В жизни бывают взлёты, за которыми следуют закономерные падения. Простой и неоспоримый закон жизни. Вполне даже справедливый, если присматриваться чуть внимательнее. Нельзя всегда находиться на плаву, нужно время от времени спускаться ко дну, чтобы в дальнейшем всплыть с новыми силами. Звучит неплохо, правда? Так и есть, только порой падать настолько больно, что подниматься больше нет желания и какой-либо мотивации. Тогда-то на помощь и приходят друзья, близкие, родственники, в более редких случаях коллеги с работы.
И он упал. В очередной раз упал, с треском, столбом пыли, явно оставляя после себя заметный след на земле. Неприятно, больно, обидно, в этом случае даже без полезных последствий вроде каких-либо жизненных уроков на будущее. Та встреча и правда могла назваться судьбоносной, только не принесла ничего хорошего. Скорее, с точностью наоборот. Тогда он, кажется, впервые познал чувство ненависти и как сильно порой она может застилать до того ясный взгляд на вещи.

Ему наглядно показали, что скрыться не получится. А если и получится, то ненадолго, потому бегство это лишь временная мера. И этого времени было так мало, что путные идеи не шли в голову, как ни старайся. Так обычно и бывает, так называемый закон подлости, когда в случае реальной необходимости всё как нарочно идёт наперекосяк. Питер останавливается только после того, как перебрался в новый район — Хемпстед. От Квинса вообще приходилось держаться подальше хотя бы первое время. Он знал, что там тётя, что там Тони, что там друзья, другие Пауки, что все они спустя несколько дней отсутствия всё-таки забили тревогу, задаваясь резонным вопросом: а куда же делся красно-синий представитель команды? Броня была испорчена, пришлось оставить её дома до лучших времён, вместо неё взяв с собой предыдущий костюм. Здесь больше не было Карен, её знакомый голос больше не звучал, зачитывая последние новостные сводки или погоду. К слову, о погоде. Было уже не настолько холодно, но всё ещё держался снег, а значит, температура всё ещё минусовая, костюм не спасал от холода, приходилось рассчитывать только на силу воли собственного организма.

Он двигался между домами, словно преступник, пустившийся в бега. Проходя вдоль Вашингтон-стрит, Паук с грустным вздохом проводил взглядом здание аптеки. Он хранил средства для того, чтобы покупать себе что-нибудь съестное в забегаловках. Признаться честно, в голове мелькнула мысль о том, что лучше было бы вообще покинуть Нью-Йорк или как минимум обосноваться на его границе, но только после того, как придёт в норму. Прошло ровно четыре дня, а состояние, признаться честно, не сильно улучшилось, если улучшилось вообще. Без банальных обезболивающих жить-то тяжко оказалось, а забрать с собой ещё и их не мог, без того торопился как мог, поскольку Мэй в тот день оказалась дома. Закон подлости, всё он, родимый.
Фултон-авеню это дорога достаточно широкая, людная, район-то не самый захолустный. Потому некоторое расстояние пришлось преодолевать по верху, чем только в очередной раз усложнил сам себе жизнь. Нет, жаловаться он не собирался. Быть может, всё это в каком-то смысле и заслужил. Добравшись до построек вдоль Хелен-Келлер-уэй, Питер наконец выдохнул с облегчением, облокачиваясь плечом на каменную стену. Костюм не был повреждён, был совершенно как новый, однако человек под ним двигался неровно, шагал по странной, неровной траектории, нередко останавливаясь, практически всегда держа ладонь у бока.

Негромкий скрежет за спиной чуть позже паучьего чутья предупреждает о том, что за спиной есть кто-то живой. Обычно чувство опасности срабатывало только тогда, когда сама опасность была рядом, теперь Питер немного иначе узнавал о присутствии рядом с собой других людей. Даже если они не желали зла. Знакомый женский голос словно молотом по раскалённой наковальне. Округлив линзы маски, Паук несколько секунд медлит, но после всё-таки отстраняется от стены и поворачивается лицом к незваной гостье.
— Кошка, — больше констатация очевидного факта, а не вопрос. — Что ты здесь делаешь? Как ты тут оказалась? — а вот это уже вопрос. Голос был немного хриплым, а оттого чуть более гулким, чем обычно. Посмотрев по сторонам и наверх, Питер отступил на шаг назад, а после снова навалился на стену, поняв, что собственная паранойя сейчас может только усугубить ситуацию. — Мне сейчас немного не до этого, извини, — несмело хмыкает красно-синий, медленно опускаясь ниже, постепенно сползая по стене. Он прекрасно помнил все свои встречи с этой дамой, все догонялки, игры в кошки-паучки и прочее. С какой-то стороны, это было даже.. забавно, но сейчас она и правда выбрала не самый удачный момент, в таком состоянии и просто побегать по крышам не получится.

Мало кто скажет, что любит, когда и без того непростая ситуация сильнее усложняется. Если кто-то такой вообще найдётся. Питер точно не входил в это число. Проблемы, свалившиеся на голову за последнюю неделю, не вызывали никаких приятных ощущений и не сулили ничего хорошего. А Кошка.. сложно было сказать насколько хорошей или плохой новостью считать её внезапное появление. Но она оказалась именно здесь, именно сейчас, наверняка не просто так. В так называемую Судьбу он не верил, а потому всё в очередной раз пришлось скинуть на случайное стечение обстоятельств.
В ответ Паук лишь усмехнулся, покачав головой. Кошка не была преступной леди.. не такой, не торговала оружием или наркотиками, не убивала забавы ради и не продавала человеческие органы на чёрном рынке, но и героем её назвать сам мог с максимальной натяжкой и то далеко не факт, что сумел бы. Наверное, потому, что герои не имеют склонность к воровству. Тогда почему же до сих пор, спустя столько времени и возможностей, даже не пытался отправить нарушительницу в тюрьму коротать срок с другими? А вот.. так. Никогда не задумывался об этом и не хотелось, а потому не станет.

