Готэм тонет в серости днем и горит в огне ночью. Пламя незримо, но оно существует, оно опаляет, оно живет в сердцах преступников, с которыми он не справляется. Пытается, отчаянно выбирается на вылазки из ночи в ночь, наводит порядок, сражается за пресловутую справедливость, порой теряя нить и начиная сомневаться в собственных силах. Где грань между истиной и ложью, а где проходит трещина между правосудием и преступлением?

Брюс не может не задавать себе эти вопросы. Он столько сражается, что верит в то, что имеет право получить ответы на интересующие его. Он не справляется. Тело его, нет, все еще крепко, а дух силен, но все больше непонятная усталость заковывает его в свои объятия. Он стольким пожертвовал, столько отдал, и почти всегда – каждый вечер, когда он выходит на охоту, или каждое утро, когда он возвращается и снимает с себя костюм, он спрашивает себя: «а стоило ли?».

Его мучают воспоминания о Талии. Его сердце тянется к ней, и все еще болит при мыслях о ней. Любовь его не угасла, не угаснет. Альфред знает это. Брюс видит это по его взгляду, слышит невысказанные слова, когда тот намекает на то, что пора остановиться. Быть может, он прав, быть может, пора закрыть в ящик под замок свой костюм и зарыть его.

Глаза бегут по буквам на книге, а сознание витает далеко, совсем не вникает в название. У него прибавилось врагов. И пока жизни Брюса Уэйна не угрожает беда, жизнь Альфреда в безопасности, жизни его немногих друзей… но Бэтмен в опасности постоянно. Его ищут, его преследуют. Криминальные авторитеты, мафия, наемники, нанятые специально, и психопаты, желающие с ним поиграть в свои игры. Сколько их? Иногда Брюс считает, что их всех лучше убивать, а не отправлять в психиатрическую лечебницу Аркхем, из которой они, рано или поздно, сбегают.

Он слышит шаги за спиной. Слишком легкие, слишком непохожие на привычную поступь Альфреда. Чувствует на себе внимательный взгляд. Оборачивается, совсем не ожидая увидеть ту, о ком думает постоянно, и книга выскальзывает из пальцев, падает на пол, а он будто бы и не слышит глухого стука. Глаза расширяются, невольно он делает шаг, недоверчиво, всматривается в знакомые, родные черты лица, изучает, как лежат черные локоны волос. Делает пораженный вдох, смешанный с радостью и грустью одновременно.

- Талия, - вырывается с надеждой, с легким оттенком печали, оставшейся с ним после того, как они расстались. – Как… откуда… это ты, - вопросы перебиваются, вопросы пытаются литься, пока он не понимает, что все они не имеют значения.

Сколько лет прошло? Сколько времени? Брюс приближается к ней – к единственной женщине, которую полюбил искренне, которая так и не покинула его сердца. Он замечает на ее лице обеспокоенность, но может ему кажется? В последнее время он видит это почти везде и у всех, а особенно в себе, когда смотрится в зеркало.

Что-то привело ее сюда, что-то заставило прийти. Он не торопится спрашивать – она сама скажет, когда решит нужным оповестить его о цели своего визита. Он же желает провести с ней немного времени. Этого времени ему не будет достаточно. Эти ничтожные минуты принесут ему горя и боли больше, чем он скопил в себе за все эти годы, которые он провел без нее. Но оттого они столь ценны, оттого притягательнее и заманчивее. Он пострадает, получит еще одну рану, растревожит старую, не успевшую и зажить, но это того будет стоить.

Брюс не говорит, просто смотрит. Губы трогает слабая улыбка, пока он всматривается в любимую, понимая, что она уйдет в итоге. Знает, что после ее ухода он отправится в буфет и нальет себе стакан чего-то очень крепкого. Знает, что его вытащит из печали лишь необходимость, а именно помощь Готэму. Это его едва ли не святая миссия, крестовый поход одного единственного человека против целой армии, готовой отвоевывать город квартал за кварталом, район за районом, улица за улицей.

Дает о себе знать сожаление, заставляет чувствовать угрызения совести перед ней и перед собой. Стоило ли уходить, стоило ли дело всей жизни такой цены? Он дает городу все, пытается его исцелить, наладить в нем жизнь, но все без толку – Готэм продолжает тонуть в крови, а он больше и больше осознает, что где-то совершил просчет.

