За их играми всегда было что-то еще, что-то острое, колкое, что-то болезненное. Даже когда они были вместе, даже если они были вместе, всегда оставался вопрос - “а что если?” и “кого ты выберешь?”. И, наверное, потому они и были вместе, что Бартон знал, Нат выберет не его. Это будет ее болезненный сложный шаг, это будет ее отчаяние, ее боль, это будет ее предательство.

Но она выберет не его.

Миссия за миссией, прикрытие за прикрытием, полное доверие, иначе ведь невозможно работать. Иначе ведь не получится работать! И все это для того, чтобы понять, что там, где-то там в рыжей голове всегда есть план, в котором он остается позади. Смириться с этим было легко, принять еще легче. Всегда, когда закрываются глаза, рядом с виском раздается шепот “кого ты выберешь” и где-то щелкает предохранитель, оповещая о том, что скоро будет выстрел.

Клинт знает Нат довольно давно. Ему не нужно сто лет, чтобы запомнить какой кофе она любит, в чем бродит по утрам по дому, как потирает босые ноги, чтобы согреть их. Ему не нужно помнить руки, губы, изгиб бедер, в нем это встроено, в нем это всегда есть. Он знает кто она, он видит ее настоящую, даже если настоящей не существует.

- Привет, Нат, ну, что у нас в меню на сегодня? - Он садится напротив нее и усмехается, легко и непринужденно.

Больно было слишком давно. Больно было слишком-слишком давно, теперь не болит, тянет и ноет, но не болит.
У них кажется новая миссия, возможно они с этим справятся, возможно они смогут это перешагнуть, пережить, сделать чуть лучше. Возможно - нет. Но он всегда за ее спиной, напарник, партнер, поддержка. Всегда где-то рядом.

Доверие всегда есть между ними. Наверное ему с ней легко, потому что он знает, что если что она убьет его и все это закончится. В это, оказывается, очень легко верить.

- Кофе, кстати, в автомате был отвратительный, спасибо что спросила. Говорят у нас неприятности с тех пор как кэп вернулся. Ну и еще, еще у нас Пауки. Ты видела новости? - Клинт машет рукой, все еще усмехаясь.

Ему интересно для чего он здесь? Что случится на этот раз? Что станет отправной точкой в их новых приключениях? Они смогут преодолеть это? Или это плюс минус проверка на прочность?

Он потирает плечо, плечо тоже ноет, но уже по другой причине и протягивает руку Нат, пытаясь поймать ее взгляд, чтобы понять, что все-таки с ними?

Клинт стонет при виде приличного кофе, стонет чуть громче, когда начинает пить. Ну хоть где-то ее есть приличные кофейни, или баристы. Правда, с каждый годом их все меньше и меньше, или он хреново их ищет? Не важно.
Вот они снова здесь, снова напротив друг друга, как когда-то. Друзья? Враги? Соратники? Какие роли у них на сегодня? Он старается не думать об этом, просто наслаждается кофе, днем, ситуацией, обществом.

Ему не нужно знать что будет, когда она исчезнет из его жизни. Он представляет это и так. Все рухнет, все встанет на свои места, возможно он будет чуть сильнее, чуть здоровее, чуть опрятнее и слишком изломанным внутри.
Возможно она никогда не исчезнет из его жизни.

Клинт пьет кофе и смеется, когда она говорит про прилипание к стенам и Паучков.

- Я видел Старка, он не слишком счастлив сложившимся обстоятельствам. - Клинт все еще хихикает припоминая, как Тони пытался отцепить стул и насколько это было катастрофично. - И да, все время забываю, что ты мой любимый добытчик кофе. Когда-нибудь я продамся в рабство за него, но не сегодня. Итак, дело.

Он вопросительно смотрит на нее, ожидая вводную и кое-какую информацию. Часть он подсобрал, странные события, странные действия, сомнительная репутация. Часть ускользала от него и плюс, он хотел бы знать наверняка, что она требует от него.

- Интрига на интриге, то что тебя не было в городе я знаю, прости, собрал по своим сетям информацию. То, что творится что-то странное в последнее время - не удивляет. Ты видел эскападу по ТВ? Впрочем, не отвечай, мой брат все еще мудак. - Клинт мрачнеет, припоминая тот эпичный момент, когда Барни его подставил! Снова!

