Зимний злой ветер насвистывал назойливый атональный мотив, заставляя вибрировать стекла в оконных рамах. Под такую музыку не уснешь без таблеток, но в психиатрической клинике таблетки – не проблема. Но все же одна из пациенток лежала на узкой больничной койке без сна с широко открытыми глазами, прислушиваясь к музыке ветра, которая будила в ней смутную тень воспоминаний. Смутные тени – всё, что ей осталось до того мига, когда она обнаружила себя бредущей в обгорелых лохмотьях по бесконечному шоссе вдоль желтой разделительной линии. Ни прошлого, ни документов, ни имени.

Потом машина с мигалкой, люди в униформе, беспрестанно задающие вопросы, смысл которых по большей части девушка даже не понимала. Так она очутилась в больнице, которую про себя называла просто «место», а медперсонал клиники – «они».

Она не могла объяснить, почему проводит мысленную черту, отделяющую ее от других людей, ведь если верить отражению в зеркале, она ничем от «них» не отличалась. Темные волосы, бледное лицо с прямым носом и решительно сжатым ртом, физически развитое тело – отражение не вызвало у нее отторжения и внутреннего протеста, как имя, которым ее стали называть. Джейн. Нет, она не Джейн. Слабым искаженным отзвуком из глубин исковерканной памяти выплыло другое имя.

Сигрид.

Молодой чернокожий доктор обрадованно похлопал ее по плечу, заявив, что в ее состоянии намечается прогресс. Девушка ничего тогда ему не ответила, потому что с трудом подавила в себе инстинктивное желание отпрянуть от прикосновения и сломать руку, посмевшую дотронуться до нее. Она так ясно увидела, как могла бы это сделать за считанные доли секунды, что оцепенела, вцепившись в металлическую раму кровати. Подобные вспышки стали происходить с ней чаще, не приближая, однако, к пониманию, кем она была, заставляя только сильнее стремиться к свободе.

Так прошло несколько недель. Сигрид чувствовала, как под воздействием препаратов все больше погружается в вязкую апатию, засасывавшую ее, словно трясина; до нее все чаще стали доноситься «их» разговоры, что ее лучше перевести в другое «место». В этих разговорах девушка ощущала скрытую угрозу для себя. «Место» было ловушкой, а не пристанищем, как ей внушали, но так не смогли убедить. Чувство опасности было единственным, что держало ее на плаву и не давало пассивно подчиниться течению событий. Она была никем. Ей некуда было идти и не к кому возвращаться. Но она была той, кто всегда сама решала свою судьбу.

Несколько дней назад «они» шумно праздновали окончание старого года и начало нового. Так делалось каждый год. Странный и немного смешной обычай. Кое-где в коридорах до сих пор висели обрывки мишуры, а в распорядке охраны осталась праздничная расслабленность. Решимость Сигрид уйти окрепла.

И вот теперь ветер словно подталкивал в спину, нашептывал в уши: «Пора». Сигрид поднялась с постели, босыми ногами нащупывая тряпичные туфли, натянула на себя застиранные хлопковые штаны и худи не по размеру – вещи из благотворительных пожертвований, выданные девушке для прогулок в маленьком скверике на задах клиники, и выскользнула за дверь.

В коридоре она зажмурилась от яркого света, который здесь никогда не гасили. В «месте» всегда кто-нибудь не спал. Но нынешней ночью дежурила медсестра, у которой был роман с охранником, и, судя по доносившимся вздохам, пара уединилась в кладовке для взаимного удовольствия. Сигрид с полным равнодушием прошла мимо. Для нее это всего лишь означало, что путь открыт. Она слышала лишь призыв ветра, настойчиво бьющегося в окна.

Быть может, больничная ограда могла остановить других пациентов, или никто из них не стремился попасть отсюда на волю, во внешний мир, действительно считая «место» убежищем, однако для Сигрид ограждение высотой в семь футов не стало препятствием. С кошачьей ловкостью взобравшись на него, девушка легко спрыгнула на другую сторону и остановилась в некоторой растерянности. Путь к свободе был открыт, но куда ей идти? Меж бегущих рваных облаков, словно пловец в бурных водах, мелькал диск луны, и Сигрид побежала ей навстречу по пустынным улицам города, название которого она так и не узнала.

