Дверь открывается и сердце мужчины, держашего в руках планшет, замирает. Дверь закрывается, а сердце делает крутое сальто и уходит куда-то в пятки. Беннер даже не сразу делает шаг к потрепанной девушке, не в силах перестать просто на нее смотреть, словно на второе пришествие дьявола или ангела. Тут еще стоило разобраться. Внутри эмоции роились, перебивая одна другую. А Стив молодец конечно, свалил так же быстро, как и впихнул Наташу в медблок. Впрочем, с Роджерсом и его внезапными сюрпризами Брюс разберется после. Сейчас вот была причина и повод сдвинуться с места поважнее. Но ноги не хотели слушаться и наверно еще с минуту мужчина просто смотрел на причину своей радости, боли, бессонных ночей и вообще достаточно пограничных состояний с переменным непониманием происходящего, когда рядом находилась Романова.

-Кхм, — прокашлялся мужчина, кладя планшет на стол и начиная делать шаги на встречу девушки, помогая ей дойти и сесть на кушетку, — боюсь, в таком случае их моей жизни пропадет элемент неожиданности, — Брюс развел руками, чуть улыбнувшись, смотря на девушку, — а ты бы хотела чтобы они были какими? — не без вопроса в глаза спросил мужчина, возвращая свое внимание к травмам девушки, не спеша проводя влажной ватой по лицу, убирая с нее пыль и грязь, — я бы спросил, что случилось, но ты же как всегда преуменьшишь, — вата сменилась на другую, а потом еще на одну, оставляя под собой чистую кожу девушки, местами стесанную. Романова была сильной. Могла вынести многое, но сейчас, сидя в светлой комнате медицинского блока, в пыли, с спутавшимися волосами, уставшим взглядом, неровным дыханьем — выглядела слишком уставшей. Слишком нуждающейся в заботе. Ее хотелось укрыть, спрятать подальше от всех и шипеть на каждого, кто попытается приблизиться. Он вообще был бы рад заботится о ней чуть чаще, чем Романова могла позволить окружающим и сама себе. Впрочем, не факт, что она бы позволила делать это ему.

— Ну знаешь, у всего несколько сторон, так что, тут смотря с какой стороны посмотреть, — уклончиво ответил мужчина, помогая девушке опустится на кушетку, чтобы осмотреть другие травмы, коих на теле Наташи было достаточно. Внутри все переворачивалось, сжималось в тугой узел и готово было развернуться в более большом теле, сносящим все на своем пути. Смотря на травмы девушки, Беннер был готов и без Халка голыми руками выбрать сердце тем, кто это сделал.
И пусть между ними было много всего странного, не понятного. Они то сближались, то отдалялись, и казалось, что попытка сблизиться снова будет подобна продиранию сквозь колючую проволоку. Это все было не важным в сравнении с той закипающей злостью внутри мужчины.  Она была ему дорога. Куда больше, чем наверно он мог сказать или показать. Выражать чувства у Брюса вообще получалось не очень. Но это не отменяло того, что было у него внутри. И Беннер еще получит ответы на свои вопросы о том, что случилось. Потом, когда она отдохнет.

-А давай ты перестанешь строить из себя самую сильную женщину в мире и просто дашь мне позаботиться о тебе, хотя бы, как врач? — недовольно отозвался Беннер. Он не должен был говорить с ней в таком тоне. И почти сразу пожалел об этом. Не она была причина нарастающей злости, — извини, — глухо выдохнув мужчина, осматривая тело, осторожно прикасаясь к ушибам, следом сканируя ее тело, чтобы убедиться, что все, что сейчас не в порядке, поправит сыворотка, — я настаиваю на том, чтобы ты провела восстановление тут, и если хочешь, мы вообще не будем говорить, — он протянул девушке таблетки, чтобы облегчить боль и ускорить заживление, — в душ ты можешь сходить и здесь, — он кивнул в сторону душевой, — хотя одну я тебя все равно не пущу, ты едва на ногах стоишь, но могу позвать кого-нибудь, например Пеппер.
Ему было все равно, будет Романова спорить или нет. Он просто не пустит ее от сюда. Как минимум, потому что должен был быть уверен, что если что-то пойдет с ее восстановлением не так, он увидит это сразу. И не важно, что сквозь эти мысли проходил обычный эгоизм побыть с ней рядом дольше. Потому что когда ей станет лучше, она снова исчезнет, оставляя вместо себя эфемерный след, едва уловимый образ и чувство упущенной возможности. Он был готов на многое ради нее, если бы она, конечно, не ускользала от него столько раз, словно вода между пальцев. Брюс даже не знал толком, готов ли он в конце концов попытаться сделать так, чтобы она уже осталась рядом, но знал точно — если однажды с ней случится что-то непоправимое, он просто утопит всех причастных в крови. И это в нем говорил не Халк. Хотя, иногда ему казалось, что его вторая половина не редко вообще не имеет отношения к живущей внутри злости.

