Когда Пегги говорят, что Старк оккупировал лабораторию, Пегги кивает, лишь минутой спустя переспрашивает, какой из Старков. А получая ответ удивленно вздергивает бровь. Интересно. Нет, Старки это всегд интересно, и Говард так рьяно утонул в этом мире, что Пегги не может к нему заново привыкнуть, почти его не видя, а душевное родство с Тони ощущается лучше всего.
И ей становится интересно, что же привело Тони в лабораторию, наверное, что-то интересное, важное, волнительное, в общем, как обычно. Пегги отрывается от своих бумаг, берет по пути два кофе, внизу, в холле, продается отменный кофе, ну и что, что по пути - это сделать крюк, спуститься с одного этажа, затем подняться на другой, да какая в сущности разница, зато кофе вкусный. Двери лаборатории не вызывают никаких подозрений, лишь любопытство, а что там такого, что этим занялся Тони.
А еще она просто соскучилась.
По разговорам. По простой обоюдной поддержке. Поэтому Пегги улыбается, заходя в дверь с двумя стаканами кофе.

- Привет, Тони. Интересно ты начинаешь разговор, если бы прятал еще дневник за спиной, я бы решила, что ты опять на уроке физики провел эксперимент, который сломал половину классной комнаты. Или всю. Но лаборатория цела, ты вроде тоже, дневника не вижу… и согласись, было бы странно называть меня тетей, я моложе тебя выгляжу… - Пегги скользит взглядом по лаборатории и находит нечто, что явно не предусмотрено правилами техники безопасности.
Тони говорит, а Картер ставит на стол стаканы, медленно, чтобы не промахнуться и не уронить. Рассматривает девочку, понимая, почему Тони предположил, что она будет орать, но не понимая, что испытывает на деле. Вот она, Кобик, та, кто доставил массу проблем Роджерсу, а вследствие и всему миру, кто устраивал свои игрушки в виде зеркал, и кто заставил испытать Пегги совсем нерадужные чувства. Стоит вспомнить о том, как сразу же в душе поднимается волна негатива, но Пегги опирается бедром на стол, скрещивает на груди руки.

- Значит, это она и есть, - Картер не делает шаг вперед, не пытается приблизится, предпочитая держаться в стороне, так, ради безопасности. Доверия нет, она не знает, что в голове у Кобик и какие неприятности могут случится, вдруг это… - А мы точно не в Зазеркалье, Тони?
Но, наверное, для Зазеркалья было бы выбрано другое место, фантазия у девочки развитая, вряд ли ей бы хватило лаборатории.
- И как давно она у тебя и что ты собираешься с ней делать?
Говорит так, будто бы вещь. Но не вещь ведь по виду. Настоящая, из плоти и крови, как Тони, как она сама. Но, определенно, ее придется изучить, как бы неприятно это не звучало, хотя она не подопытный кролик. В этом, может, и была ошибка Хилл и Фьюри, они сделали из Кобик эксперимент, в то время, как надо было сделать человека. Но судить легко на самом деле, и вряд ли бы Пегги поступила иначе, окажись она в той ситуации. А может и поступила бы, но им никогда не узнать.

У Пегги вырывается нервный смешок, ну да, девочка тот еще экспериментатор, но, может, хватит, а то на всю жизнь запомнилось, больше не надо. Такого страху Пегги еще не терпела на своем веку, если уж на то пошло. Страха и боли, видя там то, во что верила очень сильно.
Она вздергивает бровь, насмешливо глядя на Тони, ей и переспрашивать не надо, тот и сам понимает, что за чушь сморозил, но все это забавно и даже уютно. Шутки Тони разряжают обстановку, становится немного легче, не так нервно при взгляд на Кобик, и тут же возникают мысли, что с ней теперь делать. Что она такое? Считать ли ее человеком, и если да, то как обеспечить весь набор прав, когда ее с такой вот силой выпускать из лаборатории страшно, запереть бы там, где никто не доберется, но в клетке ее уже держали, и она пошла искать мир, который ответит на ее вопросы.

- Да уж, не сомневаюсь, что она здесь по собственному желанию, - бормочет Пегги. Если бы Кобик не хотела, то она бы давно сломала бы тут все, окончательно доломала этот мир, а она все еще тут, перед ними с Тони, который отвлекается на кофе, оставляя ее по сути наедине с ребенком, который вроде бы и не ребенок, и все это очень сложно.
Раньше было проще.
Но самое странное не это, а то, что Пегги не испытывает ровным счетом никакого желания припоминать обиды, злится на переделанные мозги Стива или ругаться на все эти ужасные игрушки девочки. Это не имеет смысла и не поможет найти общий язык с девочкой. Пегги присаживается на корточки перед Кобик - светлые волосы, собранные в два хвостика, голубые глаза, милое личико, она как с рекламы чего-то хорошего, ясного и приятного.

