Только-только отгремела битва, сотрясшая до основания школу мутантов. К счастью, среди мутантов потерь не было. Да и сама школа в принципе не получила тотальных повреждений, по крайней на первый взгляд. Огромная дыра вместо парадной, на втором этаже правого крыла тоже можно было недосчитаться стен. Ну и двор, само собой. Скотт Саммерс оставил оплавленную колею через весь двор, начисто снеся всё, что опрометчиво посмело там находиться. Да, фонтан тоже.

- Мог бы предупредить. Я бы мог прикрыть щитом. Отбросить осколки. Мог бы просто сказать, что двор можно разнести вдребезги. Я бы помог.
Страйф тихо и с какой-то сердитой иронией ворчал сквозь зубы, волоча вглубь здания героя дня – лидера Людей-Х, Скотта Саммерса. Именно его удар, по сути, завершил напряженную битву, оставив лишь малую часть уцелевших стражей, которых без проблем смогли добить оставшиеся на передовой мутанты.

Вот только сам Циклоп в тот момент о себе совершенно не думал, и в чудовищной бойне его самого основательно потрепало. Если на первый взгляд раны выглядели неглубокими, то через минут десять стало ясно, что всё гораздо хуже, чем кажется на тот самый первый взгляд. Каким-то образом Саммерсу удалось убедить Курта и Анну помочь в первую очередь детям, а так как Страйфа с ними отправлять было весьма не логично, именно на его бронированные плечи легла задача помочь своему генетическому отцу добраться до лазарета. Само собой, Скотт хотел отправиться туда сам, но уже на полпути псионику пришлось позволить Циклопу использовать своё шипастое плечо как опору, а последние пятнадцать шагов до двери в лазарет и вовсе донести того на руках.

Скрывая неуверенность за раздражением, Страйф развернулся, едва не снеся запыленным алым плащом какие-то инструменты с соседнего столика, и  водрузил Скотта  на блестящий медицинский стол.
Картина удручала. Большая часть ран кровоточила и вообще выглядела в разной степени паршиво.
- Знаешь, на что ты похож? – Решил взбодрить своего генетического отца Страйф. – На подушечку для иголок. Только вместо иголок… - Еще один беглый взгляд. – Стекло… Фрагменты брони стражей… А это, кажется, из фонтана.
Футболка - чертовски плохая защита от осколков, отброшенных назад мощной взрывной волной.

- Нас же должны были встретить?
Оказаться наедине с раненым человеком при условии, что этого человека надо спасти, ставило Страйфа в весьма неловкое положение.
- Я ведь привык наносить людям подобные травмы, а не лечить их.
Вся ситуация с самого начала выглядела несколько нелепо. Само собой, он не раз видел подобные раны, да и куда более страшные. Сам был причиной их появления, обычно. Вот только оказаться с другой стороны он в своей жизни не планировал.
Оказалось, что «чинить» человеческое тело намного сложнее, чем «разрушать».
Снова эта дилемма. Разрушать проще, чем строить. Убивать проще, чем спасать.
Сохранить жизнь человеку гораздо сложнее, чем отнять её.

- Я смотрю, тебя это очень забавляет.
Веселье Скотта озадачивает Грей, и она с особым рвением выковыривает из мужа очередной осколок, в этот раз фонтана.
Похоже, он и правда хорошо повеселился, очевидно, рвался в бой в первых рядах, как и положено лидеру, но на самом деле ничего из этого не радует Джин. Она лишь демонстративно вздыхает и переводит взгляд на Страйфа, нет, ну о чем можно говорить с веселящим Скоттом, она специально для него оставит осколки, пусть посчитает количество всего, что она из него выковыряет.

Страйф же в это время решает, очевидно, сам себе помощь отказать. Джин даже замирает, следя за движениями отпрыска широко распахнутыми глазами, в котором читается явное “да вы сговорились”, осколок со звоном падает в тазик, в который Джин выбрасывает мусор из Саммерса.
- Мда… генетическое родство прямо на лицо, ощущение, что присутствует один сплошной Саммерс, а я даже рядом не стояла. - Отсутствие крови на осколке наводит на благодатную мысль, что он застрял в доспехах и не причинил ничего, что могло бы обеспокоить Джин.

