Как-то не так представлялась ему эта встреча. Если уж совсем начистоту, он вообще старался об этом не думать и не представлять как оно будет, запретил себе мечтать о чём-то, что навряд ли будет соответствовать действительности, хотя бы потому что отдавал себе отчёт в том, что тот, кто для него отец, погибший, когда он ещё был ребёнком, на самом деле просто-напросто его не узнает, ведь он уходил на миссию, прощаясь вовсе не с взрослым парнем, подозрительно похожим на себя. Все эти возвращения в прошлое и "здравствуй, я твой сын" вообще не казались чем-то правильным и в целом поддающимся какой-то верной, ну или хотя бы понятной, логике. Это было скорее душевным порывом, продиктованным острой, неизлечимой тоской по ушедшим, неумением сидеть без дела и вовремя сказать самому себе "стоп". А что все от него ждали? Смирения? Джеймс, к сожалению, помнил, что такое быть не одному, пусть и воспоминания стали блеклыми со временем, а родителей он всё больше помнил по фотографиями. Но ведь всё равно помнил и скорбел, сожалея об утрате искренне, ища какие-то упоминания о них, надеясь снова услышать голоса. Раньше на подобное было меньше времени - мир как обычно сам себя спасал из рук вон плохо, но когда наступило затишья времени для скорби стало слишком много. Джеймс ведь не преступник и даже не злодей. Просто хотел сделать мир лучше, уберечь тех, кто его так упорно и самоотверженно спасал, вернуть себе хоть что-то. Разве это противозаконно? Он ведь просто устал жить, потеряв всё, и захотел вернуть то, что у него отобрал Альтрон - это было глупо, самонадеянно, необдуманно, но так глубоко засело в голове, что забыть уже не получилось, особенно когда под рукой были гениальный Старк и его изобретения. И вот он здесь. Смотрит на героя Америки, на самого Стивена Роджерса и борется с желанием броситься к нему и порывисто обнять. Он бы может и сделал этот несчастный десяток шагов и воплотил свой дурацкий план в реальность. Но у него, пожалуй, нет такого права. Это ведь не тот Стивен. Это не его отец. Это вообще не его мир, не то время, в которое он хотел попасть - он снова напортачил, поступил сгоряча и вот он результат. Чужой Капитан Америка, чужая вселенная, и сам он здесь чужой, подглядывает издалека, жадно изучая широкоплечего героя, запоминая движения, в тайне мечтая, чтобы тот заговорил, пусть и не с ним, и всё выжидая, когда тот посмотрит на него и... и отвернётся, не узнав.
Больно. Почему так больно?

Наверное, ему надо было смириться, как это сделали другие. Смириться и просто помнить, не пытаясь повернуть время вспять и спасти свою семью. Смириться и идти дальше, зная, что сделал всё, чтобы их жертва не была бессмысленной. Так было бы правильно, так было бы очень по-взрослому - он ведь давно уже не подросток, которого вечно приходится осаживать и отправлять в укрытие, откуда он с завидным постоянством будет сбегать. Но сделанного уже не воротишь, верно? И раз уж он здесь, почему бы... почему бы хотя бы просто не поговорить с Капитаном? Услышать давно забытый голос, попросить назвать по имени, как бы странно это не прозвучало для человека стоящего в каких-то нескольких метрах от него? Джеймс криво усмехнулся и сжал покрепче руки в кулаки, пытаясь справиться с неуместной, раздражающей дрожью от нахлынувших чувств, не хватало только разрыдаться для большего драматизма. Это всё глупо. Жалкая попытка подменить воспоминания, притвориться, что они живы. Он не вернул их, не помог, не спас. И сам вляпался во что-то крайне сомнительное. Какова вероятность, что местный Роджерс горит желанием нянчиться с чужим ребёнком, не умеющим в самоконтроль? Крайне низка. Чтобы это понять, даже не нужно быть гением. Но познакомиться всё же стоит, просто чтобы окончательно убедиться, что ни черта у него не получилось - это почти не страшно, можно даже представиться своим полным именем, в конце концов Роджерсов в Америке не так уж и мало.
В конце концов Джим ведь никогда не лез в карман за словом и не искал одобрения в чужих глазах, решаясь совершить очередной подвиг или глупость - это с какой стороны посмотреть. Он не трус. Он сын героев. Он сам герой, пусть и совсем другого мира. Самое время об этом вспомнить и перестать стоять в стороне со взглядом брошенного преданного пса, который то ли заскулит от радости, что кто-то вернулся, то ли бросится, не узнав.
Достаточно драмы.

