Баки спит, растянувшись на продавленном диване  и укрывшись кое-как то ли пледом, то ли одеялом, он правда не уверен, но это место стоит ценить хотя бы за то, что он тут банально может отрубиться. С тех пор, как в голове - тишина, Барнсу кажется, это не тишина вовсе, а зудящий скрипом в затылке белый шум; шум, шорох, бесконечное почти беззвучное копошение.. Возможно, Джеймс слишком привык к сыворотке и её благам, ровно настолько, чтобы теперь чувствовать себя уязвимым, а, может, ему просто тяжело давалось одиночество.

Баки спит и грезит, ему снится прошлое, снится холод, зима, ощущение холодного чуть шершавого металла под руками, под обоими живыми руками, это немного страшно, Баки восторгается, покрепче хватается за свою винтовку,  даже не пытаясь унять спёртое от удивления дыхание. Ему снится запах сырой земли, гари, и вкус дешевого бренди из припрятанной кем-то крохотной фляги. Это не слишком похоже на сон, на самом деле, скорее полномасштабное погружение, дрифт на поверхности воспоминаний, которые когда-то были безжалостно упрятаны, словно кто-то щедрой рукой плеснул на картину черным мазутом. И только теперь сквозь истончившуюся маслянистую плёнку проступают очертания прошлого.

Баки знает, ему снова надо бежать. Он уже был здесь, тот самый день, то самое место, когда он впервые увидел фрицев с настолько странным оружием, это ловушка, именно поэтому ему надо сматываться, желательно прихватив с собой всех ребят, это не дезертирство, чёрт возьми, он всё продумал, это тактическое отступление.
Вот только бежать уже поздно - опасность подкралась слишком близко, Барнс слышит рядом с собой шаги, чужое дыхание, за ним пришел невидимка?..
Он выхватывает нож из-за пояса, разрезая лезвием воздух.

И просыпается, тяжело дыша. Первое, что он видит - ярко-голубые глаза. В них нет осуждения, удивления какого-то, впрочем, радости тоже нет. Человек напротив - не Стив Роджерс. Почему-то эта мысль вызывает облегчение, из-за которого Джеймс тотчас себя корит.
Это Клинт Бартон. В каком-то десятке дюймов от ножа, хорошо, что в десятке, и совершенно невредим. Джеймс вдруг понимает, где он находится. В чужом доме, угрожает ножом хозяину. Смешно.

- Не делай больше так, - выдыхает Джеймс, опуская руку. Медленно, словно ещё обдумывает, стоит ли это вообще делать. Не то чтобы он не доверял этому парню, скорее просто никому. - Не подкрадывайся. И вообще, какого чёрта, у тебя хобби - рассматривать спящих людей?

Клинт порой бывает чрезвычайно эмоциональным, это Баки уже заметил. И почти всегда это способно заставить его улыбнуться, но сейчас, только проснувшись, Бартон кажется таким бессовестно громким.. Баки оседает на диване обратно, умащиваясь поудобнее затылком и плечами на продавленную и тепленькую подушку. Нож он, к слову, прячет, но не за пояс - рукоятка изрядно давила на поясницу, - а под подушку, очевидно, присвоив  её временно себе вместе с пледом.

- Тише, тише, тут люди вообще-то спят, - ворчит Барнс, морща нос и массируя запульсировавший болью висок. Всё хорошо было в доме Бартона, кроме самого Бартона. Впрочем, Баки при всей своей вредности и параноидальным наклонностям не мог не признать что этот парень почему-то ощущается практически безопасным. То ли дело было в его нелепых шутках, то ли в почти легендарной неудачливости, а, может быть, Клинт был первоклассным актёром и только изображал из себя белопушистое создание, но почему-то именно от него из множества других людей с которыми Баки доводилось пересекаться не исходило никакой угрозы. Странно, чёрт возьми. Но Джеймс не был склонен вдаваться в глубокий анализ собственных чувств, скорее наоборот, доверяя своей интуиции, которая ещё ни разу не подводила, и пользуясь моментом.