Но кофе продолжает пить, рассматривает фотографии, кивает собственным догадкам. Да, что-то такое он и подозревал в конце-концов. Что-то из ряда вон выходящее, от чего становится только хуже со временем, если запустить этот процесс.

- Итак, мы собираемся в гости? Брать с собой шпионский набор или только Мстительский? - Он проверяет на месте ли его аппараты, теперь еще один неотъемлемый элемент в его костюме и вздыхает.

Ну да, они как-то не слишком часто встречаются с Нат, чтобы он успел сообщить ей грустную повесть о пледе и собственных ушах. Но, она и без того видит гораздо больше, чем нужно не так ли?

- Готов пойти прямо сейчас и пожертвовать обедом в пользу бедных. - Он усмехается. - Ну или встретимся за углом?

Он знает ее, знает так хорошо, что аж больно. Наклон головы, улыбки, ужимки, стандартные слова, которые вылетают из его рта, чтобы успокоить ее. Он ее хорошо знает, потому он помнит ее любимый кофе, цвет, ресторан, рубашку. Пожалуй, последнее глупо, потому что они не вместе уже слишком долго. Слишком – слишком долго.

Но недостаточно долго, чтобы забыть то, каким невероятным было их время. Слишком не долго, чтобы он мог бы ее отпустить. Клинт пьет свой кофе и кивает. Да, проблемы со Старком, у кого из них нет проблем со Старком. Они слишком давно рядом с ним, чтобы не понимать, какая он феерическая задница, особенно когда дело касается чего-то важного.

Клинт иногда думает, что останься он на улицах, было бы чуть проще. Не было бы травм, трагедий, не было бы этого длинного пути искупления. Не было бы ничего, что может сейчас разрушить его хрупкое равновесие внутри него.

Не было бы Нат.

Он вздрагивает и усмехается чуть нагловато и криво.

- Если мы с Барни решим свои проблемы, мир рухнет и погребет всех нас под собой. Потому что Барни мудак, а я слишком его люблю, чтобы послать его нахрен окончательно и бесповоротно. Ну и, он все еще мой брат. – Он пожимает плечами. – Семейные ценности Бартонов, хотя, ты не хочешь о них знать. Точно-точно не хочешь о них знать!

Он все еще пьет свой кофе, молча разглядывая город за окном. У них столько всего «между», у них столько всего, что нужно обсудить. Он подставил ее, она почти убила его, они живут с этим, не так ли? Живут как прежде? Или что-то меняется в очередной раз? Он не знает, он не помнит, как быть рядом с ней и не страдать от боли, пусть она и периодическая, но, как и прежде острая.

Он мог бы вспомнить про вдовий знак, который у него есть. Ее искупление. Он мог бы вертеть его в руках, но на самом деле, он предпочитает не знать об этом ничего. Ему не требуется, чтобы она искупала свои грехи. На самом деле он хочет, чтобы она была здорова и счастлива, пожалуйста, хотя бы не долго!

- За кого ты меня принимаешь. – Он касается своих ушей и улыбается. – Я знаю, как ты дышишь, когда спишь! Я не могу спутать тебя с кем-то, кто не ты, Нат.

Он серьезен и он кивает. Да, что-то происходит, обстановка накаляется, обстановка становится все более напряженной и ужасной для них всех. Для людей на этой планете. Им надо поторопиться.

Машина неприметная, работа Нат, точно. Она тоже предпочитает не выделяться на дороге, когда они на задании. Впрочем, она и ранее не предпринимала попыток купить себе феррари красного цвета, спасибо Старк. Клинт сидит на пассажирском сиденье, расслабленный и потерянный где-то в своей голове.

У него слишком много мыслей, слишком много вокруг него действий, которые он не всегда улавливает. Слишком мало контроля над жизнью. Он вздрагивает от ее прикосновения и косится чуть в бок.

- Щ.И.Т., миссия, чертов Баки Барнс, взрыв. – Он смеется. – На самом деле там еще есть тема пледа, но ее я оставлю чтобы не травмировать тебя снова. Я в порядке, Нат. Я в порядке.

Он прижимается щекой к ее руке и улыбается.