Она слушает то, что в принципе знает, что ощущала через связь со Скоттом, что пыталась отследить, пока ее не отвлекали другие стражи. И все же, рассказ выглядел забавно, даже мило, особенно, когда это рассказывал мужик под два метра ростом, будто бы немного робея перед Джин.
Габаритами он явно пошел в Скотта. Интересно, а набор способностей у него какой? Наверняка, телепатический есть, а что касается телекинетического?
- Вообще-то мне нравился наш двор. И нравился наш фонтан. И вообще мне тут все нравилось, но я сомневаюсь, что страховая компания нам позволить стребовать с них страховку, а то как-то…

Сквозные дыры в стенах - не самое приятное, что может быть. Ладно бы, летом Грей не очень-то страдала из-за всего, тепло и не особо беспокоит факт гуляющих сквозняков, но черт, сейчас зима, середина февраля, самого поганого месяца года, состоящего из сплошной сырости и непредвиденной погоды.
Джин громко фыркает, опережая Скотта с ответом:
- Мощность его оптических лучей регулирует визор, от минимального, которым он может пощекотать в воспитательных целях, до максимального, способного разнести все к чертовой матери.
В голосе рыжей слышится даже гордость способностями мужа, она и собой так не гордится, как Скоттом. Его собственные страхи перед тем, что его способность может дорого обойтись семье, давно не имеют значения для нее. Джин точно знает, что он не способен причинить ей вред, он избежит этого любой ценой, да и она не позволит.
- Значит, вы уничтожили всех стражей, сделали редизайн двора, а что теперь?

Этот особняк находился в собственности Чарльза Ксавье, но теперь ему и оставлять нечего, хотя пока это не совсем руины, но уж точно не тот красивый замок, порог которого когда-то переступила Джин. Для нее, для Скотта это место большое значение, но не для Страйфа, оказавшегося здесь совсем недавно.
С другой стороны, сам Чарльз часто говорил, что дело не в доме, а в людях, которые  его собой наполняют. А они собой могут наполнить помещение, будь оно тут или на Геноше.
- Думаю, нам надо поторопиться с переездом, - Джин поднимает глаза на Страйфа. - Ты с нами?

Любое живое существо, будь то человек или мутант, осознает величие прекрасного момента победы, триумф достижения своей цели.
Но радоваться победе можно по-разному.
Это может быть триумфальное шествие завоевателя, злорадство в глазах победителя, ощущение собственного превосходства над поверженным противником. Так побеждал Страйф. Так одерживала победы его армия в далеком будущем.
Теперь же, глядя на своих генетических родителей, он видел другую победу. Радость того, что никто не погиб. Что им удалось защитить тех, кто не мог постоять за себя сам. Веселый смех раненого Циклопа, беспокойство Джин. В них не было циничного превосходства. Это была радость защитников.
И Несущий Хаос, будучи варлордом и тираном, ощущал свою неуместность. Словно он каким-то образом оказался на противоположенной стороне.

И всё же в их чистой радости нашёлся уголок и для куда более знакомого для Страйфу чувству – ненависти. Ненависти к людям. К тем, кто послал треклятых роботов. К тем, кто поставил своей целью уничтожение всех мутантов, включая беспомощных детей, на территории школы. Но вряд ли кто-то мог обвинить Циклопа за его негодование. Уж точно не Страйф. Он бы больше удивился, если бы этой самой ненависти в сложившейся ситуации места не нашлось.
- Даже через полторы тысячи лет война будет неотъемлемой частью человеческого общества.