- Я рад видеть тебя, Талия, - в этих словах все невысказанное, все то, что он хочет сказать, но понимает, что это ей может оказаться ненужным, а оттого он заключает все свои чувства в эти несколько сухих, на первый взгляд, и банальных слов. – Очень рад видеть.
[NIC]Bruce Wayne[/NIC][AVA]https://imgur.com/UNa0J2c.png[/AVA][SGN]no one could outrun the crash
it was all reduced to rubble and then again to ash
 
avatar by некромант[/SGN]

Город не изменится. Ее слова нагоняют лишь тоску, оплетают серой паутиной нежелания продолжать сражаться. С ее словами он осознает, что Готэм всегда был таким, и всегда таким будет оставаться. Его мечта рушится – пора это признать, но он не признает, ведь признание такое будет означать то, что ему пора отказаться от своей войны.

Брюс встречает ее взгляд, прямо, не желает отводить свой. Жалеет, что когда-то он ушел и не предпринимал попыток вернуться, твердо убежденный в том, что она не желает его больше видеть. И убежденный в том, что он нужен Готэму. Он не мог его оставить, не мог отказаться от него, отвернуться от его бед. Он прекрасно осознает, что он всего лишь один, и один человек не изменит истории, но жаждет дать пример. Пример того, как следует жить, какое будущее можно принести городу, если все будут стараться и сражаться с беззаконием.

Не получается.

Он едва слышно вздыхает и кивает ей. Подходит к столу, готовит стаканы, мерцающие в мягком оранжевом свете, исходящего от потрескивающего камина. Наполняет их крепким виски. Подходит к дивану, слушает ее слова о том, что он не будет рад ее видеть, и протягивает один из стаканов ей.

- Правда?

Она принесла плохие вести. Или явилась с плохим предложением, на которое он не согласится. Брюс испытывает мягкое любопытство, обещающее ему и ей, что его радость не умерится, не утихнет. Его любовь все еще живет, и она ничуть не угасла, лишь пропиталась печалью, грустью от разлуки. Он винит себя в этом – винит в том, что не остался с ней, послушал ее просьбы и просто ушел.

Брюс не может себе представить то, за что же именно может на нее разозлиться настолько, что не будет рад ее видеть. Он не торопится отпивать от своего стакана, ставит его на стол, желает сначала услышать то, что она хочет сказать.

В ее чертах лица застыли тихие упреки, и на них он неспособен смотреть, не чувствуя внутри себя гложущее чувство печали. Все могло быть иначе. У него не было бы Готэма, но у него была бы она. Уверен, ее ему бы хватило на всю жизнь. Он никому об этом не говорит, особенно Альфреду, который и без того знает, прекрасно понимает, что его мучает, кто снится по ночам, почему он не может начать просто жить новой жизнью.

Талия заговаривает. Брюс не совсем понимает сказанные ею слова. Сначала не понимает. Считает, что это просто шутка. Но он смотрит ей в лицо пристальным взглядом и видит на ее лице серьезность, смешавшуюся с нотками злости и раздражения. Не верит, нет, невозможно. Он делает шаг по направлению к ней, сглатывает комок в горле, ожидает момента, когда она покачает головой и скажет, что зло пошутила.

Его сын?

Их сын?

Губы приоткрываются, тут же сжимаются в плотную линию.

- Это шутка?

Брюс желает того, чтобы она сказала «да». Что-то внутри него подсказывает, что ответом будет «нет». Сердечный ритм ускоряется, кровь приливает к вискам. Он не может полностью прочувствовать весь спектр эмоций, всколыхнувшихся в нем, не может и описать их. Бессильная тоска, безмерная усталость. Гнев и возмущение. Непонимание и отчаяние. Все они мелькают в нем за доли секунд, смешиваются, заставляя его осознать сказанное ею, отшатнуться назад и беспомощно искать ответ в ее глазах.

Простой ответ на простой вопрос – почему?

- Почему?

Слово пораженным выдохом срывается с губ. Он понимает, что Талия говорит правду. Понимает, что иначе она бы не пришла. Брюс сосредотачивается на ней. У нее есть ответы на все вопросы, которые возникают в его сознании, которые она и так должна знать.

У него есть сын. Он узнает об этом только сейчас. Сколько лет? Брюс невольно считает годы, которые не видел Талию, и прикрывает глаза. Так он стоит, опустив взгляд, сжав челюсти, переваривая, осознавая, снова и снова.

- Почему ты не сказала? – обретает возможность говорить, получает возможность, но голос дрожит и от бессилия, и от тихой ярости. – Столько лет, Талия… почему ты не сказала? Ответь! Почему?

Тон повышается, становится жестким. Брюс отходит обратно к столу, видит свой стакан, но не притрагивается к нему. Не время, не сейчас. Вместо этого он поворачивается к Талии, ожидая, что она скажет.
[NIC]Bruce Wayne[/NIC][AVA]https://imgur.com/UNa0J2c.png[/AVA][SGN]no one could outrun the crash
it was all reduced to rubble and then again to ash
 
avatar by некромант[/SGN]

Болезненно слышать ее ответ. Болезненно понимать, что говорит она правду. Болезненна реальность в этот самый момент.