- Итак, что у тебя происходит помимо подмены и интересных событий без твоего участия, которые нас волнуют теперь в первую очередь?

Их связывает так много всего, так много всего что скулы сводит. Клинт старательно не думает о том, что он ей должен, много чего должен, как минимум свою жизнь. Он должен ей за улыбки, за мелкие знаки внимания, за беспокойство о нем. Он должен ей так много, но у него ничего нет для нее, ничего не осталось. Когда-то давно она забрала себе все и с тех пор он так и не наскреб что-то сверх того, что было.

Она все такая же хрупкая, хотя со временем устаёшь от этого слова. Но тонкие изящные кисти рук, профиль, смешливые губы и глаза, которые могут убивать. Она все такая же, он тоже, только между ними слишком много вопросов.

Слишком много вопросов, на которые они не ответят даже друг другу.

- Да уж, история достойная ужина. С тебя пицца, с меня пиво, встретимся на диване. - Он смеется, пусть больше нет легкости, пусть больше нет тишины между ними, но они хотя бы не дошли до стадии неловкого молчания.
Это к лучшему, не так ли?

Он кивает на ее “как всегда”, зная наверняка, что там есть что-то, что является тайной, смертельной, опасной и возможно, когда-нибудь он будет знать чуть больше.

Они незаметно проникают на склад. Клинт смотрит на вторую Наташу, изучая ее, как экспонат. Это хорошая подделка, лучшая, пожалуй. Если бы он чуть хуже знал оригинал. Они замирают за каким-то ящиком, очевидно ожидая каких-то действий противника. Он покачивается с носка на пятку, раздумывая о том, что одним выстрелом можно снять двоих. Как минимум двоих.

А если постараться? Если очень-очень постараться?

Он думает, что нужно начинать, когда под ноги падает баллончик а на голову опускается, кажется, тот самый ящик. Клинт еще ловит взглядом рыжие волосы вдалеке и выключается на этом. И это плохо. Чертовски плохо.

Приходит в себя он от того, что у него дико болит голова и все кружится перед глазами. Преодолеть это сразу не получается, так что он хрипло стонет, старательно пытаясь посадить себя, хотя бы наполовину вертикально. Вокруг тихо, но у него почти всегда тихо, что ж теперь, веселье не посещать что ли?

Глаза он разлепляет не сразу, а когда разлепляет тихо ругается. Таша тоже тут и выглядит чуть лучше чем многострадальный труп на опытах у интернов. Чуть лучше чем он, судя по его внутренним ощущениям.

- Давай ходить в гости по приглашениям, а? А то каждый раз одно и тоже, приходится им пояснять, что на самом деле они нас сильно ждали и все у нас с тобой замечательно. И что нам не нужна лоботомия, тем более принудительная, тем более когда и без того все печально и сложно. - Клинт хрипит, перебирая руками узлы.

Серьезно, кто учил этих парней связывать? Они же даже не затянули как следует, а если большой пальце хорошенько прижать к ладони и поднапрячься. Он почти получает это. Почти свобода! Почти удается! Но черт-черт-черт!

Шаги за стенкой, тишина, еще шаги. Они в полном дерьме.

- Знаешь, я передумал, давай вообще не будем ходить по гостям.

У них все хорошо, зря он об этом думает, конечно. Но у них все хорошо! Клинт смеется где-то в тишине собственной головы и пытается подняться. Тело болит, голова тоже болит, но это значит он жив, это значит, что они живы, что они вместе, что они выберутся из этого дерьма. Каким бы оно не было.

Он поднимается, еще не совсем в состоянии действовать, но и не совсем беспомощный. Это хорошо не так ли? Он может шевелить руками, рукой, вторая как-то побаливает. Он может размять плечи и замереть, в ожидании неприятностей.

Они с Нат слишком хорошо знают друг друга, слишком давно друг в друге. Слишком много между ними, им не нужны слова, не нужны жесты, он читает ее как себя. Так же, как она читает его. Он прислоняется к ящику за спиной и чуть оседает вниз, делая вид, что ему все еще плохо.

Шаги где-то за стеной становятся громче, Клинт только криво усмехается и разводит руками.

