меняется. А он меняется, он чувствует. Не знает, в худшую или в лучшую сторону.

Скотт вздыхает, не просыпаясь, зарывается в подушку, бормочет что-то про минуту. Спустя секунду все же разлепляет глаза, тяжело отдирает себя от подушки. Не понимает, что случилось. Он проспал, должно быть. Джин его не будит так рано, дает отоспаться, а в последнее время он просыпается раньше нее.

- Что такое, милая?

Подавляет зевок, привставая, не замечает ничего. Но видит Джин, улыбается, не понимает, почему она вскочила так рано. Вспоминает, что они в школе, и надеется, что ничего не произошло. С них хватит того, что происходило в последние несколько месяцев. Хватит на несколько лет вперед.

Садится, спускает ноги, пытается прогнать сон, вцепившийся в него. Закрывает глаза, стаскивает визор, массирует заспанные глаза, затем надевает обратно, обращая внимание на Джин. Только теперь понимает, что что-то не так. Комната выглядит не так, как обычно. Все в зелени?

Вскакивает, оборачиваясь вокруг себя, осматривается. Замирает, не понимая, что это такое, откуда, а потом вспоминает про Лин. Девочка, нет, на это не пошла бы, но, вероятно, ее силы дали сбой. За ней не замечалось, но такое бывает среди юных мутантов. Как еще это объяснить Скотт не имеет понятия.

- Что это такое? – медленно и с расстановкой вопрошает, не надеясь, что Джин даст ответ.

Сюрприз. Чудесное пробуждение. Скотт качает головой, смотрит на жену, пытающуюся открыть дверь. Лианы не дают, не позволяют прорваться. Он удрученно вздыхает, предвкушая то, как они будут весь день заниматься не тем, чем собирались.

Ворчит о том, что в этой школе невозможно нормально пожить и пары дней, натягивает на себя джинсы и черную футболку, влезает в ботинки и, замерев, наблюдает за тем, как лиана тянется к нему, обвивая ногу. Отрывает ее от себя, спешно направляется к двери. Сильно толкает, но это не помогает. Повторяет попытку несколько раз, дверь трещит, слабо скрипит, но не поддается, давая понять одно – их заблокировали.

- Лучом пробить?

Нет. Тогда им придется дверь чинить. Не проблема, но ему не нравится идея ломать то единственное, что отделяет его и Джин от всей прочей школы. Не нравится, в смысле, действительно не нравится. Скотт поджимает губы, налегает на дверь своим весом, та поддается лишь слегка, позволяя увидеть сквозь узкую щелочку лианы, много лиан.

Скотт смотрит на Джин, недоумевая, и видит такое же недоумение у нее на лице. Они пленники в своей же комнате. В любой другой ситуации его бы это порадовало – возможность провести с женой время, полежать, не думая о детях, лишенные возможности участвовать в жизни школы, но в этом случае желание забить на все рукой не появляется.

- Нам придется дверь чинить. Ладно, к вечеру поставлю новую, - со стоном комментирует свое принятое решение, кивает Джин, прося ее отойти на пару шагов, и выпускает оптический луч средней силы, разрубая лианы, заставляя их, точно раненных змей, извиваться, убираться в сторону, «бежать».

Путь свободен. А ответов все равно ноль.

Скотт широко открывает поврежденную дверь, выходит в коридор, видит картину – все затянуто лианами, всех оттенков зеленого, «заделанные» ею двери, покрытые ею стены и даже потолок. Он напоминает себе, что в их школе подобное не должно удивлять и поражать. Но все равно удивляет.

- Откуда это взялось за ночь?

