Marvelbreak |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marvelbreak » Отыгранное » [11.04.2017] Ах эта свадьба, свадьба...
[epi]...ПЕЛА И ПЛЯСАЛА апрель 2017
Джеймс, Барбара
БАРНС СВИДЕТЕЛЬ
БОББИ НЕРВНО ОГЛЯДЫВАЕТСЯ НЕТ ЛИ ГДЕ ЛЕНЫ
УЭСЛИ ЖДЕТ ЗВОНКА ОТ ФИСКА
ФЬЮРИ РЫДАЕТ ОТ УМИЛЕНИЯ
И РОЗОВЫЙ ТОРТ ИЗ КОТОРОГО ВЫПРЫГИВАЕТ КАПИТАН АМЕРИКА
NB! да никаких... наверное...[/epi]
Отредактировано Barbara Morse (2019-01-26 00:06:41)
Они встречались в самых разных странах,
куда их забрасывали по заданиям.
Влюбились друг в друга.
И решили, что вместе могут отважиться
на самую опасную миссию в мире:
они решили пожениться.
Месяц назад Джеймс сделал ей предложение. В подвале своего дома он пытался удержать ее и уговаривал не подвергать себя опасности, просил остаться в стороне, просил остаться с ним, но Бобби Морс было сложно исправить. И тогда он решил, что единственный выход попытаться удержать ее рядом с собой - сделать своей окончательно и навсегда.
Церковь в Клинтоне, которую Уэсли выбрал для церемонии бракосочетания, приняла довольно большое пожертвование, чтобы их имена вписали в учетную книгу, но не регистрировали на различных ресурсах. Он понимал, что как только данные о их бракосочетании попадут в сеть им нужно будет немедленно бежать и скрываться, потому что их тайный роман мог помешать абсолютно всем. Поэтому они будут женаты только на бумаге, а с остальным не будут торопиться.
Пару раз за этот месяц Джеймс думал о том, правильно ли он поступил, поставив Бобби в такое неловкое положение - просто назначил место встречи через месяц и обещал ждать ко времени. Правильно ли вообще решил прервать относительную свободу их обоих. За месяц приходили разные мысли, но все сходились в одном - он любил ее. С первого движения в танго, первого поцелуя, порыва страсти на столе, первого несовместного задания. Он просто жил и дышал ею, и ему была невыносима мысль о расставании. Бывает ли так только у юнцов, которые едва познали любовь или в их возрасте это тоже правильно - непонятно.
Но она должна была принадлежать ему.
Времени оставалось пятнадцать минут. В церкви находились только священнослужитель отец Сайлос, Джеймс, нервно теребящий запонки дорогого костюма и парочка прихожан, призванных в качестве свидетелей. Совершенно посторонние люди, которые уйдут, после того, как подпишут необходимые бумаги.
Джеймс был более чем уверен, что все не может пройти просто так и гладко. Все равно что-нибудь да случится, но для начала неплохо было бы, если бы невеста пришла. До церемонии оставалось всего семь минут, а ему еще нужно было подарить своей любимой женщине цветы, как только она придет
Главное, чтобы она пришла.
- Вы поможете привести мою невесту к алтарю? У нее никого кроме меня нет - тихо интересуется Джеймс у пожилого седовласого мужчины и тот кивает, пересаживаясь поближе к входу.
До назначенного времени оставалось всего три минуты, а звука торопливых шагов все еще не было слышно.
Она купила платье.
Чертово белое платье, которого у нее никогда не было ранее.
Простое, по фигуре, до колена, ничего особенного, и даже не белого, а цвета пепел розы, нежный оттенок розового, припорошенный жемчужной пылью.
И смотрела на него всю бессонную ночь, заливаясь кофе на подоконнике своей квартиры.
На самом деле Бобби прошла несколько стадий не горя, но смирения. И злость была в их числе, злость на то, что Джеймс поставил ее в положение, где выбор неоднозначен. Хуже того, положение, в котором ей нужно сделать выбор, иначе не будет. Отказываться от него Барбара не то что не была готова, она просто не собиралась. Как это так, отказаться от того, кого очень любишь? Нет, так дело не пойдет, и в конце концов, она признала, выбор был только один, как бы он не приносил проблем.
Она нервно смеялась, пока поутру влезала в свое платье, подбирала украшения, пыталась собрать волосы в нечто, напоминающее прическу, и делала макияж.
Смеялась и думала о том, что с ней что-то не так, если она снова наступает на те же грабли, и оставалось надеяться, что Джеймсу Уэсли хватит сил вынести то, на что он подписывается. Конечно, Бобби не собиралась превращать его жизнь в ад, да и вообще, она собиралась постараться сделать все, чтобы у них все вышло, но ей было очень страшно.
Так страшно, как никогда раньше.
Возможно потому, что это уже навсегда. И если оно не сработает, то все закончится однозначно.
Машина глохнет за пару кварталов от церкви, в которой Джеймс назначил встречу. Бобби ругается, на машину, на светофор, на погоду, хотя та тут совсем ни при чем, апрель балует яркими красками зелени и приятным ветерком.
Машину она оставляет с запиской на лобовом стекле - позвонить хозяйке, куда отбуксировали. И пускается в длительный забег на каблуках, надеясь лишь успеть. Потому, что она не уверена, что опоздание на минуту не лишит ее того, к чему она сейчас стремится.
И все же, перед самыми дверьми церкви женщина замирает. Она зайдет сюда одной, выйдет совсем другой. И то, что произойдет под сенью храма, наложит на нее определенные обязательства перед мужчиной, который будет ее держать за руку. А в их жизни и без того много проблем, Уэсли так или иначе приложил руку к тому, что происходило в Кухне, Бобби была в бессрочном отпуске, хотя помнится, последнее, что она сделала перед уходом, швырнула жетон Дарси на стол.
Она бы и заявление написала, но этот момент портил всю эффектность обуявшего Бобби психоза.
И все же, она была готова. Пусть и было страшно. Пусть и нервничала. Пусть и не была готова брачная клятва.
Зато на ней было платье, почти свадебное, пусть и не очень свадебное.
Бобби бросает взгляд на часы - три минуты, всего-то три минуты. Если она не хочет опоздать, то самое время появиться перед Джеймсом, пока он не наткнулся на нее тут, пока ей не пришлось оправдывать свою медлительность.
Шаги кажутся такими громкими в тишине церкви, что Бобби замирает на миг, встречается взглядом с Джеймсом на том конце длинного прохода. И снова идет, чтобы сказать:
- Прости, машина заглохла по дороге, - она ловит руку Джеймса, улыбается священнику, но отводит будущего мужа в сторону. - Ты точно уверен, что хочешь этого? Хочешь меня со всем шлейфом проблем, который я за собой неизменно притяну? Просто я… я не самая лучшая в мире жена, я не самая лучшая в мире женщина… но я очень тебя люблю. И поэтому я здесь. Просто хочу знать, что то твое решение не было спонтанным ультиматумом. Что и сейчас ты готов идти дальше.
На какое-то мгновение Джеймсу кажется, что Барбара не придет. Думается, что за этот месяц произошло слишком много, он потребовал то, что она вряд ли выполнила бы, но... Хотелось надеяться, что она придет. И когда за дверью церкви раздался торопливый стук каблуков, Уэсли развернулся и смотрел прямо вперед.
Это платье напоминало ему, как однажды летом она пришла в его квартиру с пакетом с китайской едой и надломленными печеньями. Высокие каблуки напоминали о первой встрече и танце. Да и все напоминало о каждой их встрече.
