От непривычного шума в своей комнате Барнс проснулся резко, словно из сна выдернули грубым рывком, и больших усилий стоило не вскочить на кушетке. С благословения Старка переехав в Башню, Джеймс занял комнату, которая когда-то принадлежала Роджерсу. Почему-то именно она показалась ему самой уютной, словно он мог точно знать первым, когда Стив вернётся, и в его жизни всё вдруг снова наладится, став, как раньше. В смысле, в жизни Стива. Сам Барнс не претендовал на постоянное место жительства, у него не было имущества, вещей, и даже вместо полноценного спального места он занимал узковатый диван. Ему было удобно, ему было достаточно.

На стенке напротив, в шкафу, больше похожем на витрину с подсветкой, хранилось несколько костюмов. Сине-серых, временами серо-синих, сшитых из прочнейших защитных тканей, с шлемами-масками с эмблемой в виде звезды. И Барнс задерживался возле них ежедневно, вспоминая того, кто их носил, и времена, когда они сражались плечом к плечу. Воды с тех пор утекло - страшно подумать, сколько, и Джеймс, увы, был уже совсем не тот, слишком многое довелось ему пережить. Но глядя на эти костюмы, брошенные и припадающие пылью, ему каждый раз становилось не по себе.

Сегодня же Барнс проснулся средь бела дня от шума воды - кто-то мало того что был в его комнате, но и мылся в его душе. Стоило Баки подняться на диване, как мороз пробежал по спине - одна из витрин была пуста, из неё забрали костюм. Догадка пришла сама собой, кто вернулся - почему-то его возвращение не радовало, а пугало. Поднявшись с дивана, Баки вступил во что-то сырое и не сразу понял, что это - кровь.

Уже потом он обратил внимание на то, что, несмотря на панорамные окна, в помещении необычайно темно. А за окном вместо обычных облаков - красно-серое зарево, больше похожее на ожившую пульсирующую слизь.

- Бак? - знакомый голос послышался их соседнего помещения. Знакомый и такой тревожный, что кажется чужим. - Нам нужно поговорить, Бак.

Выбегая из комнаты как был, в семейках и мятой футболке, Барнс по пути натягивал джинсы и думал, что это переходит всяческие рамки. С ним уже происходило такое, когда он с трудом оцифровывал происходящее и принимал всерьёз галлюцинации. Вот только кровь на полу казалась такой реальной, и небо за окном очень странное, не важно; учитывая все эти небезопасные изменения, Баки совсем не видел Фрайдей, вездесущий ИИ Старка молчала, и в башне было слишком тихо и необычно темно. Зимний думал, что им, наверное, обесточили защиту каким-то вирусом, а после - накачали башню психотропами и галлюциногенами, может, не только башню. Отсюда надо было бежать как можно быстрее, галлюцинации могли быть лишь первой фазой, и не ясно, что дальше, но Джеймс, направляясь через оружейную и прихватывая с собой запас оружия и боеприпасов, спешил отнюдь не на выход. Его интересовал ещё один человек в этой Башне, который точно так же оказался под чужим и страшным влиянием. И который с учётом вероятно затруднившейся связи остался без костюма.

- Старк! - врываться в комнату Энтони без стука и предупреждения было чревато, но для расшаркиваний было не время, совсем не время. - Старк, нам пора уходить, - вид у Барнса был уже вполне приличный, он был в обуви, за плечами - рюкзак, разве что волосы растрёпаны и лицо бледное, словно увидел мёртвого.
Распахнув дверь, вместо роскошных и просторных апартаментов Джеймс оказался... в хижине. В хижине с Тони Старком, и его вполне живой матерью. Будто не её Барнс убил каких-то двадцать пять лет назад, будто ему за этого не оттяпали во второй раз руку.

