"- Ну и я такой, ёб твою мать, Джонни, ёб твою мать!"
"- Северная Дакота, Миннесота, Монтана оказались в зоне циклона, ожидается порывистый ветер на всей территории штатов, не забудьте дома зонтики."
"The time to hesitate is through,
No time to wallow in the mire,
Try now we can only lose."
- Плесни-ка мне сто пятьдесят сухого лондонского, - ласкаю взглядом сраный сброд бара, расположившегося под сенью розовых кустов русского гетто в пыльном окне под потолком то и дело ползают сороконожки в человеческих ботинках, создавая интересное ощущение кроличьей дыры, где в роли моей Красной королевы должен быть очередной маргинал с околоземной орбиты.
"The time to hesitate is through,
No time to wallow in the mire,
Try now we can only lose,
And our love become a funeral pyre."
Оказалось, собрать под свои знамёна малолетних придурков не так уж сложно, не сложно их вдохновить крушить города во имя светлой доброй цели принести всем в дом мир, кондиционер и нутеллу. Разве что, достаточно быстро я стал ощущать дефицит кадров: кого-то из моих инженю забили камнями, кого-то - застрелили метким полицейским выстрелом в голову, так что, скорость вербовки пришлось набрать, растущие обороты пушечного мяса радовали: дело мое расцветало, стремительно принося дивиденды, я же всегда был за кадром, почти удаленная работа для искушённых интриганов вроде меня - видавших виды уродов без склонности жалеть расходный материал. Со временем я вошёл во вкус, потом заскучал; найдя в этом нехитром действии своеобразную форму искусства, воспрял духом, принялся творить настоящие шедевры. Конкуренты, надо сказать, мне достались те ещё: переплюнуть ИГ после кровавого сентября никому ещё не удавалось, но я всегда был упрямым и упорным мальчиком. Я старался.
- Что за дерьмо ты мне налил, реднек? - сплевываю прогорклый портвейн на пол, секунду - другую порываюсь проломить барменом стойку, но мое внимание вдруг занимает смутно знакомый запах, один из тех, что я ощущаю в стенах баз Гидры, таким флёром веет от Уорда, от половины гнид, что теперь сидят на моем острове и считают его своим. Костяшки пальцев призывно зудят: когда-нибудь я смою всю эту шваль в океан и наведу свой собственный порядок в Мадрипуре.
Итак, джин плох, музыка жидка и беззвучна, рожи вокруг сальные, рябые, источающие из своих глоток забродившую вонь, отборный контингент для нелюдей, как раз такой, к которому они, судя по всему, наиболее привыкли. Этого перца я пасу уже четвертый час с самой Адской Кухни, благо, в Нью-Йорке информаторы меня любят за звонкие монеты и славный полуоскал.
Снова принюхиваюсь, веду носом по сквозняку между открытыми дверьми входа и подвального помещения: привезли ещё партию паленого пойла, нелюдь сидит один, хлопает рыбьими глазами, пьет выдохшийся лагер и, кажется, кого-то ждёт. А я жду его, почти готовый встать с места и дождаться прямо сейчас, ибо трое суток чертовски тихой погони за сраной лунной пони меня слегка взбесили, особенно, учитывая, что эта пучеглазая хуйня не спит и не дышит (о, это было бы слишком просто, Дакен, слишком просто для тебя). Между тем, малый весь вытягивается на стуле и начинает сверлить взглядом противоположный угол клоповника.
- Нет, уебище, ты не хочешь встречаться тут с друзьями, - громко ставлю стакан на стойку, тру костяшками переносицу, сползаю с барного табурета, шаркая подошвами конверсов по липкому полу, хмыкаю себе под нос, уверенно направляясь к своему визави: хватит ебать мне мозги, зайка.

Отредактировано Daken (2017-08-24 23:05:19)