Бег доставлял ей почти физическое удовольствие, однако долго бежать было нельзя – так она вновь привлечет к себе внимание. Завидев горящие фары приближающегося автомобиля, Сигрид недолго думая вышла ему наперерез. Желтый круг света выхватил рекламу с жирно напечатанными буквами «Нью-Йорк», и девушка поняла, что у ее путешествия будет цель.

Отредактировано Sif (2019-04-03 21:03:50)

...Отчаянный визг тормозов и пронзительный рев клаксона оглушили Сигрид, желтый свет фар беспорядочно заметался по дороге, дробя темноту на хаотичные световые пятна.

– Чокнутая! Жить надоело? Наркоманы чертовы! – брань водителя оставила девушку равнодушной.

Скользя по обледенелому асфальту тонкими подошвами не по сезону легких мокасин и цепляясь закоченевшими пальцами за холодный металл, Сигрид рванула дверцу потрепанного пикапа.

– Пожалуйста... – хрипло просипела она, чувствуя, что голос не слушается ее. Иногда Сигрид ловила себя на мысли, что когда-то знала и умела гораздо больше обычных людей, но знания были обрывочными и бессистемными, зияя провалами в самых элементарных областях. Однако порой случались проблески, как теперь, когда она при виде смуглой физиономии немолодого водителя инстинктивно перешла на другой язык. – Ti prego aiutami, ti prego.

Тот отпрянул, шаря левой рукой под сиденьем, чтобы дать отпор нападению, но что-то во взгляде незнакомки, одновременно беззащитном и требовательном, заставило его передумать.

– Ehi, cosa succede? Chiamiamo la polizia?

– No. Devo solo trasferirmi a New York. Aiutami, ti prego. Ti prego.

– Ok, ok, sta'tranquillo...

Перегнувшись через сиденье, мужчина втянул Сигрид внутрь машины и захлопнул дверцу. Внимательно заглянул в глаза, рассматривая зрачки – суженные, или расширенные? – однако не обнаружив ни того, ни другого, как и запаха алкоголя, немного смягчился.

– Ладно, подброшу, – мне все равно в ту сторону. Точно не нужно полицию вызвать?

«Полиция» ассоциировалась с назойливыми людьми в форме из мятой и неприятно пахнущей синтетической ткани. Сигрид отчаянно замотала головой, разметав по лбу темные кудри.

– Ну, как скажешь, – с заметным облегчением сдался водитель. Ввязываться в неприятности он не хотел. – Есть, к кому ехать-то? – спросил он прежде, чем рассудок успел придержать болтливый язык.

– Да, – солгала Сигрид, быть может, почувствовав его запоздалое сожаление, или попросту не желая довериться.

Скорчившись на жестком сиденье пикапа, она молчала всю дорогу, отделываясь односложными репликами на краткие вопросы. Водитель почему-то считал нужным задавать все эти вопросы, ответы на которые ему были в сущности не нужны – в действительности он не хотел знать ничего лишнего о своей случайной попутчице. Однако Сигрид не сердилась и не удивлялась: ей было всё равно.

В дымке зимнего холодного тумана она не сразу поняла, что они пересекли черту въезда в Нью-Йорк, и только когда по бокам за стеклами зарябили указатели, слегка оживилась.

– Подземка, значит, прям туточки, – объявил водитель, притормаживая у знака. Вскользь взглянул на Сигрид и закряхтел, как человек, собирающийся сделать то, чем пожалеет. – Деньги есть? Так я и знал. Чокнутая. Ладно, держи, – широкая заскорузлая лапа всунула в ладонь девушки пять смятых долларовых купюр и бумажку с наспех нацарапанным телефоном. – Это кореш мой, можешь позвонить, если что. Скажешь, что от Микеле.

– Спасибо, – Сигрид растерянно смотрела на деньги и записку в кулаке, словно никак не могла сообразить, на что они ей, а затем сунула в карман куртки.

Улицы были по-утреннему пустынными, лишь изредка мелькая тенями ранних прохожих, то ли спешащих на работу, то ли возвращающихся с ночного промысла, и под серыми облаками выглядели нереальными, принимая цвет пороха, словно со старой гравюры. Мерцающие бледные фонари гасли, предваряя наступление нового дня.