Момент был прекрасен. Потому что Баки, чёрт возьми, не без кошмаров, не без странных пробуждений, наконец-то снова мог спать.  И вопрос о том, где, в чьем доме - его волновал очень мало, так же как и мнение Клинта, который, хоть и ругался, но наверняка был не против. Во всяком случае пока Барнс не на прицеле, значит, всё хорошо.

- Плед был, - флегматично отзывается Баки, голос спросонья немного хрипит, Джеймс сладко зевает и вытягивает руки, укладывая их за голову. Удобно - не то слово, удобно просто фантастически, Баки прям чувствовал, что ещё пара минут, и он сможет снова уснуть. Если, конечно же, Клинт не будет бурагозить. Но на этот момент у Джеймса была припасена хитрость. - Под диванными подушками сложенный лежал, да. А ты не замечал, что средняя подушка немного выпирает над остальными? Думаешь, кто-то мог сложить его туда кроме тебя? А, впрочем, неважно. Знаешь, Клинт, можешь сходить к холодильнику, там есть холодное пиво. И даже еда.

Судя по частоте встречи Барнса в доме Клинта с пивными банками, это была очень даже актуальная взятка. Джеймс даже прикрыл глаза, опустившись пониже и кутаясь получше в плед, кажется, его снова нежно обволакивала своими объятиями дама по имени дрёма.

Сладить с Бартоном оказалось не так-то просто, похоже, для него личное пространство, в которое был включен весь его дом, было каким-то интимным, что ли, и врываться в него, даже если находиться тут можно было так, что Бартон его не замечал, нельзя. Джеймс был этим несколько озадачен, а уж пинок он снести был неготов, это было довольно ощутимо, и на ноге останется синяк. Какого чёрта вообще, почему взрослые люди на этой планете всё ещё просто так пинаются ногами?..
Барнс хмурится, тихо ругается, и поджимает ноги поближе к груди.

- Клинт, алло, я четвертый раз здесь ночую. Ты как-то даже видел меня тут ночью, уставился глаза в глаза, потом покачал головой, забил, и мимо прошел, что это, чёрт возьми... Ааа. - Барнс вдруг догадывается, и заливается смехом. Пока тихим, но таким задорным, того и глядишь, подавится. - Ты меня не видел. Чёрт. Я что, с шкафом слился?.. Ну ты даёшь, Бартон. Ладно, тогда второй вопрос, - тут уже, опасаясь второго пинка, Джеймс садится на диване, готовый, если что, переходить в контратаку. - Откуда, ты думал, по утрам тут появляются блинчики и кофе?.. Кейт готовит, что ли? Да она уминает половину до того, как ты умудряешься продрать хотя бы один глаз.

Барнс вдруг перестаёт смеяться, понимая, что сболтнул слишком много. Вот о том, что он подмазывается к юной Бишоп блинчиками с кленовым сиропом, можно было бы умолчать, но кто из них идиот, тот Баки. Впрочем, второй парень, не заметивший, что у него ночуют четвёртый раз, тоже относится к разряду особо талантливых. Барнс всегда считал, что его странный образ жизни, бродяжничество, и жуткая форма симбиоза бардака и порядка, в которой он всё содержит - это болезнь и вообще извращение, обусловленные крайне своеобразным прошлым. Но тут оказывается, что в мире есть ещё минимум один парень, к слову, не факт, что Барнс победит его в соревновании на меткость, что болезненно скребет по самолюбию, но! Бартон такой же безалаберный идиот, и теперь, обнаружив в своём доме незваного гостя, даже не торопится его выгнать. Зачем выгонять, правда, хватит вялых ругательств и пинка.

Джеймс снова вытягивается на диванчике, похоже, негодование Клинта пошло на спад, а, значит, можно рассчитывать на здоровый сон этой ночью. Но да, точно, сперва рассказ.