Брюс считает, что лучше бы она не говорила ему ничего. Действительно начинает считать, что было бы лучше, если бы она не приходила в его дом. Десять лет – такая огромная пропасть, но вот она сомкнула пасть, и два мира вновь столкнулись друг с другом. Брюс полагает, что он злится. Он и правда злится, однако, его злость глухая, серая, лишенная красок, уставшая, такая же, как и он сам.

- Ты не имела права решать за меня. Не имела делать выбор, который должен был делать я. Не имела права отбирать у меня ребенка, Талия, - не кричит, но голос громок, раздается по комнате, и он знает, что его слова слышны прекрасно за пределами библиотеки. – Ты не имела никакого права.

Альфред уже знает. Брюс в курсе его привычки находиться где-то рядом, быть готовым помочь ему. Альфред все слышит. Спросить бы у него совета. Нет. Попросить бы у него утешения, узнать, что делать дальше, потому что Брюс чувствует то, как ему больно принимать истину, ощущает то, как стремительно бьется сердце.

Еще один удар. Сколько их остается до того момента, когда он окончательно сдастся и сломается? Он может говорить себе столько, сколько угодно, что он должен продержаться, что обязан сделать все, как можно лучше, принести городу светлое будущее, но он устает, он ломается на части.

Эта новость – еще один удар. Сильный, мощный. Выбивающий почву из-под ног, смешивающий эмоции, приносящий одно лишь отчаяние.

Дэмиан. Десять лет. Ровно десять лет. Брюс позволяет ей говорить, не перебивает, но и не смотрит на нее. Желает взять себя в руки, желает унять болезненное чувство, задушить одиночество. Слышит, ей нужна его помощь. Слышит в ее голосе и мстительность, и злое удовлетворение. Слышит и хочет оглохнуть.

Предательство. Взгляд резко падает на нее. Она так отомстила ему за то, что он не смог отвернуться от Готэма. Он знает. Она сама ему это говорит, и пусть, что не напрямую. Правда, истинные мотивы всегда скрыты среди слов, немые, колючие, больные. Добилась своего – ему плохо. Настолько, что сейчас он ничего не желает слышать, знать, не хочет видеть ее, а оттого отходит на несколько шагов назад, когда обнаруживает, что она стоит прямо перед ним.

- Отомстила, лишив меня сына? Да, ты знаешь толк в мести. Рада? – сглатывает, едко усмехается, горечь разливается по сознанию.

К стакану виски все еще не притрагивается, хотя мысль уже мелькает. Но для того, чтобы заглушить ужас и боль, не хватит нескольких глотков, не хватит и одной бутылки. На то, чтобы переварить новость, как выражается Талия, ему не хватит дня, не хватит недели, не хватит месяца. Молчит, не зная, что еще сказать ей.

Он сделал свой выбор давно. Выбрал город, выбрал его жителей. Не сказать, что он дико этому рад. Если бы Талия его не прогоняла прочь, то он остался бы. Если бы она рассказала, что ждет ребенка, то он забыл бы о Готэме. Если бы…

В этих мыслях нет пользы. Сожалеть поздно. Размышлять о том, какой была бы его жизнь, сделай он все иначе, не стоит. Прошлое не исправить.

Брюс смотрит на ту, которую любит, и чувствует презрение и усталую злость. Талия была права – он уже не рад ее видеть. Ему больно на нее смотреть, а еще хуже слушать то, что она говорит. Из-за этого пальцы непослушно шевелятся, требуют, чтобы он за что-то схватился, ощутил, что все это не кошмарный сон, а лишь реальность. Все та же ненасытная в своей жестокости реальность.

Не молчать.

Сказать что-то.

Брюс заставляет себя задуматься над этим – над тем, что он должен сказать. Неприятное ощущение – столько всего хочется высказать, но ему не хватает моральных сил. Он слишком устал от бесконечной борьбы за город. Устал и от жизни Брюса Уэйна. Устал смотреть на Талию, которая ждет от него ответа.

- Я помогу, но не ради тебя, а ради моего сына. После ты покинешь мой дом и больше никогда не появишься в моей жизни, - говорит, но сам не верит, однако слова зло произнесены его голосом, им, и вместо того, чтобы стоять и думать, он разворачивается и берет свой стакан. – Говори, что тебе известно о похищении? [NIC]Bruce Wayne[/NIC][AVA]https://imgur.com/UNa0J2c.png[/AVA][SGN]no one could outrun the crash
it was all reduced to rubble and then again to ash
 
avatar by некромант[/SGN]

Брюс внутри себя осознает, почему ему больно – от того, что сам не смог остановиться, от того, что ушел, не вернулся, погрузился в безуспешную очистку Готэма от грехов и грязи его жителей, от того, что это по большей части его вина, а не Талии. Ему больно от того, что он только что понял, что упустил и на что потратил годы, которые мог потратить на семью. На семью, которая у него могла бы быть.

