Субботнее утро началось на удивление приятным и спокойным, каким, в принципе, и должно быть всегда. Другое дело, что в этой школе подобную роскошь можно позволить для себя крайне редко, что очень удручает, но оттого и наиболее слаще оказывается осознание хорошего дня, подарком, появившимся в конце насыщенной недели.
А неделя и правда была насыщенная. Помимо занятий с учениками, Анна периодически делала маленькие вылазки, где пыталась найти зацепки, которые могли навести её на след брата. Парочка церквей уже подверглись её острому опросу на наличие особенного прихожанина и вообще каких-то странных событий. Пусто. Ни единой капли информации за прошедшее время.
Иной раз появлялись мысли, что было бы неплохо попросить помощи Джин, ведь с помощью церебро мутанта будет намного легче отследить, но и тут мимо. Как только мысли появлялась в голове, как на неё тут же нападало осознание того, что подруга исчезла. Её похитил монстр, сумасшедшее жаркое, которое не давало им покоя уже несколько месяцев, и наконец, забрало ту, что всегда желало. Это также выбивало из колеи. Слишком сильный удар для Мари, потерявшей сразу двух близких людей. Оттого-то не хотелось напрягать своими проблемами Рейч, которая итак была поглощена заботами в поисках своей матери. У всех у них была цель, все они шли к ней. Оставалось лишь надеяться на положительный исход без лишних смертей.
Хватит уже умирать. Вполне достаточно и одного раза.
Неделя включила себя и недавнее спасение детей из приюта, который мог послужить основой для хорошего сюжета какого-то ужастика. Надо было все заснять и выслать на любую студию, вдруг бы выстрелило? Люди Икс теперь и сценарии пишут, почему нет? Вся их жизнь похожа на нескончаемый блокбастер с элементами ужаса и драмы, иногда комедии конечно, но этого слишком мало.
И, тем не менее, к своему утреннему кофе южанка вернулась после небольшой поездки в город за заказом, уведомление которого получила буквально на днях. А забрать нужно было ремень, который был сделан специально под заказ. Кожаный, с красивой и массивной бляшкой в виде дракона, и на ощупь был весьма увесистым. Анна даже в уме представила, насколько же больно будет проказнику, который попадет под удар этого аксессуара одежды. Возникает вопрос, отчего именно эти мыслишки засели в голове, пока девушка стояла у кофеварки, зевала и варила кофе, всматриваясь на пейзаж за окном.
Сколько именно сейчас было времени, Мари не знала, и если честно, знать совсем не хотела. Запах свежезаваренного кофе манил и оставлял внешний миро где-то за рамками сознания отчего она и не замечает поначалу Саммерса, который вырывает её из пучины собственных мыслей комментарием и Мари на это улыбается и кивает.
- Доброе утро, - шепчет она после долго молчания, - Про тишину ты точно подметил, прекрасный плюс утреннего воскресенья – это нежелание вставать в такую рань нашего младшего населения, - кивает она и больше расслабляется в собственных ощущениях и в теплом напитке, который грел весь организм и заставлял постепенно просыпаться. Хотя дел на сегодня не было никаких, оттого и вообще можно было вернуться в свою постель, поспать или же посмотреть какой-то фильм, возможно даже связанный с зимой.
На вопрос Саммерса она лишь отрицательно качает головой. Нет. Не было. И никак не выходи поймать, уцепиться, найти хоть крупицу, какой-то знак.
О, у Мари много слов накопилось, чтобы высказать сбежавшему брату, как только сможет словить его за хвост. Тут и ремень пригодился бы.
- Было бы неплохо, может.., - на минуту она замирает, обдумывая свои слова, будто стеснялась на самом деле спросить, - Может как раз сегодня и займемся? Ты занят? – её голос звучит осторожно, действительно не хочет вешать ещё и свои проблемы, прекрасно понимая, что все мысли Скотта заняты Джин. Она сама переживала. Только голова разрывалась сразу от двух проблем. Тут и не знаешь, за что браться.
А тем временем в комнате появляется ещё один человек, и Шельма, приветливо улыбается ему, салютуя кружкой с кофе.
- Утречка, и присоединяюсь к Скотту в предложении, и тебе стоит поторопиться, так как рой проснувшихся деток сметет все вкусности на этом столе, - говорит вполне серьезно и совсем не спеша отпивает напиток из своей кружки.