- Клинт, если ты вдруг прячешь на всякий случай запасной ключ от дома под одним из этих искусственных камней в клумбе рядом с дверью, помни: это не такой плохой способ, но камень должен быть хотя бы не один. И высади туда ради приличия пару травинок. Ну а если серьёзно, - Барнс усмехается, снова прикрывая глаза, - открытые окна - залог успешного взлома. А я ведь талантлив, крайне талантлив. И судя по тому, что ты меня заметил только сейчас, совсем не мешаю тебе. Так что отстань и дай поспать, ладно?

Джеймс умащивается поудобнее, и в этот самый момент, когда он почти готов опять отключится, вибрирует телефон. Этот номер больше некому набирать, кроме как с работы. Да и не вызов там вовсе, а сообщение, что прискорбно, с кодовым номером. Джеймс запоминал все эти номера, но сейчас так хочется отрубиться, что код двадцать десять находит эквивалент в его памяти эквивалент с огромными препятствиями.

Баки недоуменно пялится на экран, с сожалением осознавая, что ему, кажется, придётся сейчас вскочить и бежать. А потом замечает, что в руках Клинта тоже образовался телефон, и его вид такой же обескураженный.

- Так, - мрачно возвещает Баки, отключая сенсорный экран, - я ведь верно помню, и эта дрянь совсем не о том, что завтра утром надо пораньше заявиться на планерку, да?

- Ну, как-то раз она застала меня утром за готовкой, и даже приняла меня поначалу за одну из твоих подружек. Но, похоже, ты не балуешь её хоть какой-то приличной стряпней, потому что она набросилась на мои подгоревшие блины с таким голодным видом, будто не ела пару дней.

Баки тогда правда надеялся, что Клинт уймётся и наконец-то даст ему доспать и досмотреть чудесные сны о белопесчаных пляжах с прозрачным голубым морем вокруг. Но это было скорее из разряда мечты, потому что ныть и причитать сегодня ночью, похоже было в числе основных занятий Клинта, и он и не думал переставать. А вот на предположение о бездомности Баки почти обиделся, только виду не показал, ведь он всё ещё занимал чужой диван.

- Мало ты знаешь о Роджерсе, - хмыкнул Джеймс, негодующе качая головой, - почему это сразу бездомный? Мне есть где жить, просто... На самом деле, вот этот бумажник, который лежит на журнальном столике рядом с диваном, я принес его в первый раз, когда пришел сюда. Просто вернуть, ты оставил его в номере мотеля в тот вечер. Тебя не было дома, я собирался тебя дождаться, присел на этот диван, и... В общем, что я могу сказать, для меня сон - что-то сродни чуда, которое не всегда случается со мной, потому я не удержался от соблазна поспать ещё несколько раз, - тон Джеймса был действительно извиняющимся и очень искренним, - но ты прав, Клинт. Это нездоровая херня и я должен это прекратить, прости, и вообще, это посягательство на частную территорию и очень некрасиво.

После же, получив сообщение на телефон, Джеймс буквально подпрыгнул с дивана и начал искать лежащие где-то рядом с ним носки, не сразу заметив на редкость безразличный настрой Бартона. Только натягивая второй, он расслышал и оцифровал слова Клинта, удивленно воззрившись на него, мол, а что, так можно было? Странная позиция, как для агента, и как для исполнителя, возможно, дело было в том, что Джеймс был в армии, в которой можно выполнять приказы, а можно стать дезертиром, ну а потом, работая на спецслужбы, дезертировать было практически невозможно, так что выбор стоял между исполнением приказанного и промывкой мозга. Но даже теперь, обретя некоторую степень свободы, Баки воспринимал приказы как безусловное руководство к действию, потому пассивность Бартона несколько выбила из колеи на добрых полминуты.

- Давай, пьешь кофе и поехали. Не просто так они и тебя, и меня вызывали, да и не нас одних, наверняка. Случилось что-то очень скверное. Простишь себя, если там будет Нат, Тони, остальные, а ты - нет? Если действительно уверен, что да, я отстану и еду один.