— Рад, — в конечном итоге выдыхает он, наклонив голову вниз, будто пытаясь рассмотреть что-то под своими ногами. Негромко, всё ещё хрипло, но зато честно, без иронии и усмешки ни в голосе, ни на лице под тканью маски, ни даже в мыслях. Он и правда был рад видеть её знакомый силуэт. Намного лучше, чем вообще никого и ничего. И Питер даже позволяет себе расслабиться на какое-то время, перевести дух, выдохнуть и попытаться избавиться от напряжения, сковавшего мышцы. И сразу после этого почувствовался февральский холодок. Новый вздох и сквозь маску пробивается почти незаметный полупрозрачный дымок, который всегда рождается при дыхании в невысокой температуре. Заболеть не хотелось бы, это верно, совсем не то время.

Питер молчит, пока что явно не намереваясь рассказывать душещипательную историю своей непростой жизни и куда-то исчезнувшего детства. Как не хотел и жаловаться. Он не кряхтел, не сопел и не шипел, всячески показывая как ему больно и вообще не хорошо, для всех, как и обычно, с ним всё в полном порядке. Пускай со стороны это выглядит как обыкновенная усталость. В конечном итоге, даже герои могут уставать. Они пускай и не обычные, но всё-таки люди, а это уже говорит о многом.

Близость блондинки ощущается очень хорошо. И дело даже не в чутье, она просто ощущалась и всё. Паркер спускается пониже, одну ногу вытягивая, другую сгибая в колене, на это же самое колено опуская руку, запрокидывая голову назад ровно настолько, насколько позволяла стена за спиной, ткнувшись затылком в холодную каменную поверхность. Девушка устраивается строго напротив, тоже присаживаясь, а Питер с покалывающим удивлением отмечает, что его потянуло в сон. Пришлось провести без сна двое суток, пытаясь справиться в первую очередь с собственной приставучей паранойей, которая, казалось, не намеревалась отступать, а только прогрессировала, напоминая о себе теперь всё чаще и чаще, особенно в самые неподходящие моменты. Но тогда он был в полном одиночестве, а сейчас рядом была хоть одна живая душа.
— Готовлюсь к весне, — хмыкнул в ответ Паук, стараясь подражать своей же обыденной манере. Можно ещё было сказать, что топтался тут по снегу, чтобы он быстрее растаял и весна ещё быстрее наступила, хотя и так очевидно, что зимняя погода наверняка продержится вплоть до середины первого весеннего месяца. Обычное явление, погода редко подстраивается под календарь.

Такое неожиданное предложение со стороны не менее неожиданной собеседницы вынудило Питера приподнять голову и сузить линзы маски. Он не видел тут никакого подвоха или чего-то в этом роде, просто недоумевал. Они никогда не были друзьями, чтобы один или другой мог спокойно раскидываться такими предложениями. Разумеется, что в первую очередь он думал о тёплом чае в не менее тёплом помещении с батареями. Сначала. Но одновременно с этим в голове пронеслась мысль о том, что Кошка просто испытывает жалость, ибо можно постараться представить, как сейчас выглядел со стороны.
— Нет, спасибо, я в полном порядке, — бодро отозвался парень, хватаясь рукой за стену и поднимаясь на полусогнутых ногах, но сделал это слишком резко, а потому пришлось осесть обратно, принимая прежнее положение. Что ж, план сработал не так, как требовалось, потом потребовалось ещё несколько долгих секунд на то, чтобы сделать несколько глубоких вдохов.
— Извини, но нет, я не могу, — качая головой. — Находиться рядом со мной сейчас опасно. Для всех, — Питер самолично убедился, что дело тут не исключительно в Пауках, под раздачу мог попасть абсолютно кто угодно, любой случайный прохожий, оказавшийся не в том месте не в то время, как это было в прошлый раз. Почувствовав, как холодок привычно скользнул по спине вдоль позвоночника, он снова сконцентрировал своё внимание на Кошке. Да, опять же, друзьями они не считались, но всё-таки не хотелось, чтобы из-за него пострадал кто-то другой. Явного преследования не было уже несколько дней, однако забывать об этом не стоило.
— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — секундная пауза, — с кем-либо, — именно поэтому он и был здесь, в тёмном, непонятном месте практически без какого-либо живого окружения. Благо, что подобных мест в Нью-Йорке достаточно много.

Питер и сам понимал, что сейчас его слова не будут звучать особенно убедительно хотя бы потому, что вокруг было слишком тихо и одиноко. Да, не очень уютно и приятно, учитывая неблагоприятную обстановку рядовой Нью-Йоркской подворотни, но спокойно. Спокойнее, чем в любом школьном дворе в ночи. Даже звуки работающих моторов автомобилей можно было услышать только находясь в полной тишине. А полной тишины тут всё равно не было, так как недалеко находилось несколько мусорных баков, которыми, вот ведь неожиданность, кто-то пользовался, учитывая количество выброшенного мусора. А где есть мусор, там наверняка есть крысы, что сами выдают своё присутствие, шурша и что-то активно разгрызая. В общем, да, так себе атмосферка и оставаться тут не хотелось. Но в случае необходимости можно было бы и потерпеть. Авось не сахарный, не растает. Как-то же уже смог провести в похожих условиях целых четыре дня. Да, холодно, но холод был единственной серьёзной проблемой, а остальное так, ерунда полная. Даже сломанные рёбра.