Вопрос улетает в никуда, но Брюс не зацикливается на этом. Это был риторический вопрос, и если бы Романова на него ответила, мужчина бы точно усомнился в здоровости ее головы и проверил на сотрясение. В первую очередь, и только потом бы занялся другими травмами. Чтобы Наташа напрямую ответила на прямой вопрос...ну да, можно было конечно о таком помечтать за бутылочкой пива. Один раз шпионка - навсегда шпионка. Да и если быть честным перед сами собой - сам Беннер не знал ответа на вопрос, какими бы он хотел, чтобы их встречи были. Он вообще не сильно мог разобраться в спектре чувств и эмоций к этой девушке. Иногда ему хотелось никогда ее не знать и не переживать внутри себя всю эту буру эмоций и чувств, а иногда, он был готов снести весь мир, чтобы ей больше не надо было его спасать и просто оставить рядом. Скрыть от всех, сделать своей, не дать больше сбегать и просто...но у них было то, что было. Этот мир, с его вечными проблема, ее характер, не поддающийся никаким нормам и логике, его характер, слишком переменчивый и не понятный иногда ему самому, их взаимоотношения, в которых легче переломать себе все, чем разобраться в самом элементарном - какие бы встречи они хотели. ЧТо говорить о том, что с более сложными вопросами, лично у Беннера наступала легкая паника и нервы начинали шататься, как веревочный пост, где-нибудь в богом забытом Китае.

То, что она тут находиться не хочет, было видно. Впрочем, не смотря на свое состояние, Романова себя в руки взяла с завидной скоростью - еще одна причина восхищения этой стойкой девушкой. Чтобы не происходило - она до последнего будет выдержанной, собранной и сама себе на уме. Но все же, досталось ей в этот раз крепко. От неуверенных шагов и покачивающейся походки, норовя рухнуть на пол, если только Беннер не удержит ее, внутри все сжималось. Ему одновременно было и больно, и злость просто пробирала чуть ли не основания костей и нервов, заполняя все внутри, наровясь вырваться, сорваться, найти виноватых и предать их как минимум огню. Как максимум, заставить захлебнуться в своей же крови.
Но бушующая буря внутри практически не отражалась на лице Боюса, разве что хмурился он чаще и непроизвольно огрызнулся на девушку, что разумеется удивило ее. В конце концов, такие вещи с ним происходили редко. Почти всегда спокойный, рассудительный, местами неуверенный и с невероятной долей сарказма, Беннер не был тем человеком, который вспылит по щелчку пальцев.
Ну, мы не берем конечно превращение в зеленого друга, с котором взаимоотношения у него самом стали чуть лучше.
Так вот все же, почти всегда он был спокоен. Но рядом с ней...рядом с Наташей внутри словно щелкали тумблером, возводившим эмоции на пик, усиливая их в стократном, а то и больше, размере. Он рядом с ней чувствовал себя куда более живым. Вне зависимости от происходящего с ними. Даже воздух кажется был чище и каждый вздох был легким. И все это заканчивалось с ее уходом, оставляя внутри каждый раз чувство пустоты и потерянности. В общем, коктейль из чувств внутри мужчины был знатным. И разобраться с ним, казалось, было нереально.