Дорога к месту назначения выдалась очень тихой. Баки думал, как просто всё вышло, на самом деле он считал, что Клинт встанет с табурета только для того, чтобы открыть дверь, и сделать многозначительный жест рукой - мол, проваливай парень. Но почему-то он смягчился и очень даже быстро собрался, даже, кажется, пригласив Баки занимать злосчастный диван с загадочным пледом тогда, когда ему заблагорассудится. Что это было, сочувствие, жалость? А может странное дружеское чувство, которым уже почти проникся и сам Барнс, вы ведь только посмотрите на этого блондинистого идиота, который не знает, куда себя приложить, а, главное, зачем, в чём-то они так похожи. Два дурачины, и сказать-то больше нечего.

Паркуется Баки возле невысокого здания, принадлежащего ЩИТу, куда надо было ехать согласно присланному на телефон коду. Это была одна из лабораторий, насколько знал Баки, правда, чем там занимаются, как ведутся разработки и кем, не позволял узнать уровень доступа. Но "научный центр" всегда означал, что внутри люди в белых халатах. Правда, к ученым ЩИТа Барнс очень старался относиться спокойнее, хотя порой и не получалось.

Неподалеку стояло ещё несколько машин, около десятка, очевидно, точно так же припарковавшихся рядом агентов. Самих агентов не было, так же, как и охраны на входе, или каких-либо признаков жизни в здании. Темно, пусто, тихо.

- Чертовщина какая-то, - только и успел произнести Барнс перед тем, как их ослепило вспышкой.

А дальше всё было по сценарию, который Баки переживал не единожды, и который неизменно превращал его в не слишком готового к диалогу и очень агрессивного человека.
Это ощущалось как просто закрыть-открыть веки, можно сказать, моргнуть, вот только за эту секунду с закрытыми глазами явно прошло время. Как минимум потому, что Барнс лежал, но как он падал или ложился, он не помнил. Глаза по-прежнему видели очень слабо, наверное, словно прямиком над ним установили промышленную лампу, и никуда от неё не скрыться.

- Клинт? - тихо простонал Джеймс, наверное, выдавать тем, кто его похитил, что он очнулся, не самое умное решение, но была у Баки слабая надежда, что Бартон где-то рядом и чувствует себя хоть немного лучше. - Где мы, чёрт возьми, что случилось, ты помнишь хоть что-то?..

Баки попытался слезть с твёрдой холодной поверхности, на которой лежал, попутно обнаружив, что к нему подсоединили десяток каких-то трубок и проводов. Выдергивая их из себя, Баки, в итоге, почему-то просто-напросто рухнул на пол, неприятно ушибив бедро. Он почти беззвучно выругался, моргая, теперь было слишком темно, но глаза как-никак привыкали к свету, и Джеймс смог рассмотреть собственные руки.
Точнее, руку.
Одну.
Потому что второй у него не было, потому Джеймс, попытавшись опереться на неё, и упал.
От удивления Барнс просто сел на кафель, белый обычный кафель, как во всех лабах ЩИТа, которые ему доводилось видеть, ощупывая гладкое металлическое крепление на месте плечевого состава. Чёрт. Клинт же говорил, что не надо никуда идти. В следующий раз Джеймс обязательно послушает Клинта.

Сперва Баки не понимает, что происходит, когда замечает боковым зрением Клинта, зовёт Клинта, а тот ни черта не отзывается и выглядит каким-то потерянным. Всё становится на свои места, когда Баки замечает, как Клинт трёт свои уши, кажется, Баки видел уже такой жест, да что там, он сам так делал, когда в сорок четвёртом в него швырнули гранатой, и Барнс едва успел прыгнуть в окоп. Да, видимо, не совсем, потому что потом пару дней слышал, будто через воду или стекло. В общем, день явно не задался с раннего утра, потому что один из них остался без руки, второй - без органа чувств, крайне нужного в их работе. Надолго ли?..