Каких-то жалких десять шагов дались с большим трудом, чем продержаться против Альтрона, остро желающего его убить. Шаг за шагом и он всё ближе к недостижимой мечте. Ещё какая-то пара метров и он сможет вблизи разглядеть позабытое лицо, вспомнить и запомнить что-то новое. Всего-то несколько шагов. И целая вечность ожидания. И горькое чувство, что это всё не то. И не про то. Не за этим он самоотверженно сиганул в портал, вовсе нет. Он искал встречи не с ним. Но тот кого он так жаждал увидеть - мёртв. Всё ещё мёртв. Навсегда мёртв. А этот Стив жив и улыбается. Дышит, кажется, говорит, но ни черта не слышно за шумом собственного сердцебиения в голове. Жив. Стивен Роджерс жив.
Но у него никогда не было сына, наречённого в честь его лучшего друга. Его нет. Не существует. Это всё самообман, но такой сладкий на вкус, что никак не отказать себе в подобной маленькой слабости. Просто подойти и познакомиться - это ведь не преступление, верно? Верно. Нужно просто держать себя в руках. Ничего нового.

- Добрый день,- главное не смотреть слишком жадно и не выглядеть странным. Это в целом просто, нужно всего-навсего забыть кто стоит перед ним, ну или хотя бы не думать об этом. Хотя, наверное, редко кто говорит совершенно спокойно с Капитаном Америкой? Джеймс не в курсе - в его детстве у него подобных проблем не было. Но потом возникли сложности совсем другого рода, а жаль. Очень жаль. - Ты же Стив Роджерс, верно? Могу отвлечь тебя на пару минут?

План на самом деле был совсем не такой, но к чёрту план. Он хочет всего пара минут общения, которые он сможет запомнить, по крайней мере пока, может быть что-то изменится. И в течение их краткого диалога вовсе необязательно радостно заявлять, что у Роджерса есть сын, вернее не у него, но сын всё равно есть. Это даже звучит по-идиотски. Но зато можно просто представить, хотя бы на время, что он справился и изменил мир.
Главное, чтобы потом не было слишком сложно смириться с тем, что ничего не изменилось.

Если протянуть руку, то можно будет почувствовать тепло человека как две капли воды похожего на того, чьи фотографии были спрятаны в стол. Если на секунду отпустить себя, можно сгрести в объятия Стива, уткнувшись в плечо, и горячо без лишнего надрыва произнести так и рвущееся наружу: "мне так тебя не хватало". Если буквально на миг перестать отдавать себе отчёт в том, что это всё обман, можно почувствовать себя самым счастливым человеком в этом грёбанном несправедливом мире. Вот только если - мерзкое слово. Сослагательное склонение - обман. Всё обман. И знакомый голос, звучащий без лишнего отчуждения и недоверия, тоже обман. Это всё фикция. Игра фантазии. Отец мёртв. Навсегда. Смирись, пацан, жизнь повернулась к тебе задницей много лет назад и с переменным успехом вертится, уберегая от смерти, но не возвращая утерянного. Смирись. И улыбайся. Улыбайся широко, как будто ты очень рад встречи и изнутри тебя не разрывают на части противоречивые чувства. Улыбайся и смотри во все глаза, запоминая каждый жест, каждую морщину, ясность голубых глаз, откладывая в память интонации и звучание каждой буквы. Урви всё, что можно. А потом уйди. Чёрт знает куда, но лучше уйди. Потому что быть рядом будет слишком больно, до крика, до воя, до желания разнести к чертям весь мир, в котором жив совсем другой Стив.
И сына у него тоже нет. Вот и всё.