- Старк, ну-ка... - Джеймс схватил его за плечо, помогая подняться, утаскивая куда-то подальше - к выходу из комнаты. Похоже, Тони был не готов к такой атаке. Барнс уже был уверен в её нехимической природе, потому что расшаривать приход на нескольких ещё ни одним препаратом не научились. Если не наука, значит - магия. В особенности хорошо это бы объяснило разность картины за окном. Потому что окна Старка, страшно подумать, выходили на какую-то пустыню. - Нас чем-то накурили. Или прокляли. Я не знаю. Происходит какая-то хрень, - Барнс вытащил из шкафа Энтони пару мокасин и сунул ему в руки, - обувайся, шустро, нам пора уходить.

А Мария действительно выглядела совсем живой, и смотрела на мужчин, которые собрались уходить, с укоризной. Барнс отвлёкся от созерцания этой величественной женщины, только когда понял, что ему вдруг становится холодно, и прямо в помещении, абсолютно закрытом, идёт снег.

- Твою ж налево, - всё, что остаётся Джеймсу - нервно смеяться, хохотать и глотать смех, потому что левая рука, давно заменённая бионикой и исключительно функциональная, вдруг начинает неметь и болеть - в плечевом суставе и ниже, во всех тех местах, в которых когда-то была сломана во время падения. - Я не знаю, что происходит, но нам надо убираться как можно быстрее, слышишь меня, Тони? Ты в опасности, пойми же, - выбивать согласие из такого же оторопевшего Старка - банально некогда. Потому Зимний просто потащил его к лифту по коридору с погашенным светом, надеясь, что хотя бы спуститься до первого этажа Башни получится быстро. И что, пока лифт поднимается, фигура в дальнем конце коридора, высокий мужчина, едва передвигающий ноги, не успеет до них добраться. Барнсу было не по себе от мысли, что он снова услышит этот жуткий, чужой-родной голос.

И Барнс до чёртиков боится смотреть ему в глаза.

Естественно, Старк брыкался, сопротивлялся, пытался вырваться и вернуться туда, в свои апартаменты, где находилась давно ушедшая из его жизни женщина. Джеймс отнюдь не собирался рушить ему трогательное единение с внезапно вернувшейся матерью, если бы не был уверен на все пятьсот процентов, что это не она. Так же как и то странное нечто, передвигающееся за ними по коридору - точно не Роджерс, не может быть он. Барнс своими глазами видел, как силуэт буквально растворялся в воздухе - для того, чтобы возникнуть вновь на уже более близком расстоянии. Это не был материальный человек, скорее демон, фантом, голограмма, порождение воспаленного препаратами рассудка, галлюцинация... Что угодно, но не этот живой человек, потому что не бывает так, чтобы оживший кошмар случался в жизни, вот так нелогично, спонтанно и слишком больно.

Зимний Солдат был отлично знаком с ожившими кошмарами. Он мог бы пожаловаться на обилие опытов над его психикой и сознанием, ведь из него пытались выточить идеальное оружие, способное выполнять приказы на уровне рефлексов. Но ведь проблемы случались и вне периодов, когда его камеру плотно окружали белые халаты. Кто-то мог удивиться количеству шрамов на теле Баки Барнса, их действительно было впечатляющее количество, но самым дырявым в нём была психика, дырявым, надколотым, и с глюками он был знаком не понаслышке. И далеко не раз он впадал в состояния, из которых его выводили с помощью шоковой терапии. Что при этом Солдат видел, и слышал в своей голове, всё останется при нём, этой слабостью он не станет ни с кем делиться. Но приобретённый навык, стремление выпутаться из этого дерьма, не потерять самоконтроль, найти выход максимально быстро - вот что было ценно, и сейчас срабатывал именно он. Ощущая, как его буквально сковывает холод, Барнс изо всех сил пытался отвлечься, можно было сделать себе больно, например вывернуть пару пальцев, но руки ему сегодня ещё понадобятся здоровыми, Джеймс это чувствовал, а ещё, тут был и второй человек, не готовый к подобной психологической атаке, и Барнс вдруг понял, что здесь и сейчас, он обязан ему помочь, иначе он так и останется тут, в плену собственных иллюзий и опасности.