Город, куда стремилась Сигрид, оказался чересчур большим. Неясная и смутная цель ее путешествия все еще была недостижима, расплывшись и раздробившись по клеткам стрит и авеню. Девушка запрокинула голову и, щурясь, вгляделась в низкое небо, как будто для нее привычным было искать указатели именно там, но кроме хмурых зимних туч ничего не увидела.

– Мне нужна башня, – произнесенное слово тут же оформилось в мозгу в образ сверкающего огнями золотого шпиля, вонзающегося в небо, и девушка удовлетворенно кивнула. – Да, нужна башня, в ней откроется путь... Путь? Куда?

Четкая картинка засбоила и подернулась рябью, распадаясь на пиксели, и как Сигрид не старалась, мелькнувшее воспоминание, подразнив своей яркой реалистичностью, больше не возвращалось.

Ссутулившись, Сигрид пошла вдоль одной из авеню, которая должна была привести ее куда-нибудь, настороженно косясь по сторонам. Здесь, в большом городе, девушка не слышала больше голос ветра, который настойчиво звал и вел за собой. Она вновь ощутила себя потерянной, как в самый первый день. Кованое ограждение спуска в нью-йоркскую подземку показалось хоть каким-то ориентиром, к которому стекались немногочисленные прохожие...

Отредактировано Sif (2019-04-03 21:09:58)

...Рыжего долговязого парня, который исподтишка пялился на неё, Сигрид заприметила еще в вагоне метро. В этот час народу было немного, и чужой взгляд раздражающе колол, как недельная щетина. Парень приглядывался к ней, словно не совсем, но почти уверен. Она еще успеет унести ноги. В клинике существовало специальное слово для этого. Паранойя.

Девушка глубже надвинула капюшон худи на глаза и полностью расслабила тело, притворившись, что дремлет на жестком сиденье, обитом дерматином, с полустертыми следами непристойных граффити. Но когда вагон с металлическим скрежетом остановился на какой-то станции, она метнулась к дверям, выскочив почти в последнюю секунду. Не самый плохой способ выбрать место, где сойти, когда не знаешь, в каком направлении двигаться.

Оглянувшись на уходящий хвост поезда, Сигрид увидела, что тот самый тип идет следом за ней. Пришлось прибавить шагу. Так и есть, ее преследуют. Похож ли незнакомец на человека, который собирается ее задержать и вернуть в больницу? Он такой, не такой или все же такой? Проблема была в том, что Сигрид не знала. В числе персонала клиники были всякие. Она испытала минутное колебание, а затем резко повернулась навстречу преследователю.

– Ну? – мрачно спросила она, сжимая кулаки и готовая сражаться за себя не на жизнь, а на смерть.

Парень от неожиданности подался назад, и бледное лицо с россыпью веснушек, слегка побледнело. Крупный кадык на шее нервно дернулся.

– Э-э-э... – испуганно проблеял он, однако его водянистые, чуть навыкате глаза продолжали пялиться на Сигрид с опасливым восторгом. – Это все-таки вы! – выпалил он с тинейджерским восторгом. – Я сразу, сразу узнал! Простите, мэм! Подождите, я сейчас, сейчас... Вот!

Он торопился, захлебываясь словами и слюной, кадык ходил ходуном, пока крупные обветренные руки доставали из внутреннего кармана смартфон и суетливо тыкали пальцем в сенсорный экран.

– Это ведь были вы? Прошлым летом? Дрались с огромным летающим ящером. Ух!

Маленький, с ладонь пятилетнего ребенка, экран развернулся к Сигрид, взорвавшись звуками пронзительной какафонии, которая могла родиться только большим городом: визг автомобильных тормозов и гудение клаксонов, звон битого стекла и многоголосый вопль из сотен людских глоток. Изображение было темным и периодически дергалось, однако Сигрид с изумлением разглядела в центре мечущееся и изрыгающее пламя существо. Оно перемещалось настолько стремительно, что детали на записи получились смазанными. А рядом с ним она увидела...

Девушка на видео была одета в доспехи и управлялась с длинным мечом, как с легким перышком, и двигалась она с той же хищной грацией, что и ее противник. Длинные черные волосы были заплетены в тугую косу, на лице горел яркий румянец. Сигрид невольно коснулась рукой своих коротких прядей: когда ее нашли, ее волосы были опалены, как и одежда, и в больнице их остригли. И лицо ее с заострившимися чертами было бледным до серости. В сущности, она отличалась от девушки на экране, как тень отличается от живой плоти.

