Каждая чародейка способна на коварство, каждая научена этому с рождений, чуть ли, не получив его с молоком матери. Но одно дело, когда-то самое коварство скрыто в планах лишь единичной ведьмы, и уже совсем другое, когда две обиженные чародейки стремятся отомстить одному белому волку, который совершенно не может выбрать из двух вариантов один единственный, при этом успевая пудрить мозги обеим.
Йеннифер совсем не узнавала себя, когда вместе с Трисс, у теплого огня камина поздней ночью придумывала план, который как никогда ранее дал бы ведьмаку понять, что с женщинами шутки плохи и пора перестать вести себя с ними как того хотело мужское нутро. Не то, чтобы женщина ставила перед ним границы или пыталась привязать к себе, как это почти сделал джин. Нет, просто с Трисс их связывало слишком многое, а кидать косые взгляды и отчитывать молодую чародейку Йеннифер порядком надоело. Она прекрасно понимала каким был Геральт и как он мог увлечь. Сама страдала столь приземленной людям слабостью, хотя за плечами уже не один десяток лет. Йен же могла одним грациозным взмахом ресниц завлечь в свои сети другую более полезную цель, но, ведьмак слишком сильно был мил её сердцу, которые всячески находилось в сомнениях, прекрасно понимая, что именно за колдовство здесь работало.
За ночь они успели многое, продумать план, продумать отступление, а также дальнейшее время провождение, где ведьмаку места в первых рядах не нашлось в этот раз.
В комнате приглушенно горели свечи создавая романтическую обстановку предполагающее совсем не невинное развитие сегодняшней ночи. Йен знала, как выглядит желание в глазах Геральта, сейчас оно безошибочно играла всеми красками, переливалось в поразительной желтизне его кошачьих глаз. Более того, Йен без стеснения читала все его мысли, а он будто бы и не возражал, рисовал ухмылку на лице с щетиной, когда две шикарные женщины ласковыми движениями подталкивали его к кровати, заставляя упасть.
Они не говорят ни слова, все уже давно было обговорено, но тем не менее это совсем не мешает перекидываться многозначительными взглядами, которые мужчина наверняка расценивал с выгодой для себя любимого.
Йеннифер мягко присаживается рядом с подтянувшимся к спинке большой кровати Геральтом, подложив одну ногу под себя, чтобы удобнее было воспользоваться веревкой. Она не торопится, улыбается кокетливо и медленным движением руки перебрасывает большие черные локоны на другое плечо, открывая вид на оголенное плечо, с которого будто бы случайно спала одна тонюсенькая бретелька такой же черной, как и волосы шелковой сорочки с высоким разрезом у бедра и нескромным декольте.
Трисс уже привязывает правую руку к изголовью, когда Йеннифер нежно проводя пальцами по мышцам левой, поднимает её и проделывает все тоже чуть привстав. Она чувствует желание, чувствует, как он наслаждается запахом сирени и крыжовника, но не дает того, что сейчас крутилось в голове ведьмака. Слова Трисс уже говорят о многом, но кажется, мужчина совсем ничего не понял.
- Я вот все думаю, Геральт, как быстро пройдет эта улыбка котяры наевшегося сметаны, - наконец говорит Йен после долго молчания, поднимаясь с кровати, демонстрируя победоносную улыбку Трисс, жертва попала в уготовленную ими ловушку настолько быстро, что ликование само собой вырисовывалось на лице у чародейки. Они были будто двумя шестнадцатилетними девочками соблазнившие первого парня на деревне, - Судя по мыслям, ты начинаешь догадываться, - со смешком говорит Йен, подходя к небольшому столику, где стояли вина, а рядом сидела Трисс. Женщина взяла в руки бутылку знаменитого «Эст-Эст» из сказочного уголка Туссента.
- У Ведьмаков с фантазией совсем плохо, знаю по личному опыту, - интригующе улыбаясь, она чуть наклоняет, чтобы налить в бокал красное вино, заставляя часть сорочки сдвинуться ещё больше, - Поэтому, я не вижу никаких вариантов, кроме как дословно рассказать нашему обожаемому Геральту ради чего мы все здесь сегодня собрались, - она мягко падет в другое кресло, стоящее рядом с Трисс, при этом захватив со стола ягодку винограда, соблазнительно закидывая её в рот и томно смотря на Геральта.