- Не занят. Его нужно искать, - отвечает на вопрос Анны, задумывается о том, где сейчас Курт. – Моя последняя встреча с ним была… не самой приятной.

Скотт сжимает губы, Вайоминг ярким полотном вспыхивает в сознании. Крики людей, пламя, перекидывающееся со здания на здание, разрушенные строения, сломанные памятники на площади, раненые люди, убитые люди, взрывы машин, оказавшихся рядом. Темный Феникс уже взял его под свой контроль, но он не знал, не чувствовал, не понимал, плыл по течению, не стремясь держать себя в узде.

Помнит, что говорил Курту, сколько говорил, в каком тоне, прикрывает глаза, понимает, что сам все так же согласен со своими словами. Но он не должен был вести себя так, не должен был кричать, не должен был убивать окружающих и побуждать Курта согласиться с его новыми идеями, стремлениями. Чувствует угрызение совести, понимает, что не совсем он был прав в тот момент.

Согласен – искать старого друга нужно, хотя бы для того, чтобы убедиться в том, что он в порядке. Взгляд падает на ремень, возникает мысль прихватить его с собой в качестве способа устрашения. Вновь уходит в собственные размышления о том, что следует так же искать Джин. Все его мысли крутятся вокруг нее. Ничего не может с этим поделать, не хочет что-то менять, но это необходимо.

Сойти с ума легко, он был у самой грани в собственном сознании. Если бы не Рэйчел, он бы остался там, размышляя над своими ошибками, действиями, словами. Нужны занятия, нужно делать вид, что все хорошо, пусть внутри все леденеет, сжимается от страха, от гнева, от безысходности.

Не сразу обращает внимание на шум снаружи. Кидает взгляд на Анну, вскакивает с места, настраивает визор на ходу. Если придется стрелять, он будет, но нельзя – слышится драка, слышатся крики. Скотт быстрым шагом выходит из кухни, выбегает на улицу и видит что-то совершенно невообразимое.

Бой.

Замирает на несколько секунд, пытается понять, уразуметь. Не выходит. В толпе мелькают знакомые лица учеников. Незнакомые личности. В общей куче почти ничего непонятно, сложно. Но он выхватывает выкрики о мутантах, проклятия в адрес людей, взаимные оскорбления и угрозы убийства.

- Что тут происходит?!

Студенты дерутся с незнакомцами. Люди, похоже. Скотт широко раскрывает глаза, задается вопросом о том, что вот оно – первое столкновение людей с мутантами. Кидается в толпу, оборачиваясь и проверяя с ним ли Анна, рассчитывать ли ему на ее помощь. Хватает одного из учеников, отдирает из его цепкой хватки окровавленного человека.

Плохо.

Дело плохо.

На земле валяются неподвижные тела. Скотт не узнает среди них никого. Уже лучше – дети еще не пострадали серьезно. На земле лежат раненые, но все они только люди. Против мутантов с голыми руками не выстоять. Не против студентов, которых ежедневно тренируют управляться со своими способностями, не против студентов, которых он часто лично обучает самообороне и учит сражаться в Опасной комнате.

- Кто-нибудь, закройте ворота. Живо!

Сайк рявкает, но его слова не слышат. Шум и крики закладывают уши. Становится понятно, что дело ухудшится, если сейчас же не вмешаться. Из дверей школы вовремя выскакивают другие ребята, и Сайк приказывает старшим из них тащить обезумевших от непонятной ярости учеников в школу и запереть их в классных комнатах.