- Спасибо,- на языке крутится "это много для меня значит", но естественно Джим проглатывает ненужные сентименты, только кивает, соглашаясь пройтись и подбирает правильные ответы на сложные вопросы. Знакомы ли они? На самом деле нет. И это даже не ложь - Роджерс ничего не знает о человеке, идущем рядом с большим пакетом на котором красуется название какой-то пекарни, судя по кренделям вокруг. Знает только имя, чем занимается и запросто узнает в толпе, да и то потому что перед своей безумной выходкой долго изучал фотографии, чтобы точно не ошибиться. На самом деле он просто использует его, примеривая к нему остаточные воспоминания об утерянном навсегда человеке, всё пытается представить, чтобы ему сказал его отец, попади он в прошлое. Узнал бы? Поверил бы? Обнял бы? Всё может быть. Только он это уже не узнает. Джеймс на секунду жалеет, что у него нет кепки, как у Стива, которую можно было бы надвинуть на глаза и скрыть неуместную горечь. Он вообще-то плохой актёр, но жизнь заставила научиться изображать, что всё в порядке, когда внутри всё рушится и ломается. Поэтому он вскидывает голову, поворачивая голову к Роджерсу, всем своим видом давая понять, что всё в порядке, нет причин переживать, не смотря на то, что это откровенная ложь. Жизнь вообще много что заставила научиться делать. Быть жёстче, решительнее, командовать, принимать решения, двигаться дальше, когда отчаянно хотелось запереться где-нибудь и повыть. Жизнь та ещё стерва на самом деле, но иногда она подкидывает что-то хорошее и в тоже время у этого хорошего всё равно горький привкус. Смешно. - Скорее нет, чем  да.

Джеймс взвешивает все "за" и "против", пытается найти хотя бы одну причину промолчать, которую бы не перевесило чувство пустоты и желание выговориться, и придумать жалкую отговорку откуда он знает Стива - это на самом деле не сложно, нужно просто представиться его верным фанатом и никаких вопросов. Наверное. Причин на самом деле десяток и ещё парочка в довесок. Но он уже здесь, верно? Он уже совершил глупость ради своей мечты. Разве не глупо теперь притворяться парнем, чья хата с краю и который вообще никак не относится к Роджерсу? Хотя он и не относится. Странно. Дико. Глупо. Тоскливо. Наверное, это низко перекладывать свою головную боль на другого, но... ему ведь нужна помощь, верно? Нужно как-то вернуться домой и попробовать ещё раз. И ещё. Пока он не добьётся своего и если придётся, то с боем. Никто никогда не говорил, что его отец отказывал нуждающимся. Навряд ли местный кардинально отличался в этом. Всё равно продолжать молчать было бы странно.
А продолжать молча сравнивать и с жадностью впитывать всё, что можно было подметить, с каждой минутой становилось всё сложнее. Как и держать себя в руках.

- Кажется, забыл представиться. Джеймс Роджерс,- парень останавливается и протягивает руку, неловко улыбаясь. Неловко потому что для него это рукопожатие не просто жест, что-то большее, наверное. Жаль, что только для него. Но жалости он, пожалуй, не хочет. Правда он не знает, чего он хочет получить от человека, которому протянул руку. Сочувствия? Отеческого совета? Чёрт. Тупая была идея. Но оно того стоило. - Парень из другой вселенной, судя по всему. Немного потерялся и мне, видимо, нужна помощь.

Лгать в глаза отцу Джиму не довелось и он как-то не решился провернуть подобное сейчас, но недоговаривать - это же не лгать, верно? Капитан не идиот, конечно. Но не так уж они и похожи, если честно, а щит, как самая очевидная улика их сомнительного родства, спрятан во избежание недопонимания. Всё просто. Ну, а полуправда - это маскировка уровня Джеймса Роджерса - Тони бы, конечно, не одобрил. Хотя фраза "я сын Стива Роджерса" звучала бы ещё хуже, пожалуй. По крайней мере местный Стив не заслужил таких нервных потрясений. А просьба о помощи на самом деле отличный повод продлить разговор, пусть он в ней пока и не нуждался.