И сейчас эта женщина целенаправленно шла прямо к нему, красивая, гордая, бесконечно любимая. Между ними произошло многое, но все-таки за три чертовых года они смогли сохранить и донести все это друг другу. Кажется, она уже готова взять его за руку произнести брачные клятвы и навечно стать его женой, но... Лицо священника слегка вытягивается, когда невеста утаскивает жениха в сторону, чтобы переговорить, а Уэсли терпеливо это сносит. Стряхнув с себя все очарование момента, Джеймс становится абсолютно серьезен, чтобы воспринимать все сказанные ею слова.
Интересно, насколько же она одинока, что не смогла поговорить об этом ни с кем, кроме как с ним перед самой церемонией? Хотя и сам Джеймс молчал и никому не говорил о тайной любви к Бобби, пусть Фиск и не идиот, он что-то заподозрил. Но Уилсон прекрасно мог понять его, ведь его собственная жена находилась далеко от него и их любовь, тем не менее, продолжалась. Поэтому Джеймсу практически не приходилось ничего объяснять. Только постараться успокоить женщину, которая стала принадлежать ему с их первой же встречи и будет принадлежать всегда.
- Ты очень красивая, - совершенно серьезно говорит Уэсли и берет ее ладонь в свою, аккуратно целуя ее пальчики. Конечно же, он практически вынудил ее к такому выбору, но ведь она не сломалась перед последним шагом, приняла все его условия и стоит теперь перед ним. И слов любви не нужно, ведь он и так все знает.
- Барбара Морс, ты прекрасно знаешь кто я, а я прекрасно знаю, кто ты. Однажды мы уже потеряли друг друга и я не хочу, чтобы это повторилось еще раз. Ты женщина, которая сводит меня с ума, но я готов жить со всем этим грузом проблем и приносить собственные, чтобы мы выбирались из них вместе. Чтобы ты просыпалась рядом со мной, смеялась и плакала от всего на свете. Мне больше никто не нужен, только ты, - Джеймс касается губами ее ладони и опускает ее вниз, но не размыкает пальцев.
- Ты самая невероятная женщина из всех, что я знаю. И кажется я только что проспойлерил тебе речь моей свадебной клятвы, - отчего-то хочется смеяться, но ситуация серьезная и потому Уэсли даже не улыбается, а лишь мягко поглаживает пальцем ее ладонь.
- Я люблю тебя, Бобби и хочу, чтобы ты стала моей навсегда. Чтобы я стал твоим навсегда. Ты готова? - он заглядывает ей в глаза внимательным взглядом, в котором она может прочесть все. И то, насколько серьезно он готов сделать этот шаг.
Замечание Джеймса настолько не попадает в тон мыслям Бобби, что она в первые момент опешивает, удивленно рассматривая свое платье. Да нет, обычная, простое платье, туфли, ну волосы собрала под заколку, украшенную цветочками. Но все, ничего такого.
И все же, в глазах Джеймса, за стеклами очков, Бобби видит себя иначе. Поразительно, что можно о себе узнать, всматриваясь в любимого мужчину, видя свое отражение, украшенное чувствами.
- Спасибо, - бормочет Бобби, пытаясь вернуться к разговору.
Она чувствует на себе взгляды священника и каких-то еще незнакомцев, но ей нет до них дела. Все, что ей нужно, это мужчина перед ней, держащий ее за руку, и его ответа Бобби ждет.
А Джеймс говорит. И на душе постепенно становится легче. Бобби вдруг осознает, что теперь ей нечего скрывать, что все осталось позади, он знает, кто она, и теперь между ними не стоит ЩИТ. Об этом им еще предстоит поговорить, когда Джеймс бросил ей очередной ультиматум, она даже подумала, что это конец.
Но сидя на берегу Гудзона на протяжении несколько часов на сквозняке, меня стаканчики кофе, Бобби пришла к тому решению, о котором сам Джеймс знает пока наполовину. Она сама, конечно, не ждет восторга, что она сменила одну странную работу на другую, ей только предстоит ему это сказать, но все же, СтаркИн - это меньшая зона риска, а ВЕБ поможет ей знать о ситуации в городе, это тоже на руку и ей самой, и Джеймсу.
В любом случае, она пытается внести хоть какой-то вклад в то будущее, что он ей предлагает. И научиться не пытаться умирать. Научиться жить так, чтобы он не боялся за нее.
Но вряд ли у нее выйдет перестать бояться за него.
Бобби протягивает руку, касается ладонью щеки Джеймса.
- Мне заранее стыдно, что у меня плохо с подготовкой клятвы.
Она делает шаг, прижимаясь лбом к его лбу.
- Никаких больше тайн. Никакого обмана. Выжить во всем этом мы сможем только вместе, любимый, и только так.
Бобби знает, что им еще много чего предстоит, что у них будут споры, разные мнения, что ей придется принимать ту сторону его работы, которая ей совсем не нравится. Но она была готова. Действительно, готова.
Наверное, и правда выросла.
Наверное, и правда была готова к тому, чтобы быть женой, учтя все ошибки раннего возраста.
- Я люблю тебя, - обычно ей эти слова давались с трудом, да и сейчас не то чтобы так уж легко, все еще произносимые не так часто, как того хотелось бы самой. Бобби прижимается коротким поцелуем к его губам, затем спрашивает: - Мне следует пройти по проходу или забьем на эту часть церемонии, а сразу перейдем к венчанию? И да. Мне нужна наша свадебная фотография.
Уже когда Барбара приближается и прижимается лбом ко лбу Джеймса, он видит, как покраснели ее глаза. Не спала, глупая, волновалась, ждала. И потому еще сильнее хочется ее защитить и закрыть собой, хотя она и сама может это сделать для себя. сама может со всеми разобраться. Но рядом с ним она словно маленькая девочка, которую нужно спасать и закрывать ото всех и рядом с ней он чувствует себя самым сильным и самым важным человеком, в ней - его мир, в нем - ее. Отражения друг друга среди водоворота событий.
- К дья... - Джеймс осекается, вспоминая, что они, в общем-то, в церкви, и их здесь ждут, венчание и регистрация брака назначены все- таки на определенное время.
- Не страшно, что у тебя нет клятвы. Мне достаточно будет, что ты скажешь "да", - шепчет он ей в губы, когда возлюбленная коротко целует его.
- Больше никаких тайн, только вместе, - счастье было хрупким, они вместе ломали его, вместе отстраивали заново из разбитых осколков, ненавидели друг друга и бесконечно любили, оставаясь сами собой вне организаций, каждая из которых могла бы засечь, что же творится сегодня в старой церкви.
- Фотография, - Уэсли почти смеется, когда слышит это, но все же кивает.
- Я обо всем позаботился и фотографии у нас будут, хотя я буду помнить тебя такой всегда. В этом платье, - он улыбается и снова гладит ее по щеке, когда священник издает недовольное покашливание. Уэсли берет ее под руку и подходит ближе.
- Я приношу свои глубочайшие извинения за ожидание, отец Сайлос. Думаю, чтобы не задерживать вас и наших уважаемых свидетелей мы можем сразу перейти к церемонии, - два кольца, которые они наденут сегодня и тут же спрячут сразу же после того. как выйдут из церкви, содержат на внутренней стороне малозаметную гравировку, на которой можно прочитать под определенным углом переплетенные буквы B и J а также M и W. Барбара и Джеймс, Морс и Уэсли.
Ну вот теперь дороги назад точно нет. Джеймс чуть крепче сжимает пальцы любимой женщины, надеясь, что она не сбежит в последний момент, когда священник открывает томик и начинает свою речь.
- Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь и сейчас дабы стать свидетелями вступления в брак Джеймса и Барбары, что почитается всеми; ибо в него не следует вступать необдуманно, а лишь благоговейно, осмотрительно и торжественно. В этом божественном храме судьбам двух людей суждено соединиться. Если кто-либо из присутствующих знает причины, по которым это не может произойти — пусть скажет сейчас или вечно хранит молчание. - и пусть Джеймс знал, что нет ни одной объективной причины, он все равно ощутимо напрягся, ожидая удара в спину даже от какого-нибудь их свидетелей или вылезшую из-за колонны Елену или еще чего-нибудь, но нет. Молчание длилось примерно полминуты, прежде чем святой отец продолжил.