Возможно, Страйф бы сказал больше о незавидном будущем, которое ему довелось увидеть, но обеспокоенный взгляд Джин сбил его с толку. На него никогда не смотрели подобным образом. Мутант слегка развел руки и с каким-то удивленным интересом осмотрел себя, очевидно ища того самого «сплошного Саммерса». Мысль о том, что находившиеся рядом с ним люди с легкостью обсуждали его как собственного сына, пронзила разум.
Кажется, в что-то неуловимо поменялось в самой устоявшейся картине мира.
До этого Страйф в упор видел «здесь» только сплошного Апокалипсиса.
Впрочем, как раз таки свои силы Нейтан, а значит и Страйф, унаследовали, судя по всему, именно от генетической матери.

Разговор же возвращается в куда более актуальное русло.
«Что дальше?»
Несущему Хаос этот вопрос в голову не приходил. Но для обитателей школы он имел высший приоритет. Школа более непригодна как минимум для исполнения своей первоначальной цели – служить надежным домом юным мутантам и их учителям. Если стражи пришли один раз, они придут ещё. Даже если это были все созданные на данный момент роботы. Пройдёт немного времени, и этого будет достаточно для людей, чтобы создать ещё одну штурмовую группу. Возможно, даже лучше первой. Люди учатся. Делают выводы. Совершенствуются и совершенствуют свои творения. Следующая волна стражей может их удивить. Особенно если будут знать, что ненавистных мутантов можно без проблем найти на прежнем месте.
Как бы они не старалась, они не смогут сделать из этого роскошного особняка неуязвимый бункер.

Но у Скотта и Джин уже были планы на этот счет. Страйф никогда прежде не слышал о Геноше, но, очевидно, чем бы ни было это место, оно станет новым домом для всех, кто жил в школе. Как минимум подарит им надежду, как максимум – вернет утраченное чувство безопасности, в котором они так искренне нуждались.
И среди этих исключительно отстраненных и аналитических мыслей раскатом грома прогремел вопрос.

«Ты с нами?»

Страйф удивленно уставился на своих генетических родителей, несколько раз моргнул, приоткрыл рот, но промолчал, снова сжав зубы. Перевел взгляд куда-то на стену, а затем поднял руки и снял с головы свой массивный шлем. Может, он просто хотел проветриться после тяжелого боя, а может всем сознанием ощущал – то, что символизируют его доспехи, здесь было чертовски неуместно.

До этого момента псионик совершенно не думал о том, как скажется осада школы лично на нём. Да, он приходил сюда. Да, он оставался здесь. В этом месте было что-то… спокойное. Словно не было десятилетий войн и разрушений. Это интересное чувство – когда тебе не надо никого ненавидеть и ни кому мстить. С одной стороны он словно лишился своего топлива, а с другой без огненной завесы ярости он наконец-то смог увидеть многое из того, что упускал всю жизнь.     

Но если школа по сути ни к чему его не обязывала, он приходил сюда, когда не хотел, осознавая, что в любой момент может уйти из неё навсегда, то переезд на Геношу будет означать, что он стал частью… частью чего?
«Семья» - слишком пугающее и сложное слово. Где-то там пряталась невиданная ранее ответственность и, кажется, много чего ещё, для чего в его жизни даже толком не существовало понятий.
Но если он уйдёт сейчас, то что будет делать? Продолжит охоту на Кейбла? Попытается вернуться в будущее и продолжить свою войну с Апокалипсисом?
Насколько сильно он этого хочет?

Страйф всё ещё таращился на Циклопа с откровенно шокированным видом, когда наконец-то смог вынырнуть из вихря своих мыслей. Что-то неуловимо изменилось в холодном взгляде его голубых глаз.

- Да. – Мутант слегка качнул головой, словно соглашаясь с каким-то мысленным решением. Впрочем, выражение его лица совершенно бессовестно сдавало окружающим бушующую внутреннюю борьбу.
- Я с вами.

Первый раз в жизни он был кому-то нужен. Наверное, он никогда не подбирался так близко к столь беспомощно искомой цели жизни.