– Ну! Супер! Я же прав? Прав? Скажите! Это же вы! – простодушно ликовал парень. – Вы ведь позволите мне сделать селфи вдвоем, а? Ребята сдохнут от зависти. А, да, кстати, я Билли.

Он сунул Сигрид ладонь, от которой девушка сначала дичливо отшатнулась, а затем, сообразив, неохотно коснулась кончиками пальцев.

– Прости, ты ошибся, Билли, – покачала она головой. – Это не я.

Физиономия Билли огорченно вытянулась и почему-то напомнила Сигрид понурую морду обиженного жеребенка.

– Но... Видео... И я же сам видел, – растерянно произнес он, а затем его лицо озарилось пониманием. – Доперло. Усёк, не дурак. Новое задание. Тсссс... Окей, – но на всякий случай переспросил. – Точно нельзя сфоткаться? Я не буду выкладывать. Просто для себя.

– Можно, – с самым суровым видом ответила Сигрид, хотя ее начал разбирать смех. – Но потом мне придется тебя убить. И забрать телефон.

Билли не поверил, но все же спрятал смартфон в карман и сделал шаг назад. А Сигрид пришла в голову новая счастливая мысль.

– Скажи мне лучше, Билли, вот что. Если мне нужна самая высокая башня в городе, с золотым шпилем до самых облаков, ночью сверкающая огнями ярче звезд, что бы ты назвал?

– Так башня Старка! На Манхэттене! – обрадованно воскликнул Билли. – Так и знал! Вы из Мстителей, да? – наткнувшись на взгляд девушки, он умолк и символически провел двумя пальцам и вдоль губ, изображая застежку молнии. – Понял. Молчу.

– Спасибо, Билли, – бросила через плечо Сигрид, удаляясь быстрым шагом, переходящим в бег.

– Но ведь башню разрушили. Еще летом! – крикнул вдогонку Билли, но Сигрид за грохотом прибывающего поезда его уже не слышала. Судя по схеме на световом табло, ехала она в нужном направлении, и до главного нью-йоркского острова было всего несколько перегонов.

Отредактировано Sif (2019-02-06 01:04:42)

На поверхности ощущение, что она знает, куда идти и что делать, вновь исчезло. Та видеозапись не выходила из головы, не давая покоя, сбивая с толку и путая мысли... Билли без сомнения ошибался: Сигрид не хватило бы ни сил, ни ловкости драться так, как девушка на видео. И при взгляде на свою копию, у нее должно было хоть что-то дрогнуть внутри, отозваться хоть слабым проблеском в атрофированной памяти. Однако внутри не было ничего, кроме ставшей уже привычной пустоты.

Ветер зло бросил в лицо Сигрид горсть колючих ледяных игл, и на нее напал приступ кашля, слезы застлали глаза, мешая видеть. Девушка сунула иззябшие руки в карманы, и ее не в первый раз охватило неприятное чувство, что собственное тело предает ее. Пронизывающий до костей холод и усталость казались Сигрид чем-то непривычным и несправедливым. Как бы она хотела в самом деле быть той, другой.

Внезапно ей под одеждой стало жарко, на лбу же выступил холодный пот: Сигрид вспомнила слухи, шепотом передававшиеся из уст в уста между пациентами клиники, о том, что были «места» куда хуже этого – об искуственных клонах и нелегальных экспериментах, проводимых над людьми в секретных лабораториях Гидры и других организаций, безымянных и оттого еще более зловещих. Возможно ли, что она была отбракованным экземпляром? Это исчерпывающе объясняло отсутствие документов и воспоминаний – в действительности не существовало никакой Сигрид, она же фантом, фикция, никто.

Быть может, обрывки воспоминаний, за которые она цеплялась с отчаянием утопающего, пытаясь на обломках заново выстроить свою личность, на самом деле не принадлежали ей? Но ничего другого у нее не было, и ей ничего не оставалось, как прислушиваться к внутреннему голосу, который привел ее сюда.

Сюда, куда?