Баки жмурится, он всё ещё чувствует себя, будто его накачали чем-то немножко_увеселительным, или хотя бы снотворным. Или в дурацком сне. Клинт уже показывается рядом, и действительно говорит громковато, но, что неожиданнее, он касается своими чёртовыми пальцами его волос, ушей, лица, и это совсем не к месту. Потому что всё то время, пока Баки видел Клинта, можно было забыть о том дурацком инциденте в мотеле, а теперь всё вернулось, Баки вспомнил о своей героической речи перед тем, как удрать в туалет. А когда он вернулся, в комнате было пусто, и от Клинта остался только забытый им бумажник. Благодаря которому, собственно, они здесь на пару и находятся, пара идиотов-неудачников, ей-богу.

Руку он принимает не сразу, но принимает, точно так же и не сразу сообразив, что протеза больше нет и подать его он тоже не может. Чёрт. Баки сейчас самому себе кажется невесомым, и выпрямиться он толком сходу не может, не получается - его слегка наклоняет вбок. Тони делал ему руку из облегченных сплавов, но всё же она весила не меньше, а по-прежнему больше настоящей, не говоря уже о первых моделях бионики, вес которых едва ли не больше веса самого Баки.

- Читаешь по губам? - Спрашивает Баки, глядя в глаза Клинта, впрочем, в редруме чему только его не обучали. Читать по губам может быть затруднительно, а вот некоторая сноровка у Баки осталась, потому дальше он изъясняется на руке жестов, хоть одной рукой это и медленнее, но он рассчитывает на понятливость Клинта.

"Ты не выглядишь испуганным. Это не впервые? Это на время?" - Баки параллельно осматривается. Лаборатория вроде тех, что он видел в гидре, в общем-то, обычная лаборатория щита, но у Баки есть подозрение касательно тех, кто ею завладел. Потому что это явно не ЩИТ собрался заставить их работать таким диким образом. - "За руку мою не переживай", - Барнс улыбается, даже несколько хитро, - "она управляется дистанционно и я её верну через какое-то время. Я просто не привык без неё, но это ничего."

Баки обходит помещение кругом, пока не находит подобие письменного стола. На нём - какой-то журнал с записями, разбираться в них времени нет, а вот лежащий рядом маркер ему пригодится. Он возвращается к Клинту и жестом просит протянуть руку. Разворачивает её ладонью вверх, а после рисует на ней маркером звезду, такую же, как у него была на плече. Первое, что пришло в голову.

"Мы в лаборатории.." - Баки замирает, потому что не знает, как объяснить слово "скрулл". В итоге просто произносит его вслух, артикулируя так, чтобы не было сомнений. Потом протягивает Бартону маркер, а следом за ним собственную руку.

  - Давай, Клинт, одной рукой я сам не смогу. Так ты точно будешь знать, кто перед тобой, оригинал или копия, я не хочу рисковать больше, чем следует, выбираясь из этого дерьма.

Баки бы посмеялся, ему правда было бы смешно над тем, что они парочка "везунчиков" от бога, и теперь, попав в плен, каким-то образом, а точнее он вполне определенным, а Бартон видимо не впервые - стали инвалидами.  Один безрукий, второй без слуха, отличный был бы повод откосить от службы, вот только Баки оценивает их с точки зрения полноценности, как отряда, и, откровенно говоря, боец из него без руки куда более слабый, а Клинт без слуха не сможет услышать такие вещи, как сигнал тревоги. Потому очень важно держаться вместе, и всё равно Баки рад, что они теперь не потеряются.

- И правда, можно было бы тебя не помечать, - тихо бормочет себе под нос Баки, когда они покидают помещение. - И так понятно, мой Хоукай - тот, который глухой идиот.

Баки тем временем очень хочется вернуть руку, да поскорее. Ему кажется, что Бартон даже смотрит на него по-другому, и это стыдно, конечно же, кому приятно смотреть на безрукого?.. Возвращение руки на самом деле вопрос времени, даже если она прикована или зафиксирована где-то. К сожалению, следящих устройств вроде камер на ней нет, чтобы Баки мог как-либо узнать, что происходит с рукой, контроль происходит нейроимпульсами, в том числе на расстоянии, и Баки приходится контролировать руку удалённо, стараясь не размахивать культей плеча, это выглядело бы уж совсем странно. А потом, когда он понимает, что рука никак не зафиксирована, он просто посылает ей сигнал - вернуться, и, скорее всего, на это уйдёт не больше пяти минут, а пока...