- Ну же, Геральт, у тебя есть попытка отгадать, и так и быть, дам тебе подсказку, - её уста окрашивает улыбка, а сама она чуть откидывается на спинку кресла, меняя положение оголенных ног, - Все твои мысли ошибочны.
- Ты опять читаешь мои мысли? – его низкий баритон никак не соотносится с образом несчастного кота, которого не пустили к кошке и привязали веревкой к столбу, это заставляет её рассмеяться и посмотреть на Трисс.
- Мы же сказали, сегодня каждый делает, что хочет, никто не виноват, что мы предприняли свои действия первыми, - она победно ухмыляется, поглаживая обсидиановую звезду на бархотке и попивая вино. А ещё, не терпелось перейти ко второму пункту, которое включало в себя использование другой бутылки не по назначению.

[NIC]Yennefer[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/NGtfi.gif[/AVA]

Йеннифер прекрасно знала, что её характер далек от идеального, что любым своим словом могла как и приголубить, так и обидеть человека до глубины его души. Но также, любой, кто общался с чародейкой знал насколько та могла вспылить. Геральт же ходил по краю, вечно испытывал терпение своей возлюбленной подобными встречами с другими женщинами. Были ли у них отношения? Йен не знала. Ответа на этот вопрос она сейчас найти не может, так как сама не отличалась  верностью по отношению к ведьмаку, но тем не менее, оба по странному стечению обстоятельств каждый раз находили дорогу друг другу где бы они ни были. Возможно, это неплохо, иметь такого человека, к которому всегда можно вернуться, прекрасно понимая, что там все ещё ждут, надеются и любят. А вообще, любовь… Странное чувство, Йеннифер за всю свою долгую прожитую жизнь так и не может найти достойное объяснённые этому чувству, и если подвести итог, то наверное так и все было правда. Желание вернуться, желание защитить, любить, иногда ненавидеть, а после безумными ночами предаваться греху. А ещё она любила Цири, и эта любовь была совсем иная, другая, не похожая на первую. Цирилла была той самой дочерью, которую Йен так сильно желала всю свою жизнь, той девочкой, за которую чародейка разрушит целый мир, разломит Землю пополам и сожжет любое место, если хотя бы один белоснежный волосок с её светлой головы.
Но все же, то что творил Геральт прямо под носом у чародейки с её подругой… В общем, мужчина нарушил самое главное и запретное правило в магическом мире подруг. Не лезь, если не можешь выбрать. Она бы ведь не обиделась, не стала мстить, не пыталась убрать соперницу с помощью своей силы. Какой бы стервой Йен не была, но Трисс обидеть не могла, во всяком случае не так, как иногда это делали соперницы между собой. Да, они спорили, да чародейка часто имела возможность упрекнуть Меригольд в том, что она сделала, но черту не переходила, все также продолжая с той общаться, пусть даже это и выглядело довольно странно с их стороны.
Всегда виноваты мужчины, с этим спорить бессмысленно.
Йеннифер смеется, игриво меняет ноги местами, не страшась того, как ночная сорочка скользит по её изгибам, открывая белоснежную кожу на показ. Ей нравится этот плотоядный взгляд кошачьих глаз ведьмака, ей нравится то, как он изнывает от желания, не имея возможно даже коснуться, не говоря уже у других возможных вещах.
- За нежитью и чужими юбками, милая, ты забыла про юбки, - ещё одна виноградинка отправляется в рот, но прежде Йен прищурено смотрит на него, и облизывает языком пухлые губы, - Всегда было интересно Геральт, твой аппетит можно утолить, м? – её высокомерный взгляд скользит по лицу мужчину, по его сильной шее и мышцам торса, по всем шрамам старым и новым, многие из которых она знает на ощупь.
На слова Трисс она кивает, ведь Лютик громче всех об этом кричал, в особенности о том, что с чародейками шутки плохи, а ведь они и правда были плохи. Йен вдруг поднимается, вместе с бокалом вина настолько дивно пахнущего, что пьянило лишь от одной мысли о его вкусе.
- Все верно, именно об этом они и думают каждый день, каждую минуту, - Йен словно кошка крадется вокруг кровати, а глаза Геральта бегают то к ней то к Трисс, недоверчиво хмурясь и не понимая чего ещё ему ожидать от коварный чародеек.