Всего за одну ночь обычный особняк превратился в самый настоящий лесной домик, только не как в обычных сказках, здесь лес был тропический судя по лиане, которая то и дело нарывалась устроить любой живой душе день объятий, хочет эта самая душа того или нет. И ведь скорее нет, судя по испуганным крикам, ворчанию и попытка выбраться из пут всего остального населения школы, которая вместо того что-то собраться и пойти на занятие вникала во всю суть происходящего сегодняшним утром. А ведь наверняка это и порадовало кого-то. Занятий точно не состоится, пока старшие не разберутся с возникшей проблемой. 
Не только Шельму донимает слишком общительная лиана, Скотту вообще досталось целая пощечина, на что сама южанка сдерживает смех и лишь улыбается на то, что он сказал Джин.
- Да уж, утро чудесное, я хотела попасть в лето как можно быстрее, но не таким способом, - говорит Мари и в очередной раз освобождает себя от дальнейшего превращения в дерево, так как наглое растение добралось до ног и с огромным упорством принялось обвивать ступни. Тяжело вздохнув на все это безобразие, Анна разрывает связь между собой и несчастным растением, но то не унимается ни на минуту. И да, лето должно быть теплым, а за окнами совсем не та погода, чтобы устроиться под солнышком. Растению хорошо и тут, внутри, где было отопление и другие источники тепла. Люди, как вариант. Хотя, кто знает? Может это только внутри такая невероятная обстановка, а выйди на улицу глаза раскроются в удивлении от огромное гигантского соцветия или ещё чего хуже подобие хищного растения. Тогда попытки схватить мутантов становятся более логичными. Для гигантского плотоядного сорняка нужна и добыча побольше, тут и бабочки не подойдут.
- Ты права, - кивает Мари, соглашаясь со словами Джин, - Единственный выход найти Лин, я конечно люблю растения, но это уже слишком, - хмыкает девушка придирчиво пялясь на новый побег, тянувшийся к ней. Возможно, по взгляду поймет, что южанка не в том настроение, чтобы играться в садовода, - Насчет студентов у меня есть некоторые опасения, но думаю они беспочвенны, все за себя постоять смогут, - с некоторой неуверенностью все же замечает она, думая лишь о том, что кто-то мог не проснуться, а лиана имела желание завернуть мутантов в свои цепкие объятия. Некоторых ведь и из пушки не пробудишь ото сна.
Джин на мгновение становится заложницей жуткого монстра, а Скотт, как самый порядочный принц высвобождает её из лап, то есть пут, негодяйского растения. Все как в сказке. И замок, и принц с принцессой и монстр. Им бы болота под окна, тогда жуткость этого места будет в полной мере соблюдена. И жаль, что сегодня не Хэллоуин.
- Ревнивый Саммерс, - смеется Мари, - Даже растения не могут ускользнуть от твоего гнева, - она переводит взгляд на Джин, все также хихикая, но все же берет себя в руке и настраивается на их реальные проблемы. Лин. Оранжерея. Добраться не связанными. Вот и все дела. Только вот как, после всего, что здесь стряслось, они будут разбираться с кучей растений, которые заполонили все основания стен. Можно конечно и так оставить, все-таки лишний источник кислорода, да и обстановка сразу становится экзотической. Дикие Земли местного очарования.
Скотт предлагает отправиться прямиком в оранжерею, где, скорее всего, находится тот самый источник их катастрофических бед. Вполне логично, Шельма кивает и не сразу обращает внимание на слова об особой наглости лианы. Смысл его слов доходит постепенно, когда её талии касается вьюн тольще, чем это было до этого. Отлично.
- Сюда бы газонокосилку для разнообразия, или бензопилу, - хмуро замечает она, шлепком отгоняя от себя назойливую лиану, которая с первого раза совершенно не понимала, и не понимала она, что такое обращение было адресовано ей как главному виновнику торжества.
Будто могла понять слова Анны, как же.
Ей правда хочется уже уйти с этого места, потому что стоять становится просто невыносимо. Взгляд Роуг цепляется за Джин, а после она сама следует за Скоттом в поисках решения данной ситуации.
- Телефона ни у кого с собой нет? Как будем искать Лин? Кстати про кофе, я думаю, можно забыть, - печально замечает Мари с грустным вздохом, - Примерно представляю, что сейчас творится на кухне.