А пока Клинт дёргает его за руку, и Баки тоже замечает жуткую огромную тень. По правде говоря, драться с инопланетянином без одной руки ему совсем не хочется. За угол они прячутся на пару, почти мгновенно, тут же прошмыгивая в какую-то дверь, оказавшуюся открытой.

Пахнет здесь стрёмно. Откровенно хреново, если быть честными, то ли мочой и экскрементами, то ли мертвечиной, то ли всё вместе. В помещении темно, за исключением каких-то световых индикаторов, но этого света хватает, чтобы Баки, поймав взгляд Клинта, приложил палец к губам. Сам он прижат к двери ухом и слышит чужие шаги, тёмная фигура вполне может пройти мимо...
И проходит.
Баки выдыхает.
А затем совершает кое-что, о чём пожалеет уже через минуту, наверное: включает свет.
Всё помещение  практически забито хирургическими столами, и больше похоже на лазарет. А на столах - люди. Судя по всему, спящие, но, судя по запахам, кое-кто из них успел отъехать. Спят они, очевидно, из-за капельниц, медикаментов, Баки нашаривает взглядом парочку терминалов в дальнем углу помещения, может, всё это  можно как-то прекратить?..

- Клинт, - шепчет Баки, поворачиваясь к лучнику и положив руку на его плечо. Указывает взглядом на весь этот кошмар и качает головой. После чего отчётливо, по слогам произносит, чтобы у Клинта не оставалось сомнений в смысле. - Мы должны их спасти. Шаришь в компьютерах? Я попробую разобраться, может, можно их как-то разбудить.

Оглядывая подопытных, Баки хочет первым делом повыдёргивать из них все эти трубки. Он ёжится и ему становится ощутимо холодно, даже руки гусиной кожей покрываются, потому что он слишком хорошо знает, что такое - быть на месте подопытной крысы, жизнь которой важна ровно в той мере, что, ну, может быть, кто-то обрадуется, если она выживет, но если нет, то есть ещё пара десяток новых. Поздоровее. А, может, и сотен.
Отчасти Баки себе сейчас, конечно, врёт. С ним можно сказать всегда носились, как с дорогущим экземпляром, продублировать который так и не удалось. Однако его границы выносливости были неплохо изучены, потому опыт в подобных экспериментах у Баки действительно прискорбно обширен.
И именно потому, глядя на это жуткое помещение, забитое людьми пока ещё под наркозом, на Баки накатывает то паника, то крайне разрушительная квитэссенция ярости на пару с желанием мстить.
Кажется, у него даже начинают дрожать пальцы.

Потому когда Бартон замирает над компом, Баки просто идёт меж рядов и выдирает трубки капельниц, в которых, несомненно, и седативы в том числе. Ему хочется вголос поорать, что люди - не просто подушечки для иголок, у них есть семьи, жизни, и поступать так нельзя. И вдруг Баки понимает, что может себе это позволить. Воспользоваться глухотой Бартона в полной мере. И он  негромко, но довольно слышно матерится, бормочет себе под нос многоэтажные ругательства, сопит, ну а после, когда свет мигает и он слышит вой сирены, то повышает голос, в конце концов, кто его тут услышит, кроме этих коматозников и глухого Клинта.

А потом Клинт разворачивается к нему и укладывает ладонь на его плечо. То самое, которое зияет металлическим провалом под обрезанной майкой. И от неожиданности у Баки вышибает дух, он вздрагивает, испуганно уставившись на лучника. Проходит пара секунд, прежде чем он наконец овладевает лицом, после чего перехватывает руку Клинта в запястье, отводя её в сторону. Прикосновение к металлу может показаться чем-то неощутимым, но у Баки вся поверхность протеза, учитывая места креплений, оснащена сенсорами, потому, ну, правда, Баки бы проще отнесся, если бы к нему полезли в ширинку.

- Границы, Клинт, - шипит Барнс, выпуская чужую руку.