- Сыграем. – Он знает, что Нат будет бить на поражение, так же как он знает, куда двигаться, чтобы дать ей свободу, чтобы дать ей возможность развернуться во всем этом.

Он знает, что она готовится нанести удар. Ну что ж, его роль – приманка. Они должны быть уверены, что сломали его, сломили, побили так сильно, что он еле стоит на ногах. Ноги чуть подрагивают от напряжения, это даже хорошо, никто не подметит, как пружинисто может двигаться Клинт, когда дело доходит до рукопашной.

Он ждет вместе с Наташей и дожидается.

Дверь открывается и перед ним вторая Нат. Такая же, как и первая, волосы, разлет бровей, сомнительные голосовые данные, жесты. Он вздрагивает и сквозь ресницы смотрит на свою Нат, не подмечая разницы.

Не подмечая никакой разницы между этими двумя.

Клинт улыбается, что ж, играть так играть. И пока Вдова скрывается в тени, он выступает из тени.

- Ящики? Я был уверен, что это был обвал кирпичей на мою голову, чертовски кружится. И они, кажется, сломали мне руку. Или это ушиб? Ты как? Что они с тобой сделали? Каковы повреждения? И что они хотят от нас? – Ира выходит на новый уровень, Клинт улыбается, даже поправляет прядку в прическе чужой Наташи и кивает ей ободряюще, пытаясь понять, что за чушь они тут пытаются сотворить.

Он не потащит эту Нат в Щ.И.Т., они рехнулись если думают, что это их волчий билет в большой мир политики и криминала. Они рехнулись более чем полностью, если думают, что им это сойдет с рук. Он зол, но злость сидит так далеко внутри, что он пока не может насладиться ею в полной мере.

В тени нет ни движения, ни шепота, он знает что Нат там, смотрит за ним, следит за собой. И это ощущение присутствия нужного человека держит его в узде, держит его от того, чтобы сорваться.

У него кружится голова от происходящего, у него сходит на нет желание участвовать в этом спектакле дальше. Это и она и не она одновременно, ощущение странное, как будто стоишь и общаешься с чьим-то зеркалом, как будто это зеркало может дать тоже тепло, те же улыбки что и оригинал. Клинт знает ее, знает жест с локоном, знает улыбку, знает взгляд.
Тем больнее смотреть на то, что она делает. Что делает копия, что делает с женщиной, которую он так безусловно обожал.

Не дотягивает. То тут, то там проскальзывает фальшь, не хватает чуть-чуть эмоций, не хватает чуть-чуть действий, не хватает ощущения правильности и уместности. Он так давно и так долго ждал ее, так давно был с ней, в ней, за ней, что знает с точностью до минуты, когда она выстрелит. Когда она сломает его.

А тут тишина.

Он улыбается. Это как улыбаться сестре, маленькая и миленькая девочка. Смешно.

- Ты так и не поняла ее, не так ли? – Он не совсем спрашивает, скорее угадывает то, что где-то за кадром происходит. То, что где-то ощущается на кончиках пальцев.

Наташа не так проста, не так показательна, как кажется. За одним дном, второе и третье, и пятое. В ней так много всего скручено, так много движений, жестов, слов, что кажется скруллы не смогли угадать. Копия осталась всего лишь копией.

- С кэпом вам было проще, изгой поле Гидры, даже Старк не сразу бы понял, что к чему, но вы подгадали со временем, было не до него. И главное, рядом не было никого, кто знал бы его. Кто знал бы чем он живет и как дышит. – Клинт улыбается. – Глупо пытаться на мне провернуть то, что удалось на ком-то другом. Я снайпер, дорогая, я умею наблюдать.

Вторая Наташа, его Наташа выступает из тени и он, наконец-то, выдыхает, переставая злиться. У него наконец-то появляется повод действовать на два или три шага вперед, несмотря на то, что происходит вокруг. Нат действует, бьет подделку и отходит в сторону, стараясь найти выход.
Клинт знает, как выйти, надо выпустить подделку и идти следом.

Надо сделать так, чтобы она шла вперед.

- Я никогда не промахиваюсь, милая. – Он почти гладит ее по макушке, такая хрупкая с виду, почти как его Нат, но она не бывает такой.