Талия не сказала ему ничего. Ничего. Не дала ни единого намека. Если бы она сказала, то он бы попробовал… не знает, удачно вышло бы, но он бы предпринял попытку, и далеко не одну, и не две, и не три.

Он ничего не произносит в ответ, понимает, что она права отчасти. Он бы постоянно рвался в этот город. Сейчас он все больше понимает, что его старания тщетны, ведь сколько лет прошло, а ситуация в Готэме нисколько не изменилась. Все так же мафия выползает наружу, а он ее загоняет обратно в логово. Все так же преступники грабят, убивают, насилуют невинных, заставляя их страдать, и радуются. Все так же этот город тонет в себе, по его улицам ходят продажные полицейские, а газеты пестрят ложью. Это сейчас. А десять лет назад…

Десять лет назад он был неспособен понять это, не был готов. Он готов сейчас, но уже слишком поздно.

У него есть сын, который о нем, скорее всего, ничего не знает. Сын, о существовании которого он узнает только сейчас. И это невыносимо.

Он никогда не сможет стать ему отцом в полной мере. Не чувствует, что это теперь возможно, ведь его мир совершенно иной. Брюс может постараться, может, но осознает, что ничего не сможет сделать. Его вырастили другие люди, отец для него не существовал, а если и был, то совсем другой человек. И это тоже болезненно.

Стараться выглядеть спокойно, стараться глушить обиду и возмущение, стараться взять себя в руки и сосредоточиться на главном.

- Это слабое оправдание, Талия, - роняет, зная, что и у него нет никаких оправданий для того, почему он не искал ее все эти годы.

Если бы искал, то все сейчас могло бы быть иначе. Если бы нашел, то, быть может, его жизнь не стала бы такой серой, увязшей в почти что бессмысленной борьбе.

Его город. Его призвание. Брюс сглатывает, опрокидывает залпом стакан, понимает одну вещь – дело его жизни давно было обречено на провал, а он осознал это только сейчас. И что дальше? Когда в следующий раз город вызовет его на очередной бой, выйдет ли он или останется в полном одиночестве – хороший вопрос.

То, что ему хочется больше всего одиночества в этот самый момент, неоспоримо. Но перед ним стоит Талия, говорит, а он частично вслушивается, частично уходит в свои мысли, не знает, как дальше реагировать на все. Он попросил ее уйти и больше не возвращаться, злость еще не прошла, но и так понимает, что ее признание ничуть не умерило его любви к ней, однако, он вряд ли пожелает ее увидеть еще раз в ближайшее время. Рядом с ней и без того болезненно находиться.

Рас аль Гул.

Детстроук.

Брюс тяжело вздыхает, вновь слыша имя, прозвище. От Раса он и сам бы прятал сына, а Детстроук… свирепый зверь, ничего более. Брюс никогда не видел в нем человека, но, тем не менее, не пытался его добить окончательно. Возможно, пришла пора менять правила и действовать жестче.

- Детстроук, значит, и Рас, - пальцы крепко сжимают стакан, тот хрустит. – Ясно. Не будем терять времени. Нужно отправляться.

Он почти бросает стакан обратно на стол, заставляя тот скользить до самого края, и направляется к дверям, распахивает их, натыкаясь почти сразу же на пристальный взгляд Альфреда. Его верный друг уже все знает. В этом доме от него ничто не скроется. Впрочем, этого он и ожидал.

- Мне нужно отлучиться на некоторое время, Альфред. Ты уже знаешь, почему, - проговаривает, направляясь в сторону своего тайного убежища. [NIC]Bruce Wayne[/NIC][AVA]https://imgur.com/UNa0J2c.png[/AVA][SGN]no one could outrun the crash
it was all reduced to rubble and then again to ash
 
avatar by некромант[/SGN]

Оправдания. Брюс не знает, как найти их для себя. Несмотря на то, что он узнал, он не может не чувствовать свою вину перед Талией. Он не должен был уходить от нее, не должен был слушать ее просьбы. Позвонить, прийти к Расу, вытрясти у него местоположение его дочери, забрать ее с собой. Поселиться где-нибудь. Не в Готэме.

И все равно. Это не оправдывает ее. Она могла сказать. Она должна была сказать. Не прятать от него сына, не скрывать от него, что у него есть нечто большее, гораздо более важная цель, ради которой стоит жить дальше.