- А я не хочу с тобой спорить. Но факт остается фактом - не все люди одинаковы и желают нам зла, так же как не все мутанты мирные и дружелюбные и хотят добра людям. Так что все это палка о двух концах, везде есть свои исключения, и очень хочется, чтобы ты не перегибал эту самую палку.
Мимолетное прикосновение ее руки к щеке Скотта, как призыв не злиться, его поступки не должны быть местью, лишь защитой. Не стоит нападать, достаточно защищаться.

Его порывы встать и бежать после ранения раздражают Джин. Конечно, она могла бы его отключить, для этого даже не надо лупить по голове, но ей нужно быть уверенной, что у него нет серьезных повреждений, поэтому Саммерс должен быть постоянно в сознании. Сознательный же Саммерс патологически отвергает свою ранимость, будто бы все безопасно, и не его сюда практически на себе притащил Страйф.
- Единственное место, куда ты пойдешь, Скотт Саммерс, это твоя кровать. Я не хочу находить твою тушку в разных концах школы только потому, что у тебя закончился запас сил или ты истекаешь кровью их многочисленных ранений. Мне нужен живой муж, слышишь меня?
Джин морщится, наблюдая за тем, что Скотт решает ей тоже помочь, выковыривая из себя осколки. После чего ехидно замечает:
- А штаны тогда тоже снимай.

Наконец, все осколки вынуты, и Джин смотрит на исполосованный бок Скотта, ссадины и следы осколков уходят и на спину, немного на живот. Щедро сполоснув салфетку раствором, Грей безжалостно, невзирая на то, что доставляет мужу не самые приятные ощущения, начинает обрабатывать антисептиком их, стирая кровь и способствуя скорейшему заживлению. Она успевает уже успокоиться, и даже пальцы больше не дрожат. Раздраженно сдувает челку, что падает на лицо, иногда дует на ранки, сама про себя веселясь этому.
- Похоже, Натан идеалист, каких свет не видывал. А, да, простите, одного я такого знаю. Но на самом деле мы давно поняли, что не будет больше так, как раньше. Как минимум, полгода назад. Увы. Просто всем нам хотелось верить, что хотя бы стены этого дома нас защитят. И мы ошиблись. Защиты больше нет, есть только страх, а он плохой помощник в воспитании детей, особенно своих.

В ход идет еще одна салфетка, уже для того, чтобы устранить остатки влаги с тела. Иногда Скотт судорожно вздыхает, заставляя Джин отвлекаться, внимательно всматриваясь в его лицо. Но она не чувствует особой боли, лишь раздражение от этого противного ноющего ощущения, не более. С ним все будет в порядке, и рука, до того крепко сжимавшая сердце, начинает отпускать Джин.
- Даа, Скотт Саммерс умеет впечатлять.
Впервые за время в лазарете на лице рыжей появляется улыбка. Мягкая, нежная, влюбленная. Она снова думает о том, что быть влюбленной в своего мужа спустя столько лет, это дар, который она ни на что и никогда не променяет, несмотря на то, какой непростой была, да и есть их семейная жизнь - проблемы взаимопонимания, немного разные взгляды на текущее положение вещей, взрослые дети, ревность, привычка причинять друг другу боль, даже когда того не хочешь. Без боли на самом деле можно обойтись, но не выходит, всегда происходит что-то такое, что напоминает об этом, что провоцирует новые витки неприятных мыслей, поступков и разговоров.

Тот факт, что Страйф мутант омега-уровня и был в своем времени самым сильным псиоником, ничуть не удивляет Джин. Это то, ради чего все и каждый будут пытаться завладеть их со Скоттом генетическим материалом, еще один повод задуматься о безопасности рожать ребенка. И…
- Вот видишь, любимый, мутанты тоже есть на всю голову больные, я об Апокалипсисе, если что. Но мы тебя в обиду не дадим, Страйф, даже если он явится к нам на порог. А что касается Геноши, то там тоже не стоит расслабляться. Эрик Леншерр не невинная овечка, и хотя в отличие от Шельмы я не считаю, что его прямо сейчас надо придушить, но с доверием у нас дела плохи. Так… - Джин любуется тугой повязкой опоясавшей Скотта, все время разговора она не переставала возиться с ним. И хищно улыбнулась: - Штаны, Саммерс, снимай их. Для особо стеснительных Страйф может отвернуться, хотя вроде бы не должно тут быть голых задниц, не так ли?

