Встреча с дедом-Пауком не могла не оставить свой след. Глубокий и ощутимый, казалось, что подобное не забудется теперь уже никогда. И это правда только отчасти. Питер думал об этом, думал в странном и не очень понятном наборе фраз после практически целую ночь, из-за чего с утра чуть не проспал будильник, благо, что в тот день в это время дома была тётя Мэй и ещё не собралась уходить на работу. Она-то и не дала в очередной раз пропустить школу. Пока была возможность, следовало посещать уроки, как можно больше и сильнее застревая в мыслях учителей, постоянно маяча перед глазами, но лучше всё-таки запоминаться посредством правильных ответов. К тому же, первым уроком был испанский.
Однако задаваться вопросами не перестал. Самым надоедливой и навязчивой была мысль о других. А искал ли старикан других Пауков? Была твёрдая уверенность по поводу Гвен, так как он сам обмолвился об этом как бы невзначай, а вот остальные.. Как обстояли дела у того же, скажем, Майлза? Ему тоже пришлось слушать рассказы про непонятные, но судьбоносные магические штуковины, какую-то очень древнюю расу энергетических вампиров и что «все случайности отнюдь не случайны»?
Идея в голове образовалась ещё до того, как получилось её обдумать. Впрочем, как и всегда.

Она была простой, незамысловатой и содержала в себе всего два полноценных пункта. Написать Майлзу о важности и указать определённое место встречи, а ещё обязательно сделать приписочку, что это очень важно. Не прямо-таки вопрос жизни и смерти, конечно, но всё равно! Так что быть надо обязательно и желательно не опаздывать, Питер по такому случаю сам немножечко побудет пунктуальным. А если если случится так, что Моралес и знать ничего не знает, как об этом рассказывать? Такую историю так просто не перескажешь, чтобы не возникло ещё больше вопросов. На всякий случай в рюкзаке завалялась где-то оставленная незнакомцем (кроме имени и символичного названия компании так ничего больше и не узнал) визитка с указанным адресом и номером телефона «на всякий пожарный». Вот теперь сиди, думай и мучайся, когда загорится.

Питер даже нервничал. Прибыв на место и оглядевшись, поняв, что никого ещё не было, он поправил капюшон, принимаясь грызть левую завязку, то с силой сжимая её зубами, то в следующий же момент выпуская, плюнув, вскоре повторяя процедуру и так несколько раз подряд, пока не услышал знакомый голос сбоку. Повернувшись и выплюнув наконец окончательно многострадальную верёвочку рядом с капюшоном толстовки, Паук сделал несколько шагов вперёд. Крыша была привычным местом для сбора паукообразным, но сам отчего-то так перенервничал, что сложил на некоторое время броню, чтобы «проветрится». Однако как только Майлз прибыл, красно-сине-золотистый слой металла снова окутал тело, спрятав то под собой. Синий цвет линз стал более ярким.
— Майлз! — с чувством выдохнул Паркер, не опасаясь оперировать именами, так как поблизости никого не было. И как только другой Паучок справился со своей напастью в виде учебника, что всё никак не хотел оказываться в рюкзаке, красно-синий плюхает ладони на его плечи. — Скажи мне. Ты видел такого странного мужчину.. нет, деда, который ходит босиком и может бегать быстрее нас, а ещё и к стенам прилипает, также пользуясь паутиной. В строгом костюмчике такой, босиком. Вообще! Даже без носков! — складывалось впечатление, что именно это и поражало в первую очередь. Впрочем, так оно и было, это на самом деле удивительно. Ночью, зимой, по скользким крышам голыми ногами, они ж мгновенно отвалятся.