К делу подключаются его коллеги. Скотт же старается угомонить взбешенных людей. То, что они люди, становится ясно по тому, что они кричат про мутантов. Сжимая челюсти, он расшвыривает их в стороны, быстро лишая их сознания. Дело ухудшается, когда в драку вступают те, кто должен был ее останавливать.

Сайк испытывает ярость. Желание использовать свою способность, ранить и своих, и чужих. Все должно было быть спокойно. Не они должны злиться, капризничать, из-за чего-то страдать и быть недовольными, а он. Непонятное чувство сплетается с глухим гневом, заставляет его отступить, пытаться ее задавить в себе в корне. Не выходит. Вместо этого в нем бьется ярость, распаляется позабытое пламя, подкрепляемое неизвестной ему до этого мига завистью.

Роуг теряется в своих собственных эмоциях, которые менялись с поразительной скоростью. Где-то на задворках сознания кто-то шепчет остановиться, одуматься и прекратить все это безрассудство. Но что-то холодное, скользкое и злобное шипит продолжать. И Мари поддается, с новой силой отшвыривая со своего прохода слабых людей, ногами пробивая себе путь в один конец. Её пытаются схватить, цепляются за руки, кидаются в ноги, всеми силами стараясь повалить. Попытки как об стену горох. Достаточно резко дернуть плечом, чтобы двое уже попадали к её коленям. Красиво, но Мари не была поклонницей слабаков. Жалости тут никто не достоин, они сами решились на подобный шаг и прекрасно понимали, какой исход событий будет следовать за подобным проступком. За вбиванием очередного смельчака в землю её противный визг какой-то дамочки, решившей, что вцепиться в волосы разъяренной ведьмы самая лучшая из затей короткой жизни. Идея сработала, Мари отвлеклась, даже охнула от боли и изменилась в лице. Волосы – это табу. К волосам притягиваться никто не имеет права.
Шельма цепкими пальцами хватается за руку нахалки, после чего нагибается и перебрасывает её через себя и садится сверху. Одной рукой Анна сдавливает горло, вторую заносит для удара, пока та панически пытается высвободится из хватки. Глаза в глаза. Все перестает иметь смысл, теряется связь с реальностью, кроме своего дыхания Шельма и не слышит ничего.
В мозгу что-то щелкает, Мари не сразу понимает, в чем причина, но упорно всматривается в широко раскрытые голубые глаза. Там нет злости, там только ужас, страх за свою жизнь. Анна-Мари крутит головой, смотрит по сторонами, смотрит за бойней, которая с каждой минутой становится все ужаснее. Что произошло? Почему они это делают?
На своем запястье чувствуется чужая рука, которая так сильно за нее цеплялась и пыталась отодрать от шеи.
Нет, это не Мари. Так нельзя. Так не нужно. Это неправильно.
Пальцы разжимаются, давай женщине вздохнуть полной грудью, Роуг же шарахается от неё, как от чумы, наблюдая как пострадавшая в ужасе, который сопровождался громкими воплями о спасении уползает, а после удирает куда глаза глядят.
Ощущения отвратительные, Анна поджимает ноги к себе, а сама хватается руками за голову. Жмурится, пытается заглушить вопли и крики. Удивительно, но внимания на неё обращено более не было. Это дает жизненно необходимые минуты передышки.
Нужно взять себя в руки. Нужно прекратить этот хаос.
Но что за чувство господствовало над действиями? Заставляло с особенным остервенением хотеть переломать кости каждому, просто потому что они люди. Без способностей. Просто потому что удача не наградила их «даром». Признаться в этом сложно, особенно самой себе. У Роуг с этим проблемы, всегда были проблемы. Но, черт возьми, она завидовала! И от этой зависти становилась только злее.
Голос Скотта действуют, словно ледяная вода.
Курт?
Попытавшись успокоиться, Анна все же берет себя в руки, отправляя некогда дремлющее чувство в самый отдаленный уголок своей души. Здесь проблемы куда серьезнее её собственного нытья. Дети подверглись нападению. Дети в шаге от первого убийства. Детям нельзя дать сделать этого.
Южанка быстро поднимается на ноги, растаскивает по пути к Скотту нескольких студентов, людей приходится отправлять в нокаут, а дорогим ученикам показывать, как с руки сползает перчатка. Это ведь хороший способ угомонить всех без попытки навредить. Главное не передержать особо рвущихся на свободу.
Скотт злится, кричит уже на всех. Его не слушают, не подчиняются приказам, а за своей спиной Мари убеждается в том, что только что напуганные студенты вновь вернулись к своему веселью.
Очевидно, сегодня Анне предстоит, как следует навести порядок в своей голове, ибо гостей там будет как на свадьбе английской королевы.
И черт, ей ведь не видится, Скотт прав! Курт. Характерный дым от его телепортации Мари не спутает ни с чем. И он.. Он атаковал Саммерса? Все это походило на какой-то безумный сон со своими бездумными исходами.
Оказавшись в нескольких шагах от Саммерса, который как раз занимался поучениями самого бойкого из учеников, Роуг замечает вновь появившегося брата, готовящегося нанести удар. Мысли о Мистик сами начинают лезть в голову, словно назойливые осы на черничный пирог. Мать умела раздуть хаос одним лишь словом, и подобное происшествие вполне могло быть её рук дела.
Более не думая, Мари в полете сбивает брата на землю, хватая того за руки и пригвождая их к земле.
- Какого черта ты делаешь!? – вопросительный крик срывается с её уст, - Имей ввиду, я выпотрошу всю твою душу, если сейчас скроешься от меня! И ты прекрасно знаешь как! – Анна зла, удивлена и обескуражена одновременно. Вагнер пропал, исчез без следа, а теперь заявляется с эффектной дракой и нападает на своих друзей? На сестру? Ему придется объясниться,  так как Шельме меньше всего хотелось щеголять весь день по дому линяя синей шерсткой и виляя хвостом.