Сигрид завертела головой. Ничего даже отдаленно похожего на башню из ее воспоминания-сновидения вокруг не наблюдалось. Квартал перестраивался, вероятно, под веянием очередной архитектурной моды, под металлический лязг просыпавшейся техники. День вступал в свои права, и скоро здесь будет не протолкнуться от людей.

Сигрид пошатнулась, когда первый ранний прохожий налетел на нее в утреннем зимнем сумраке. Плечо, поврежденное в неизвестной катастрофе, в которой девушка лишилась памяти, отозвалось резкой болью. Это стало последней каплей в чаше несправедливостей.

– Эй! – возмущенно воскликнула Сигрид. – Смотри, куда идешь! – а когда обидчик и не подумал остановиться и только лишь неразборчиво что-то буркнул, бросила насмешливо ему вслед. – Отлично! Не только слепой, но и глухой! Шею не сверни по дороге.

Отредактировано Sif (2019-02-10 22:59:41)

Сигрид словно увидела себя со стороны, отражением в глазах незнакомого парня, и мускулы, инстинктивно напрягшиеся для отражения удара или прыжка, слегка расслабились. Вновь ее тело среагировало быстрее, чем разум. Среагировало на угрозу.

Вопрос и улыбка привели Сигрид в замешательство.

Ирак и Афганистан для нее были всего лишь дергающимися кадрами в редких выпусках новостей, но никак не местом, связанным каким-либо образом с ее прошлой жизнью. А краткий опыт общения с полицейскими и персоналом клиники научил ее, что резкая смена поведения означала последующий обман. В конце концов, она смирилась с мыслью, что даже пытаясь обмануть, ей не хотели причинить вреда, наоборот, старались помочь, как умели, однако ненавидеть фальшивые улыбки девушка меньше не стала.

Но во взгляде незнакомца не было профессионального оценивающего холода; он вообще выбивался из категорий людей, которых Сигрид успела изучить в своей беспамятной короткой жизни. Он казался таким же бесприютным, как она сама, и Сигрид решилась.

Шагнула ему навстречу, не замечая грязного подтаявшего снега под тонкими подошвами промокших тряпичных мокасин.

– Ты знаешь меня?

Ее лицо было напряжено в ожидании ответа, глаза пытливо смотрели на Клинта, стараясь уловить правду, даже если его язык солжет.

Отредактировано Sif (2019-02-17 18:24:53)

Протянутая раскрытая ладонь пугала и манила. В мозгу пронзительной вспышкой мелькнул черный провал охотничьей ловчей ямы, искусно замаскированный еловыми лапами, припорошенными снегом. Не видя никогда прежде, тем не менее Сигрид в точности знала, что это и для чего предназначено. Тонкий настил проломится под лапами неосторожного хищника, а на дне ждет приманка – смазанный пахучим жиром ледяной шарик, где запаяна смертоносная пружина из свернутого китового уса.

Не слишком похоже на раскаленные пески Ближнего Востока. Вероятно, Клинт и правда не знает ее. Только почему смотрит так, как будто узнает?

– Сигрид.

Помедлив, девушка все же коснулась кончиками пальцев руки Клинта на долю секунды, которой хватило, чтобы почувствовать тепло его ладони и понять, как заледенели ее собственные. Предложение уйти с продуваемой всеми ветрами улицы в тепло закрытого помещения так соблазнительно, так кстати, что Сигрид вновь почудилась отверстая пасть ловушки.

Она внимательно посмотрела на Клинта – на темный силуэт в круговерти снежных хлопьев, серую тень среди зимнего сумрака, и ей показалось, что она глядит на свое отражение. Быть может, и этот незнакомый парень узнает в ней свое собственное отражение? Напряженные плечи Сигрид слегка расслабились, твердую линию губ смягчило подобие улыбки, хотя серые с зеленцой глаза продолжали смотреть настороженно.

– Хорошо, идем.

Она пошла рядом, не касаясь ни плечом, ни рукой, не отставая, но и не позволяя себя обогнать. Все время держа своего спутника в поле зрения и позволяя ему поступать так же. Своеобразный жест учтивости, издавна принятый во времена перемирий.

Колокольчик над стеклянной дверью тоненько звякнул, впуская их внутрь маленького кафе. Несколько небольших круглых столиков, выложенных мелкими плитками сине-голубой смальты, витрина со вчерашними сэндвичами, сонный бариста за стойкой. Сигрид кивнула в сторону стола неподалеку от выхода у окна, откуда легко можно было наблюдать за улицей и за дверью и еще легче уйти.