Священник говорит о таинстве брака, о священных узах, но Джеймс почти не слышит его, до тех пор, пока не делается знак обменяться брачными клятвами. Тогда он поворачивается полностью и смотрит на Барбару, глаза которой сияют.
Кажется, голос чуть позорно не изменяет ему, но Уэсли справляется.
- Барбара Морс. Ты самая невероятная, невыносимая, прекрасная и непредсказуемая женщина из всех, что я когда-либо встречал. С первой встречи я понял, насколько сильно меня к тебе тянет и как я хотел бы, чтобы мы всегда были вместе. Разгадывать тебя как загадку каждый день, целовать тебя, воспитывать наших детей на Кубе. С нами случалось многое, но сейчас я хочу, чтобы мы сделали наш последний шаг для того, чтобы быть вместе навсегда. Я навсегда твой и клянусь, что сделаю все, чтобы ты была счастливая рядом со мной. Ты самое невероятное, что у меня есть, - Джеймс переводит дыхание, которое все-таки срывается от волнения. И пусть он точно знает, что у Барбары речь не подготовлена - к черту. Пусть церемония уже завершится и они просто останутся вдвоем.
Да Бобби Джеймсу сказала многократно, но если нужно, была готова повторить. На самом деле, давление и правда было велико, со всеми событиями, собственным нестабильным состоянием, которое в какой-то момент напугало и саму Морс. Она никогда не относилась к тому типу людей, которые легко прощаются с жизнью, но под конец марта и сама подумывала, что многим, если не всем, было бы без нее проще.
Но потом все же пришла к выводу, что одному конкретному мужчине без нее, может, и было бы проще, но уж точно не счастливее.
- Я думала, что ты представляешь, как будешь снимать это платье, - смеется Бобби, не обращая внимания на возможный эффект, который могли произвести ее слова. - Но на самом деле, я все еще о том, что когда у нас появятся дети, они должны видеть фотографию родителей в этот день на каминной полке.
Дети были болезненной темой. Барбара никогда не считала себя подходящей на роль матери, но раньше она и не хотела детей. Сейчас она все так же продолжала себя считать в потенциале отвратной матерью, но теперь все было сложнее с будущим. Потому, что она помнила то выражение, что мелькнуло на лице Джеймса когда-то давно, помнила его слова о том, что он бы остался, и это вынуждало все чаще задумываться, для кого он строит удобный мир? Для кого все эти попытки вычистить Адскую Кухню, для кого все эти попытки заработать денег на будущее?
Ответ лежал на самой поверхности, за ним даже не нужно было нырять в глубины сознания. Ответ был перед Бобби с того момента, как Джеймс поставил ее перед выбором. Воспоминания об этом все еще вызывали какую-то детскую обиду, неужели нельзя было просто сделать классическое предложение, но это уже были мелочи.
Они прошли через ад. И Бобби до сих пор еще не верилось, что они смогли спасти свои чувства. И она была не настолько наивна, чтобы не понимать, пока они остаются в этой мясорубке - а выйти из нее на данном этапе не представляется возможным - им еще много раз придется испытывать нервы друг друга на прочность.
Но у них будет Куба. И будут дети. Поэтому Бобби нужна одна-единственная фотография со свадьбы, на которой они будут счастливы.
Бобби слушает священника вполуха, больше сосредоточенная на том, что хочет на самом деле сказать Джеймсу, раз уж ночь она потратила на что угодно, кроме клятвы. Но все же, когда преподобный говорит о желающих возразить таинству брака, невольно оглядывается за спину. Нет, никого нет, никто не скажет, что против. И Бобби переводит взгляд на Джеймса, улыбается ему, после чего снова переключается на святого отца.
Она слушает Джеймса, немного удивляясь тому, что он говорит о том, о чем она думала несколькими минутами ранее. И понимает, что лучше и не скажешь, но, в конце концов, они тут не соревнуются в лучшей клятве, ей просто нужно сказать любимому мужчине о том, как он ей нужен, дорог и она без него не может.
Бобби молчит чуть дольше нужного, и отец Сайлас уже уточняет:
- Барбара, мне…
- Сейчас, дайте минутку, - просит она, не сводя блестящих глаз с Джеймса. И делает глубокий вдох. - Ты знаешь обо мне все и немного больше. Ты знаешь обо мне то, что я хотела бы сама забыть, но ты все еще со мной и держишь меня за руки. Все, что я могу сказать на это, что ты весь мой мир. И пусть я все еще не умею быть женой, да и заботиться у меня так себе выходит, я готова учиться и пробовать. Потому, что с той встречи, с того танго, я тебя люблю, пусть мне и понадобилось пройти ад, чтобы понять это.
Бобби пыталась уйти. Пыталась жить без Джеймса. Выходило сомнительно. И теперь и пытаться больше не хочет.
- Возьмите кольцо и повторяйте за мной…
Бобби аккуратно берет большее кольцо, предназначенное для Джеймса, ощущает гравировку и удивленно рассматривает ее - Уэсли подошел к этому с расстановкой, явно. Улыбка касается ее губ, но на миг, и снова лицо становится серьезным, они добрались до завершающей части церемонии, которую, о чудо, никто не пытается испортить.
- Этим кольцом я беру тебя в мужья, обещаю быть с тобой в горе и радости, в здравии и болезни, в богатстве и нищете, пока смерть не разлучит нас, - золотой ободок садится на палец Джеймса как влитой, Бобби задерживает дыхание. От финала их отделяет одно движение, одно обещание, последняя фраза.
Джеймс ждет ее ответа и сердце на какое-то время пропускает удары. Рядом с ней всегда есть приятное чувство волнения и желания быть настоящим, поддаваться каждому оттенку чувства и не скрываться за масками. Кажется, осталось только произнести слова брачного обряда, но нет. Ее клятва выглядит в чем-то наивной, но ведь она сказана от всей души и каждое слово в ней - правдиво. Внутри все снова сжимается и Уэсли чувствует, как от ударов пульса в висках ее слова отдаются громом в разуме. Но, тем не менее, он продолжает.
- Этим кольцом я беру тебя в жены, обещаю быть с тобой в горе и радости, в здравии и болезни, в богатстве и нищете, пока смерть не разлучит нас, - на ее палец надевается золотой ободок обручального кольца. Все? Все.
- А теперь можете поцеловать невесту, - торжественно объявляет отец Сайлас и Джеймс притягивает свою новообретенную жену к себе за плечи, нежно целуя ее в губы. Сердце стучит невероятно быстро и приходится оторваться от нее, чтобы перевести дыхание. Упершись лбом в переносицу Бобби он выдыхает и обнимает ее крепче.
- Я люблю тебя, Барбара Морс-Уэсли.
И теперь ты моя навсегда.
Но их уединение было прервано тем, что требовалось соблюсти все формальности церемонии. Джеймс вздохнул и оторвался от своей жены, чтобы отвлечься на подписи в книге регистрации. После них расписались свидетели и сам отец Сайлас. Теперь у них было три месяца до того, как эти записи будут обнародованы, но они должны успеть все сделать. Теперь только вместе.
Джеймс задерживается для того, чтобы сделать свадебное фото - они стоят рука об руку рядом с алтарем и их лица светятся от счастья. Самые счастливые моменты жизни, которые навсегда останутся в их памяти.