Нет. Что-то внутри останавливает его от беспорядочных убийств людей. Напоминает ему о том, кем он не желает вновь становиться. Темный Феникс причинил этому миру много боли и принес немало проблем его руками. Скотт не желает чувствовать себя тем монстром, который готов на все, ради своей цели.

Так не пойдет.

Нет.

Разум постепенно проясняется. Ненадолго, но Сайк, по крайней мере, успокаивается. Старается разнять дерущихся, как краем глаза видит приближающегося к себе Курта. Он видит его. Замирает, не понимая, что творится, не понимая, почему Курт выглядит так, как будто готовится нанести ему удар.

Скотт непроизвольно крепче хватает человека, которого как раз сдерживал и оттаскивал от юного студента, и выставляет его перед собой, точно живой щит. Через секунду Анна в полете сбивает Курта с ног, так что и он, и человек остаются в целости и сохранности. Он понимает, что только что сделал, сам того не поняв, - закрылся человеком, просто из-за того, что он человек.

Выдыхает, наносит ему крепкий, тяжелый удар, вырубает, лишает сознания. Делает шаг по направлению к Роуг и Курту, желая узнать, что происходит, но последний уже успевает пропасть из поля зрения.

- Он тебя ударил? – пораженно спрашивает, неуверенный в том, что он видел. – Мне не показалось?

Ему становится легче. Внезапно нахлынувшее чувство гнева и зависти отступает. Сзади раздаются удивленные вздохи, испуганные крики. Скотт тяжело вздыхает, поворачиваясь и живо идя обратно. Хватает двух студентов и разворачивает их в сторону школы. Их всех необходимо отправить по комнатам.

Немедленно.

- Живо в школу! – громко рявкает, почти зло рычит, не слушая воплей и обвинений. – Немедленно. Чтобы я здесь никого из вас не видел!

На его глаза попадаются люди. Несколько их них накидывается на него с криками о том, что мутанты во всем виноваты. Чудовища. Скотт не слушает их долго, а действует – несколько ударов, и вот они лежат на земле. У него в голове постепенно складывается план того, что нужно теперь делать.