- Я тебя довожу до ручки? – невинно спрашивает, бросает непонимающий взгляд в сторону Анны. – Я ее довожу до ручки?

Странное утро. Школа опутана живыми лианами, а настроение игривое. Скотт почти не прячет шутливость под ледяной маской невозмутимости. Скрывает только улыбку от слов Джин. Ученики справятся. Не сомневается, не испытывает стремления броситься на помощь, не желает ломать двери, выпускать их на свободу.

Шум уже слышен. Стучатся в двери. Слышатся голоса. Скотт вместо этого следит за тем, чтобы лиана не схватила его за ноги, руки, не пыталась обвиться вокруг него. Поджимает губы, задумывается, что же их ожидает впереди. Создается невольное впечатление, что школа не так безопасна для юных мутантов.

Пусть с лианами они справятся, пусть избавятся от новой беды. Пусть наладят мирную, спокойную жизнь, которая была у них до прихода в школу Логана несколько лет назад. Пусть. Что дальше? Мир за пределами территории особняка кишит враждебными людьми. Людьми, что желают поставить на каждого клеймо и следить за ними, если не убить их. Никто не остановится, если даже речь будет идти лишь о детях.

Сайк мотает головой едва заметно, избавляется от дурных воспоминаний. После Темного Феникса сложно не думать о чем-то подобном, ведь постоянно видит сны, вспоминает, но об этом не распространяется. К счастью, Джин еще не вернула телепатию, а потому у него есть время справиться с собой и со своей эмоциональностью.

Останавливается перед лестницей, следит за Джин невидящим взглядом, рефлекторно отталкивает рукой лиану, отстраненно слушает слова жены, но моментально отвлекается от раздумий, когда она внезапно быстро съезжает по перилам лестницы.

Недоуменно уставляется на лестницу, сплошь заросшую лианой. Это он не сразу заметил, точнее не обратил внимания. Красиво. Неприятно. Крайне неудобно. Устало сжимает губы, понимая, что все это придется чистить, и он будет среди тех, кто будет этим заниматься. Понимая, что стоит, не двигается, не произносит ни слова, он вздыхает и делает шаг вперед.

- Извиняюсь, я отвлекся.

Смотрит на Анну, жмет плечами. Садится на перила и на своей скорости съезжает вниз. На момент вспоминает себя в юном возрасте. Тогда он тоже так делал, когда профессора рядом не было. Тогда не случались такие «масштабных» неприятности. Иные были заботы, иные времена.

Спускается без лишних проблем, спрыгивает, выдыхает, улыбается Джин, заглядывает ей в лицо – встала она не с той ноги, но ее настроение начинает меняться. В лучшую сторону. Скотт не знает, хорошо или плохо – злая, раздраженная Джин выглядит чудесно. Есть риск для здоровья и определенный для жизни, но оно того стоит.

- И так – в оранжерею? Или все же за чашкой кофе? – наклоняет голову, заинтересованно смотрит в сторону кухни, откуда только что послышался звон разбившейся посуды и едва слышный шорох движущихся лиан. – Ясно. Туда мы не полезем.

Значит, в оранжерею. Хочется найти Лин, чтобы она навела порядок в школе, остановила растение, чем бы оно ни являлось. Но вот убирать все это придется руками, прикладывать физическую силу. При мысли об этом Сайк недовольно морщится – целый особняк, везде погром, перестановки, хаос, бедлам – он уже «предвкушает», мрачно посматривая на лиану, которая тянется к ним.

Скотт надеется на то, что это не чей-нибудь эксперимент, на то, что это растение случайно к ним попало. Если не случайно, то несдобровать тому, кто притащил это в школу. О чем он и говорит, направляясь по коридору в оранжерею быстрым шагом.

- Не знаю, что это за растение, но тот, кто принес его в школу, будет в одиночку чистить весь особняк, - вероятно, он еще подумает, вероятно, но пока у него такого желания не возникает. – Есть мысли, откуда это могло у нас взяться?