Паук наблюдал за теложвижениями Кошки без особого энтузиазма, даже линзы его маски оставались такими же «прикрытыми». Даже не съязвил по этому поводу, хотя и вполне мог. Но лишний раз ввязывать в подобие спора на тему, в которой явно уступит.. не в его интересах. Он понимал, что не сможет отстоять своё желание хотя бы какое-то время провести в одиночестве. Это и правда обезопасит не всех, но так он уверен, что не доберутся до всех остальных. По крайней мере, в это хотелось верить. Другие Пауки не настолько глупые, чтобы бросать в пекло, не имея конкретного плана, а о слабостях этих самых Наследников всё ещё не было ничего известно. О таком в книгах или тематических сайтах, увы, не пишут. Скорее удастся наткнуться там на очередную весёлую или трогательную историю о каком-нибудь вендиго или вампирах на манер «Сумерек». И тут ещё вопрос, что из этого будет хуже.

Он также наблюдал за тем, как блондинка поднимается, вытягиваясь в полный рост. Слегка склоняет голову, когда она просто наклоняется, то ли чтобы быть ближе и иметь возможность смотреть непосредственно в белые линзы маски, либо чтобы не надо было в лишний раз говорить громче положенного. Такие места сами собой вынуждали немного сбавлять обороты и снижать громкость звука до более низкой отметки.
— Пить? А, так ты в этом смысле, — заметно стушевавшись и слегка подёрнув плечами, но после взяв себя в руки, не показывая растерянность, потому что со стороны это выглядело бы.. по-детски? Раз уж всех вокруг убеждал, что давно не ребёнок, то настало время и самому в это поверить. А раз так, то и поступать надо по-взрослому. Итак, что они там обычно в подобных ситуациях делают?
— А что, если у меня пиелонефрит? Хронический, — правая линза стала заметно уже, чем левая, более округлая. Врачом никогда не считался и в медицину вообще не лез (что тут говорить, если даже перебинтовать собственную руку мог только сикось-накось и с натяжкой), но знал, что это заболевание почек у людей с анатомическими дефектами. Интересно, его «паучесть» можно было бы считать таковой? Правда, неизвестно, какое отношение это имело к алкоголю. Она ведь про него всё-таки говорила, да?

Хмыкнув и качнув головой, Питер поднимается с насиженного места, всё ещё придерживаясь рукой за стену, словно боясь, что упадёт она, а не он сам. Видимо, Кошка была настроена куда более серьёзно, чем хотела показать. Вот всегда она была такой, всегда настырно пыталась достичь своей цели, несмотря на её содержание — будь то новая блестящая побрякушка или попытка развести Человека-Паука на вечер в компании алкогольного напитка. Звучит бредово, но это самое главное слово, сопровождающее его на протяжении уже года, даже больше, потому не привыкать.
— Хочешь отвести меня туда, где хранишь всё награбленное? — довольно-таки смелое решение, которое Питер расценил как показатель полного доверия. Ясное дело, что это убежище может быть не настоящим, может быть не единственным, но если там есть часть того, что она украла.. одолжила на время, значит, это место чего-то да стоит, значит, она не боится, что туда нагрянет полиция или компания других, менее знакомых и известных героев, знает, что Человек-Паук не будет расклеивать объявления с точным адресом. Что ж, с какой-то стороны это было даже приятно. — И это самое «Логово» похоже на Бэт-пещеру? Там тоже будет свой дворецкий? Я могу называть его Альфредом? — усмехнувшись в привычной для себя манере, чувствуя, что на самом деле становится пускай самую малость, но легче. Не физически, но это уже немало.

— Только давай вызовем такси, — хмыкнув в очередной раз, невольно прикладывая ладонь к своему боку, но после запрокидывая голову, смотря наверх. У него уже получалось использовать паутину для того, чтобы перемещаться. Делал он это гораздо медленнее своих «золотых лет», но так явно быстрее, чем пешком. — Впрочем, — подбираясь ближе к стене, шагая широкими шагами по земле, а после и по каменной клади, забираясь наверх. Постройка всё равно не высокая, добраться до крыши легче лёгкого.
— И даже не будешь завязывать мне глаза, чтобы я не запомнил дорогу? — говорливость начала понемногу возвращаться. Наверное, правда, следовало уже более-менее приходить в себя. Осадок всё равно останется, но от него никуда не деться, а в таком состоянии ему всё равно ничего не сделать. Тем более, что и о тепле грезил уже двое суток.

Как только он начал подниматься вверх по стене, то все пути отхода оказались заблокированы, потому что если он передумает сейчас, то это будет.. неловко как минимум. Как человек, который уверенно шёл по многолюдной уличной дороге вперёд, но в какой-то момент понял, что двигается в ровно противоположном направлении. Просто остановиться, развернуться и пойти правильно неудобно, ибо со стороны это будет выглядеть очень странно. Можно как и в той ситуации сделать вид, что зазвонил мобильный телефон, только вот проблема этого костюма в том, что у него нет карманов. Как и на всех остальных, в общем-то.
— Ты не обижайся, но мне всё-таки кажется, что в этом Скрудж пока что выигрывает, — размеренно поднимаясь выше, слегка покачиваясь из стороны в стороны, находясь пока что не в том состоянии, чтобы держать свою походку точно ровной. А ведь это и правда очень полезное дополнение к общему перечню способностей. Решил — просто пошёл вверх, ни тебе всяких приспособлений. Нет, с паутиной быстрее и сподручнее, разумеется, но если вдруг нет возможности ею воспользоваться, то.
— И раз ты заговорила про Скруджа.. вместо Альфреда там будет ждать Зиг-Заг? — немного ускорившись, хотя и без того понимал, что заберётся наверх гораздо быстрее своей неожиданной спутницы.