- Может расскажешь подробнее? Я не пять минут тебя знаю, - он нахмурился, - и чтобы тебе вот так досталось, он заглянул в глаза Романовой, всматриваясь в них, со спокойным лицом, но достаточно обеспокоенным взглядом, словно от ее дальнейшего ответа зависела его жизнь и существование в этом мире в целом, - кому ты так перешла дорогу? Кто это с тобой сделал?
Нет, он не собирался с порога стартовать и убивать всех, кто это сделал. Как бы он не бесился, его приоритет, задача номер один и желание сидело рядом, цеплялось в руку от прикосновений в болящим местам и нуждалось в помощи. Даже если сейчас наступит конец света, и этот треклятый город надо будет спасать, Беннер и шагу не сделает их больничного крыла. И хоть врачом он был фактически никаким, но обычные манипуляции и так сказать первую помощь был в силах оказать. Наташе же нужен был отдых. Сыворотка все сделает сама, но отпускать ее, едва стоящую на ногах - ну уж нет.

-Я думаю, что когда подруге и товарищу нужна помощь, можно и проснуться, - неопределенно хмыкнул мужчина. Надо будет - он весь особняк поднимет, и что-то ему подсказывало, что Романова это прекрасно знает, - ты сейчас доболтаешься, и еще и голову мне помоешь, - улыбнулся Беннер, не сдерживаясь на ее шутке-сарказме. И да, он бы не отказался. И от головы, и от спинки и вообще от всего, что с ней связанно. Воспоминания о ее прикосновениях живо играли в его голове, плясали свои танцы. Она была прекрасной. Для него. Впрочем, Брюс искренне считал, что не хотеть ее может только идиот, импотент или просто слепой.
Но сейчас, какие бы там пошлые мысли в его голове уже не начали гулять, вырисовывая образы и картины, все, что он хотел в первую очередь, это чтобы Наташа поправилась, а потому следующая фраза хоть и заставила по спине пробежать мурашки от воспоминаний, но все равно, разум побеждал.
- С вещами разберемся, для того, чтобы лечь спать, на сколько я знаю, их не много надо, - она взял ее за руку, мягко и осторожно, медленно поглаживая большим, грубоватым пальцем по тонкой коже запястья, такого нежного и хрупкого, как она вся. И не важно, что внутри это девушки заключалась невероятная сила и мощь, для него она всегда будет выглядеть хрупко, - я все помню, и знаю одно - тебе нужен душ и кровать, и вне зависимости от того, чтобы я хотел и к чему замкнутые пространства нас могут привести, сегодня ты будешь отдыхать. Пойдем, - он помог встать девушки с кушетки, не спеша провожая ее в душевую и сначала хотел было снять футболку через руки, но от эмоции боли на лице девушки, молча усадил ее на стул около стены и вышел на минуту, возвращаясь с ножницами, которыми легко стал разрезать ткань футболки и помогая избавиться от штанов, - ты не обязана всегда быть самой сильной. И не обязана переживать все в одиночку, - он бережно взял Наташу за плечи, заглядывая в ее глаза - два драгоценных изумруда, - у тебя всегда был и буду я, вне зависимости, что между нами происходит, было, будет или не будет. Что бы не произошло, я у тебя есть в первую очередь, как человек, на которого ты можешь положиться.
Может, он потом пожалеет о чрезмерной искренности. Может, только напугает ее этим. Но сейчас...сейчас Брюс просто хотел донести до нее самое простое, что мог. Она не одна.

- А ты хочешь меня убедить, что их нет? - он чуть покачал головой, - попытка поимки не начинает ся с попытки убить, - негромко отозвался мужчина, посмотрев в глаза шпионки, - пока ты не позволишь себе сама - не будет. НО я все еще надеюсь, что однажды ты начнешь думать о себе чуть больше, чем о всех остальных.