Лин уснула в оранжерее. Не сказать, что такого не происходило прежде. Но она старалась максимально избегать подобных ночевок. Вряд ли ее, конечно, кто-нибудь осудил бы и начал воспитывать на тему неправильного поведения. Просто ей не хотелось в очередной раз ловить краешком глаза устало- понимающий взгляд Джин или Ороро, или ловить обрывки разговоров, в которых речь шла именно о ней. И это слишком понятно по тому, что разговоры прекращались, стоило собеседникам заметить ее приближение. Это, а еще то, как глаза говоривших старательно избегали контакта с ее. Лучше бы резко меняли тему, честное слово, а не молчали! Лин бы и не обратила внимания.

   В последнее время она слишком сильно была погружена в себя, чтобы пристально присматриваться к тому, что происходило вокруг. Да, порой ей за это было стыдно и неловко, но вместе с тем... Вместе с тем, что силы ее вели себя непредсказуемо, то увеличиваясь, то почти исчезая, а еще стало проявляться то, что не было свойственно девушке даже в малой мере.

   На фоне собственного душевного раздрая суета вокруг терялась, выцветая и отходя на задний план. Если бы не горстка самых близких людей, Лин  начала бы забывать об уроках и банально о том, чтобы вовремя перекусить. Но куда лучше связь с реальностью поддерживал ее зверинец: ротвейлер, так и оставшийся Псом, безымянные тигр и пара демонов. Ну, и само собой, гостка разумных растений, совершивших стратегическое отступление с разрушенной базы ЩИТа. Или, попросту говоря, лабораторные растения, которым Лин помогла сбежать, а сейчас прятала среди самых обычных. Благо, внешне они обычными большую часть времени и выглядели.  А поскольку, кроме нее самой, приглядывать за всей этой разношерстной компании было некому, то самоанализ откладывался.

   Но отключения и внезапные пугали. Как будто организм не мог с чем-то справится и уставал сильнее обычного, требуя больше отдыха.  Сегодня Лин проснулась позже обычного, не открывая глаз попыталась поправить подушку. И поняла, что подушки нет, а есть теплый тигриный бок, мягко рокочущий что-то убаюкивающее. Есть тенистый зеленый купол над головой, прячущий от солнечных лучей. И шипастая демоническая кошка, прижавшаяся к спине.  А вот Пес и второй демон о чем-то деловито переговариваются по-своему чуть поодаль. И от них явно исходят недоумение и даже недовольство пополам с раздражением.

   Лин открыла глаза и встала, оглядываясь по сторонам.  Потом несколько раз зажмурилась, потерла глаза кулачками и под конец изо всех сил ущипнула себя за руку. Оказалось больно.

   - Что тут происходит? - поинтересовалась у всех разом. Кошка и тигр не шелохнулись. Псы, если бы умели, то развели бы лапами. А вот лиана, заплетавшая большую часть оранжереи, и по чувствам Лин не только ее, полыхнула виной и  мелко задрожала. - Агаааа, - констатировала Лин. - Ты что творишь? Обратно в лабораторию захотела?

  Лиана не хотела. Потому задрожала сильнее и принялась стягивать побеги к центру оранжереи, по пути едва не теряя  листья и попутно рассказывая о о каком-то вкусном темном солнце.

   - Какое еще вкусное темное солнце? - побегов становилось все больше, места меньше, а они все сворачивались и сворачивались. - Да как вообще за ночь так можно вымахать?

Скотт кривится, едва жена напоминает о секаторе – он помнит тот момент, но смутно, а потому пожимает плечами. Им здесь больше пригодилась бы бензопила. Верно. Но он все равно не приобретет ее для Джин. Меньше всего ему хочется видеть раздраженную, сердитую жену с этим инструментом наперевес.

Зрелище, способное приходить во снах. Часто и долго. Сайк оценивающе смотрит на Джин – нет, она и без того опасно выглядит.

- Все равно бы я тебе не купил. Что секатор, что бензопилу, - весело улыбается – настроение у него хорошее, пусть он понимает, что утро не задалось, что позже он будет в числе главных уборщиков. – А вот себе обязательно. Надо будет как-то все это чистить.