Брюс слушает Талию. В нем зарождается легкая надежда на то, что все будет хорошо. Сын знает о нем, но не знает, кто он. Он все еще не может относиться к этому спокойно, не может расслабиться, утихомирить внутреннюю боль, вгрызающуюся в его нутро. Ему обидно. И больно. Такого он еще никогда не чувствовал.

Наверное, это и есть он – вкус предательства. Ведь даже потеря родителей не отзывалась в нем таким горем. Хотя, возможно, их смерть просто притупилась в сознании, перестала его мучить, терзать.

Альфред.

Брюс знает, что с ним нужно поговорить. Много, долго. Ему нужно это, иначе в одиночестве он сойдет с ума. Он больше не хочет загонять себя в угол и не желает сидеть в пустой комнате в полной тишине. Но сейчас он облачается в костюм, готовясь к бою, собирает снаряжение, подготавливает самолет – все это занимает несильно много времени. Максимально быстро. За последние годы он научился быстро реагировать на призывы.

На этот раз перед ним иная стоит задача.

Его сын похищен.

Дэмиан. Его мучают вопросы о том, как он отреагирует, когда узнает, кто его отец, посмотрит ли в его сторону или его опасения окажутся реальны и мальчик решит, что он ему не нужен. Он понимает, что ему страшно, но в этом нет ничего странного – он человек, просто человек, и он тоже устает, он тоже чувствует и страдает.

Альфред располагается в диспетчерской с чашкой чая, готовый следить. Он спокоен, как и всегда. Брюс завидует ему, желает быть на него похожим, хотя он подозревает или даже точно знает, что его второй отец испытывает постоянные переживания из-за него. И по этой причине он тоже не желает уже сражаться.

Самолет готов. Брюс ждет, когда Талия залезет и сядет рядом с ним. Он смотрит на нее с секунду, затем начинает набирать высоту, направляясь в сторону доков. Лавирует между небоскребами – самолет движется тихо, системы не позволяют их кому-то отследить, и на место они прибудут незамеченными.

Впереди их ждет Детстроук. Опасный противник. Впрочем, Брюс его не боится, как и не считает его кем-то, кого можно уважать. Их отношения сложные, можно сказать, тяжелые, и на этот раз Брюс желает покончить с ним раз и навсегда. Ведь если кто-то поднял руку на того, кто дорог ему, то нечего с ним разводить беседы.

Достаточно просто убить.

- Спасибо, что сказала ему, что я у него есть, - произносит, и от этих слов тоже обидно – у него могло быть все.

И женщина, которую он любит, и сын, в котором души не чаял бы. Но все решилось совершенно иначе. Он допустил громадную ошибку.

Тем временем они уже на месте. Брюс готовится приземлиться, но ждет подтверждения от Талии.

- Это где-то здесь?
[NIC]Bruce Wayne[/NIC][AVA]https://imgur.com/UNa0J2c.png[/AVA][SGN]no one could outrun the crash
it was all reduced to rubble and then again to ash
 
avatar by некромант[/SGN]

Из его сознания все еще не уходят мысли о возможной жизни, и Брюс из всех сил заставляет себя устремить свой взгляд в сторону доков.

Где-то здесь должен прятаться старый враг, о котором он должен думать, вспоминать все его хитрые приемы и подготавливаться морально к схватке, что даже для него может оказаться сложной. Детстроук – сильный противник, опасный, точно зверь, свирепый, и Брюс, сталкивавшийся с ним не раз, это понимает так, как никто другой.

Но разум то и дело возвращается к Талии. К его сыну. К тому, чем обернется для него будущее, ведь он не знает, едва ли не впервые в своей жизни, не знает, как поступать дальше. Бороться ли с преступностью, продолжать ли пытаться очистить город от грязи и бесов, его населяющих, или прислушаться к еле слышному голосу внутри себя и заставить себя отказаться от своего крестового похода.

Ночной город намекает, что он проживет и без него, что люди, справлявшиеся годами и десятилетиями задолго до его рождения, справятся и сами.

Брюс смотрит туда, куда указывает Талия.

Ее близость вызывает в нем полное непонимание, как действовать, как с ней разговаривать. Сухой его голос вгоняет самого в замешательство. Он любит ее, любит действительно, но не может простить, не может понять, почему она так сделала. Он бы нашел выход, он бы постарался стать отцом для своего ребенка, он бы забыл о своем желании… или попытался бы.

Однажды он решится забыть о Готэме. Однажды решится жить своей жизнью, подавив в себе ярко пылающее пламя ненависти к беззаконию и преступности. Однажды он забудет о гибели своих родителей, забудет и о мести, забудет о самобичевании.