Это была ее проблема. Романова стремилась спасти всех и каждого, лезла везде, помогала во всем, но постоянно забывала о самом главном, что помощь иногда нужна ей. Забывала о том, что на самом деле, она не обязана жертвовать всем в своей жизни ради других.
Он никогда не обижался на нее, за ее выбор. Никогда не осуждал. Брюс просто волновался, переживал и хотел бы видеть ее рядом, а не жить с мыслью, что однажды в списке погибших за этот мир будет ее имя. Он вряд ли переживет эту утрату.
ПРавда эти мысли он оставлял при себе, только разве что боль в глазах выдавала Беннера.

Он боялся за нее. И боялся за себя. Без Романовой вряд ли он сможет нормально жить. Чтобы между ними не происходило, связь между ними была крепкой, не позволяла по настоящему уйти друг от друга. Все было сложно, запутанно. Но Наташа была пожалуй если не единственным, то главным смыслом мужчины. Как бы может банально это не звучало.

Он знал, что утром, когда ей станет легче, она снова ускользнет от него. Раствориться в вечных миссиях и делах, и лишь изредка они будут видеться. КАк бы странно не было это. Они оба в Мстителях, у них одни и те же цели, но видятся они слишком редко. Впрочем, когда тебя нет в стране - это становится куда сложнее.

Находясь так близко к девушки, касаясь ее тела, нежной кожи, мужчина едва сдерживается, чтобы не выдохнуть шумно и просто не заключить ее в объятия, касаясь мягких губ. Он не врач в обычном понимании этого слова, и сейчас просто так сложились обстоятельства, что он единственный, кто может оказать мед помощь. Хотя, это громко сказано. Организм Романовой сам себе лекарство от всего. И плохого, и хорошего.
И хоть он на первое место ставит помощь ей и заботу, никто не отменяет факт того,ч то он мужчина. Мужчина, который любит Ташу и которому не чуждо желание.
Но между ними все было сложно. Он сделал ряд ошибок, из-за которых вероятность, что Наташа подпустит его к себе, крайне мала.

-Таша, - он заглянув в глаза девушки, чувствуя крепкую хватку на руках, - когда ты перестанешь со мной спорить во всем? - он покачал головой, приподнимаясь с корточек, - хорошо, если ты уверена, иди в душ, я схожу за вещами, - он чуть вздохнул, в нерешительности замерев и едва не положив руку на плечо девушки, но в последний момент передумал и быстрым шагом вышел из душевой, только закрыв ха собой дверь, позволил себе шумно выдохнуть и потереть лицо руками.

Он вернулся достаточно быстро. Зайдя в душевую, он положил на стул свободную футболку и хотел было выйти, но все же замер, смотря на силуэт Таши за занавеской. Такая хрупкая, но такая сильная.

Он стоял, задумчиво смотря не размытый силуэт за занавеской, практически не двигающийся. Время для Беннера остановилось, а вместе с ним казались исчезли и звуки. Все замерло, вместе с самим Брюсом, облокотившимся на дверной косяк, смотря на силуэт и слыша стук собственного сердца.
Пространство стало тягучим, словно патока, медленно обволакивая.
У них все было сложно. Всегда. И он сделал ряд неправильных поступков. Он ушел, оставил ее. А ведь наверно стоило остаться.
Мог настоять, но не смог, и Романова ускользала из его рук каждый раз, словно вода, словно мелкий песок, оставляя внутри мелкими крупицами чувство незаконченности, неудовлетворенности и собственного бессилия.
Ему всегда было не важно, что и как она делает. Он видел в ней куда больше, чем мог показать. Всегда не хватало слов, когда они были нужны.
Да и Беннер в общем был не самым умелым повествователем своих чувств.
А ведь иногда хотелось просто взять ее за плечи, мягко и осторожно, как самое хрупкое и драгоценное и дорогое в мире, заглянуть в ее глаза - два изумруда - и все сказать. Выложить все карты, сдать все пароли, открыть все. Но он не умел, не мог, не научился.
Хотел ли Беннер? Определенно. Знал ли как? Нет, не знал.
Он мог быть рядом столько, сколько потребуется. Быть кем угодно для нее.
Всегда был готов и будет.