Весь мир вокруг сложен из кусочков чужих флеров: печеная картошка с майонезом, Gucci II, стертая резина Кадиллака, вчерашний секс с темнокожей девкой, крысиный мускус из-под кожаных жилетов, хрустящая тушь на спелых щеках напомаженных телок чуть за тридцать восемь. Вожу носом по ветру; каждый имеет свой неповторимый вкус, каждый чёртов ублюдок на этой планете пахнет как-то по-своему, зная, что ищешь, найти проще простого. Пахнет каждое живое существо, источает миазмы, ароматы, пасет, благоухает, каждая тварь чем-то да пахнет; кроме меня, разумеется, стоит только захотеть, как мой собственный импринт проваливается под общий фон из плоти окружающих. Негры имеют запах отличный от жёлтых, белые на язык совершенно не похожи с коренными американцами; к чему это я, как нельзя спутать вонь мокрой псины с текущей сукой рода людского, так нельзя спутать простой смертный электорат с особенными представителями оного, не такими, как большинство. Одни пахнут озоном, как луг после грозы, другие - палёной шкурой, третьи - задушенной влажностью рефрижератора; все эти излишне талантливые дарования тащат за собой широкий шлейф своих способностей, которые, уж поверьте, пахнут достаточно четко, чтобы в этом тухлом баре от моего волчьего взгляда не ускользнула землистая вспышка, врезавшаяся в поле чуя настырно, внезапно, так, словно из неоткуда. Раньше я списывал этот душок на сквозняк, но, в самом деле, откуда взяться послевкусию свежего могильника посреди душного города? Я был слишком занят лунной рыбой, чтобы заметить девчонку раньше, впрочем, у меня все ещё есть неплохой шанс травануть всех досягаемых зайцев одной дымовой шашкой.
- Кики! - резко поднимаю одну руку вверх, изображая удивление и приветствие одновременно. Второй рукой нащупываю транквилизатор в кармане, пальцами снимаю колпачок с иглы. - Ах ты маленькая сучка, опять нажралась со своими сраными маргиналами?
Несколько человек тут же оборачиваются ко мне, прервав свои разговоры, оценивающе оглядывают тушу внушительных размеров, беспардонно отвлекшую посетителей от их солодовых бормотух, сложившаяся заминка позволяет мне протиснуться сквозь подвыпивших янки ближе к шатенке, я снова ощущаю любимый вкус охоты: привет, зайка, ты так кстати сегодня к нам заглянула.
Девчонка, похоже, замечает меня слишком рано, спешно направляясь к выходу из этой клоаки; ну нет, я тебя уже заметил. В три широких шага нагоняю беглянку, резким движением пятерни обхватываю девичье предплечье, дёргаю на себя, зажав, в итоге, между собой и стеной новую знакомую.
- Привет, - рычу почти ей на ухо, метко колю лекарство от строптивости и прочего вниманиеблядства. - Это ЖАРА2.0 вперемешку с микстурами из застенок лабораторий фашиков.
Мой шепот перемежается с гомоном вокруг, вес моего тела не позволяет лишним ненужным движениям - потугам к побегу воплотиться в жизнь.
Спокойно.
Спи, моя маленькая девочка.
Сегодня я твой паж, твой принц и твой Харон.
- Блядь, нажралась, веди себя прилично, - безболезненный тычок под тонкие ребрышки. - Я отвезу тебя домой.

- Хайль Врил, - меня тошнит от этой напускной помпезности каждый сраный раз, стоит встретиться с кем-то из вышестоящих Гидры, скоро я, наверное, начну методично вскидывать правую руку в приветствии Черного Солнца только завидев неонацистов поблизости; прошловековые техники НЛП, система штрафов, тухлый тимбилдинг - сборище отморозков, тянущих немецкий клетчатый пледик каждый во что горазд до характерного треска. Я строго рядом на подхвате, стою и жду, когда мой остров и мой мир останутся без должного контроля, чтобы прибрать его к рукам. Мне чужды политические идеи, весь этот фарс в дешёвой попытке построить диктат на тухлых головах электората, выбирающего тренды количеством лайков, а не рассудком, тем не менее, я гедонист. Поэтому я здесь, поэтому юное тело темноволосой нимфы так славно впивается в мой торс, поэтому мы скоро хайпанем на славу.
"- Au revoir, Shosanna!"
Приятно быть по эту сторону медицинских экспертов с дивными препаратами, самому всаживать иглы в невинные шеи, вместо того, чтобы рычать и рваться с тяжёлых цепей в застенках научных баз. Я был там, приятного мало, особенно, когда от дикой боли вперемешку с лекарствами противоположных действий начинает взырваться голова, пухнут глазные яблоки, лопаются вены, трескается черепная коробка: сегодня я джентльмен, чёртов сукин сын. Действие этого лекарства от проблемных мальчиков и девочек почти приятное, почти приносит удовольствие, гуманный наркотик для особенных, не таких, как все.
Шатенка быстро теряет опору, окончательно утопая в моих руках, шприц я прячу обратно в карман, сняв только уголку и сбросив ее под ноги, подхватываю девчушку одной рукой под коленки, второй обвахтываю ее ребра, плавный рывок - крошка приятным мягким котёнком падает лицом в плечо, сложив молитвенно руки на груди, всклокоченные волосы липнут на скулы и лоб, выдавая в моей новой знакомой опьянённую успехом и скотчем юную провинциалку: нетронутое трендами личико, неброская одежда, южные черты лица - нет, не холодная аристократка, но тем лучше, напыщенных шлюх в LV нужно ещё суметь хотя бы принять к сведению.
Машина припаркована за пару кварталов от заведения, мы идём медленно сквозь потоки людей, как если бы люди были декорациями за нашими главными ролями, ветер сбивает волосы с лиц, сдувает бухой флер злачного бара, становится свежее, проще дышать. Девчонка на моих руках ёжится и еле уловимо улыбается: "красивая", думаю я, переступая поребрики.
Опускаю шатенку на переднее сидение, пристёгиваю ремнем безопасности, убираю с ее лица прядь волос за крошечное ушко девчонки: сидела бы дома, читала бы Джеймс, куда вас вечно несёт, таких.
Путь неблизкий, пересечь город, уйти на север до места, где спрятан в предгорьях мой джет. Манхэттен стоит, видимо, впереди авария, пробка на вид небольшая, ждать будем минут тридцать, не больше. Знал бы, объехал.
- В сторону канадской границы, - пассажирка приходит в себя, думал, транквилизатора хватит до выезда из города, видимо, неправильно подобрал дозу - пожалел. - Как тебя зовут?