Неважно, что случилось, но дети не должны отвечать за эти преступления. Люди сами пришли или же их привели.

Нужно запереть ворота. Стереть память всем тем, кто сумел выжить. И только после выпустить. А погибших… дезинтегрировать как можно скорее. Нельзя, чтобы кто-то узнал о произошедшем. Нельзя, чтобы на детей навесили вину. Он не позволит этому случиться.

Ученики один за другим скрываются в дверях школы. Не все успевают уйти, как перед ними появляется Курт с женщиной. Скотт смотрит на него, не понимает, что происходит, но выглядит тот озлобленным. Ему пончиков недодали? Или ремня? Что с ним не так вообще? Но на то, чтобы задать вопрос, времени не хватает – дальше происходит то, от чего у Скотта широко раскрываются глаза.

Отступает, не желая ловить летящую к нему голову, смотрит на Анну, недоумевая. Курт как раз появляется за ее спиной.

- Курт, что ты творишь? – спокойно, сдерживая ярость, спрашивает, готовясь выстрелить и слегка ранить, если придется, если необходимо будет его обезвредить – здесь школа, дети, и о них нужно беспокоиться в первую очередь.

Шельма старается выглядеть храброй, сильной, уверенной во всем, сдерживая под маской злость дрожащие руки и мысли об увиденном. Курт много натерпелся от людей, возможно, даже больше чем каждый здесь. Внешность большинства мутантов ничем не примечательна, всегда можно было скрыться за маской обычной улыбкой, имея в своем багаже разрушительную способность или яд от собственных прикосновений. Курт же имел большие отличия, чем и раздражал особо нервных деятелей человечества. Но никогда, никогда он не пытался причинить вред этим самым людям, даже если в него кидали камни. Брат всегда верил в них, учил других детей этому.
А сейчас.. Сейчас он просто взял и оторвал голову человеку. Роуг верить в этом не хочется, но неподалеку валяющаяся голова и кровь, описывающая расстояние броска четко напоминает о каждом увиденном мгновение. У брата помутнился рассудок, и что-то мерзкое заставляет и всех остальных вершить не совсем обдуманные поступки.
Оправившись от её удара, Курт исчезает, а Шельма инстинктивно замирает, готовая к удару. Не угадав его действия Мари не успевает среагировать, как тот нападает на Скотта за её спиной, отчего девушка чертыхается и резко поворачивается. И черт возьми, дело дрянь! Синий вредитель сорвал с Циклопа визор, а это было очень плохо. Нужно успеть помочь ему, забрать визор с земли, пока тот не наделал непоправимых действий, да и с братом сражаться лучше с открытыми глазами.
Роуг резко кидается в сторону упавшего визора, но брат её опережает, появившись перед ней, в одно мгновение, цепляясь за талию и как-то очень паршивенько улыбаясь.
- Черт, даже не думай, - шипит Мари, злобно щуря глаза и уже готовая поймать брата за шею голыми руками. Только не успевает, поздно понимая, что сделать ничего не может даже со своей сильной.
Анна никогда не любила телепортации. Ей это давалась не так тяжело, как для остальных, но и не так приятно, как хотелось бы. Приходилось бывать в шкуре брата, но и тогда ситуация не улучшалась, добавляя ещё и собственную потерю энергию. Сейчас же все походило на бесконечный круг различных аттракционов, которые менялись с бешеной скоростью и совсем не давали даже вдохнуть. Все мысли автоматически повылетали из головы, как и странная злоба граничащая с какой-то завистью непонятно на что.
В один момент её просто откидывают в сторону, и Роуг не сразу соображает, что происходит вокруг, больно пробив собой явно стену, судя по жесткому удару и звуков похожих на обрушение. Хотя, кроме неприятного гула в ушах, Анна и не слышала ничего.
Раскрыть глаза удается не сразу, и то что-то видит девушка, её совсем не радует. Потолок начинает свой тошнотворный круговорот и Роуг хватается за начинающую гудеть голову.  Поднять не получается быстро, так как опора под руками куда-то таинственной уезжай, а ноги вовсе утопают в обломках кирпичей и прочего сломанного хлама. Ей даже думать тошно, а у что было говорить об остальном.