Но при всем его уме, Брюс просто не знал где то решение. Где тот самый ответ, который всегда ускальзывал в последний момент, когда казалось, что вот он - только протяни руку.
Как видения образа Наташи темными ночами в последних минутах ночи, являя ее сонным глазам и растворяясь в первых лучах солнца, оставляя взамен только воспоминания о ее прикосновениях, о ее взгляде, о мягком голосе и тонком аромате духов.
Она была сильно. Сильнее кого-либо, но для Брюса не было ничего более хрупкого. Настолько, что он боялся за нее каждый раз. Боялся того, что снова станет для нее опасным. Хоть реа и смогла приручить яростную суть Халка, Брюс всегда будет опасаться.
Всегда будет опасаться, что сам по себе причинит ей вред. Сломает, разрушит.
Это было сложно и тяжело. Ведь в противовес опасениям и стразам, рука об руку шла любовь и желание. Желание быть рядом, прикасаться и защищать от всего, что в его силах. Не смотря на то, что Романова не из тех, кто будет прятаться за чьей-то спиной. В первых рядах несясь на амбразуру за близких и всех, кого надо спасти. Ломаясь, разбиваясь, стираясь в этих заданиях и миссиях. Собираясь снова. Она была для него героем. Она была той, кого бы он хотел видеть каждое утро на подушке рядом, еще спящей и такой спокойной и безмятежной в лучах восходящего солнца или же в его закате.

Ему бы стоило уйти сейчас. Повернуться, выйти и оставить свои мысли при себе. Брюсу стоило поступить умнее, не делать то, что внесет сложности между ними еще больше.
Стоило.
Но он не мог.
Ему слишком не хватало ее. Она была нужным глотком воздуха. Таша была его панацеей. Была спасением. От чего? Сложно сказать. Брюсу просто казалось, что будь она с ним - им бы было все по плечу вместе. Они со всем смогли бы справиться. А может и нет.
Но сейчас, ему стоило уйти, но вместо этого мужчина сделал шаг вперед, пропуская вопрос девушки мимо ушей и подняв руку, протянул ее к занавеске, едва касаясь ее спины через влажную тонкую ткань.
Ему никто никогда не будет нужен так, как Романова. Никого его сердце уже не выберет. И он может сколько угодно слушать ее доводы против, все равно будет упираться в один единственный довод за.
Пальцы едва касаясь скользнули через материал по спине, и он хотел что-то сказать, но вместо слов смог только шумно выдохнуть, прикладывая ладонь к пояснице девушки.
- Я слишком скучал по тебе.

А время падала на них каплями воды в душе, так же быстро текло, разбиваясь о пол брызгами, быстрее, чем в самых быстрых песочных часах. Медленнее, чем в самые томительные часы ожидания. Время....у них его было всегда предостаточно, но в то же время, именно его этим двоим так не хватало.
Казалось, все всегда было против них. Время, события, другие факторы. Они сами.
Чаще всего они сами. Путаясь в своих чувствах, в отношениях между друг другом. Им бы стоило не быть вместе. Так было бы лучше для них обоих. Так бы Беннер не переживал, что сможет навредить хоть как-то Наташе. Но он не мог. Не мог принять факт,что ее не будет в его жизни. Не мог отпустить ту, которая заставляло его сердце как замирать, так и биться чаще положенного.
Не мог. И не хотел.

И сейчас...они оба делала цепочку очевидно неправильных действий, которые точно не поспособствуют разбору и наведению порядка в их взаимоотношениях. И Таша...такая хрупкая и ранимая. Такая...
Он крепко обнял ее, не обращая внимания на намокающую одежду, прижимая девушку к себе, касаясь ладонью ее мокрых волос и вдыхая аромат ее тела.
А потом замирает от поцелуя, прижимая ее сильнее, чувствуя, как в этом хрупком на вид теле сходится весь его мир. Она была его миром. Была и будет.