— Подвал? Я-то думал, что ты для себя выберешь что-то более.. возвышенное? — навряд ли каламбур получился удачным, однако Питер остановился на пару секунд, а после как ни в чём не бывало продолжил путь, вышагивая наверх, всеми силами стараясь не обращать внимания на все неприятные ощущения, что по-прежнему одолевали, напоминая о себе в самый ненужный момент.
Оказавшись на самом верху и без труда перемахнув через парапет, слегка наклонился, чтобы перевести дыхание. Он не устал, но дыхание всё равно сбилось из-за неравномерного, участившегося ритма сердцебиения. Чёртова аритмия, чёртова тахикардия. Выпрямившись и даже обернувшись, чтобы посмотреть вниз и оценить состояние. Кошка должна была присоединиться к нему в скором времени. И она уже была на полпути, что хорошо. Пройдя вперёд, Питер проверил состояние своих веб-шутеров и, что самое главное, паутины в них. Впрочем, этот костюм устроен так, чтобы самостоятельно заменять использованные картриджи с помощью чёрных полос на теле.

Услышав за спиной характерный звук, Паук повернул голову, заглядывая через плечо. Стара? Хмыкнув, он подбирается ближе к противоположному парапету, ставя на него одну ногу, уже готовясь к долгому и одновременно с тем мучительному для себя путешествию, потому как окраина города всё-таки далековато будет. Высказывание Кошки о возрасте даже порядком заинтересовало, стоит сказать. Питер никогда ранее не задумывался, кем она является без костюма. В смысле, без костюма Чёрной Кошки, а не просто без костюма. Ох. Проведя ладонью по своему лицу, скрытому под маской, становится и другой ногой на парапет, сужая линзы маски, всматриваясь вперёд. На улице давно стемнело, время уже наверняка уверенно стремилось к полуночи.
— То есть.. в смысле? — удивлённо вскинув брови, всё ещё всматриваясь вперёд, стараясь заметить что-нибудь, то, что могло раньше привлечь кошачье внимание. С самого начала не поверил, что она станет обосновываться в подвале. В самом настоящем подвале, с мышами, пылью и запахом сырости, где из всего освещения будет только одна-единственная лампочка, что болтается на одиноком проводе и вот-вот перегорит.
— Значит, всё-таки не будет никаких подвалов? — и это в какой-то момент даже радовала. Дрожь по всему телу вынуждала думать только о предстоящем тепле, а в подвалах зачастую было холоднее, чем на улице. А сейчас далеко не лето.

Остановка была сделана у небезызвестного «The Hudson Hotel», что сначала удивило Питера. Он на несколько секунд даже позабыл про неприятные ощущения, отдающие аж в виски. Недоверчивый взгляд в сторону спутницы. Это не шутка? «Логовом» считался номер в отеле или это просто умелое прикрытие?
— И нам нужно просто прийти и попросить номер, записанный на имя Чёрной Кошки? — округлив линзы и сложив руки на груди то ли как признак недоверия, то ли из-за холода. Или одновременно. — Или мы проберёмся в чужой через окно? — второй вариант звучал более правдоподобно, в отличии от первого, но поступать подобным образом не хотелось по понятным причинам. Тот факт, что она обосновалась в отеле, был.. странным? Странным и каким-то чужеродным, что ли.

Питер всё ещё посматривал на свою спутницу с подозрением и несмотря на то, что линзы маски были способны менять свою форму и размер, никаких точных эмоций всё равно не выражали, а потому как были слегка сужены, таковыми и остались. На всякий случай он осмотрелся по сторонам, топчась на крыше отеля. Сюрприз и правда удался. Интересно, Кошка на самом деле живёт какое-то время в отдельном номере или всё-таки сделала это намеренно, подводя к чему-то? Спрашивать об этом Паук не стал, прекрасно понимая, что не получит ответа. Нет, получит, но нельзя быть полностью уверенным в том, что он окажется полностью правдивым.
Они не были друзьями, но Питер хотел сохранить хотя бы толику доверия, потому намеренно не задавал вопросы, на которые можно было бы легко солгать. По крайней мере, старался это делать. Он верил женщине в чёрном костюме и не хотел что-либо менять.
Но в данном случае даже «Белая Собака» не выглядела бы так странно и неправильно. Но было принято решение просто подождать, подождать и посмотреть, что будет дальше. Видимо, за последние несколько дней Питер настолько оторопел, что был готов даже на подобную авантюру. Единственное, что осталось неизменным, так это словно намеренное и вполне осознанное нежелание задумываться над тем, какими будут последствия.

Линзы округляются, принимая более привычную форму. Питер очень вовремя отвлёкся от созерцания окружения (а то все эти огоньки ночного города уже начали расплываться перед глазами, серьёзный недостаток сна делал жизнь непростой, как оказалось), повернувшись к Кошке лицом, всё ещё держа руки сложенными на груди, ровно тогда, когда она сделала похожее па. Что ж, в её номер был даже не прочь заглянуть. На мгновение поймал себя на мысли, что даже заинтересован, а какой номер она могла для себя выбрать? Он тоже будет в тёмных тонах или, наоборот, окажется каким-нибудь бежевым или светло-зелёным? Очень сомневался, но никакие из возможных вариантов заранее отрицать не стал. Кошка умела удивлять, это проявлялось даже в мелочах, выбранных номер отеля как раз мог стать такой мелочью.

Проследив за взглядом девушки, Паук отметил для себя простую истину. Есть препятствие в виде камер и что Киса заранее позаботилась о собственном возвращении «домой». Хмыкнув и только кивнув в ответ, заметно напрягается, поскольку только таким образом можно было кое-как собрать в кучу оставшееся желание вообще как-либо двигаться. А это не так-то просто.
— На счёт три, — негромко подтверждает и кивает в дополнение, совершенно не удивляясь после того, как блондинка практически мгновенно выдыхает заветное «три». Зато в нужное окно оказалось попасть довольно-таки просто, для этого не было надобности даже в лишний раз использовать паутину, силы прыжка было более, чем достаточно для этого. Главное это угодить прямо в цель, а иначе может случиться не самый приятный, но со стороны наверняка забавный казус. Но проверять это на своей шкуре не особенно торопился. Хватит пока что играть в юного экспериментатора, надо бы отдохнуть от этого с полгодика.