- Вот видишь Геральт, как ловко две ведьмы справились с тобой, - томно говорит Йеннифер, когда сама оказывается позади спинки кровати, облокачиваясь на неё, - А если это были какие-нибудь суккубши или бруксы? Да, твое чутье и вибрация медальона выдаст девушек, но, - свою руку Йен запускает в седые волосы, ведет ниже, к шее, к бьющейся вене на солнечном сплетении, - Но вибрация в штанах может сыграть с тобой плохую шутку, отчего жизнь ещё одного ведьмака отправится к черту, - Йен вновь отходит от кровати, подмигивая Трисс.
- Твой маленький праздник закончился Геральт, впереди тебя ждет отнюдь не сладкая ночь стонов, жарких объятий и пика удовольствия, - голос у нее не серьезный, насмешливый, губы изгибаются в усмешке, когда чародейка облокачивается поясницей на стол и подносит к губам вино, сделав пару глотков, будто совсем не замечая как одна капля не попала в рот и медленно стекает по подбородку, шее, минует ямку на ключице и продолжает свой путь дальше в ложбинку груди.
- А нас с Трисс ждут куда более интересные дела, - голову разворачивает в сторону Меригольд, игриво улыбается ей, - Ну что, оставим дверь нараспашку, чтобы поразить любого проходящего мимо или же закроем её посильнее и засунем нашему любимому мужчину кляп в рот, чтобы она даже не подумал пикнуть до момента нашего возвращения?
Но, скорее всего это было по настоящему жестоко, провести всю ночь, а может быть и пару последующих дней в полном одиночестве без возможности удовлетворения своих земных потребностей. Так глядишь и погибнет несчастный ведьмак от истощения и тогда некому будет спасать бедных селян от ужасов поджидающих их на каждом углу. Да и потом, любовь к нему все ещё теплилась в сердце, не давая возможности причинить зла, наверное стоит даже написать записку черными чернилами прямо на стене двери, которая будет гласить о том, что дверь эту открыть можно только на утро, иначе каждого входящего постигнет проклятье двух злобных чародеек.

[NIC]Yennefer[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/NGtfi.gif[/AVA]
[SGN].[/SGN]

Отредактировано Anna Marie (2019-07-06 20:12:45)

О коварстве чародеек давным-давно слагают жуткие легенды, которые на самого смелого рыцаря смогут навести ужас. Геральт не был рыцарем, смелым был, но вот рыцарем нет, возможно поэтому предостережения Лютика пролетали где-то рядом с его ушами, но никогда не доходили до разума, что могло бы ему помочь в тот самый миг, когда две бестии явились на его порог. Все же, стоит оставить дверь открытой, да бы несчастный поэт смог насладиться столь изысканной картиной, а после сочинять баллады о двух гениальных чародейках и одном очень глупом ведьмаке. Честно говоря, Йен бы с удовольствием слушала бездарного поэта, возможно даже кинула пару монет в его безвкусную шляпу с пером.
Это все же самый грандиозный план, который они могли выдумать. То, что творилось на лице белового волка просто не передаваемо словами, приходилось довольно часто сдерживаться, дабы не засмеяться во весь голос, разбудив близлежащие гостевые комнаты, да и вообще держать своё лицо, настроение, взгляд и самообладание.
Чародейка залпом выпивает пару глотков оставшегося вина в своем кубке и со звоном ставит железный кубок на деревянный стол. Они с Трисс правда задержались, пора уходить красиво, а главное эффектно.
Йен взглядом следит за действиями подруги, и принимает решение, что ей и самой пора освободиться не столь полезного сейчас элемента гардероба, хотя кто ей мог запретить щеголять на улице в подобном наряде? Верно. Никто.
- Трисс? Знаешь, у меня лопается голова от того выбора дел, что сейчас перед нами открываются, – Йен как-то по кошачьи почти на пальцах проходит к единственному большому железному зеркалу недалеко от кровати, рядом с большим шкафом, в котором важные особы могли спрятать весь свой гардероб. Без особого стеснения будто это обычное дело лямки скатываются с плеч, а черная сорочка полностью падает на пол скользя своим черным шелком по изгибам Йен. Руки разглаживают непослушные тяжелые кудри, что рассыпаются сейчас по белоснежной спине, а когда Йен начинает поправлять макияж, стирая подушечкой мизинцы растершуюся помаду у левого уголка губ на её теле магическим способом появляется полностью черное платье с кружевными рукавами, белыми лентами затягивающие корсет и узкой шелковой юбкой с небольшим струящимся шлейфом. Поправляет обсидиановую звезду на бархотке, и разворачивается к Геральту, решая вовсе не подходить и не давать лишний раз прочувствовать аромат, тянущийся за ней шлейфом. Хотя и кого она обманывала? Лукаво улыбаясь, женщина дожидается, когда Меригольд, наконец, закончит мучить несчастного ведьмака, и улыбка её становится шире, когда рука рыжей чародейки цепляется за нее.