– Сколько стоит здесь заплатить за кофе? У меня есть пять... Нет, уже четыре доллара с мелочью, – сообщила она, вываливая из кармана свое богатство на столешницу. Смятая бумажка с записанным телефоном порхнула туда же, почти под руку Клинту.

Отредактировано Sif (2019-02-17 21:35:28)

Сигрид неопределенно пожала плечами и дернула уголком рта в кривой полуулыбке, избегая смотреть Клинту прямо в глаза. Что ему все-таки нужно? Его ищущий настойчивый взгляд раздражал, как песчинка, приставшая к открытой ране. И в то же время – рядом с ним Сигрид чувствовала себя на грани того, что тугой замок, на который были заперты ее воспоминания, вот-вот поддастся. Чувствовала уверенность, что у такой, как она, были воспоминания.

– Я не знаю, – нехотя призналась она, неосознанно понимая, что открывая информацию, тем самым она даёт над собой власть совершенно незнакомому человеку. – Вернее, не помню. Может статься, что ниоткуда.

Холодные пальцы девушки обхватили чашку, медленно согреваясь и розовея от тепла горячего кофе. Она поднесла к губам белый фаянсовый край и с наслаждением сделала маленький глоток, борясь с желанием выпить залпом всё до дна и до капельки, ощутив, насколько голодна и продрогла.

– Знаешь, сегодня мне встретился странный парень. Тоже уверял, что знает меня. И даже показал запись... видео. Там была я и в то же время как будто не я. И я подумала... – Сигрид опустила голову, так, что пряди влажных темных волос упали на ее бледное лицо. – Нет. Ты тогда точно решишь, что я не в себе.

«А разве это не так уж далеко от истины?» – спросил ехидный голосок где-то внутри.

Сжав чашку крепче, Сигрид сделала еще один глоток. Вкусно. Почему такие простые вещи, как вкус обыкновенного кофе, например, для нее в новинку? Ведь осколки кое-каких воспоминаний зацепились зазубренными краями об искалеченную память. Но они были совсем о другом: о смерти, о крови.

– Я заплачу за оба кофе, если ты позволишь мне позвонить, – Сигрид протянула руку ладонью вверх.

Гладкий пластик телефона был чуть теплым, словно живым, и Сигрид взяла его в руки, как живое – с осторожностью и опаской. Под ее пальцами экран ожил, вспыхнув холодным светом, и девушка с неловкостью, которая свидетельствовала о том, что ей нечасто приходилось совершать такое обычное для всех людей действие, стала набирать номер на клавиатуре.

А вот для того, чтобы запомнить длинный набор цифр, Сигрид оказалось достаточно одного взгляда, мельком брошенного на смятый листок – опустошенная память жадно выбирала в себя любую информацию, как чистый разум ребенка, даже абсолютно бесполезную. Сигрид могла повторить набранный номер даже с закрытыми глазами, вот только ответом на звонок стали короткие прерывистые гудки. Она попробовала снова, но результат был тем же. Сигрид нервно улыбнулась и пожала плечами, стараясь не показать, насколько неудача выбила из ее колеи.

– Не повезло, – коротко произнесла девушка и толкнула телефон по столешнице обратно к Клинту. Слишком сильно и слишком резко, как всё, что она делала, не задумываясь.

Забавно. Судя по разочарованию, когтями полоснувшими по сжавшемуся на миг сердцу, она всерьез рассчитывала на незнакомца, которого прежде не слышала и не видела, и который ничем не был ей обязан. Как и этот хмурый парень, что сидел напротив. Сигрид посмотрела внимательнее, переводя смутный язык чувств в слова.

– Тебе повезло больше, – теперь улыбка ее не казалась принужденной, искренним теплом согревая взгляд, горчивший, как кофе. – Каковы бы ни были твои потери, ты не потерял себя. Ты не похож на остывшую и опустевшую чашку.

Обхватив сильными пальцами хрупкий фаянс, Сигрид наблюдала, как по круглому дну перекатывается темная вязкая жижа, складываясь то ли в неясный узор, то ли в письмена, которые ей необходимо разгадать, чтобы приблизиться к истине и вернуться к себе самой.