Запорхнув в раскрытое настежь окно, Питер удачно приземлился.. в снег. Удивлённо вскинув брови и опустив взгляд, потоптавшись немного на месте, убедился, что ему не кажется. Видимо, хозяйка номера гуляла на протяжении не такого маленького количества времени. Тут пускай был и не сугроб, но и не парочка случайно свалившихся снежинок. Так что либо прошло достаточно времени, либо очень повезло с направлением ветра.
Да и что говорить, на обиталище Скруджа и правда ничуть не было похоже. Ни тебе разбросанных по полу драгоценностей, ни тебе отдельно стоявшего сейфа, чтобы прямо-таки в глаза бросалось. Воровка боится воров или это просто такая мера безопасности? Принцип «если хочешь спрятать, то прячь на видном месте» не всегда срабатывает.

Блуждая взглядом по комнате, Паркер только негромко цокнул языком и прошёл немного дальше, при этом слегка прикрыв за собой окно, ибо и без дополнительного сквозняка тут было так же холодно, как и на улице. А если нужно будет уйти, то открыть-то не большая проблема. Главное, чтобы была после такая возможность. Звучно шмыгнув носом и пройдя ещё на несколько шагов вперёд, Паук на время останавливается, продолжая качать головой из стороны в сторону. Тона в комнате были всё-таки тёмными, именно из-за этого так сильно выделялись некоторые светлые предметы, совсем не вписывающиеся в общую цветовую гамму. Разумеется, что лежащую яркую вещь заприметил сразу же, склонив слегка голову вбок, снова делая так, чтобы правая линза маски была заметно уже левой.
Хитрая дама не менее замысловатым образом обогнула красно-синего гостя, заканчивая начатое им дело, полностью закрывая окно.
— Ты сама-то чувствуешь себя здесь как дома? — заменяя этим вопросом другой, который вознамерился озвучить до этого, но.. пускай лучше будет так. Подобравшись поближе к барной стойке, всё ещё мелко дрожа, но не подавая вида, он деловито кашлянул в сторону, при этом поднеся к нижней части лица крепко сжатую в кулак руку, словно на мгновение забыв, что лицо-то по-прежнему было скрыто под маской. Вот уж в чём, в чём, а в видах алкоголя не разбирался банально из-за того, что никогда не имел с этим дело.

Он знал только Чёрную Кошку, она знала только Человека-Паука. Именно поэтому Питер в случае необходимости и желания мог стараться быть тем, кем хотел быть. Выдавать себя за того, кем мог бы являться. Недолго, впрочем.

— На твой выбор, — всё ещё как-то неловко кашлянул он, слегка приподнимаясь, чтобы опуститься на достаточно высокий стул. И это несмотря на то, что сам был не настолько низким.

Наверное, стоит отдать своей временами чрезмерной любознательности должное, если бы не она, то было бы сложно выкручиваться из большинства непростых ситуаций. Если говорить начистоту, то это одна из таких. Всё-таки Питер был не тем, кто сильно стремился «жить так, как живут взрослые». Обычно когда говорили так, то в первую очередь имели в виду прогулки до поздней ночи, возможность не слушать то, что говорят другие, опровергать чужие указки и, разумеется, не слушать нотации, делать то, что хочется больше всего. А что может входить в список главных желаний среднестатистического подростка в семнадцать-восемнадцать лет, когда школа уже конкретно надоела своими уроками и учительскими нравоучениями? Ответ слишком очевиден даже для того, кто не видел дальше своего носа, для кого-то вроде Питера Паркера. Однако его всё устраивало. Ровно до этого самого момента. Чувствовать себя не в своей тарелке всегда.. не особенно приятно, с этим мало кто сможет поспорить, однако он сейчас выглядел скорее забавно, чем серьёзно и круто, как намеревался. Постукивая пальцами по барной стойке, закинув ногу на ногу, Паук продолжал следить за телодвижениями своей старой знакомой, наблюдая за тем, как быстро и ловко она подхватила бутылку, практически не колеблясь. Значит, для неё это не в новинку, что не играло на руку гостю. Всё-таки пасовать не хотелось. Впрочем, он уже и без того провёл на улице несколько суток без нормального сна и в холоде, что ещё его может напугать? Предложение выпить алкогольный напиток? Да ни в жизнь! Ну, наверное..

— Тогда почему ты остановилась именно здесь? — очередной вопрос непроизвольно срывается и уносится куда-то вперёд. Казалось, что если бы он имел свою физическую форму, то непременно встретился бы со стеной, а после хлопнулся на пол с характерным звуком, с которым обычно падает.. бутерброд? В общем, да, хотелось думать о чём угодно, лишь бы только не о предстоящем постыдном поражении. А что-то подсказывало, что именно так вся эта затея и закончится. Однако Питер начал постепенно согреваться, тело больше не содрогалось ни от холодных, ни от болезненных судорог, а сам начал медленно расслабляться, чувствуя, как тепло медленно растекается от плеч до колен, не задевая только, разве что, кисти рук, оставляя их такими же ледяными.