- Выгнать меня собрался? - прорычал Барнс, заталкивая Старка в лифт, и зажимая у металлической стены, чтобы тот перестал цепляться за дверь руками и ногами, ну а ещё, холодный металл тоже отрезвляет. - Выгоняй. Уйду поле того, как твоя башня примет нормальный вид. После того как внутри обратно заработает Фрайдей, хайтек помещения не будут выглядеть, как хижины, а по коридорам перестанут, как ни в чём ни бывало, разгуливать трупы! Я тебя здесь не оставлю одного, уяснил? Не слишком-то меня радует твоя компания, так же, как тебя - моя, но я не могу позволить тебе здесь сдохнуть, ты нужен своей стране, идиот, кто у неё ещё остался, если не ты?!

Слышен звук удара, точнее, падения - что-то весом килограммов под сотню приземлилось на крышку лифта. "Это он. Он дошел до шахты лифта, и не стал ждать", - спина Барнса покрылась липким потом за одну секунду. Бороться со стрессом в экстренных условиях он умел скверно, и жалел сейчас о том, что не взял с собой никакие седативы. Потому что за звуком падения следуют удары - словно кто-то пытается проломить толщу металла, неспешно, но до жути уверенно.

- Тшш, - глаза у Баки - безумные. Он зажал Старку рот ладонью, чтобы наконец перестал орать, и заметил. Может, тогда поймёт. Что надо понять - Солдат был сам без понятия. - Слышишь? Это - за мной. А знаешь, кто? Стив. Он будто бы вернулся. Только это не он, так же, как и женщина в спальне - не твоя мать, понимаешь? Их нет здесь, в башне. Кто-то что-то с нами сделал. С Башней, или с городом, я не знаю, но это всё очень, очень плохо. И мне бы хотелось узнать, как этому кому-то  удаётся бить так точно, по больному, - звуки стихли, но Барнс, опустив ладонь, продолжал говорить шепотом. - Со мной такое уже было, не один раз, в Гидре. Только не по-настоящему, потому что тогда я всё время находился в одном помещении, не как мы сейчас. Один фокус, какого хрена наша жизнь начала вдруг напоминать херов параноидальный психоз?..

Лифт остановился, и они вывалились из него - прямо на чёртов песок. Ту самую пустыню, которая была видна за окном Старка. Окна Джеймса выходили на ту же сторону, и он из них видел не пустыню, а нормальный, обычный город, разве что сквозь красноватый фильтр. Но при приближении к Тони окружение изменило свою форму, и вот теперь, оказавшись рядом с ним, Барнс и сам очутился посреди какой-то недоделанной Сахары.

Всё это наталкивало на мысли, на подозрения, всё было связано, холод, которого боялся Барнс, возвращение Роджерса, которое могло обернуться чем угодно и снова сломать его жизнь, а вот у Тони - его мёртвая мать, пустыня... Осознание приходит мгновенно. Афганистан! Барнс вдруг понял, ведь точно, Железный человек стал железным именно здесь, он читал об этом, изучал информацию - избалованный миллиардер очутился в плену и был подвергнут пыткам. Какая же тварь так изощренно издевается над ними всеми теперь?