А секундой позже за прозрачным стеклом двери вырисовывается силуэт, тот самый, огромный и трёхрукий.
Дверь открывается, и незнакомец пытается пройти внутрь. Баки бьёт по двери ногой, так, что та с грохотом и даже треском врезается в чужой лоб, и грузная фигура начинает оседать на пол, надолго ли удалось вырубить этого уродца?.. Баки обыскивает его, первым делом натыкаясь на что-то похожее на обычную щитовскую рацию, средство связи, и бросает её в руки Клинту.

- Получится вызвать подкрепление? - Баки разворачивает голову, чтобы Клинт мог читать по его губам, и нашаривает на поясе пришельца пистолет. Теперь эта зеленокожая громадина не вызывает у него малейших подозрений, так и есть, это настоящий скрулл. Баки щелкает предохранителем и держит зелёного в отключке, а ситуация, тем временем, только обостряется. Кто-то из людей начинает просыпаться и ворочаться на койках, вокруг по-прежнему воет сигнал сирены, мигают красные лампы, и Баки правда не знает, самоуничтожиться собирается только информационная база, или же вся лаборатория.
Баки очень не хочется оказаться в воздухе, да ещё и по частям.
А ещё его чертовски интересует, где его рука, и почему так долго.

Баки бы даже поспорил с Клинтом, правда, у него есть аргументы. Например, спать на его диване, даже не в его спальне, особенно с учётом того, что Клинт способен не замечать его ночёвки в своём доме дни напролёт - вовсе не то, что, как говорится, лезть без мыла в места куда более интимные. И если относительно интимных прикосновений Баки был человеком довольно таким раскрепощенным и готовым на эксперименты, то рука была темой запретной. Его раздражало, даже когда рассматривают его протез, а в особенности место стыка протеза с живой плотью, потому он почти всегда носил длинные рукава, порой в комплекте с перчаткой, бионике не бывает жарко никогда.

Но сейчас совсем не время для споров. Потому Баки очень уж многозначительно пялится на Клинта, но молчит. Молчит и кивает, когда тот высказывает свою идею относительно их дальнейших действий. Нормально, наверное, действительно, Баки без руки - облегчённая версия Баки, весит примерно как Романова, и пролезет в любую щель. Не то чтобы это ему льстило. Баки тихо вздыхает, наклоняется над зелёным уродцем, щупает его бугристую шею, пытаясь провести хоть какие-то аналогии с человеческой физиологией. И они таки есть, во всяком случае, у скруллов тоже есть что-то похожее на сонную артерию.. Баки поднимается пальцем чуть выше по шее и жмёт пальцем сильнее, половины минуты должно хватить, чтобы он отрубился ещё на какое-то время, даже если собирался очнуться прямо сейчас.

Тем временем, их коматозники начинают просыпаться, а Бартон обуздывает обе кнопки рации и связывается с кем-то из ЩИТа. Баки правда надеется, что это и правда ЩИТ, а не очередные подменыши, но где он может найти гарантии?..
Всё, что ему остаётся - поймать взгляд Клинта и кивнуть в знак того, что он понял, и скрыться за дверью коридора.

Баки приходится обойти ещё парочку патрулей, с одним из них подраться, оказывается, умений Зимнего даже когда он без одной руки хватает, чтобы избавиться от очередного скрулла, отправить его в отключку. Баки кажется, что здесь отнюдь не солдаты собрались, всё же, раса с такими техническими возможностями не могла быть совершенно бездарной в военном отношении, правда?.. Но его цель сейчас - расчистить путь к выходу, потому он просто продвигается дальше, пока не натыкается на, собственно, главный выход из здания..
Снаружи охраны нет.
Баки тяжело дышит, оказавшись на открытом пространстве, наконец-то, можно бежать, можно спасаться и быть свободным.
Но бежать он пока что не хочет. Он замирает на месте, взвешивая все за и против, и...
И к нему наконец-то возвращается протез.
Со стороны это походит на то, будто какой-то кусок металла магнитится к однорукому парню. Баки подхватывает протез свободной рукой за запястье и пытается приладить к плечу, добрых полминуты уходит на то, чтобы пазы наконец щелкнули и всё стало на свои места. Очень немного, на самом деле, спасибо Тони, который смастерил бионику так, чтобы она максимально самостоятельно взаимодействовала с организмом, и закреплялась само собой.
Вновь став полноценным, Баки вздыхает, ощущение охрененное - невозможно!..