— Рассказать? — оживился Паук, округляя линзы маски с практически неуловимым жужжанием. Слегка поёжившись, он облокачивается на барную стойку чуть сильнее прежнего, повернув голову в другую сторону. — О чём? — буркнув без особенного желания, представляя, что Кошка намекает только на одно и самое очевидное: «как же ты дошёл до жизни такой, Паучок? кто сумел так сильно прижать тебя к стенке, а потом по ней же и размазать?». И правда интересный вопрос. Питер не боялся рассказывать о своих поражениях, хотя это было несколько неловко и можно почувствовать себя крайне неуютно, но никогда не создавал вокруг себя амплуа непобедимого Мстителя, а потому и стыдиться нечего.. наверное. Но как кратко рассказать о том, что сам пытался понять на протяжении нескольких дней точно? Да и понял-то окончательно только тогда, когда смог убедиться сам, узнать всё на личном опыте, так сказать. Но испытания явно прошли не успешно. Снова слегка ёжится, негромко цокнув языком.
— В той подворотне я оказался по собственному желанию. Я не просто так сказал, что рядом со мной небезопасно находиться. Мне, — обречённый вздох, — чётко дали понять, что могут найти в любом месте и в любое время, — складывая руки на груди, тихонько шикнув. — Один большой и совершенно неубиваемый парень со странным именем, который не просто убивает людей, а съедает их.. ну, нет! Не в том смысле! — резко выпрямившись. Даже слишком резко. — Не как Ганнибал Лектер. Насколько я понял, — «и видел сам», — он способен буквально высасывать из людей всю энергию, всё то, что требуется для жизни, превращая их.. в мумий. Да! Самых настоящих, как в том фильме 1999 года, — покачав головой, прогоняя от себя настойчивые образы, от которых хотелось, наоборот, избавиться, а не пытаться красочно описать для полноты картины своего рассказа.

Кашлянув в сторону, Паук в очередной раз стушевался из-за неожиданного вопроса, которого, к слову, следовало бы ожидать. И заранее подготовить ответ. Хотя.. каким ещё он мог быть?
— Нет, — отрицательно покачав головой для убедительности, уверенно подцепляя пальцами краешек маски так, словно намеревался снять её полностью, но нет, на такое он не был готов, потому вместо этого Питер просто слегка приподнимает её, а после ещё немного, чтобы «освободить» из тканевого заточения только рот и нос, оставляя верхнюю половину лица томиться в ожидании.

Также пришлось кстати отметить тот факт, что Кошка использует не только кусочек лайма, но ещё и кристаллики соли. Кажется, это самый типичный ритуал, чтобы пить текилу. Питер знал об этом только потому, что об этом несколько раз слышал не только от одноклассников, но и от тёти Мэй, что это, мол, один из самых заморочных алкогольных напитков, что просто так его никто не пьёт по непонятной причине. Ну, вот так сложилось, уже никто и не скажет, откуда растут ноги у принципа «Lick. Shoot. Bite», но он считается правильным. Однако также бытует мнение, что если человек делает подобным образом, то он всего лишь навсего очень плохой гринго. Мексиканцы, к примеру, вообще не особенно жалуют такой способ распития текилы.
Потому Паук быстро находит взглядом небольшой жёсткий бирдекель, что обычно и предлагается в отелях, придвигает её к себе пальцами, одновременно с этим активируя веб-шутер, цепляясь паутиной за металлическую баночку газировки «Sprite», притягивая ту к себе прямиком в ладонь. Что самое странное, Питер прекрасно знал, как совершается данная процедура, но не знал, каким может быть эффект и не вникал во все тонкости, потому просто решил делать то, что однажды увидел и зачем-то отложил в своей памяти. Не напрасно, как выяснилось. Салфетки искать не стал, в принципе, это не особенно важный элемент. Вроде как. Немного помедлив, чтобы шипение прекратилось, вскрывает жестяную банку, наливая в свой стакан газировки практически ровно столько, сколько текилы там было, может, немного меньше, на глаз это делать сложно. Накрыв подставкой сам стакан, приподнимает его и резко опускает, таким незамысловатым образом встряхивая и перемешивая содержимое, что мгновенно вспенилось и даже немного приподнялось, слегка касаясь подставки, оставляя мокрый след.
Но надо было больше заботиться о последствиях, которые, к слову, весьма ожидаемые. Эта смесь была больше бодрящей, но одновременно с тем могла серьёзно стукнуть в голову, отдаваясь кратковременным звоном в ушах. Зато не так сильно жгло горло, оно скорее пульсировало из-за газировки.

Питер не сдерживается и гулко кашляет. Всё-таки это не для него и вопрос о том, как же сверстники могли ратовать за употребление алкоголя, снова оказывается актуальным. А ведь здесь даже не надо было преувеличивать, не так мало одноклассников и подростков из параллели не упускали возможность где-то «затусить» или что-нибудь «отметить» и обычно это означало одно — никакого присутствия взрослых и как следствие вольность, делаю что хочу и ничего мне за это не будет, вот вам мой невидимый жетон и разрешение, сэр. Встряхнувшись, Питер отодвигает от себя маленькую рюмку. Может, всё дело в почти постоянной головной боли из-за серьёзного недосыпа и постоянной пассивной паники, может, это из-за сильно газированного месива, однако тепло, разливающееся где-то в области груди, отчётливо ощущается и отзывается незнакомым чувством. Звучно сглотнув и снова кашлянув, опирается на деревянную лакированную поверхность локтем, поднося руку к нижней части лица, касаясь губами плотной красной ткани с паутинчатым узором. Косится в сторону своей компании по несчастью (иронично, что в данном случае буквально, ибо слово «несчастье» особенно хорошо подходило к её образу). Судя по всему, она чувствовала себя намного лучше и будто бы в своей тарелке. В какой-то момент в голове промелькнула мысль о том, что это интересно. Интересно, сколько ей на самом деле лет и чем занимается в свободной от костюмированной вечеринки время. Но так же быстро она и исчезает где-то на задворках сознания. Не нужно это, порой сохранять такую анонимность не только выгодно по понятным причинам, но ещё и приятно, потому что это.. отвлекает. Есть только образ, который сам сам готов показать или принять, ничего лишнего. Казалось бы, Кошка, как и все прочие менее везучие воры, просто должна оказаться в тюрьме и не донимать больше никого, однако она всё ещё здесь, маячит где-то на периферии.