- Давай знакомиться заново, - женщина протягивает руку вперед. - Меня зовут Пегги, и я тут… видимо, большой начальник, который теперь тоже отвечает за тебя. Спасибо, что заглянула к нам в гости, надеюсь, ты у нас задержишься на столько, что мы успеем подружиться.
Любопытство просыпается с каждым вопросом, те толпятся на очереди, требуют выхода, а Пегги смешно с собственных неловких фраз, первые контакты с детьми всегда такие, пока ищешь правильный путь, пока пытается состроить мостик, по которому можно перейти на ту сторону.

- Хорошие ты нам игры устроила, - с улыбкой говорит Пегги, заглядывая в глаза девочки, - но мы их обсудим в другом раз, полагаю, тебе было интересно создавать зеркала для игры “а что если бы…”. Я вот тоже задумывалась о том, что было бы с нами, если бы что-то пошло иным путем, но проверять не будем, - она даже смеется. О чем спросить? О Фениксе? О том, как исправить нанесенный урон Роджерсу? О мире? О зеркалах, что с ними теперь делать, и как вообще теперь жить. - Ты хочешь чего-нибудь? - И спрашивает она совсем не то. - Чай, пирожное?

ЩИТ уже напортачил с Кобик.
Ну, может, не ЩИТ. Может, Мария и Ник. В любом случае, последствия налицо, и как бы не ошибиться повторно. Пегги старается держать дистанцию  с девочкой, но не держаться отчужденно, краем глаза она следит за Тони, похоже, тому было достаточно общения с Кобик. Он не то чтобы напуган, но насторожен, и Пегги видит это по линии его плеч, по тому, что шутки есть, но их мало и какие-то совсем не смешные.
Невероятно, но факт, и Пегги снова переводит взгляд на девочку. А ту, похоже, заинтересовали пирожные.
И Картер просит по интеркому принести им блюдо с выбором сладостей, а заодно и чай.

- Ну ты же меня одну не оставишь? - Шипит тихо Пегги, стараясь не оглядываться нервно в сторону девочки, которая уже сидит за столом.
И в этот самый момент раздается голос, определенно, принадлежащий ребенку, но с совсем не детскими интонациями:
- Ты мертвая.
Пегги вопросительно смотрит на Тони, потом медленно оборачивается к Кобик.
- Что?
- Ты должна быть мертвой.

На миг Картер опешивает, потом начинает размышлять над смыслом сказанного девочкой-кубок, и медленно доходит до простой истины - а Кобик-то права. Формально Пегги должна лежать в гробу с мая месяца, но нет, ходит по земле, вполне себе резво бегает и решает проблемы. И она кивает:
- Есть такое. А что еще?
- Ты была в том зеркале. С ним, - и Кобик кивает на Тони.
Ага. Это тоже было. Не самое приятное воспоминание, и Пегги снова бросает в дрожь, будто в хорошо закупоренном помещении повеяло сквозняком.

- Да уж, - бормочет себе Картер под нос, не зная, что сказать дальше. Такие простые истины, и правда, должна быть мертва, и правда, шлялась в зеркале. Кстати, а как оттуда тогда выбрался Тони? Судьба Беловой волновала Пегги только на уровне - запереть ее в камере в ожидании смертного приговора.
Милый разговор прерывает появление пироженых, и Пегги ставит перед Кобик большую тарелку оных, наливает чай в чашку, но чай ее интересует меньше, чем сунуть палец в густой крем.
- Ну… - а, да что толку-то, - так, конечно, тоже можно.
И Пегги отступает к Тони, склоняется к нему:
- Мне казалось, что игра в “познай мир” уже закончена, но она, видимо, продолжает. И, насколько я понимаю, находиться тут абсолютно добровольно? Но что это значит для нас?

Что ей надоело играть в эксперименты? Что она имеет что-то, чем поделиться? Что мир не окончательно сошел с ума, а только частично, благодаря ее стараниям. И…
Нужно задавать вопросы, чтобы получить ответы, но Пегги не знает, как их задавать, чтобы Кобик говорила. Она изучает пирожные, светится, с виду обычная девочка, но совсем нет.
Она…
- Господи, она же, по сути неживая.