Уэсли подхватывает Бобби на руки и несет по проходу к выходу из церкви. Их уже ждет машина с водителем, чтобы отвезти их в особенное место, островок добра в Адской Кухне, куда вряд ли заглядывают представители криминального мира и ГИДРы, но где бывают хорошие люди, которые понятия не имеют о том, кто такой Джеймс Уэсли.
На заднем сидении автомобиля он крепко прижимает ее к себе и все еще не верит в счастливый исход дела. И так не хочется думать о том, что нужны инструкции к их первой брачной ночи, но все же надо сказать
- Сейчас мы поедем в особенное место. А потом... Я заказал люкс в самом шикарном отеле, но приехать туда надо будет порознь. Думаю, ты понимаешь, почему... - чертова тайна все отравляла даже сейчас, но омрачить все полностью не могла.
- Пентхаус будет наш на двое суток. Весь этаж. Думаю, в качестве демо-версии медового месяца подойдет. Как думаешь? - он аккуратно целует ее пальчики, каждый в отдельности и нехотя отрывается от жены, когда машина тормозит. Здание, к которому они подъехали, неприметно с виду, но вывеска гласит о том, что это детский приют имени святой Мартины. Уэсли выходит из машины и подает Бобби руку.
- Я подумал, что свадьба все же семейный праздник, а я первые шесть лет своей жизни прожил именно здесь, пока меня не усыновили. Отсюда у меня знание многих языков и здесь я многому научился. Кстати сюда приходит очень много пожертвований и сегодня дети решили устроить для нас праздник. Ты не против? - никаких больше тайн, только правда.
Дверь приоткрывается и пожилая женщина, всплеснув руками, поспешно идет к молодой паре.
- Джеймс, как же я рада тебя видеть, мой мальшик! Это есть твой невеста? - на ломаном английском заговорила она, сердечно обнимая бывшего воспитанника.
- Барбара, это Мартина, мой давнишний друг и воспитатель, - с теплотой говорит Уэсли, пока женщина ахает и нахваливает его жену и увлекает их за собой внутрь помещения.
Сердце бьется как бешеное, грозит вот-вот выскочить из груди, когда Джеймс произносит заветные слова. А потом замирает на миг, пока он надевает кольцо ей на палец. Вот уж не думала Барбара, что снова выйдет замуж, ведь сама себе обещала, что больше никаких брачных уз. На самом деле, она не очень понимала, зачем им это все? Тем более, если это будет их тайной. Мало, что ли, и без этого, что скрывать от мира? Но это было условие Джеймса, и выбирая между жизнью с ним и жизнью без него, она выбрала первое, о чем не жалела. Что бы ни было в их жизни, жалеть она не будет, никогда, и примет все, как есть.
Поцелуй выходит долгим, но все же недостаточно - правила приличия намекают не затягивать то, что должно скрепить их союз, всего лишь прикосновение губ, от которого все равно сбивается дыхание и кружится голова. Это и есть любовь, видимо, их безумная и сумасшедшая, столько всего пережившая. Хотелось бы увериться, что на том все проблемы останутся в прошлом, но нет, настолько наивной Барбара не была. Только сейчас глядя в глаза Джеймса, она не хочет об этом думать. Просто смеется, когда он называет ее полным именем.
- Я тоже тебя люблю, Джеймс Уэсли.
Бобби получает такую желанную фотографию после всех иных действий. И позволяет себя увести из церкви. Точнее, унести.
- Джеймс, ты с ума сошел, поставь меня.
Наверное, она никогда не выкинет из головы тот страх, когда ему стало плохо в Гаване. Просто потому, что это было едва ли не хуже, чем когда он умирал от пулевых ранений. Впрочем, это все связано, и ей ничего из этого не забыть. И нечего ее таскать на руках, она сама способна выйти, тем более, это не порог семейного гнездышка.
- И сколько ты планируешь скрывать меня?
В вопросе нет ни обвинения, ни обиды, Бобби и сама не торопиться афишировать кольцо на пальце, понимая, что это доставит Уэсли больше хлопот, чем радости. Чем меньше у него видимых привязанностей, тем в большей безопасности его эмоции. Понятно, конечно, что Бобби не фиалка, и попробуй еще с ней справиться, но все же, манипулировать можно разными способами, и она бы и сама не хотела, чтобы Джеймс оказался в подобной ситуации. Она льнет к нему с нежностью, на миг стягивает с него очки, заглядывает в глаза:
- Я все услышала, не переживай.
Вообще-то она собиралась в машине поговорить о другом, о том, что он у нее потребовал, и что она даже в какой-то степени собиралась дать. Но как-то со всеми этими обсуждениями брачной ночи и двухдневного медового месяца, в который они просто не вылезут из койки…
При мысли об этом Бобби едва заметно вздрагивает. Она не очень уверена, что готова к этому. Казалось бы, все психологические стрессы переживала достаточно легко, но все же, когда телу нанесен урон, а кошмары не дают нормально спать, стоит закрыть глаза, и она опять видит того скрулла. Но это же не повод впадать в истерику и портить то, что у них есть? Потому Бобби откладывает разговор о своей новой работе, о том, что на самом деле, ей было бы не плохо то ли походить к психологу, то ли заняться любовью с собственным мужем, стараясь этим перебить все дерьмовые ощущения во время плена. И просто целует Джеймса.
- Что, уже приехали? Мне казалось… - Бобби выбирается из машины, и так и замирает на тротуаре с рукой в руке Джеймса. Она рассматривает здание перед собой, которое ничем не напоминает роскошный отель, вопросительно переводит взгляд на мужа. И чувствует, как челюсть пытается отвалиться вниз. - Тебя усыновили?
А что она вообще знает о Джеймсе? И что он знает о ней? Но получить уточнения на свой вопрос Морс не успевает, навстречу им выходит женщина, и Бобби улыбается, все еще не очень понимая, как себя вести с ней. Позволяет себя обнять и повести внутрь, усадить за стол, окружить детьми, чуть рассеянно реагируя на них. Нет, это все прекрасно, просто ее сознание как-то странно раздваивается, когда одна ее часть думает о том, что им предстоит все же узнать друг о друге больше, а другая пытается быть благодарной гостьей, принимая то рисунки, то внимание.
Они рука об руку проходят в дом, в котором множество детей, оставленных и брошенных в адской кухне. Тут и дети местных проституток и плоды любви и изнасилования среди местных банд, просто бродяжки, которых отловили и сунули сюда. Но каждому из них здесь терпеливо прививают любовь, непутевые отцы и матери периодически заходят проведать своих кровинок и некоторых из них даже забирают. Казалось бы, здесь воспитывают отбросов общества, но деньги, которые отваливает сюда сам Джеймс и которые вкачивают якобы благодетели Клинтона делают это место довольно сносным. Помимо воспитателей и учителей, которые следят за детьми, здесь еще и довольно неплохие психологи, а условия содержания приближены к отличным. Не пятизвездочный отель, но дети в социуме чувствуют себя относительно неплохо.
- Да, в свое время семья из Чикаго усыновила меня и увезла отсюда, но впоследствии я вернулся. Своих настоящих родителей я даже не пытался разыскать, но это место можно считать моим первым домом, - он улыбнулся и позволил радостным гомонящим детям наперебой облепить их обоих и всовывать в их руки сюрпризы и рисунки.
- Даже в адской кухне есть райские места, - его слова прозвучали намеком на то, что здесь тоже можно остаться и жить даже после ужасных происшествий. Атмосфера легкости детского праздника, на котором они были главными гостями, захватывала и его, заставляя улыбаться.
- Кстати говоря, скрывать тебя я собираюсь недолго. Просто... Подожди до конца месяца. Тогда все образуется, - он аккуратно сжимает ее ладонь и чувствует себя Санта-Клаусом, принимающим поздравления от детей. После импровизированого представления, он берет Бобби за руку и ведет за собой по приюту.