Анна, тем временем, успешно находит выход – вылетает в окно. Скотт останавливается, пораженно осматривая конкретно заросшую дверь. Лианы, толстые, опутывают ее сплошной стеной, переплетаются друг с другом, движутся зелеными змеями, шуршат. Никто не сможет выйти, никто не сможет войти.

Если бы они не проснулись так рано, то, что было бы? Растение не позволило бы им встать, шевельнуться, помешать себе.

Сайк качает головой. Ему необходимо выпить кофе для того, чтобы трезво оценивать обстановку. Шагает вслед за Джин, к которой льнут лианы со всех сторон, из-за чего ей приходится взлететь на подоконник. Он сам оборачивается, замирает, едва видит тянущуюся к нему особенно крупную «особь», огромную, сопровождаемую свитой – более мелкими, более слабыми.

Шаг назад. Визор активируется моментально, луч прорезает лиану, проходит сквозь нее, точно нож через топленое масло, заставляя ее бессильно упасть, втянуться куда-то обратно. Он же считает, что пора ему заняться тем же самым – отступлением. Отстреливается от начавших ползти, тянуться к нему с особым рвением побегов.

На момент ему кажется, что растение разумно. Вероятно. Это возможно. Скотт понимает, что в таком случае ситуация лишь ухудшится, а оттого не желает долго об этом задумываться. Просто отбрасывает от себя все, что желает схватить его, утащить куда-то, оплести в кокон. Постепенно в нем пробуждается раздражение, а когда он слышит вскрик Джин за окном, то лучи начинают мелькать чаще, сбивая ретивость лиан, ломая то, во что попадают.

- Джин!

Нет ответа. Сайк пинает от себя лиану, желающую схватиться за его ногу. Злится. Разворачивается в сторону окна, твердо намеренный в него выйти. Его встречает назойливая поклонница Джин, которая, судя по звукам, доносившимся из улицы, была избита и отвергнута. Скотт мстительно одаривает ее лучом, тут же падает из-за того, что пара лиан, подкравшись из-за спины, потащили его за ноги вглубь гостиной.

Изворачивается, освобождается с помощью лучей, разносит вдребезги буфет. Жаль. Он ему нравился.

Не тратит времени, одним рывком преодолевая расстояние до окна и выпрыгивая из него. Приземляется рядом с Джин, раздирает руку об острый камень, раздосадовано шипит, чувствуя небольшую боль. Встает с места, едва осознает, что долго так прохлаждаться не стоит. Анна уже полетела разбираться с растением, а они все еще тут – не дело. Надо присоединиться и поучаствовать в прополке спонсора паршивого утра.

От хорошего настроения не осталось ни следа. Скотт выпускает луч в зеленое, промелькнувшее в окне. Чувствует мстительное удовлетворение. Недостаточное, однако. Его взгляд окидывает школу, в результате чего он присвистывает, затем смотрит на жену и в сторону оранжереи. Чем бы ни являлось это растение – оно там, и, разумеется, чем бы оно ни являлось – его следует уничтожить.

- Я не знаю, что там находится, но я это что-то готов убить, - процеживает, делая шаг и стряхивая с себя пыль. – Пойдем. Или я иду, а ты летишь, - смотрит на нее в тапочках, причем один отчего-то находится у нее в руке, отчего он даже приподнимает бровь.

Отхлестала тапочкой?

Скотт не спрашивает. У нее настроение хуже некуда, сейчас и ему прилетит, несмотря на то, что свое он уже получил.

- Они опять к нам ползут. Наглое же растение, - комментирует он ползущие по стенам, направляясь к ним, лианы. – Нет. Хватит с меня.

Шагает, быстрым шагом двигаясь к оранжерее с твердым намерением спалить все, что там растет. От самой теплицы тоже ничего не останется. Та тоже заросла. И все побеги, оплетшие особняк, тянутся из нее. Не ошиблись. И скоро этому настанет конец.