Ладно, она почти не бывает такой. Она не верит, что может быть такой, что ей разрешено и что ее прикроют. Она почти хрупкая, почти его.

- Это значит, я всегда знаю где она и кто она в этот раз. – Он разводит руками, показывая, что он не вооружен.

Клинт Бартон всегда кажется немного идиотом, никто не воспринимает всерьез, но он смертельно серьезен, когда дело касается его людей. Когда дело касается семьи, которую он выбрал себе.

Он слушает ее, слушает эту девочку, которая неосмотрительно влезла в шкуру старушки, слушает ее и ему почти смешно. Больно, но почти смешно. Как мелко, как незримо, как неоспоримо они понимают факты, как они не улавливают тонких связей, как они не улавливают тонких решений, которые меняют жизни. Решений, которые ломают жизни.

Как все это теперь кажется не правильным. Как каждое слово девочки-Наташи впивается в него, раздирая изнутри вопросами. А знает ли она? А понимает ли? А точно ли она в курсе? А стоит ли говорить?
Насколько сильно она внутри головы той, кого копирует. Насколько простираются ее возможности. Ведь судя по всему, пусто, ничего нет.

- Вы копируете только поверхность не так ли? Только то, что лежит тут. – Он стучит по лбу и усмехается. – Только очевидные взаимосвязи. Вы не заточены под что-то сложнее прямой линии.

Она не предаст. Она останется с ним. Она будет рядом, прикроет его, на нее можно будет положиться, от нее нельзя будет ожидать других шагов, только те, что она понимает правильными. Она не предаст и может это правильно. Может это чертовски правильно, потому что если она не предаст, то они останутся вместе, не так ли. Партнеры. Команда.

- Это очень глупо, дорогая. – Он поворачивается к Наташе, которую знает, к Наташе, ради которой он здесь. – Проще было бы убить ее, чем слушать. Очень поверхностное копирование, я бы сказал критически мало данных о прошлом, может это можно использовать? Я не могу поверить, что Роджерс не прокололся на этом? Хотя, в отсутствии Старка… все было бы возможно, не так ли?

Он поворачивается обратно, отбрасывая вопросы, на которые они чуть позже найдут ответы. Он поворачивается и смотрит в зеленые глаза, почти те самые, которые он привык видеть по утрам на базе Щ.И.Т.а, он видит те самые глаза, которые открывались утром, сверкали возбуждением, азартом, гасли от боли и растерянности. Он видит их, он любит их.

- Ты же не думаешь, что меня кто-то заставил? Ты же не думаешь, что я здесь только потому что, мне приказали? Хотя нет, стой-стой, твои выкладки я уже понял. Если бы я хотел что-то попроще, я бы выбрал не Нат. Если бы я хотел закрытую спину, прикрытый тыл и возможность верить в партнера безоговорочно, я бы выбрал, ну Шэрон может быть. Хотя она картер, а эта фамилия та еще подстава. – Клинт подается чуть вперед, почти обнимая лже-Наташу за шею. – Я здесь, потому что я знаю, верю, уверен, что она выберет самый верный путь для себя и я смогу помочь, если смогу помочь, в его осуществлении. Понимаешь?

Он здесь не для себя. Не потому что он верит и ему что-то нужно. Он здесь потому что нужен ей, потому что нужен ей и готов ее прикрывать, сколько бы не пришлось пожертвовать. Сколько бы не осталось после этого жизней у обоих.

Вот так строится это что-то между ними.

И даже если она выстрелит в спину (или когда выстрелит) ничего не изменится.

Клинт нервно поводит плечами, ему не нравится терять время на семантику, ему не нравится, что они все еще заперты где-то в помещении, где есть противник. Ему не нравится, что они рано или поздно выберут смерть этой девочки. С другой стороны, не она первая на его счету, не она последняя.
Может стоило чуть больше понимания привнести?
Может стоило чуть больше сделать для Нат? Впрочем, нет.

Он усмехается и отходит от девочки, которая так неумело пыталась стать центром его жизни. Очень неумело. Он бы не смог их спутать, он бы не смог поверить в то, что Нат так изменилась за какой-то один, очень короткий промежуток времени. Нет.

- Мы можем это использовать. – Он кивает ей и не делает ровным счетом ничего.