- От земли и до луны, а потом обратно, - тихо прошептал Брюс, проводя рукой по спине девушки, - я всегда буду скучать по тебе настолько сильно, насколько это можно уместить в такое маленькое слово.
И не важно было, что кто-то может сейчас войти. Да на самом деле, кто войдет среди ночи? В это Беннер верил слабо. Да и если кто-то войдет все же, мужчине было сейчас это не важно.
Все было не важным, кроме той, кого он заключал в свои объятия. К чьей шеи прикасался губами, поглаживая по спине.
И может правильнее было уйти, дать Наташе придти в себя, не тревожить старые раны...старые раны, которые и не думали затягиваться в отсутствия Романовой рядом. И только сейчас, чувствуя ее, черная дыра внутри начинала постепенно затягиваться.

Им не стоило этого делать. Ему не стоило. Наверно. Наверно правильно было развернуться, уйти, не беспокоить ее. Не делать этот шаг в пропасть, в омут, в котором они оба не будут знать, что делать, как только наступит утро. Не будут знать, что со всей этой правдой, чувствами и эмоциями делать.
Уже утром, они будут пытаться разобраться, и может, считать это ошибкой. А может и не будут. Может, им уже было пора понять, что как бы они не отстранялись, как бы не опасались и как бы не прятались сами в себе, они не могут избежать друг друга.
Может, просто пора было это принять. Принять и научиться с этим жизнь. Два солдата этого мира, всегда готовые спасти мир, не могли спасти друг друга от себя самих же.
Они могли бы быть счастливыми. Могли бы быть наверно уже давно. Могли. Но всегда было это самое пресловутое " но".

Но сейчас, Беннеру было не важно. Он сделал выбор для себя. И мог только надеяться, что Наташа не выстроит еще одну непробиваемую стену между ними утром.
Надеялся, что это будет не мимолетным актом близости и нужды друг в друге. Он наделся. И это все, что у него было. Надежда и хрупкая Таша в руках сейчас.
Хрупкая и такая желанная.
Желанная во всех смыслах, которые только существуют в этом мире.
Она всегда имела и будет иметь над ним власть. Над ним. Над Халком. В Романовой было что-то, что заставляло желать быть рядом с ней. Заботиться, перебирать ее волосы, заглядывать в глаза и вызывать улыбку, которая всегда ей шла.

Ее прикосновения искрами и разрядами тока отзывались в теле, заставляя прижимать ее к себе еще ближе, еще настойчивее. Водить руками по телу и оставлять множество поцелуев. На мешающуюся воду уже не обращается никакого внимания, потому что все эмоции, чувства, весь мир сосредотачивается на ТАше, такой открытой, податливой, ведущей и ведомой одновременно. Настойчивой и подающейся. Внутри разгуливает адреналин, сбивая дыханье, разгоняя сердце с каждым ударом быстрее и сосредотачиваясь внизу живота.
Все за пределами ванной перестает существовать. Все, кроме девушки, дающей всю себя и берущей не меньше. И он рад принадлежать ей. Быть с ней полностью. Чувствовать каждый сантиметр ее тела.
Эмоции и чувства захлестывают сознание, разливаясь по телу тысячей эмоций и мурашек.
И Беннер готов уронить весь мир ради того, чтобы потом им не было паршиво. ЧТобы потом, они просто приняли это все и разбирались с отношениями, а не с тем, как их закончить.

Он старается быть осторожным. Аккуратным. Старается не доставить Таше неудобств и не задевать ее ушибы, которые россыпью по ее телу стали уже проявляться синяками. Беннер старался быть осторожным, но все равно невольно задевал так или иначе болезненные места, и проклинал за это себя в голове, снова стараясь быть более сдержанным и аккуратным.
И быть может сейчас и правда стоило все остановить и уйти. Поступить по разуму, включить голову и здравый смысл в конце концов.
Но это было.
Теперь все же стоило попробовать по другому. Может нет. Брюс устал думать. И сейчас он не хотел думать. Отключить голову. Не думать.
Просто быть с ней. Ощущать каждый сантиметр ее кожи, оставлять поцелуи на шеи, ключице, возвращаясь к губам, сбивчиво дыша и сдерживаться в порывах, что давалось все сложнее.