Брюс понимает, что пришла пора это сделать, но готов ли он сам?

- Схватишься за меня, - жмет плечами, аккуратно снижаясь настолько, насколько это возможно. – Альфред, принимай управление. Просканируй все склады с помощью сканера.

- Управление на мне, - доносится из наушника голос. – Постарайтесь не повредить костюм снова. На его починку в прошлый раз ушло много времени.

Брюс включает  микрофон, который должен сокрыть его истинный голос, и встает с кресла, подходя к уже открывшемуся трапу. До земли чуть меньше трех метров. Он помогает Талии спуститься вниз, мягко, неслышно планирует, приземляется, отпуская ее из объятий, мимолетом бросает на нее взгляд.

Желание обнять ее, несмотря на то, что она сделала, вновь проявляется. Когда-нибудь это забудется. Когда-нибудь Брюс обязательно пожалеет о своих словах, но горечь, поселившаяся в сердце, не даст этого сделать в ближайшем будущем. И все это, рано или поздно, может оказаться пустой шелухой.

Он первым шагает, направляется к ближайшему складу, ожидая при этом, когда Альфред сумеет с помощью сканеров самолета определить местоположение Детстроука. Если тот, разумеется, все еще находится здесь. Он надеется, что тот здесь. Странно, но в данный момент Брюс не чувствует ненависти к наемнику, твердо понимая тот факт, что не похить тот Дэмиана, то тогда он никогда не узнал бы о существовании сына.

Шаги тихие, не слышна и поступь Талии. Пальцы невольно сжимаются, когда они приближаются к первому складу. Жаждет битвы. Осознание этого поражает его – редко, когда он искал драки, чтобы унять и злость, и боль. Он верит в то, что сумеет остановиться и сойти с этого пути, но так ли это на самом деле?

- Пока проверим этот склад, пока Альфред не сообщит нам, если что-то найдет, - произносит тихо, прислушивается к тишине. – Слишком тихо.
[NIC]Bruce Wayne[/NIC][AVA]https://imgur.com/UNa0J2c.png[/AVA][SGN]no one could outrun the crash
it was all reduced to rubble and then again to ash
 
avatar by некромант[/SGN]

Отредактировано Scott Summers (2018-11-10 05:44:17)

Доки. Брюс вслушивается по привычке в переговоры – незаконные сделки, контрабанда, перевоз чего-то важного, дорогого, естественно, нелегально. Готэм неизменен. Темный рыцарь не угроза, не причина для преступников прекращать проводить свои темные дела, и он не может остановить весь этот ком грязи, рушащийся на город с невероятной скоростью.

И стоит ли это делать.

Брюс слышит голос Альфреда, заставляет себя сделать шаг. Забыть о мафии, которая здесь находится. Сейчас у него иная задача. Плащ тихо шелестит за ним, и он тенью проскальзывает мимо склада, который они только что проверили. Темнота доков идеально скрывает их, и их присутствие должно остаться полностью незамеченным.

Здесь им не нужна даже полиция. Редко, когда он радуется тому, что органы правопорядка не станут вмешиваться в то, что здесь вскоре произойдет. У него нет желания поступать по букве закона, нет желания на этот раз отпускать живым Детстроука, нет желания быть милосердным и сострадательным. Враг, покусившийся на того, кого не стоит, должен быть уничтожен.

Брюс на миг бросает взгляд на Талию, понимая, что после им придется сообща решать, где спрятать сына от Раса. Тот придет за внуком. Захочет воспитать из него наследника, того, кто продолжит его дело. Если Рас стоит за похищением, то, значит, уже желает, уже протянул свои руки, иначе бы с чего Детстроуку похищать ребенка.

Это вызывает в нем глухое раздражение.

Невозможность что-то сделать прямо сейчас угнетает.

Он не привык к такому, хотя, вроде, должен был. Не все ведь зависит от него. Он просто человек. У него нет сверхспособностей, у него нет дара предвидения, у него нет ничего из того, что могло бы упростить ему жизнь или же, наоборот, усложнить ее. И он не просит ничего такого, однако, всегда желает сделать больше, чем он способен.

Передвигаться среди доков легко. Они постепенно приближаются к необходимому для них складу. Он, кажется, говорил, что там тихо, но нет – здесь царит и вовсе мертвенная тишина, изредка нарушаемая чьим-то голосом, доносящемся издали. По мере приближения голос становится громче.

Брюс кивает Талии.

- Будь осторожна, - проговаривает, использует устройство, которое неслышно поднимает его на самый вверх.

Так же тихо он проникает внутрь, старается не издавать шума, ступает так медленно, как только может, и движется вперед. Через некоторое время он оказывается над просторным помещением, в котором горит две лампы. Детстроук прямо под ним. Его фигуру он не может не опознать, к тому же на нем его маска.

