Расстаться было легко. Ее кольцо полетело ему в лицо, идиот, и надо же было дарить ей такой булыжник. Ну как же, большая, чистая, будто прополощенная в термоядерном моющем средстве, и обязательно растянутая до конца жизни любовь. Ну-ну. Его собственное, попроще и куда легче, брошено куда-то под пыльное и заваленное всяким хламом поддиванное пространство, и не факт, что не покоится в мусорном пустыре, потому что раз в год свою хибару убирает даже он. В какой-то момент этот символ брака и единения, отживший своё пережиток прошлого, но несомненно трогательный и знаковый ритуал, перестал тревожить его чуткую нервную систему и рассматривался лишь как интересный, но необязательный в обиходе аксессуар. Так становилось легче и можно было почти уверовать в то, что все, любовь к исчадию ада по имени Барбара Морс иссякла, помидоры завяли, цветы осыпались, а еловый куст засох. Не сказать, что он и прежде переживал по этому поводу так сильно, что выгонял Карлу.. Нет, Анджелу. Или Беатрис? Плевать, очередную свою пассию из кровати в самый разгар карнавала, предаваясь ностальгическим и печальным воспоминаниям о бывшей супруге. Нет. Он был лёгким на подъем, честно. И все же стоять и смотреть на того, кого ты в состоянии буквально ненавидеть, находясь вдали, но чуть расстояние ближе — и вся бравада рассыпалась, было сложно. Невыносимо. И волосы снова перекрасила. Все как тогда, все как раньше. Хей, Хантер, ведь были и счастливые моменты, почему-то же ты заявился к этой бестии посреди ночи перед важным заданием и вручил какой-то новомодный изыск от Тиффани на цепочке. На колено, конечно, не вставал, но было и так достаточно романтично — принёс пиццу и банку пива. Одну, но холодную и хорошего.
И до сих пор об этом не забыл. Помнил, порой даже возвращался к этим диковинным паззлам памяти. Собирал, корпел, и когда доходил до ручки, — сносил все к чертям. А потом строил снова. И снова. И снова.
Такой сценарий он не продумывал ни разу. Оттого находиться в подобных обстоятельствах было как минимум странно. Они говорят друг с другом уже больше минуты и ничего, никто ещё не умер, а самому Хантеру совсем не хочется ни язвить, ни шутить, ничего. Он лишь желает сделать так, чтобы Барб было спокойно. Если для этого ему придётся уйти и вновь податься в одинокое плавание, пусть так, он сделает это, даже глазом не моргнёт. Все будет хорошо, ведь он обещает ей не умирать.
Ланс смотрит ей вслед и усмехается, подмечая, что своего кокетства она за время работы в Гидре не растеряла. Все такая же гордая, статная и вырывающая все, что захочет, одним лишь мановением наманикюренного пальца. С ней пиздец как сложно, наверно, такие женщины, как Барб, посылаются на землю с небесной канцелярии для того, чтобы выносить мозги таким вот, как он, — изощренное наказание, пытка, кара и прочие экзекуционные термины. И блондиночка не заставляет долго ждать, чтобы подтвердить мысли Хантера.
— Но если захочешь остаться, останься.
Улыбка медленно исчезает с его лица, уступая место задумчивости. Хантер редко утруждал себя тяжёлыми и многоступенчатыми думами, ограничиваясь поверхностным анализом всего, что он делает. Обычно этого достаточно, ведь он парень умный, однако чувства, как минное поле, по нему так просто на круизере не проедешься. А Барб как играла, так и продолжает потешаться над ним, и он ведётся. Ланс возводит глаза к небу, поражаясь в очередной раз невыносимости Морс, и направляется следом.
— Эй, Барб, — нагоняет он ее за поворотом. — Ты поставила меня перед сложным выбором.
Ланс притворно хмурится, словно обдумывает что-то не менее важное, чем проблема голода в странах третьего мира, но хватает его ненадолго. Он тут же прижимаемся плечом к стене и смотрит на экс-жену заискивающе.
— На трезвую голову думается плохо, а тут совсем рядом есть приличная пивная. Давай, пошли на разведку, мы заслужили.

donnydillinger