- Оно читает наши мысли, и, судя по зоне влияния, не только наши, - покачал головой Зимний, пытаясь осмотреться и найти на пыльно-желтом горизонте хотя бы один ориентир. Всё тщетно. Впрочем... Неподалеку виднеется что-то, небольшое и знакомое очертаниями, надо добраться до него, пока не припорошило песком. - Чертовщина какая-то... Как с этим бороться? Твой телефон тоже не работает? - Барнс устал. Лучше бы он и правда остался где-то на дне, в подполье, считая гроши и теснясь в скудно обставленной квартирке где-то на обочине мира. Потому что попытка вернуться к делам больше напоминала катастрофу, бег в колесе, без малейшего результата, совершенно выжимающий все силы и соки. Всё было циклично, всё повторялось... Сперва пробуждение в Ваканде, теперь - здесь, и снова столкновение с чем-то, что сильнее его и не поддаётся не только контролю, но и объяснению. Лучше бы он вообще обо всём снова забыл. Потому что куда дальше идти - не ясно, а приказа не было, Солдату больше не приказывал никто, Солдат был в отставке, считайте, на пенсии. И ежу ясно, на пенсии такие, как он, долго не живут.

Прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, стояла жуткая машина - металлическое кресло, рабочее: подключено к сети и подсвечены датчики готовности к работе. Небо затянуло тучами и Джеймс снова ощутил знакомую прохладу, предвестницу долгого сна. Где-то на периферии болтался Старк, это было не важно, Тони выберется, Тони всегда выкарабкивался, Джеймсу стоит перестать обманываться и пытаться его спасти, без него у Тони даже больше шансов.

Потому что где-то глубоко внутри Баки уже известно: он - что-то вроде фатального талисмана неудачи.

В лицо бьёт ветер, погода меняется слишком быстро: снова идёт снег. Зимний знает, что дальше будет только хуже, и делает единственное, что может спасти его от будущего: шаг вперёд.

Ёжась от холода, Солдат стоит напротив пыточной машины и думает. Воспоминания приходят охотно, словно всё это было недавно. Вчера. Сперва его пристёгивали к креслу фиксационными ремнями, способными удержать бионический протез, а это дорогого стоит. Если быть честным до последнего, вместе с глухим отчаянием и безнадёгой процедура обнуления давала ощущение предопределённости. Некоторого уровня понимания, что будет дальше, чего не было сейчас. Безопасности. Вот чего ему не хватало. Надо было просто перетерпеть, до боли в челюсти сжимая зубами капу, перетерпеть, передышать, переорать в пустоту, пока подсоединенные к коже головы диоды не фаршируют его мозг электричеством, форматируя его от и до. И вот потом. После того, как он переживёт отходняк, очнется, протошнится, после того, как его отпустит жуткая мигреть  - потом Барнс будет совершенно чистым. Идеальным Зимним солдатом.

Вперёд его подтолкнули, и Джеймс сделал шаг навстречу креслу, словно зачарованный, и тут его видение подёргивается рябью и плавно тает в воздухе. Он слышит чужой голос - кажется, Старка - и это выбивает его из странного состояния, похожего на гипнотический транс. Барнс снова думает и дышит.

- Оплотом-не оплотом, - ворчит Солдат в ответ, - а ты по крайней мере всё ещё здесь, - "а не в Ваканде. Не с чужаками, возможно, враждебными. И пока что ты не пытался меня убить". - А эта штука очень разумная, я погляжу. Кресло сразу отпустило, а холод, - Джеймс морщится и отряхивает с плеча снежинку, - никак нет. Мерзко как. Интересно, каким образом оно читает наши мысли, потому что взаимодействие уж очень какое-то... динамическое.

Барнс замолкает, потому что его взгляду предоставляется невероятное зрелище. Словно из ниоткуда, перед ними появляются костюмы Старка - такие, которых он ни разу не видел. Существовали ли эти костюмы в реальности, или же являются лишь плодом воображения Энтони, Джеймс без понятия, но исходя из увиденного ранее, всё, что материализуется здесь, на ощупь вполне реально а ещё может доставить неудобства. Например, начать стрелять. И если в случае с живым преследователем Барнс бы отступать не стал, против закованных в сверхпрочный сплав репульсорных технологий ему было предоставить нечего.  Он никогда ещё не был настолько согласен со Старком.