В дальнем углу на стуле сидит кто-то связанный. Брюс с такого ракурса не может понять, кто именно, насколько он молод, взрослый или ребенок.

Он морщится, сдерживая свое желание спрыгнуть на наемника прямо сейчас. Он дожидается какого-нибудь сигнала от Талии, или хотя бы того, что та войдет в дверь и отвлечет противника. Элемент неожиданности будет весьма на руку. Конечно, это мало, что будет значить, и в бой с Детстроуком ему все же придется вступить. Хорошо. Он и так этого ждет.
[NIC]Bruce Wayne[/NIC][AVA]https://imgur.com/UNa0J2c.png[/AVA][SGN]no one could outrun the crash
it was all reduced to rubble and then again to ash
 
avatar by некромант[/SGN]

Из него не уходят подозрения о том, что всего этого могло и не произойти. Если бы Талия сказала, если бы он сам остался с ней, если бы…

Брюс прикрывает глаза ровно на одно мгновение, прогоняет от себя болезненность осознания того, как и почему он находится сейчас здесь.

Его не было рядом с сыном десять лет. Его не было рядом, чтобы защищать его и укрывать от Раса. Он бы смог, уверен. Вместо того, чтобы выручать собственного ребенка, о существовании которого узнал только что, он мог бы заранее подготовить для него необходимую защиту. Предоставить все, что нужно.

Но… что может защитить от Рас аль Гула?

Брюс не знает. Старый воин не стремится умирать, не стремится избавляться от жизненных оков, не стремится предаваться забвению. Обманывает смерть, вновь и вновь, заставляет вражеские руки бессильно опускаться.

Из темноты склада раздается вскрик. Фигура под ним поворачивает голову, интересуется тем, что происходит, но не шибко удивляется. Брюс выбирает этот момент – поблизости нет никого иного на данный момент, а если появится, то не будет страшно, ведь его страхует Талия. Прыгает бесшумно, приземляется на голову Детстроуку, нанося ему удар ногой, а затем кулаком. Не жалеет, не пытается играть честно.

Для честных приемов совершенно неподходящий момент. Его противник умен, хитер, силен. Достаточно, чтобы считаться одним из самых опаснейших бойцов не только в Готэме, не только в США, но и во всем мире. Достаточно, чтобы напрягаться, ждать того, что здесь Детстроуком подготовлен сюрприз для всех, кто будет готов бросить ему вызов, для всех, кто осмелится и рискнет проверить свою удачу.

Голоса. Крики. Возмущение наполняет пространство. Брюс оказывается откинутым на несколько шагов мощным ударом. У него не хватает времени на то, чтобы осмотреться вокруг, схватывается с Уилсоном, смотрит ему в глаза бледно-голубого цвета, что виднеются в прорезях, блестят в отблесках желто-янтарного света.

Брюс не в первый раз сходится с Детстроуком. И во враге не ощущается удивления, точно тот ожидал его здесь увидеть. Объяснимо. Это его город, и Бэтмен не может пройти мимо, если видит, что здесь происходит нечто странное, противозаконное.

- А, все гадал, когда мы с тобой вновь встретимся, - оскал под маской не виден, но по характерному движению головы легко распознать, легко понять эмоцию – Детстроук все же удивлен.

Диалог не завязывается. Брюс не отвечает, нападает первым, не тратит времени на пустые разговоры. Предпочитает наносить удары, вкладывая в них всю свою ярость. Отдавать своего ребенка в руки этого отъявленного подонка он не желает, а еще сильнее не желает отдавать его в руки «заботливого» дедушки, который из него вырастит машину для убийств. Оттого он не смотрит на приходящиеся по нему тяжелые, массивные удары.

Допускает ошибки из-за спешки, а Детстроук ловко уходит от части атак, заставляя Брюса в очередной раз вспоминать о том, с кем он имеет дело. Наваливается на него всем весом, впечатывает его в стену головой, стремясь лишить сознания, стремясь покончить с ним как можно быстрее.

Ему хочется узнать, что с его сыном, где он находится, хорошо ли он себя чувствует.

Ему хочется увезти его и спрятать от глаз Раса.

Ему хочется с ним познакомиться.

И не хочется тратить время на Уилсона тогда, когда он должен наверстать то, что было упущено за десять лет.

- Не следовало возвращаться в мой город, - рычит, из всех сил бьет коленом по лицу.

На этот раз с ним должно быть покончено. Тишина не наступает. Брюс за схваткой со своим врагом забыл о том, что кто-то еще есть в складе, а потому оглядывается, пытаясь при этом не спускать взгляда с Детстроука. Но он замирает, стоит ему посмотреть в дальний угол – туда, где на стуле сидит кто-то связанный – кто-то маленький для того, чтобы считаться взрослым.