Ненависть Скотта Саммерса к пославшим стражей людям и ко всему человечеству в частности ощущалась словно жгучее пламя. Казалось бы, откуда раненый человек может брать такую силу, распаляющую его собственные чувства.
И Страйф понимал своего отца как никто другой. Он успел пропитать ненависть всю свою жизнь и прекрасно знал насколько бушующим и ярким может быть это полное злобы чувство. С одним отличием – Страйф ненавидел за себя. Скотт Саммерс же желал покарать тех, кто посягнул на его близких. Не только близких - на тех, за кого он взял на себя ответственность. Школу, полную юных и взрослых мутантов, многие из которых просто неспособны постоять за себя. Как будто своей яростью он мог защитить каждого из них.     

Джин Грей, несомненно, ощущала тоже самое, но только в её движениях и  словах было не понимание, а тревога. Наверное, в чем-то она была права.
Страйф уперся спиной в металлическую тумбочку и с легкой задумчивостью сложил руки на груди.
- Не так давно один очень умный человек сказал мне, что месть не должна становиться главной целью в жизни. В ней можно потерять себя.
Он покачал головой. Странно говорить такие слова. Но вид ярости его отца казался ему неправильным. И всё же псионик не мог не признавать право Циклопа на это чувство.
- Твоя ненависть не сможет никого защитить. Моя не смогла защитить даже меня самого. Но право ненавидеть никто не может отобрать.

А ещё Джин Грей и Скотт Саммерс любили друг друга. Той самой любовью, которую восхваляют, о которой складывают красивые, но такие иллюзорные истории. Их генетический сын из далекого будущего смотрел на полные заботы движения Джин с нескрываемым любопытством и призрачной завистью ребенка, лучшему другу которого родители подарили столь давно желанного щенка.
- Стены не могут защищать. Люди могут. – Как-то немного потерянно и как будто не в тему произнес мутант. Жестокий и высокомерный в детстве, в зрелом возрасте он наконец-то понял, как желал этой защиты для себя юного. Как необычно звучали слова «мы тебя в обиду не дадим», сказанные для него. Какое-то время назад подобные слова он бы счел тяжелым оскорблением, ведь если кто-то кого и может обидеть, то это он, Страйф, Несущий Хаос, воплощенная сила. Но всё оказалось гораздо сложнее. Сам того не признавая, порой он нуждался в защите больше, чем кто-либо. В первую очередь от собственных решений.
Хотя на самом деле, просто осознания, что он не один, вполне хватало. Не то чтобы он верил, что самый темный и страшный период в его жизни позади, но оставить за спиной своё главное проклятье и принять осознание того, что рядом просто кто-то может, это было уже чем-то немыслимым. Стоит попытаться.
Впереди была Геноша. Несущий Хаос не знал, что это за место. Не знал некоего Эрика Леншерра, с которым явно не всё было гладко. Но, похоже, общая цель объединяет. Впрочем, в решительности Скотту Саммерсу не откажешь.

На секунду Страйф приоткрывает рот, затем немного растерянно оглядывается по сторонам и поворачивается к столу боком, делая вид, что внимательно изучает зеркальную дверцу шкафчика. Не то чтобы он боялся того, что его может смутить голая задница. Скорее того, что голую задницу может смутить он сам. Отражение в дверце выглядело совершенно не грозно. На психологическом уровне ситуация явно начала выходить из-под контроля. Псионик чуть наклонил голову, разглядывая своё лицо. Лицо Натана Саммерса. Мутанта, чьё рождение было запланировано для того, чтобы победить Апокалипсиса.
Или всё же из чуть искаженного металла на него смотрел не кто иной, как он сам?