- Он давно поставлен здесь на средства благотворителей Клинтона. Я в свое время жил здесь, вот в том крыле, где спальни для мальчиков, - пробегающие мимо малыши едва не сбивают их с ног, заставляя Джеймса тихо рассмеяться и аккуратно потянуть свою жену в сторону выхода во внутренний двор. Время прогулки еще не настало, поэтому тут довольно тихо и спокойно. Уэсли подходит к широкой скамейке и приглашает Бобби присесть рядом.
- Ну, теперь ты знаешь обо мне чуть больше, - он снова переплетает пальцы их рук.
- Здесь никого нет и ты можешь задать мне любые вопросы. Я отвечу на каждый, потому что теперь я максимально открыт перед тобой, - Уэсли становится очень серьезен и аккуратно заправляет выпавшую светлую прядку за ушко.
- Мне кажется, мы уже очень давно не говорили по душам и сейчас самый подходящий для этого момент. Я готов рассказать тебе что угодно касательно себя, но если ты не готова рассказывать о себе - я не буду настаивать, - он придвигается чуть ближе, обнимая за плечи и отдавая собственное тепло, потому что красивое платье ненадолго согреет ее на свежем воздухе.
Полученная информация медленнее обычного оседает в сознании. Но, видимо, причина в том, что она качественно иная и не требует торопливого анализа и принятия решения. Достаточно просто отметить ее в собственном списке того, что ей следует знать о… муже.
Это все еще звучит непривычно.
Как непривычно и то, что Джеймс приоткрывает завесу личного все больше, и в общем-то да, все правильно, но пока еще все еще непривычно. Месяц назад Бобби обвиняла его в тайнах, которые он хранит от нее, и хотя в церкви они говорили о честности и откровенности, вряд ли это в один миг упростит их жизнь и откроет все карты.
- Я знаю. И я никогда не говорила, что тут невозможно жить, - Бобби без тени улыбки смотрит на Джеймса, прикидывая, что пока еще собственную квартиру придется оставить за собой, все-таки не афишировать отношения, сохранять тылы и… - Ты ведь знаешь, что я не сторонница громких объявлений о своих отношениях? И мне без разницы, месяц, два или еще год.
По большому счету Барбара так привыкла хранить отношения с Джеймсом в тайне, что не уверена, что понимает, как жить иначе. Но сейчас она цепляется за другое, видимо, за то, о чем он ей все еще не рассказал:
- Что будет в конце месяца?
Какие-то события, планы, перемены?
После того, что случилось пару недель назад, Бобби испытывает определенную долю невроза от подобных слов, намекающих на новые события, и даже зябко ведет плечами, ее собственное настроение словно меркнет, хотя она не меняется внешне, как и из движений не исчезает легкость.
В какой-то момент детей становится много. Слишком. Бобби механически улыбается. Нет, идея сама по себе хорошая, показать ей тот мир, в котором Джеймс провел шесть лет своей жизни, но она как-то начинает задумываться о том, о чем они когда-то говорили с ним, но вынужденно из-за риска внеплановой беременности. И все-таки сейчас не решается поднять эту тему. Вряд ли им стоит в такое неспокойное время обсуждать возможность рождения ребенка… и да, мать из нее все такая же паршивая, как и два года назад и три года спустя. Еще не известно, стоит ли.
А они не обсудили очень многие вещи, в которых могут разойтись во взглядах. И это приносит долю беспокойства. Нормальные люди говорят обо всем до того, как сделать шаг в совместное будущее. Да, разводы упрощают все, но все же, это не панацея, и всегда проще понять, насколько общие интересы у будущим супругов, помимо охренительного секса и безумной любви на грани сумасшествия.
Бобби чуть шарахается от пробегающих мимо мальчишек, оборачивается на смех Джеймса - давно он столько не смеялся, как сегодня, по крайней мере при ней. И как зачарованная, идет за ним следом во двор, где гораздо тише. Напряжение, скопившееся в плечах, чуть отпускает ее, когда она усаживается на скамейку, но все-таки не до конца.
- В такие моменты в голову лезут какие-то странные вопросы, из разряда, когда у тебя был первый секс и приводы в полицию, - Бобби качает головой, - но, кажется, это не совсем то, что я хочу сейчас знать. Странное это чувство, я знаю о тебе так много, но одновременно с тем ничего о тебе не знаю.
Она прижимается губами к сплетенным пальцам рук, вздыхает. О себе бы тоже следовало начать говорить. Вот только с чего?
- Я в общем-то тогда рассказала тебе правду о семье. Я родилась и выросла в Сан-Диего, там и жила до окончания школы, поступила в Беркли, туда уехала, и в девятнадцать меня завербовали в ЩИТ. Тогда я сменила Беркли на их Академию. Вот только официально меня не существует. Если бы ты надумал проверить мои данные, то узнал бы, что Барбара Морс погибла, когда ей было двадцать два года, когда ее машина слетела с серпантина в пропасть. У меня даже надгробие есть, красивое. Раньше мама регулярно носила цветы на могилу, а сейчас даже не знаю. Хотя знаю, что у них все хорошо. У нее и моего младшего брата. Он женился, а она нянчит его детей.
А вот детей Бобби, если таковые у нее будут, миссис Морс никогда не увидит.
- Что сейчас с твоими родителями?
Наверное, он сошел с ума, когда ему вообще пришла идея о свадьбе, но этот серьезный шаг показывал, что они и в самом деле готовы быть вместе и идти дальше. Его целью была защита любимой женщины, а это было возможно только если она будет находиться рядом. И тот день, когда она попала в больницу, был тому подтверждением. Джеймс осознавал риски, а Барбара, увы, нет. Но теперь, когда все окончательно стало серьезно, им действительно есть что потерять. К тому же, если с ним что-то случится, Бобби станет владелицей большого состояния и получит немалую страховку в случае его смерти. Соответствующие документы уже были подготовлены и лежали в банковской ячейке, код от которой был написан на обручальном кольце Бобби. Только говорит об этом пока что было рановато.
Джеймс внимательно выслушивает историю своей жены и лишь слегка сжимает пальцы ее руки в знак поддержки. У каждого из них были тайны, которые хотелось бы скрыть. Быть живым трупом при собственной семье было довольно тяжким испытанием, особенно если у тебя с ними были хорошие отношения. Но здесь Джеймс понимал ее, как никто другой
- Для моих родителей я умер весной 2015. До этого они знали, что я работаю помощником крупного бизнесмена и иногда посылаю им деньги для поддержки. Но после моей мнимой смерти они уехали в Канаду и больше не возвращались. Они тоже не знают, что я жив и теперь обитают где-то недалеко от их младшей дочери. Кажется, они организовали свой собственный приют для детей и теперь занимаются своим делом, - разговоры о личном давались с трудом, но теперь нужна была максимальная открытость. И с каждым произнесенным словом становилось чуть легче.
- Ну а про первый секс и привод в полицию истории не такие интересные. У меня в общежитии университет был слегка своеобразный сосед, который всегда шел против системы. Я же вел себя куда скромнее и не особо стремился к тому, чтобы познать все, кроме учебы, ка можно быстрее. Он был старше на пару курсов и решил меня взять под свою опеку. Короче говоря, он обнес магазин с алкоголем, а я его прикрыл и попался. Полицейские не очень поняли, что с меня можно взять и отпустили через несколько часов. Первый секс случился примерно так же, когда мне в кофе подсыпали немного наркоты. Я мало что помнил и постоянно извинялся перед девушкой, которая оказалась со мной в одной комнате. Вроде бы я ей даже нравился... До того случая, - Джеймс рассказывал все это легко и непринужденно, желая, чтобы Барбара улыбалась от его слов и перестала мучиться мрачными мыслями о прошлом. Они должны смотреть только в будущее, в котором, правда, все будет далеко не так безоблачно, как хотелось бы.