Понимая, что зрительный контакт как-то затянулся, Питер поворачивает голову немного в сторону, подпирая ту рукой, продолжая упираться локтем в столешницу. Главное, что он больше не ощущал неприятного, пронизывающего мороза, только нормальная комнатная температура и постепенно угасающее тепло в груди. Как жаль, что это всё равно не надолго, ибо он отлично понимал, что надолго тут не задержится, рано или поздно (но скорее рано) это место тоже придётся покинуть. Заглянув ещё раз за плечо, дёрнувшись, после снова возвращаясь в прежнее положение, Паук подавляет очередной вздох, забывая на какое-то время вообще о том, что Кошку всё ещё что-то интересует. Что-то из того, что сам рассказал минутами ранее. Ну да, история не самая весёлая, однако на что-то забавное сейчас тянуло меньше всего, что, наверное, плохо, ведь часто говорят, что если не хочешь зацикливаться на одном, попробуй зациклиться на другом. Возможно ли, что ему только казалось, что Морлан всё ещё упрямо наступал на пятки, а не потерял интерес спустя целых четыре дня? Почему он так долго тянет? Но в следующий же момент начинало щемить в боку, а мышцы неприятно тянуло, мол, вот к чему приводит беспечность и неподготовленность, запоминай и никогда не отвлекайся.
— Чтобы убить мумию, надо призвать синего бога на конях, чтобы он забрал бессмертие. Ты предлагаешь мне попробовать вызвать синего бога с конями? Тогда нужно сначала найти какие-то ворота в иной мир, — без особенной заинтересованности бурчит Питер, понимая, что это даже на шутку не похоже. Могло бы, да не в этот раз, ибо интонация выдерживалась сухая и негромкая, что только в лишний раз подчёркивало серьёзность. Потому что он знает, он чувствовал, он видел и он откровенно говоря боится, именно поэтому не плывёт к берегу, а старается удержаться на плаву, несмотря на сильные холодные волны.

Музыка появляется неожиданно. Слишком расслабившийся Паук вздрагивает, округляя линзы маски и поджимая губы, оглядываясь в поисках источника слегка хрипящего звука, который хрипел до момента, пока сделалось тише. Повернувшись к Кошке и вопросительно склонив голову набок, Питер приоткрывает было рот, чтобы задать очевидный вопрос, но запинается об опередивший вопрос, звучащий со стороны девушки.
— В музыке? — привычным для себя жестом почёсывая макушку, скривив до того ровную линию губ. — Ну, мне нравятся такие на самом деле старые рок-группы, вроде The Doors, Led Zeppelin, Queen или, например, Scorpions, — невольно поёжившись, тихо усмехнувшись. Но как бы то ни было, складывалось впечатление, что ей был вовсе не интересен ответ на этот вопрос, именно поэтому он отвечает честно, понимая, что в памяти это не отложится. Да и может ли это говорить о чём-то конкретном? Да и кажется, что с оживлением в виде музыки Кошка оживилась и сама, вот-вот пустится в пляс. И, кстати, об этом. Повернувшись, усаживаясь полубоком, Питер цокает языком, вновь концентрируясь на девушке.
— У кошек ведь в числе особых способностей нет танцев, да?

Питер невольно криво усмехается, как только взгляд цепляется за обильное наличие алкоголя на один гостиничный номер. Нет, эта шутка слишком очевидная и даже куда более глупая, чем обычно, потому он решает упустить этот случайный вопрос, просто гулко кашлянув, поднося тыльную сторону ладони к губам. Но в следующий же момент кашель стал более явным, стоило Кошке только переключиться на дверь с ключом. Округлив линзы маски, Питер уставился на неё, слегка склонив голову набок. Можно ли это назвать ответной реакцией? Философия на философию? Хрипло усмехнувшись, он только отрицательно качает головой, давая вполне однозначный ответ.
Он медленно вытягивает ноги, всё ещё отчётливо ощущая как ноют мышцы. До чего же неприятное, но знакомое чувство. Бросив ещё один продолжительный взгляд в сторону окна, поправляет маску, возвращая её на прежнее место. Тепло в области груди начало постепенно растворяться, пропадая.

— Что? — левая линза стала заметно уже правой, выражая скептицизм и недоумение. — Неужели я так выгляжу? Ну-у, я бы дал себе не больше тридцати, думаю, я неплохо сохранился, — убирая руки от стола, скрещивая те на груди, ёжась, но в этот раз не от холода или сквозняка, а наоборот, от тепла, скользящего по коже под плотной тканью костюма. Даже думать не хотелось о том, что рано или поздно (но скорее рано) снова придётся возвращаться в холод. Подавив обречённый вздох, Питер поднимается со своего места, опираясь ладонью на деревянную столешницу, помогая самому себе. В боку ещё неприятно «стреляло», а расслабленные мышцы отказывались нормально работать в первую пару секунд. Но выпрямиться всё-таки удалось. Расправив плечи, Паук приподнимается на носочках, аккуратно потягиваясь, стараясь не причинять самому себе только больше дискомфорта. Музыка играет, однако на ней концентрируется в последнюю очередь, словно и не слышал ничего, а просто принимал на веру тот факт, что где-то здесь существует работающий проигрыватель.
Смотреть в сторону какого-либо алкоголя больше не хотелось, да и не сказать, что хотелось с самого начала. Сегодня явно не тот день, когда стоит тестировать собственный организм на устойчивость и сопротивляемость токсинам разного вида.