Удирали оба быстро, так, что сверкали пятки. Надо было каким-то образом выбраться из полуострова, возможно, дальше они найдут помощь либо границу всему ожившему кошмару. И Барнс совершенно не хотел приближаться к воде, мало ли чего может вылезти из воды под влиянием этой херни. Потому он припустил по улицам, следя за Старком, чтобы тот не отставал, к северной части полуострова. Снег почти перестал идти, и в окружении проступали очертания знакомого города. Костюмы Старка всё ещё были за спиной, пару раз даже выстрелили, снеся часть стен зданий, Баки слышал, как падали на асфальт кирпичи. Одно попадание, и вместо них будут два хорошенько поджаренных трупа, и у костюмов, как ни крути, в скорости явное преимущество, потому сыграют ли они в ящик - лишь вопрос времени. Барнс вспоминает, как ему удалось избавиться от предыдущих страхов, как Старку удалось удрать с пустыни - достаточно было отвлечься. Перестать циклиться на проблеме, и она разрешалась сама собой.

Как не зацикливаться на отряде кибер-убийц, превративших тебя в мишень, Баки без понятия. Он затаскивает Старка в какую-то подворотню, когда-то здесь была пекарня. И, пока Марки приближаются к ним, снова, как тогда, в лифте, пытается разбудить Тони.

- Это твои костюмы, Старк, ты умеешь ими управлять! С помощью жестов или команд. Ну-ка вспомни! Вспомни и перестань их бояться, а не то мы оба - трупы! - Где-то за стенкой раздаётся очередной взрыв - их активно ищут, и времени на разговоры осталось наверняка меньше минуты. - Вспомни об этом. И останови их! - Барнс перехватывает бионическим протезом предплечье Тони, тянет на себя. - Не сможешь - руку тебе сломаю, отвлечешься и они свалят. Рука никак не ценнее твоей жизни, уж прости.

Сработало?
Сработало! Барнс выжидающе смотрел на своего напарника по бегству, и не сдержал вздоха одобрения, когда тот взял ситуацию под контроль. Может, конечно, и не на все сто, но делал определённые успехи, их больше не пытались разнести из репульсорных пушек. Солдат вовсе не горел желанием портить Старку конечности, но в итоге мотивация помогла Тони справиться. Отпускать его руку Джеймс не спешил, только когда увидел, что ситуация действительно меняется. Он почти успел улыбнуться, когда из-за поворота в их сторону вырулил человек. Такие знакомые черты, и такой чужой облик. Барнс нахмурился и побледнел, видимо, кровь вместе с сердцем ушла в пятки. Некоторые вещи не были по зубам даже его хвалёной выдержке, определённо.

Напротив них с Тони находился, приближаясь неспешной походкой, Стивен Роджерс. Его можно было узнать по росту, по походке, по светлым, кристально голубым глазам, вот только облик у него был непривычный даже в сравнении с тем, что Джеймс видел в Ваканде. Дело не в бороде. Дело в чёрном защитном костюме из кевлара, предназначенным больше для маскировки, нежели для демонстрации, что перед ними Капитан Америка. Символики кэпа в каком-либо её проявлении не было вообще, костюм был строг, функционален, и каждая его деталь была Барнсу знакома, как им пользоваться, где уязвимые участки. Джеймс сам такой костюм носил. Так же как и маску, которая сейчас прикрывала нижнюю часть лица Роджерса. Барнс помнил, какие в неё встроены фильтры, полезная вещица, можно не бояться многих опасных газов. Вот только на Стивене всё это лишало речи и смотрелось до ужаса дико. Так же, как до ужаса дико смотрелись чужие и жестокие глаза. Баки показалось, он понадеялся, что человек напротив его не узнал.