- Что за день? – игривый голос Йеннифер все же вырывается со смешком, когда Трисс озвучивает не менее коварную идею о заклинании, так они и сделают, ибо нечего будить бедняг своим воем на луну, когда руки затекут ещё сильнее и валяться на мягкой кроватке станет в совсем невыносимо, - Я начинаю подозревать, что сегодня будет создан план по захвату мира, не иначе, давно пора сместить этих напыщенных индюков с их высоких тронов, - высокомерный тон, горящие глаза, и их спектакль полностью закончен на сегодня, поэтому Йен лишь успевает послать воздушный поцелуй Геральту со своих алых губ, а после со смехом позволяет вытащить себя из комнаты, не забыв хлопнуть ею так, что с полок наверняка посыпается различные предметы, ах да, уже без чародеек ключ магически закрывает дверь улетая только ему известном направлении. Кажется, кому-то ещё придется платить и за вскрытие двери на утро.
Йеннифер даже не замечает какой аншлаг творился в самой таверне, когда две бестии проносятся, минуя веселящиеся уже давно опьяневшие тела. А свежий воздух совсем не помогает прийти в себя, Йен уже не сдерживается и хохочет на всю улицу, не уступая в этом самой Трисс. Ей даже пришлось схватиться за стену, когда ноги подкашиваются и сама она сгибается, чуть уже не задыхаясь от смеха.
- Это просто шедевр, - на глазах уже выступили слезы, а Йен лишь успевает махать на свое лицо двумя руками, - Почему мы раньше не додумались до такого? Как же приятно разыгрывать людей, а что касается Геральта, - едва говорит она, но снова начинает смеяться, когда в голове возникает самое недовольное в мире выражение лица.
- Я бы хотела стереть себе память и сделать это снова! Хотя нет! Лучше ему стереть память и повторить! – смешки, красные щеки ни то от вина, ни то от смеха, Йен все ещё пытается успокоиться, подбирая юбку и устремляясь за Трисс, подходя ближе к вороному мерину, фыркающему и хмуро смотрящему на свою хозяйку из-под длинной челки. И тем не менее от нее не отступает, когда ласковая рука пробегается по длинной морде, зарываясь в гриву, а после Йен взбирается на коня, оглядываясь по сторонам. Из таверны уже успели выкинуть двоих пьянчуг, которые вовсю пытались найти смысл в луже, а на глаза вдруг попадается кобыла Геральта.
Недобрый огонек, который все же тухнет сразу. Животное не виновато в грехах своего хозяина, поэтому вытворять не пойми что с Плотвой не зачем. Хотя Йен смогла бы её спрятать, где-нибудь, где будет свежая вода и мягкая солома.
- Ладно, у меня непреодолимое желание вытворить что-нибудь эдакое, поэтому предлагаю для начала заехать посмотреть новые платья, ибо от этих тряпок я слишком устала, а после соорудим портал и подумаем, где натворить немножко хаоса, - хитрый взгляд фиалковых глаз прямо-таки пожирает Трисс, как бы намекая согласиться с ней, не сопротивляться и отдаться веселью этой ночки, - Можем поиграть в очень плохих ведьм, - здравый смысл исчезает напрочь, а кони уже уносят двух чародеек как можно дальше от чудесной таверны, ночь в которой один очень наглый ведьмак не забудет никогда в жизнь.
Улицы давно погрузились во мрак, освещаемые лишь единичными факелами, и небольшое ателье только для самых достопочтенных особ могло открыть свои двери в любое время дня и ночи лишь заплати. Так и происходит, только двум дамам даже не пришлось самим звать хозяев, помимо них здесь находились ещё люди, явно желающих обновить свой гардероб немедля.

[NIC]Yennefer[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/Bndc6.gif[/AVA]
[SGN].[/SGN]