Девочку они убьют чуть позже. Сейчас стоит сыграть на том, что они с Нат одно лицо, которым можно пользоваться. Всегда можно прикинуться идиотами и сделать вид, что они купились. Что у них есть вот это вот, чуждое им обоим понимание собственных возможностей. Клинт потягивается и переступает с ноги на ногу, меняя позицию.

Нат всегда читает его правильно. Вот то, почему он здесь. Она всегда читает его правильно, оставляя ему шанс двигаться в верном направлении, помогать ей, быть ее опорой, руками, силой и смелостью, когда ей они изменяют.

- Если хочешь, это могу сделать я. – Клинт кивает в сторону потерявшей создание девушки и пожимает плечами.

Не первая его грязная работа и не последняя в самом деле. Он может получить это.

Но ничего не успевает произойти, они отвлекаются и забывают одно из главных правил своей жизни – учитывать все мелочи, что ж. Он даже не вздрагивает, когда Нат убивает и охранника, и девочку. Это закономерно. И это правильно. Он кивает ей и подхватывает труп охранника, чтобы кинуть его в комнате.

- Двигаемся медленно и перебежками. Или переоденемся и прикинемся местными? – Его улыбка довольно ехидная, он присматривается к форме парня, который тут был за охранника, вполне налезет и на него. Ничего экстраординарного.

Клинт вздыхает и накидывает куртку, черт бы с ним. Даже если им не удастся решить этот вопрос мирно и выбраться тихо, якобы для того чтобы занять места агентов в Щ.И.Т.е, они смогут отвлечь внимание и воспользоваться высвободившимся временем.

- Нам бы не помешала информация об их планах? Или мы не рискуем? – Он осматривает коридор и усмехается шире.

К ним приближается еще один охранник. Вот и первые опыты местной конспирации.

Конечно они рискуют, Клинт мог бы и не спрашивать, но это же Нат, никогда не знаешь, когда в ней взыграет осторожность и когда она начнет действовать так, чтобы вывести себя из игры. В этом была некая доля ее очарования для него, загадка, которая не требовала разгадки, потому что разгадки не было.

Клинт осторожно направляется следом за ней, все больше отмалчиваясь, когда приходится говорить. Он взведен, как пружина, которую крепко завернули и сжали, но действует осторожно, полагаясь на ответы Наташи. Если охранник пойдет в ва-банк, Клинт вырубит его и закроет дверь, если он их пропустит, что ж игра начинается и все такое.

Они действую медленно, проверенными методами. Спаянная годами службы, дружбы и любви команда из двух шпионов, иногда Клинт знает, что она сделает еще до того, как она что-то сделает. Например, забирать информацию она пойдет сама, он здесь в роли охранника и боевика, так что не стоит даже пытаться делать вид, что он тут для чего-то другого.

Клинт замирает чуть в стороне, собираясь стоять рядом и делать вид, что он тут просто скопировал самого себя и ждет верную подругу. Правда, долго так стоять не выходит, Нат почти сразу что-то находит и любопытство перевешивает.

- Планы города? – Он заглядывает ей через плечо и вздыхает. – Ну, либо они ищут черепашек-ниндзя и не криви нос, я знаю что ты смотрела хотя бы пару серий. Либо у них какие-то глобальные планы на подземки. Что у нас там? Метро, тоннели, темнота, мерзлота, скрытие любой большой штуки за наш же счет, разве нет?

Играть в угадайку сейчас, кажется, немного преждевременным и сложным, потому что у них как минимум есть планы города. Нужно только забрать их и сделать так, чтобы ребятки не сразу спохватились, а то будет забавно и чревато на самом деле, понимать, что они снова подставили сами себя.

- Забираем все и уходим. Сделаем вид, что нам нужно на работу, давай, дорогая, это почти идеальный момент. – Они в помещении одни, еще никто не поднял тревогу, можно сесть в джип, выехать со складов и вернуть себя на улицы города. Почти идеальный план в месте, где нет ничего идеального.

Клинт пожимает плечами, осматриваясь по сторонам. Им нужно уходить, долго эта идиллия не продлиться, поэтому он вытаскивает флешку из своего обмундирования и нажимает пару клавиш, запуская копирование карт из системы.