Кошка кружится, выписывает странные движения, после чего театрально заваливается на диван.
— Занавес. Антракт, — себе под нос бурчит Питер, слегка щуря линзы. Почти незаметно прихрамывая на одну ногу, красно-синий подбирается ближе, сначала облокачиваясь на подлокотник дивана, но это оказалось чертовски неудобно, так что он сползает на более мягкие подушки, снова почувствовав себя странно беспомощным. Ну ничего, это пройдёт со временем. Главное теперь это самое время переждать. Откинувшись на спинку дивана, Паук поворачивает голову в сторону расположившейся недалеко (даже совсем рядом, можно сказать) Кошки, тихо выдыхая, словно сознаваясь ей в своём поражении, не используя при этом никаких слов, потому что тогда бы он не смог из себя ничего выдавить.
— Так и ты, значит, — спустя недолгую выдержанную паузу, — часто остаёшься здесь? — возвращаясь к изначальной теме. Если она привела его именно сюда, значит, здесь не было ничего того, что она могла или хотела скрыть, потому что в противном случае больше не сможет спрятать тут что-то личное и неприкосновенное. Питер был почти полностью уверен в том, что даже если начать искать, найти что-либо просто-напросто не выйдет, кошки вообще очень аккуратные создания, они ступают легко и непринуждённо, но так, что этого никто не замечает. Он не спрашивает, почему та вообще захотела помогать и помощь ли это, сейчас больше всего интересовали немного другие вопросы. Отстранившись от спинки дивана, Паук только сильнее щурится, а музыка и вовсе окончательно теряется где-то на фоне.

Питер только хмыкает. В самом деле, она не знает как он выглядит, не знает даже имени, не знает ничего, но в этом ведь и была основная задумка, да? Удивительно, что все, кто знал только Человека-Паука, стремились узнать, кто же такой скрывается под маской, строили предположения, едва ли только ставки не делали, а Кошка была той, кто отличился. Снова. Её эта деталь не интересовала, не казалась важной или хотя бы просто необходимой. Или просто хорошо делала вид, это не так важно, главное это результат, что представлял собой душевное спокойствие от ощущения, что никто не пытается забраться под ткань чтобы взглянуть хотя бы одним глазком. Стабильность это прекрасно, особенно когда она распространяется на такие деликатные вещи. И пускай сохранность этой тайны было единственным, что Питер мог доверить своей знакомой, это было едва не самое ценное, что он имел. Потому он смотрит на Кошку внимательно, выжидающе, пускай этого и не было видно под плотной тканью, словно ожидая от неё чего-то. Чего-то конкретного и именно от неё, как от почти единственного стабильного в красно-синей жизни.
Тихий смешок. Она говорила со знанием дело, ему же оставалось только согласно кивнуть. Деньги и правда решают многое. На языке вертится новый вопрос, но Питер проглатывает его, тихо выдыхая, решив, что это может быть посягательством на что-то более.. личное, что ли, так что пускай причины остаются при ней без озвучки, возможно, так будет даже лучше, ведь чем меньше знаешь, тем крепче потом спишь.

Предложение со стороны Кошки звучит неожиданно, а сама она придвигается поближе, вынуждая повернуть голову, заостряя внимание на её движениях. Остаться в качестве почти приглашённого гостя? Звучит и правда немного, многообещающе, Питер даже поджимает губы, отчётливо понимая, насколько она права, делая акцент на том, что на улице далеко не лето. Но он ведь как-то пережил эти дни, несмотря на то, что было даже куда хуже, чем сейчас. С другой стороны, возвращаться на улицу максимально не хотелось, хотя сам всё ещё вздрагивал от любого шевеления со стороны входной двери и штор, будь то сквозняк, просто неловкое движение и шествующие по коридору люди, которым вообще откровенно наплевать на то, что происходит за пределами их собственного номера.
— Я не.. не думаю, что это хорошая идея, — заметно замявшись, уверенность в голосе сменилась на ровно противоположную интонацию. Пускай в последние дни не наблюдалось той активности со стороны Морлана, что была прежде, это вовсе не значит, что всё уже закончилось, а это ведь целый отель, где наверняка немало людей. Тихо выдохнув, Питер подаётся немного вперёд, наклоняя корпус, накрывая ладонями лицо, выдерживая недолгую паузу, пока знакомый голос не послышался прямо рядом с ухом. Настолько близко, что, казалось, несмотря на маску всё равно мог ощутить чужое тёплое дыхание на коже. Линзы маски удивлённо округляются от такого неожиданного соседства, а сам Питер невольно поворачивает голову в сторону, совершенно точно столкнувшись нос к носу с Кошкой, если бы та сама не отстранилась, посмеиваясь, будто сделала это намеренно для получения похожей реакции.

— Ты пытаешься на что-то меня развести? — быть может, это всё просто пыль в глаза и на самом деле за этот номер не плачено и в любое время сюда могли заселить кого-то ещё? Было бы неловко, откройся эта дверь и появись на пороге новые, вполне законные постояльцы, выплатившие свою часть за время, что предстояло провести здесь. — Нет, спасибо, Киса, но у меня много дел, даже если не похоже, — говорил он с усмешкой, пускай натянутой, но этого было вполне достаточно для того, чтобы дать понять, что это слова не ради слов, не ради повторного предложения на каких-нибудь новых условиях. — Ну знаешь, зло не дремлет, а дружелюбный сосед оберегает сон простых граждан, — придав голосу наигранной серьёзности, чтобы больше походить на киношного киногероя, вытянув руку, обводя номер, словно показывая свои собственные «геройские владения», потому как с такой интонацией только о них и говорить, не меньше. — Так что, думаю, мне уже пора, — опираясь рукой на подлокотник, тихо шикнув, но поднявшись-таки на ноги, удерживая равновесие, встряхнув руками, покачнувшись из стороны в сторону, проверяя собственную устойчивость. Что ж, ноги держат, а значит, что всё не так плохо, как могло казаться.