- Клинт, двигай к выходу, срочно. Я расчистил путь, подмога на подходе. Они уже едут. Слышишь, Клинт?.. - Барнс ещё пару секунд пялится на авто с сигналками, ЩИТ едет, их вытащат, и людей тоже!... А потом вспоминает, что Клинт не слышит. Он просто не способен слышать этот сигнал.

И бросается обратно внутрь здания, бегом, припоминая путь назад. Где-то там есть совершенно глухой Бартон, который не услышит звука взрыва, скрип вдруг открывшейся двери, или  чужих шагов.
Бросать его там в одиночестве, наверное, было крайне хреновой идеей.

Лёгкие горят.
Баки бежит по коридору, изо всех сил вспоминая дорогу, на самом деле, эта чёртова лаборатория сейчас ему кажется слишком длинной. Выбирался он отсюда добрых десять минут, а назад пытается попасть за две, ему просто критично нужно отыскать глухого Клинта, который остался в лабораториях скруллов с парой десятков поднаркозных подопытных, не слыша ничерта, что происходит. Сирена всё ещё орёт в полный голос, и Баки по-прежнему мчится вперёд по коридору, даже особо не глядя по сторонам, не ища противников, которые могут его подстрелить или остановить, самый момент решать проблемы по мере их поступления, правда?.. А, значит, тогда, когда его уже попытаются подстрелить или остановить.
Сейчас, когда подмога ЩИТа уже у ворот и наверняка прорывается внутрь, для Баки самое главное - вернуться обратно. И наверняка узнать, что за своей спиной он вместо спасённых людей, во главе с Клинтом, просто горстку трупов..

Лёгкие по-прежнему горят. Баки поворачивает и наконец-то видит их - Бартон во главе с беженцами из лаборатории, больше похожими на зомби, но всё же..
Примерно в этот же момент сирена окончательно сходит с ума и воет выше, чем раньше. Спустя пять секунд этого вытья, к слову, Баки всё ещё не успевает сократить дистанцию с Клинтом и его отрядом инвалидом.
И их размазывает по стенам ударной волной.
Барнс разбивает рукой бетонную кладку, крохи сыплются ему на плечо, на голову, но он всё равно поднимается, поднимается и доползает до лежащего недалеко Бартона.

Ему нужно не так много.
Всего-то дотянуться до лежащего плашмя и тоже припорошенного пылью Бартона и потянуть его за руку.
Ровно для того, чтобы увидеть нарисованную на его ладони звезду.

- Держись, дружище, не так долго осталось. Пожалуйста, держись, - бормочет Баки, поднимаясь на ноги. И кое-как поднимая Клинта, подхватывая его под плечо, он поможет ему отсюда выбраться. К сожалению, не в его возможностях вытащить пару десятков людей, остаётся надеяться, что они помогли им достаточно, а вот Бартон.. Баки точно знает: они сейчас либо выберутся вместе, либо нет. - Клинт. Клинт, твой слух вернулся? Что я несу, чёрт возьми, после такой ударной волны, какой нахрен слух.

Всё, что сейчас хочется увидеть Баки - это то, что за очередным поворотом коридора он увидит не парочку трупов скруллов, или почти-трупов. Что кто-то из тех, кого они пытаются увести в безопасное место, поближе к выходу, к агентам ЩИТ и его медикам, которые окажут первую помощьт, не вырубится или не упадёт замертво, потому что этот взрыв оказался слишком сильным для ослабленного организма.
Вместо этого он просто тащит Клинта вперёд, помогает ему идти, когда тот наконец-то приходит в себя и начинает передвигать ногами, на самом деле, Баки даже готов нести его на руках, только не уверен, что это будет быстрее.