Осознание происходящего происходит постепенно, Мари вновь распахивает зеленые глаза с ярким осознанием того, что если сейчас не встанет, то Скотт может пострадать. Звук от его лучей был характерный, поэтому следовало поспешить. Первая попытка поднять увенчается провалом, стоило только сесть, как окружение вокруг вновь ударилось в хоровод, а в горле появился неприятный ком подступающей тошноты.
С болезненным вздохом переворачивается на живот, ощущая острые углы от сломанных частей стены. Шипит, ругается себе под нос и пытается выползти с импровизированной горы. Получается не то чтобы плохо, в один момент Анна просто скатывается с ней, а ещё одна часть посыпает «пудрой» из кирпичей сверху. Делать нечего, надо двигаться. Шельма откидывает лишний мусор в сторону и встает на четвереньки, пытается сфокусировать взгляд на происходящем. Все расплывается, малость крутится, но сознание вроде возвращается, поэтому Анна снова пытается встать и это даже выходит. Она только и видит, как Скотт ловит брата, как он бьет его и как Курт улетает от силы луча Саммерса.
Роуг старается идти более уверенно, хотя её все ещё и ведет в сторону, хоть уже и меньше. Взлетать приходится лишь тогда, когда Скотт открывает глаза и пытается осмотреться. Не попасть под луч получается, и Анна даже умудряется долететь до Саммерса без трагических падений и заворотов не в ту сторону.
Скотт пытается раздразнить Курта ещё сильнее, а Мари тем временем ищет проклятый визор, который умудрилась заметить ещё до великолепной карусели. Старшие братья водят своих сестер в парк аттракционов, но это должно заканчиваться адекватно, а не вот так. Его нужно вырубить, срочно. Пока он не нанес вред себе или кому-то ещё. Разбираться с его сознанием будут после.
- Скотт, с ним что-то произошло, и это что-то каким-то образом передается на нас, ты тоже почувствовал это странное ощущение? – говорит Мари с целью отвлечь самого Циклопа от таких речей, а сама уже находит визор, хватается за него и летит к Скотту, - Спокойно, это я, - она аккуратно возвращает прибор на место, сама оглядывается по сторонам все ещё не видя брата.
- Слышишь? Нам нужно успокоиться, Скотт, - она пытается достучаться до командира, после чего взлетает вверх, чтобы определить расположение брата. За карусель ему хочется хорошенько всыпать, но, тем не менее, это её и отрезвило. Синий хвост заметить не трудно, как и пострадавшего от атаки Саммерса брата, поэтому Шельма опускается рядом с ним, нависая сверху и почти касаясь голыми пальцами щеки Курта так, что любое резкое движение или вздох обязательно приведет к соприкосновению.
- Знаешь, что будет? Знаешь ведь, - громко говорит Мари, строго заглядывая в неестественные глаза брата, - Так что не дыши и не делай резких движений, я ведь поймаю, рано или поздно поймаю, и тогда ты ограничишься не легким обмороком! Что ты творишь, черт возьми! – в сердцах восклицает она, не отнимая руки от его лица, - Вспомни, что ты сделал! Ты убил человека! На глазах у детей! Да чтоб тебя, на глазах у Бога! – она не снижает уровень громкости своего голоса, а распыляется ещё сильнее, затрагивая тему, которая для её брата была по настоящему близка, - Не ты ли говорил, что нельзя поддаваться насилию? Не ты ли говорил, что мы должны уметь прощать и быть добрыми к любому камню, кинутому в наше лицо? А? – Роуг уже плевать, поэтому она резко хватает его за форму и приподнимает над землей. Пусть телепортируется, пусть делает, что хочет. Она слишком зла.
- Я ещё раз повторяю свой вопрос! Какого черта ты творишь!? – кричит Роуг, уставшая от вечного беспокойства и переживания за него. Вот он, здесь, убийца и агитатор насилия. Ей не хочется его бить, ей не хочется кричать, она просто хочет узнать причину, помочь, да что угодно, чтобы вернуть все назад.