Один вопрос остался неотвеченным еще в коридоре и Джеймсу действительно было что скрывать. Он понимал, что это может повлечь за собой не самые желаемые последствия и от этого снова заныло в висках, а дневной свет стал нестерпимо ярким. Но начинать семейную жизнь о лжи было бы вопиюще неверным шагом и потому Уэсли посмотрел на свою жену долгим задумчивым взглядом и наконец-то ответил.
- В конце месяца... - он помедлил, заглянув ей в глаза, но все же закончил ответ.
- В конце месяца гидры больше не будет в Адской Кухне. Я позабочусь об этом.
- Мне жаль.
Барбара бормочет себе под нос больше, хотя знает, что Джеймс ее слышит. Отводит глаза, изучая сад вокруг приюта. Бывает, ее мучает мысль, что все могло быть иначе, и совсем не обязательно было его убивать для родителей, но как вышло так вышло, уже ничего не изменить.
- Жаль, что я не смогу с ними познакомиться.
Впрочем, и Джеймса матери она не представить, но это давно уже перестало остро болеть, уже давно отмерло, давно пришло смирение.
Бобби морщится, ей вот совсем не хочется слушать о подвигах Джеймса на сексуальной ниве, но то, что он рассказывает, вызывает желание засмеяться, хотя смешного тут очень мало.
- Что ж тебе так не повезло, - Пересмешница обнимает мужа, тянется и прижимается губами к его виску. - Но вообще первый опыт переоценивают, со всей этой неловкостью, непривычностью и неумением. Потом гораздо интереснее, правда?
Бобби бы очень хотела, чтобы Джеймс запомнил брачную ночь, пусть и не имеющую такого веса, как нечто прекрасное, но сама она все еще не очень хорошо себя чувствует, стоит только вспомнить, что было две недели назад, и дай бог, она бы помнила еще в подробностях.
Впрочем, нет.
Страхи страхами, но руки любимого мужчины самое безопасное место, и да, она знает, что Джеймс будет с ней нежен.
Особенно, если попросить. Вот только попросить - это заронить подозрения, что с ней произошло что-то ужасное, о чем она не хочет рассказывать. Зачем наполнять мысли Джеймса такими мыслями?
Незачем, конечно, незачем. И какие могут быть проблемы в их сексе? Их у них просто не бывало.
А вот что сказать насчет Гидры, Бобби в первый момент не знает.
Она отстраняется, чуть отодвигаясь, чтобы видеть его лучше.
- Ты… серьезно?
Да, Бобби сама его просила об этом, там, в подвале, в тот день, когда он очень своеобразно делал ей предложение. Но она не рассчитывала на столько скорое решение, да черт, она вообще не рассчитывала, что он сможет. А после того, как Лена, рискуя собственной шкурой, смогла ее отыскать, вытащить, Бобби и не знала, что чувствует.
- А Лена? Что будет с Леной?
Голос подрагивает от волнения. Она не хочет смерти Беловой, она даже не уверена, что хочет, чтобы Лена исчезла далеко и надолго. Бобби не знает чего хочет. С одной стороны ей пора разорвать этот странный круг отношений с Беловой, с другой… по большому счету они с Уэсли обязаны ей тем, что все еще живы.
Да и дело не только в этом.
Конечно же Барбара не ожидает, что один из свадебных подарков окажется настолько специфическим. Джеймс спокойно смотрит на ее растерянное лицо и не понимает, что именно оно сейчас выражает. Рада ли она, что их давняя мысль вытеснить ГИДРу и Белову из их жизни наконец-то воплотится во что-то стоящее и настоящее? Уэсли делал все для того, чтобы операция завершилась к кону месяца и совсем скоро должен был провести переговоры со ЩИТом и Рукой для окончательного решения, но...
Елена. Конечно же. Как без этого.
Джеймс снова внимательно смотрит на свою жену и пытается угадать, какой же именно ответ она хочет услышать. Скорее всего совершенно не тот, который он приготовил. И их специфические отношения с Беловой... Любой ответ был бы неправильным. Уэсли знал, что не сможет отдать распоряжение о ее убийстве, ведь несмотря ни на что они долгое время были союзниками. И даже у холодного к большинству дел, связанных с криминалом, Джеймса, оставалось что-то человеческое по отношению к этой женщине. И это было уже никак не связано с ГИДРой. А если он сейчас ответит то, что на самом деле думает... Реакция жены будет непредсказуемой.
- Я пообещал тебе, что мы разорвем всяческие деловые отношения с Еленой. Но... Я оставлю ее без руководства над ГИДРой, но не более того, - о том, что он попробует добиться амнистии Беловой можно и умолчать. Убивать ее он точно не станет, правда вот гарантировать того, что она сама его не убьет, уже сложнее. Реакция будет просто непредсказуемой и каким образом он будет действовать - пойдет в полном вооружении или наоборот, безоружным - он еще не придумал.
- Но если тебе есть что сказать по этому поводу - я готов тебя выслушать, - его прикосновения к ее лицу призваны успокоить и вызвать доверие, которое они выстраивали так долго и не должны были потерять, особенно, в такой день. Джеймс не очень-то хотел обсуждать подобное в этот день, но раз уж он сам поднял тему - нужно было отвечать за все.
- Ты тоже хотела что-то мне рассказать? - Уэсли практически выполнил свое обещание и теперь было самое время узнать, сделала ли Бобби ответный шаг к их совместному будущему. Это будет непросто, но они уже научились однажды жить в компромиссе, научатся и сейчас.
- Тебе врагов мало? - Суховато вопрошает Бобби, отстраняясь от прикосновений Джеймса, чтобы сохранить здравость мысли. Прикосновения мешали думать, мешали соображать, отвлекали, и Морс старательно от них отодвигалась, пока разговор шел достаточно серьезный, в котором не было права на отвлеченность подобного рода.
Бобби поднимается со скамейки, делает несколько шагов в сторону, потом оборачивается, останавливаясь напротив Уэсли, скрестив руки на груди.
Она все еще не понимает, как относится к этому решению Джеймса. Не уверена, чего сама хотела бы для Беловой. За последний год она мечтала ее пристрелить, она ее вытаскивала из передряг, и та платила тем же взамен. Они все время были рядом, и это уже действовало на нервы, но все еще не привело ни к чему такому, чтобы сейчас дало однозначный ответ относительно выбора.
- Знаешь, я не уверена, чего хочу от Беловой, но одно знаю точно - раненых зверей следует убивать, иначе они становятся гораздо опаснее. Ты отберешь у нее Гидру, оставив ее ни с чем, но ты подумал, что она захочет мстить? И тебе никакой кевлар не поможет, Джеймс.
Бобби качает головой. Нет, не отговаривает, не видит смысла в этом, Джеймс взрослый мальчик, ее совета он не спрашивает, а потому озвучивать его она не собирается. Пожимает плечами.
- Что ж, это твое решение, надеюсь, ты осознаешь, на какие риски идешь, вступая в подобный конфликт с Леной.
А ей, видимо, придется затариться поп-корном и ждать, надеясь, что она не овдовеет с легкой руки подруги.
- Да, хотела. Я ушла из ЩИТа. И послезавтра начинаю работу в СтаркИн в качестве главы службы безопасности. Пеппер мне давно предлагала, еще тогда, когда у меня начались проблемы с МКА, но воспользоваться ее предложение я решила сейчас.
Бобби не очень радостно от этой мысли. Нет, она рада, что проблема сама себя исчерпала, но на деле все это кажется совсем уже не радужным, все эти решения, горечь обиды, которая оседает где-то внутри. Когда-нибудь она пройдет. И когда-нибудь Бобби пожалеет об уходе из ЩИТа. Он был ее жизнью так долго, что без него очень странно, но вот, кажется, все нити порваны, все отношения оставлены в прошлом, как и друзья.