Чем думал Фьюри? Чем думала Хилл?
Как вообще можно было пытаться сделать что-то с этим существом, пытаться сделать из него ребенка, дать ему информацию, которой она могла манипулировать? Сейчас она, пусть и выглядит девочкой, но черт всех дери, она не девочка, и об этом так просто не удастся забыть.
Пегги старается сдержать нервную дрожь, не выдать себя, но не уверена, что выходит.
Не уверена и в том, что понимает Тони, то, что он говорит, но в любом случае, сознание цепляется за что-то, что может им помочь.
- Как думаешь, она может нам помочь с Фениксом? Знает что-то о нем? Может что-то противопоставить этому?
Феникс, собранный уже в одном мутанте, шагает по Земле, все продолжая разрушать, сводить с ума, ломать планету, которая и так не особо-то целая и здоровая, а ЩИТ, кажется, уже и биться перестал, не в состоянии что-либо противопоставить непрошеному космическому гостю.

Пегги наблюдает за тем, как девочка изучает еду. Интуитивно хочется сказать, что это стул, на нем сидят, это еда, ее едят, но ничего из этого Картер не говорит, задумчиво поигрывая пальцами с подвеской на цепочке на шее, хоть как-то скрывая свой невроз. Она слабо усмехается на слова Тони, отвлекаясь от созерцания Кобик:
- Мне кажется, ты неплохо можешь объяснить, что такое хорошо и что такое плохо. У тебя должно получиться. В любом случае, я так понимаю, ты ее пока будешь держать при себе, тебе и нести крест вот такого отцовства.
Кобик рассматривает пирожное, кусает его, замирает, по ней и не понять, какие у нее в голове процессы.
- Я оставила пистолет в кабинете, а вот валокордин не помешал бы, ну да ладно.

Тони прав, пора перестать насторожено топтаться на одном месте, рассматривая девочку, будто она диковинка в кунсткамере. Картер садится напротив Кобик, но та никоим образом не выдает заинтересованности в присутствии самой Пегги или Тони, все ее внимание поглощено пирожными, крем от которых остается точкой на носу, и невольно это вызывает улыбку.
Кобик все же поднимает голову на звук голоса Тони, Пегги оборачивается на его предложение, пытаясь понять, к чему он ведет. Кобик молчит, будто бы не понимает, чего от нее хотят, и тогда и сама Картер решает вступить в игру.
- Давай я буду называть, а ты кивать, знакомы ли тебе названия бывала ли в них, - кивок в ответ, ладно, не так уж и плохо: - Новый Орлеан, - кивок, и Пегги вопросительно смотрит на Тони. Потом называет дальше, вспоминая карту Америки: - Вашингтон? - Завис, кивок, потом мотание головой. Видимо, не была. Поехали дальше. - Детройт? Даллас? Аннаполис?
На последнем Кобик кивает, потом говорит:
- Туманы. И домашние животные.
- А что не так с туманами и домашними животными?
- Они не принадлежат этому миру.
- А ты какому миру принадлежишь, Кобик? - Не меняя тона спрашивает Пегги, не надеясь на ответ.
Но что-то выходит:
- Всему.
Похоже, Тони был прав, и девочка и правда способна присутствовать в любой временной линии, что странно, но разве мало странных вещей встречала Пегги в жизни?
- А что нас ждет в будущем?  - Спрашивает Картер.
Кобик вскидывает на Тони голубые глаза и отчетливо произносит:
- Огонь.

Тони заговаривает о Стиве, и Пегги беспокойно ерзает. Что он хочет услышать? Что Стив жив? Но он жив, заперт, в тюрьме, ждет того, чего ждут все они, какого-то определенного конца, какого вот только они не могут сказать.
И Пегги переводит взгляд на Кобик, вспоминает зеркала, вспоминает все то, что там происходило, ее снова пробирает дрожь. И не хочется даже думать об этом, но мысли раз за разом возвращаются в ее голову, заставляя дрожать, хотеть на воздух, хотеть подальше от этой девочки.
Она не понимает игру, которую затевает Тони, но послушно ждет ответа, а Кобик не торопится отвечать. Они играют в гляделки, и до Пегги не сразу доходит, что она знает ответ, знает, что скажет девочка, пусть она и молчит. Проецирует свой ответ на присутствующих, судя по Тони, он тоже получает желаемое.