Не возникло даже сомнения, мысли о том, что человек напротив - марево, иллюзия или кошмар. События недавнего и не только прошлого нахлынули, и Баки шагнул навстречу ему, практически родному брату. Чужаку. Джеймс не знал, как его называть. Он только одно знал, что сейчас его с головой кроет чувством вины. Потому что он оставил его в Ваканде одного в беде, не в силах что-то изменить, исправить. От ощущения собственного бессилия судорогой свело рёбра и что-то меж ними, Баки даже ощутил некую слабость в ногах, ему захотелось рухнуть на колени перед этим кошмаром, упасть на землю и с чувством проблеваться, надеясь, что с остатками съеденного на обед бифштекса он выплюнет собственные внутренности.

- Какого хрена, Старк, - предположение было настолько нелепым, что Джеймс даже не стал задумываться над его смыслом. - Стив не такой. Он нормальный. Стив... - ещё шаг навстречу ему; Джеймсу нестерпимо, до изжоги стыдно, он развел руки в стороны в жесте, полном доверия и желания примириться, вот же, он безоружен, только пусть в этот раз всё будет правильно.

Человек напротив не снимает маску, впрочем, это и не нужно. Какой-то момент они стояли друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки, молчали и во всём этом Барнсу привиделась даже некая радость встречи, вот же он, Роджерс, живой, здоровый. Лучше не думать о том, что с ним сделали. А потом из-за маски раздался голос - знакомый и дьявольски враждебный.

- Ты виноват, Баки. Ты оставил меня среди чужаков. Ты подвёл меня, и уже не в первый раз. Я начал вытаскивать тебя из дерьма ещё в сорок четвёртом. Ты был для меня лишь обузой. Почему же теперь, когда ты мне был так нужен, ты оставил меня? Почему позволил сделать со мной это? - мираж развёл руками, указывая на себя, Барнс мог поклясться, под маской - злая ухмылка.

- Прости меня, Стив, это всё моя вина, - голос Барнса прозвучал тихо, ему было так стыдно, что он едва мог говорить, и, когда мужчина напротив замахнулся, он усилием воли устоял на месте, так же прямо, спокойно, принимая удар ровнёхонько в челюсть. От боли из глаз посыпались искры, чёрт, как же хорошо у него удар-то поставлен. Сразу же после этого - череда взрывов боли, по очереди, рёбра, рёбра, снова челюсть, удары такой силы, что устоять действительно сложно: Барнс опустился, нет, он буквально упал на колени.

"Как хочется рассмеяться", - подумал Зимний вместо того, чтобы совершить хоть одну попытку защититься, пока над его головой заносят для несомненно финального удара щит. Тот самый, с незначительными отличиями: перекрашенный в чёрное и с алой эмблемой гидры.

По прикидкам Барнса, смерть от кровопотери не должна быть особенно болезненной, а ещё - продолжительной. Края щита достаточно заострены для того, чтобы повредить не только кожу, но и кровеносные сосуды на его шее. Полученной от сыворотки регенки не хватит для того, чтобы повреждённая артерия схватилась и перестала кровоточить, а, значит, спустя максимум две минуты он не будет чувствовать совершенно ничего, вообще. Переход в агрегатное состояние "мёртвый" в принципе очень мало пугал Барнса, было в этом что-то даже зовущее, привлекательное - перестать барахтаться в болоте из собственных чувства вины и безпомощности, и наконец застыть навсегда, остановиться. Пожалуй, это был бы отдых.

Покой не наступает. Удар и боль, которые должны были стать его предвестником, не приходят, вместо боли где-то под подбородком слева Барнс слышит звук выстрела, и глаза ему слепит вспышка пролетающего мимо снаряда. Человек напротив, такой родной, тот самый, перед которым он был настолько виноват, отлетает куда-то вдаль, от него остаются лишь воспоминания и запах, запах горелой ткани и мяса. Человека, которому он был готов вверить свою жизнь, только что нажатием одной кнопки, по-варварски и жестоко убили.

Джеймс изо всех сил пытается не заорать.