- Ты даже ответить достойно мне не можешь… - шипит, стараясь справиться с собой и не открывать глаза.

Что-то шепчет в нем, что все он может. Все для него позволено, ведь это позволено другим. Если так, то почему он не может жить так, как хочет? Почему он должен заковывать себя в оковы, держать себя в руках, не давать себе воли в то время, как прочие относятся ко всему вокруг столь безалаберно?

Злость затмевает разум. Слепая. Одинокая. Пробуждает то, что он пытается похоронить в себе. Его злят одни лишь попытки навредить школе. Втянуть детей в кровавое побоище. Убить на их глазах кого-то, точно им не хватает ненависти и агрессии со стороны людей.

Скотт слышит голос Анны. Он успокаивает на какой-то момент, заставляет взять себя в руки, вернуть на место сдержанность. Та спрашивает о том, заметил ли он странное влияние, исходящее от Курта. Заметил. И он борется с этим чувством, которое вынуждает его завидовать всем, совершенно всем, хотя такого за ним никогда не водилось.

- Да. Чувствую. Не знаю, что это, но это заставляет злиться, как бы… - недоговаривает, когда Анна возвращает ему визор. – Спасибо, Анна.

Не хотелось бы разрушить школу. Это их дом. Здесь они живут, и именно здесь они пытаются защититься от враждебного мира. Он не хочет ломать его и не хочет позволять кому-либо еще это делать.

Неизвестно, что произошло с Куртом, но ему это не нравится. Если бы в нем сидела часть Темного Феникса то, быть может, Сайк понял, но это не так. Огненная сущность давно проявила бы себя, огнем и яростью опалила их дом. Здесь нечто иное, нечто, с чем Курт неспособен сам справиться. И проблема в том, что они тоже не могут это сделать, так как не знают, что это такое.

Скотт слышит слова Курта.

Слышит слова Анны.

А виновник этого «торжества» все противится, бьет Роуг, отскакивает к своим проклятым саблям, которые давно следовало бы разломать на части и выбросить на помойку. Скотт поворачивается в его сторону, готовясь ударить по синему еще раз. Не убить, нет, но ранить. И ранить сильно. Пусть только даст повод. Пусть только нападет.

Но тот исчезает. Отчасти разочаровывает. Отчасти радует.

Сайк отступает на шаг назад. Осматривает двор. Смотрит на людей, лежащих без сознания, и на тех, что были убиты. Всюду кровь. И он рад тому, что здесь нет учеников. Прикрывает глаза, пытаясь понять, что все это было. И как со всем теперь справиться.

Ярость отступает. Усталость наваливается на тело. Бессильно сжимает кулаки, понимая, что это место проклято. Едва ли не каждый день здесь что-то происходит, и всегда приходится держаться, склеивать то, что было разбито. Скотт не знает, как долго это может продолжаться, и не понимает, как школа все еще держится.

- Нам нужно позвать Фрост. И кого-то, кто мне поможет убрать двор, - произносит, слыша шаги в школе и гул голосов – все это незамеченным не осталось. – Если кто-то узнает, что здесь убили людей, нам долго не продержаться.

У людей будут все законные обоснования, чтобы нагрянуть сюда с полицией. Они не будут ждать долго.

О Курте не хочется говорить. Скотт чувствует свою палящую злость. Не знает, что именно двигало синим чертом, но он мог сдержаться и не лезть на территорию школу, не нападать на детей, не приводить сюда людей. Он, будучи носителем Темного Феникса, останавливал каждый раз, когда ему хотелось вернуться домой, к жене, перестать бродить по всему миру. И он не может найти оправданий для Курта в данный момент.

- А затем подумать над тем, как помочь Курту. С ним явно что-то не так. Промыли голову, быть может, или того хуже.

Но сейчас им нужно справляться с новой проблемой.