Ее пугает это девочка, ее пугают ее возможности, есть ли вообще им предел? Пегги кажется - нет. Но так не может быть. Предел должен быть, иначе она выйдет из-под контроля, хотя какой контроль, они никогда не контролировали Кобик, только считая, что могут. Ничего не могли, ничего не смогут.
- Тебе надоело играть с нами?
Кобик опять молчит, но Пегги уже знает, что ей не нужно произносить ответ вслух. Она слышит Тони, но не знает, на что обращать внимания, к чему присматриваться, чего ожидать. И это выходит неожиданно, легкое дуновение ветерка, рябь на ткани мироздания, ничего не изменилось, но что-то поменялось, и в голове возникает все тот же ответ - да, зеркала стали скучны.
Видимо, она наигралась с воображаемыми мирами, теперь пришло время мира настоящего?

Что же все-таки изменилось. Пегги делает пару шагов по лаборатории, окон нет, не поймешь куда смотреть. Вспоминает о телефоне, который вытягивает из кармана жакета, в несколько касаний добивается выхода в сеть, чтобы такое спросить?
Новости.
Новости всегда как окно в мир.
Шестнадцатое января, все как положено.
Подписание мирного договора между Чили и Венесуэлой?
- Чили и Венесуэла не воевали.
Президент считает, что альянс со странами Ближнего Востока исправит положение в мире?
Гидра, как участник мирового союза...
- Гидра? - Пегги вопросительно смотрит на Тони, показывает ему экран. - Она нас отправила в зеркало? Или просто изменила реальность? Изменила одну деталь, направив ход истории по другому пути?
И что теперь? Как все будет? Они спасутся? Они вернутся? Демонстрация способностей Кобик воочию?

Жизнь - это тоже, своего рода, сказка. Не правы те, кто говорят, что сказка это нечто невероятное, фееричное, ненастоящие. Сказка, рассказ, сказание - общий корень, общий смысл. Пегги ни разу не филолог, и не хочет проводить параллели. Но проводит, и понимает, что вся их жизнь - сказка Кобик. Но раньше она строила их так, чтобы привести к заранее известному ей финалу.
Теперь, если верить Тони, девочка хочет открытый финал.
И что делать дальше с этим?

Стив жив и это хорошо.
Кобик тут и это тоже хорошо.
Вопрос в том, как все исправить.
Пегги смотрит на телефон. Смотрит на Тони. Смотрит на Кобик.
Имеет ли она моральное право требовать, чтобы девочка вернула все на круги своя? Исправила нанесенный ущерб? Правильно ли это? Надо ли отказывать от ответственности за упущенное, что лежит тяжким грузом на каждом из нас?
Пегги не знает. Все эти моральные дилеммы не новы, но она, кажется, слишком для них стара. И не хочет с ними возиться.
А придется. Потому, что она сейчас моральный компас, ей придется принимать решения и верить в то, что она поступает правильно.

На миг Тони почти провоцирует Пегги сделать этот выбор. Шагнуть к Кобик и присесть перед ней, глядя в ее личико снизу вверх. Губы вздрагивают в желании произнести слова, но те так и не нарушают тишину. Зато Кобик заговаривает, задает вопросы:
- Ты, действительно, этого хочешь?
Протягивает руку, маленькую ладошку, совсем девочка, но не девочка. Все еще трудно понять, кто она на самом деле, как ее классифицировать. Пегги не понимает как, но смотрит и думает, хочет ли она этого?
- Ты знаешь?
- Ты об этом думаешь постоянно.
Пегги переводит вопросительный взгляд на Тони - она и мысли читать умеет?
Потом смотрит снова на Кобик.
И понимает, слишком ясно, до обидного ясно, что не может ее использовать снова, не может потребовать исправить нанесенный ущерб, как бы того ни хотелось. Исправление одного сломает другое, наверняка.
- Чертов закон сохранения энергии, - шипит Пегги, поднимаясь на ноги. И впервые смело кладет ладонь на голову девочки: - Нет, я этого не хочу, Кобик.

Как ни странно, страх перед ней, перед этим удивительным явлением уходит. Меняется и реальность снова, проходит легкой рябью, но Пегги в новости не смотрит. Она смотрит на Тони.
- И что теперь? Мы ее заберем, спрячем от всех? Сделаем настоящей? Запрем? Или будем учить ее жизни?
У Кобик настоящие шелковистые волосы под пальцами.
Она сама вся живая и настоящая.
Иногда кажется, что более живая, чем Тони. Но что происходит с Тони, Пегги все еще не знает. И ждет ответа, готовая придти на помощь. Протянуть руку, сказать, что все будет хорошо, делать то, что делала всегда, когда Говард донимал, когда Говард умер, когда Тони шел по наклонной.
Поймать не вышло, но что-то вышло, а что, Пегги и не очень-то знает, на самом деле.