- Да ничего он с тобой не сделает, больно нужен я ему, бесполезный, слышал же сам, - то ли скулит, то ли просто шепчет Барнс в ответ на возмущения Старка. Старка, который только что снёс Роджерса выстрелом из репульсоров. Тела на улице, к слову, не видно: ни тела, ни поджаренной туши, похожей на него, даже запах уже не слышен. Солдат чувствует себя странно, чувствует себя обманутым, ему почти физически больно, что-то ускользает из его понимания, а, может, наоборот? Стива не было. Это ведь не Стив, правда? Мысленно Барнс может увещевать себя в чём угодно, подсознательно же он по-прежнему надеется, что это был Роджерс, что даже таким он увидел его, возможно, в последний раз, Барнс просто хочет знать точно, что Стив хотя бы жив. Его продолжает раздавливать чувством вины изнутри до тошноты, до ужаса, а ещё осознанием того. что этот зимний Роджерс был плодом его фантазии. А, значит, он сам, Джеймс Бьюкенен Барнс, слабак настолько, что готов сдохнуть от руки порождения собственного воображения, лишь бы не испытывать чувство вины перед другом детства.

Стыдно становится уже по другой причине. Потому что перекладывание ответственности за собственное существование на Стивена Роджерса - слабость, безусловно, но на фантом Стивена Роджерса - что-то из ряда вон выходящее. Солдат чувствует, как его дёргают за руку, и таки поднимается с колен, пора идти, пора удирать из всего этого дерьма, а ещё - пора разбираться с тем, что происходит в его собственной дырявой колотушке. Воспоминание о произошедшем в бункере в Сибири приходит пост-фактумом, а ведь действительно, они с Роджерсом пытались распанахать броню Старка, как следует, если начистоту, они на пару в рукопашную без применения подручных средств кроме щита и его недостаточно выносливой бионики пытались Железного человека убить. Разодрать на части металлический костюм, выбить к херам реактор, вот только попытки не увенчались успехом и ласты в итоге чуть не склеил Баки, от болевого шока. Протез не был совершенен и не предполагал защиты от такой критичной перегрузки по рецепторам, а потому, когда руку отстрелили, Барнс почти вырубился и был очень близок к тому, чтобы отправиться к праотцам. Впрочем, себя ему жалко не было: он выкарабкался достаточно быстро. Но их там было двое. А вот Старк остался совсем один. Как после всего этого у него язык поворачивается и рука поднимается пытаться вытащить из дерьма ещё и Барнса - не ясно. Снова становится смешно, а ещё немного грустно, Баки иногда забывает, что мир не зациклен на нём и Стиве. И кроме них, точнее, кроме него, последнего, в нём тоже есть люди, возможно, даже с немаленькой буквы Л.

- И нахрена тебе это сдалось, - Солдат бормочет, они бредут по улицам города уже вдвоём, вокруг - тихо и зыбкий туман крадётся, подбирается к ногам, не суля ничего хорошего. Не день вокруг и не ночь, похоже на рассвет, или закат, красноватый купол в небе слишком плотен для того, чтоб сквозь него сюда проникали прямые лучи солнца. - Но ладно. Выбираться пора.

На улицах было спокойно и они почти добрались до края полуострова. Барнс успел заметить, что багровый купол над городом здесь закругляется, уходя вниз - эта картина была многообещающей, значит, где-то этой жуткой магии был конец, хоть Солдат и не надеялся особо, что за куполом что-то изменится, это была лишь гипотеза. Однако его размышлениям помешал возникший снова напротив них - на пути к границе купола - костюм Старка. Какой это из Марков, Джеймсу было невдомёк, но его позиция и активность индикаторов на репульсорной пушке прямо таки провозглашали о своей враждебности. Видимо, Старку не удалось до конца одолеть свой страх.

Разобрался он однажды, разберётся и во второй раз. На задний план - за собственную спину - Барнс оттесняет Энтони на автомате. Там точно безопаснее, тем более, теперь Зимний ему крепко должен. Дважды или трижды, лучше не считать.