Сердце бьется чаще.

Он ли это? Он?

Брюс удерживается от того, чтобы не броситься к нему на помощь. Здравый смысл кричит ему о том, что поворачиваться спиной к Слейду Уилсону не стоит.[NIC]Bruce Wayne[/NIC][AVA]https://imgur.com/UNa0J2c.png[/AVA][SGN]no one could outrun the crash
it was all reduced to rubble and then again to ash
 
avatar by некромант[/SGN]

Отредактировано Scott Summers (2018-11-14 15:41:47)

Крик столь пронзителен. Брюс не удерживается от еще одного удара – Детстроук вырублен. Так кажется, по крайней мере. Слышит слова Талии, не желает их принимать, знает одно – Уилсона следует убить. Не сейчас, так позже он принесет достаточно проблем. Уилсон – паразит, а от паразитов необходимо избавляться.

Такие, как он, точно гнойные раны на израненном и без того мире. Готэм не лучше. Брюс понимает это, понимает, что город ему не исправить, так как подобные ничтожества продолжат выживать, строить из себя нечто, что стоит чего-то. Он не хочет его оставлять его в живых, а оттого сжимает пальцы на его шее, позволяя себе то, что он позволяет крайне редко.

Останавливается, осознает, что говорит Талия. Не Дэмиан. Другой ребенок. Хитро. Руки сжимаются крепче, не отпускают, нет.

Брюс желает одного – того, чтобы все это закончилось. Найти своего сына. Убить всех тех, кто на него покусился.

Не его стиль. Не его мстительность.

Но злость успокаивается под разумными речами Талии. Брюс отталкивает Уилсона, отпуская его. Не знает, почему все становится еще сложнее. Просыпается отчаяние. Желание начать прямо здесь выбить из него всю правду. Пытками он никогда не баловался, но все бывает в первый раз. Он отходит в сторону, давая Талии дорогу.

Просьба Талии заставляет его сделать это. Слышать от нее «пожалуйста»… он знает, что она боится за сына. Боится сильнее, чем он, ведь она знала его. Об этом он не подумал, пока злился, а потому сейчас смотрит на нее совершенно новым взглядом. Он корит себя за нежелание видеть ситуацию с ее стороны, а потому лишь зло смотрит на Детстроука.

- Ладно.

Поворачивает голову в сторону ребенка, который сидит на стуле все такой же связанный. Не он. Некто иной. Внимание возвращается к Детстроуку. Знает, что если не заговорит, то он его убьет. И осознает, что он – единственный шанс на то, чтобы найти сына. Заставляет успокоиться сбившееся дыхание.

Подходит к мальчику, развязывает ему руки, велит тому уходить, бежать прочь, не звать сюда никого. И тот убегает. Брюс достает прочный трос, намереваясь связать своего противника. Детстроук продержится долго. Так долго, насколько сможет. Но у него много времени. И у него сильное желание увидеть хотя бы раз сына, которого не видел ни разу в жизни.

При мыслях об этом он бросает мимолетом взгляд на Талию, затем на Уилсона. Этого могло и не произойти, если бы она все рассказала в свое время. Ему хочется ее понять, но сейчас не выходит, не сейчас, когда трясет внутри от едва сдерживаемого гнева и страха так и не познакомиться со своим ребенком.

Связывает его. Тащит за шкирку к выходу, не говоря ни слова.

- Где мы будем его допрашивать? – задает вопрос, знает, что это «допрашивать» означает. – Ко мне мы его не потащим. Если он сбежит, то будет знать, где меня искать в следующий раз.

Нет, отпускать его он не собирается. И не станет щадить. Он его просто убьет, не позволяя тому сбегать и искать отмщения.

Сейчас у них гораздо более важная цель – Рас аль Гул. Брюс понимает, что этот воин не отдаст мальчика, и если тот у него, то его необходимо вытаскивать немедленно.

Он выволакивает Уилсона из склада, стараясь не задумываться о том, сколько времени они теряют, пока будут вести допрос. Слишком много, и за это время Рас успеет спрятать мальчика так, как что его они никогда не найдут. Нет. Об этом он не желает верить. От этих мыслей становится еще больнее, еще хуже.

- Здесь лишний шум услышат рабочие. Но неподалеку находится старое, заброшенное здание. Вокруг него никого не должно быть.[NIC]Bruce Wayne[/NIC][AVA]https://imgur.com/UNa0J2c.png[/AVA][SGN]no one could outrun the crash
it was all reduced to rubble and then again to ash
 
avatar by некромант[/SGN]