По ним Бобби точно будет скучать гораздо больше.
Реакция Барбары неоднозначна. Возникает ощущение, что она сама еще не определилась, чего именно хочет от Беловой и каким образом намеревается разорвать с ней всяческие отношения. Да, Елена спасла их обоих от смерти, но это не дает ей права распоряжаться их жизнями постоянно, да и сам Уэсли уже стократно отдал ей долг за то, что эта женщина однажды позволила ему жить. Да, он отберет у нее ГИДРу, но такие, как Белова, всегда выживают. Поэтому лучше оставить эту тему на потом, просто бросив спокойное замечание.
- Я позабочусь об этом. Прятаться от Беловой я не стану и не знаю, закончится ли это мирно, но... Тебе не стоит беспокоиться об этом. Договорились? - он знает, что Елена не убьет его, как не оставила умирать Барбару. Слишком много связей, которые могут сковать тайных врагов крепче дружеских уз.
Он все еще ей нужен.
Точно так же, как сейчас ему нужна любимая женщина, которая не должна нервничать от подобного события на собственной свадьбе. И Джеймс даже не скрывает своей эмоции растерянности, когда Бобби сообщает ему об уходе из ЩИТа. Что ж, кажется, они оба решили принять неприятные для них решения, чтобы оставаться вместе. Уэсли поднимается со скамейки и широким шагом подходит к Бобби, прижимая ее к себе.
- Ты ни за что не пожалеешь об этом, я тебе обещаю, - сердцебиение становится чаще, он слегка приподнимает ее лицо, чтобы взглянуть ей в глаза.
- Ты будешь счастлива, Барбара Морс-Уэсли, - теперь, когда смертельной опасности больше не будет на хвосте, он не позволит себе потерять эту женщину. Ни за что больше, никогда. В поцелуе чувствуется нежная осторожность, легкость и желание отдавать то, что у него есть для одного человека.
Он бросит ей под ноги Клинтон, если понадобится.
Так они стоят некоторое время, прежде чем весенний ветерок снова дает о себе знать уже не легкой прохладой. Джеймс вздыхает и слегка отстраняется, взяв супругу под руку.
- Если было бы возможно уйти прямо сейчас я бы выкупил самолет куда-нибудь на Мальдивы... Или куда там нынче летают в свадебные путешествия? Хотя возможность есть, - он улыбается, но Барбара понимает, что ему для этого нужно сделать всего пару звонков и тогда они проведут первую брачную ночь под шум моря.
Так волнительно узнавать ее снова и снова.
- Но, надеюсь, самый шикарный отель, открытый сегодня только для нас, не станет плохой заменой этому? - Джеймс все еще немного колебался относительно этого, ведь на свадьбу принято приглашать родных и близких а они проводят время в одиночестве... Но она всегда может сказать ему обо всем и Уэсли надеется, что Бобби не смолчит по этому поводу.
- Две машины, один путь. Я буду ждать тебя в пентхаусе. Должен же у нас быть красивый свадебный обед? - он чуть улыбается и целует ее в шею за ушком.
- Если хочешь, можем бросить твой букет в море.
- Ты слишком веришь ей, Джеймс. Веришь в том, что она простит тебя, когда ты лишишь ее Гидры.
Не волноваться? Интересно, каким образ не волноваться? Как он себе вообще это представляет?
Бобби качает головой. Нет, переубеждать она его не будет, это дело бесполезное. Если Уэсли что-то решил, то он пойдет по намеченному плану. Это не совсем то качество, которое требуется для семейной жизни, у них плоховато с компромиссами, что-то с этим придется делать, ну да ладно. Об этом Бобби подумает потом.
Она не сводит с мужа глаз, отслеживая его реакцию касательно новости об ходе Морс со ЩИТа. И даже не знает, что сказать. Не пожалеет? Кто знает. Пока что она ее собственные отношения с родной организацией оказались слишком сложными, еще и приправленные тем, что Бобби знает, что именно Джеймс рулил восстанием в Адской Кухне. Она не может работать против него, но не может работать и против ЩИТа, проще самоустраниться, как бы малодушно это ни звучало. Что ж, выбор сделан.
Потому Бобби просто отвечает на поцелуй мужа, чтобы не отвечать словами на его обещание, когда на языке вертится замечание на тему того, что трудно ему придется, если он не справится с месть Беловой.
- Не важно где, важно с кем. - И Бобби лишь улыбается.
Мальдивы, Куба, Бали - какая разница? Дорогие отели, непонятные развлечения, которые Бобби не будет использовать, на кой черт это все? Разве что необитаемый остров, но тут свои проблемы, и нет, туда Морс не хочет, там нет комфорта, а когда ты несколько месяцев бегаешь по кругу, как бешеный хомяк оп колесу, хочется комфорта. Сойдет и номер в фешенебельном отеле.
- Букет лучше в вазу, - фыркает Пересмешница, целуя Джеймса. - Иди, я следом.
Она уходит минут через пять, все еще не зная, что думать. Весь путь до отеля проводит на заднем сиденье машины, смотрит в окно, но не видит ничего, уходя в собственные размышления. Как-то все повернулось поразительно, что и не поймешь, хорошо это или плохо. Была ли она готова попрощаться со ЩИТом? Попрощаться с Беловой? Лена занимала не просто несколько лет ее жизни, она занимала часть ее души, словно была лакмусовой бумажкой, которая проявляла определенные стороны характера самой Бобби. Джеймс не до конца осознавал, что на самом деле связывает Бобби и Лену, как и не до конца понимал, какие черти пляшут в ее душе. И Бобби не была уверена, что готова обнажать душу до такой степени.
- Мэм?
Голос водителя выводит Морс из задумчивости. Наверное, не первый раз зовет.
- Да?
- Мы на месте.
Бобби бросает взгляд в окно, и правда, парадный вход отеля, строгий швейцар направляется к машине, чтобы открыть дверь. Бобби опирается на протянутую руку, обтянутую перчаткой, вспоминает номер, который ей назвал Джеймс... ах да, пентхаус. Где-то тут должен быть отдельный лифт в него.
Холл подавляет своей роскошью, напоминая сейчас фильмы о временах сухого закона. Красиво выглядит на экране, немного тяжеловато в реальности. Бобби находит взглядом нужный лифт и направляется в него.
И все же, все же...
- Нет, - Пересмешница прижимается лбом к холодной стене лифта, стучит по нему кончиками ногтей, - я подумаю об этом попозже. Иначе день свадьбы превратится в ад.
Или не подумает, а просто позволит случиться всему своим чередом. Она устала просчитывать ходы, она устала исправлять ошибки.
Двери лифта раскрываются, выпуская Бобби в роскошный пентхаус, где уже и стол накрыт.
- Я смотрю, ты даром времени не терял, - Пересмешница бросает сумку на ближайшее кресло, проходя дальше по номеру.
Дорога в отель занимает продолжительное время, все-таки унестись практически на окраину города, где не так много любопытных глаз и не каждый может позволить себе подобное роскошество. За это время он успел сделать пару звонков, которые гарантировали полную неприкосновенность и радиомолчание на сегодняшние сутки. Джеймс умел делегировать полномочия, но не очень любил это делать, предпочитал контролировать каждый момент в делах и не отпускал их от себя. Это было чревато недосыпами, повышенной работоспособностью и практически отсутствием личного времени, но только так и держится бизнес. Мадам Гао до старости продолжала держать все в своих крепких руках, вполне возможно, что он сможет сделать то же самое. Рано уходить на покой он не собирался.
Но все это потом, когда завершится то, к чему они с Барбарой шли почти три года своей жизни.