Он чувствует ее, прижимает к стене, придерживая руками. С губ срывается стон, вперемешку с шумным выдохом.
Беннер что-то шепчет сбивчиво, не разборчиво.
Теряется в Таше, в этих ощущениях. Чувствует легкий металлический привкус во рту, на секунду замирая и проводя пальцем по губе Наташи, следуя ее просьбе, медленно продолжая и касаясь губами щеки, оставляя поцелуй, потом еще один, и еще.

Он теряется в ней. Отдает себя без остатка. Не хочет, чтобы это заканчивалось.
Завтра все будет сложнее. Намного сложнее, чем было до сегодняшнего вечера. Завтра они будут разбирать последствия. Но все это будет завтра.
А сейчас он скользит рукой по телу девушки, придерживая ее, оставляя дорожку поцелуев от шеи к ключице, не спеша двигаясь, чувствуя, как волны удовольствия и адреналина растекаются по телу, заставляя дышать все чаще, сбивчивее. Сердце колотиться чаще.
Она была прекрасна. Таша.
И близость с ней, это было что-то невероятное.
Он прикусывает язык, чтобы не произнести фразу, которая может запросто все порушить. Быть так не к месту и спугнуть Ташу.
А он бы хотел ей сказать.
Хотел бы сказать, как сильно на самом деле ее любит. И как она ему важна. Хотел бы сказать многое, но это только усложнит все между ними. А Беннер этого не хотел. Все и так было слишком запутанно.

От прикосновения Таши внутри все переполняется эмоциями, от своих движений голова начинает покруживаться. От сбивчивого дыхания, от выдохов с голосом, от стучащего непростительно быстро сердца. От каждой секунды этого момента, все тело словно пронзают миллионы маленьких разрядов тока, сводясь к низу живота, потягивая и заставляя все ниже напрягаться непроизвольно, чувствуя Ташу каждым сантиметром своего тела, каждым миллиметром, что он проводит губами от шеи к ключице. Заставляя ладони непроизвольно слегка сжиматься на ее ягодицах и шумно выдыхать в шею, теряясь в моменте и на самом деле, нехотя двигаться быстрее, но не в силах подавлять импульс.

Ощущения накрывают с головой, шумным стоном срываясь с губ Беннера, прижимая девушку к себе сильнее и тяжело дыша. Все мышцы с потягивающим удовольствием расслабляются, после того как были натянуты, как струна, но мужчина не спешит отстранятся, отпускать Ташу. Нет, он отпускает ее немного на пол, но продолжает придерживать, водя рукой по спине, плечам, проводит по волосам и слушать стук ее сердца. Брюсу не хочется прерывать этот момент. Хочется теряться в ней дальше, но реальность все равно догоняет. Догоняет их обоих.

Беннер глубоко набирает воздух грудью, слушая слова Романовой. Слушает с какой уверенностью она это говорит.
Слушает и снова глубоко вздыхая, прижимает к себе ближе, водя руками по ее волосам.
-Таша…, - негромко отозвался мужчина, немного хриплым голосом, все еще нарушаемым бьющимся сердцем, - тогда, ты сделала то, что должна была. Так же как и я, но это было тогда. Мне кажется, хватит тащить за собой этот вагон, который на самом деле, уже давно пора было отпустить.
Он мягко берет ладонями ее за лицо, приподнимая его и заглядывая в глаза, поглаживая по скуле большим пальцем.
-Если ты действительно хочешь, я отпущу, - негромко произносит мужчина, продолжая смотреть ей в глаза, - но быть может, для разнообразия, ты перестанешь убегать и отталкивать меня, и мы попробуем поступить не так, как обычно? - он наклоняется, целуя ее в щеку, - мы заслуживаем счастья, а ты заслуживаешь любви, - негромко выдохнул Беннер около ее уха, - но в любом случае, сейчас, тебе надо лечь в кровать и поспать, а утром, - он погладил девушку по плечу, - утром мы с тобой поговорим об этом и примем решение, договорились?

Отредактировано Bruce Banner (2019-10-16 16:34:32)