Уже в пентхаусе Джеймс меняет очки на контактные линзы - так проще видеть и ни на что не отвлекаться. За столько лет они стали частью его образа и металлический блеск оправы частенько вводил в ступор или же заставлял отгораживаться от людей. Но не отгораживаться же от своей собственной жены, хотя ей явно нравилось периодически стаскивать их с его носа. Также он сбросил пиджак и закатал рукава рубашки, придавая облику расслабленную небрежность.
Барбара появилась спустя десять минут. Все-таки по таймингу они немного разминулись, но это было не критичное время для расставания и потому он подошел ближе, улыбаясь и захватывая ее руки в свои.
- Разумеется. Я бы сказал, что вся эта красота приготовлена мной, но это будет наглая ложь, поэтому придется наслаждаться тем, что нам предлагает отель. Но я ни разу не жаловался.
Подхватив два бокала с шампанским, он передает один Барбаре и приобнимает ее за талию, подводя ближе к широкому панорамному окну, которое выходит на огромный балкон, откуда открывается потрясающий вид. Только прохладный высотный ветер заставляет слегка щуриться и вдыхать воздух полной грудью.
- За нас, - он аккуратно стучит краешком бокала о бокал жены и веселящее свойство игристого вина заставляет выдохнуть и блаженно прикрыть глаза на несколько мгновений. Жизнь снова кажется прекрасной и счастливой и всегда можно показать свои слабости без опасности, что их применять против тебя. Уэсли чуть склоняет голову, касаясь своим лбом переносицы жены и на фоне порывов ветра его голос звучит совсем тихо. Но он точно знает, что она его слышит.
- Ты не представляешь, насколько сильно я сейчас счастлив и насколько мне спокойно, - он перехватывает ее ладонь, чтобы приложить к своей груди, где под рубашкой чувствуется слегка учащенное биение сердца. Как и всегда, когда она оказывается рядом. Так они стоят какое-то время, пока Джеймс неохотно не отстраняется и ведет жену в сторону щедро накрытого стола.
- Давай попробуем все, - разнообразие может поразить воображение любого чревоугодника и сам Уэсли с удовольствием вздыхает и тянется рукой к одному из бутербродов.
- Лучше отель, чем я, - смеется Бобби.
О ее неспособности что-то приготовить можно рассказывать легенды. Собственно, если бы существовали квартиры без кухни, Бобби бы приобрела такую. Минус лишнее помещение, в которой Морс заходила разве что кофе сварить себе, но и то, лучше не надо.
Вид с балкона открывается потрясающий. Бобби опирается плечом на дверной косяк. Это город никогда не был ее, она не родилась в нем, не пыталась его полюбить, да и прожила в нем не так уж долго. Она вообще все еще не очень понимала, каким должен быть ее дом. С тех пор, как ушла из дома во взрослую жизнь, толком ни к чему не привязывалась, живя то тут, то там, легко расставаясь с вещами и прошлым во имя будущего. Как оно теперь дует сейчас? Делить жизнь с Джеймсом, снова привыкать к кому-то? Бобби не тешила себя иллюзией, что все будет легко и просто. Не тешила себя надеждами, что в секунду привыкнет к чужим вещам, к тому, что ей достается только половина кровати, к тому, что надо бы теперь каждую ночь возвращаться домой, а не застревать в кабинете и лаборатории.
Все это будет в новинку, ко всему придется заново привыкать. И как то бывает, в такие моменты приходят сомнения. А получится ли? А не совершили ли они ошибку, спровоцированную происходящим вокруг, страхом за собственные жизни, страхом перед смертью в одиночестве. Психологический прессинг все еще имел место быть, особенно после того, что пережила Барбара, но все-таки хотелось надеяться, что через пару-тройку месяцев все не придет к тому, к чему приходит обычно в семейной жизни Пересмешницы - к разводу. Не хотелось как-то поутру проснуться и понять, что все это было поспешно.
- За нас, - Бобби улыбается, касаясь краем своего бокала бокал Джеймс.
Она делает пару глотков, шампанское очень вкусное, и хотя сама Бобби не очень любила этот напиток, после которого голова болела сильнее, чем от любого другого - пузырьки виноваты, точно - она оценила его. Да и праздник, а если праздник, то тут место игристому.
- Ну почему? Вообще-то представляю.
Бобби целует Джеймса, у его губ привкус шампанского... или это на ее собственных губах?
Мысли отвлекаются на еду, о которой упоминает Джеймс. И только сейчас Бобби понимает, насколько голодна, в ней самого утра болталась только чашка не очень вкусного кофе.
- Я голодна как волк.
Пересмешница ставит бокал на край стола, начинает накладывать еду в тарелку. И смахивает локтем свой бокал.
- Ах ты черт, - попытка поймать его одной рукой, не упуская тарелку, терпит крах, и бокал ломает на две части, ножку и чашу отдельно. - А посуда бьется на счастье?
Неприятность в виде сломанного бокала оказывается неожиданной, но Джеймс не придает этому особенного значения, лишь аккуратно поднимает осколки и кладет их в салфетку, чтобы никто из них случайно не поранился.
- Ничего страшного, посуда действительно бьется на счастье. Говорят, некоторые гости прямо с балкона бросались бокалами. Видимо, чтобы счастья было больше. Ну да и я сам не верю в приметы, - Уэсли пробует один из огромных бутербродов, который оказывается божественно хорош после того, как он нервов было не до еды несколько суток. Ну и то, с кем именно приходится разделять трапезу, то привносит свой огромный вклад в происходящее.
- Хотя мой отец на все вопросы о приметах отвечал, что это к деньгам. Собственно, так и происходило, - он слегка усмехнулся и отправился к большому дивану, где можно без проблем устроиться и поставить тарелку на подлокотник. Кажется, они оба побывали в браке, но приходилось вспоминать, что же они делали после свадьбы. Кажется, разбирали подарки и считали количество подаренных денег, утомлялись от поздравления многочисленных родственников и слишком быстро уснули для первой брачной ночи. Сейчас же все было иначе и как-то более... обыденно.
- Не жалеешь, что свадьба прошла именно так? Без толпы подруг в одинаковых платьях, торжества человек на сто, огромного торта и без бросания букета? - когда-то им придется открыться миру, но пока все было тихо и спокойно. Хотя со стороны Джеймса невозможно было никого позвать - не устраивать же мафиозную свадьбу с перестрелками и натуральным таким похищением невесты. Хотя невеста потом могла бы и высвободиться, да еще и сама вернуться к жениху.
Но может быть, когда-нибудь, они и устроят гуляния в эту честь, хотя уже сейчас Джеймсу не очень-то нужно подтверждение своего законного права быть рядом с любимой женщиной,чтобы это запечатлело как можно большее количество народа.
- Кстати, у меня кое-что для тебя есть, - Джеймс хлопает по карманам костюма и тянет за серебристую цепочку, на которой обнаруживается небольшой серебряный кулон в виде переплетенных колосьев.
- Практически фамильная драгоценность, досталась матери, кажется, от прабабки, а потом ее передали мне, - цепочка отправляется в женскую ладонь. Даже своей первой жене он не дарил ничего подобного, потому что... Не было какой-то уверенности в окончательности этого действия. А здесь же все было совершенно однозначно и не возникало никаких сомнений.
- Хотя, может быть, это была просто красивая история, но я помню ее именно так, - Джеймс аккуратно сжимает пальцы любимой женщины.
- И я наконец-то могу передать ее той женщине, которую люблю, - наверное, как-то слишком сентиментально и открыто, особенно от такого отстраненного человека, как Джеймс, но только здесь и может открыться какая-то истинная сущность, которую всегда стоит показывать только тому, кто тебе ближе всего.
Вы здесь » Marvelbreak » Отыгранное » [11.04.2017] Ах эта свадьба, свадьба...