Джим улыбается растерянно, крепко сжимая чужую руку и не особо горя желанием её отпускать. Но у него, пожалуй, нет выбора. И это даже уже не бесит - привык. Отсутствие альтернатив обычное дело. И он отпускает, не отводя взгляда и продолжая чересчур жадно разглядывать Стива, всё пытаясь понять: догадался ли. Джеймс не считал всех вокруг идиотами, но сказать напрямую не хватило духу, да и по большому счету он и не в своём праве, вот и приходилось теперь гадать на кофейной гуще, пытаться читать по незнакомому взгляду, вглядываться в улыбку и надеяться. Надеяться, что это может быть даже слишком очевидно: имя, фамилия, внешнее сходство, да даже сам факт узнавания в безликой толпе - не все могли похвастаться подобной наблюдательностью. А ведь надежда такое глупое чувство. Оно же и привело его сюда, а толку? Давно, наверное, пора было повзрослеть, перестать верить в сказки, в собственное могущество и в то, что всё можно изменить. Ведь на деле ему ещё ни разу не удавалось вернуть события в то русло, что не причиняло боль и любой адекватный человек давно бы перестал биться о стены и пытаться их разрушить, но не Роджерс. Его ослиное упрямство до добра пока не доводило, но добиваться поставленных целей, не тех, которыми он горел сейчас, а более реалистичных, он умел. И вот он здесь. И вот ему говорят, что это всё не проблема - забавно. Видимо, чужаки из других миров давно не новость - это ему даже на руку. Вот только неизвестно, конечно, как часто в гости заглядывают чьи-то чужие, но в тоже время имеющие слишком много общего с местными, дети.
Джеймс кивает, не произнося вслух, что пока не спешит домой и осоловело моргает в ответ на вопрос. Улыбка тает на глазах. Пожалуй, это больно. Не радостно.

Воздушные замки рушатся на глазах - самообман это, конечно, дурная привычка, но от него так легко дышалось. Вот только никто не обязан подыгрывать, особенно новоявленный родитель, если он догадался, конечно, какая роль ему во всей этой трагикомедии отведена, хотя судя по вопросу - он уже всё понял. Впрочем Джим допускал, что Капитан мог решить, что перед ним племянник. Или внук. В конце концов признавать в ком-то не совсем своего сына, наверное, сложновато. Забавно всё это. И больно, по-прежнему больно от каждого слова, жеста, взгляда - так остро желаемое им так близко и так далеко. И говорить совсем не хочется, а молчать уже невмоготу. Вот только, что даст имя его матери Роджерсу? Странный вопрос. Странное место для подобных разговоров. Странный день. Да и сам Джеймс не слишком-то нормальный, будем честны.

- Наташа,- Джеймс уже не улыбается, смотрит прямо, цепко, внимательно. Смотрит и догадывается, сам по себе, без лишних подсказок, что вероятность встретить в другом мире ту же счастливую пару отчаянных героев слишком низка. Даже ниже, чем вероятность его появления в нём - он то здесь. А вот Романова с Роджерсом вполне могут быть просто командой. Или вообще по разные стороны баррикад - Джим толком не разобрался, что здесь происходит, знал только, что не всё так плохо, как у него дома, по крайней мере на первый взгляд чуточку лучше. Меняет ли это что-то? Роджерс не знает, пока не знает. Но не даёт себе шанса соскочить с собственноручно скрученного крючка и продолжает: - Романова. Про отца спрашивать будешь или ограничишься догадками? Впрочем... назван в честь Барнса. Фамилия отца. Ещё вопросы?

Наверное, это было немного жестоко вот так вот отрезать пути отступления, но и вопрос Стива не отличался особой мягкостью. Или хотя бы тактом, но может быть это и к лучшему. Пусть говорить о родителях всегда больно, особенно теперь, когда перед ним стоит человек один в один его отец, но не он. Всё такой же живой. Говорящий с ним. Смотрящий на него. Но не он, не его отец, не тот кто его качал на руках и радовался первым шагом. Тот мёртв. По-прежнему мёртв. А Джеймс вместо того, чтобы бороться за него и продолжать попытки вернуться в прошлое, прохлаждается в чужом мире и жадно запоминает то, каким был его отец, глядя на его же двойника. А Джим ведь честно искал причины умолчать, но Роджерс сам их все перечеркнул - так что иномирный гость просто малодушно умыл руки и теперь смотрел с немым вызовом. Что дальше, Стив?
Твой ход.

Отредактировано James Rogers (2019-03-10 14:34:13)

Отсутствие вопросов - это, наверное, не плохо, но в тоже время и не хорошо. Это никак. Джим давно научился рассказывать о себе, если в этом была нужда. Обычно ему, конечно, не приходилось пояснять, что происходило в его мире во времена его детства и юности, но эта часть рассказа всё равно не причинила бы ему лишней боли - это просто факты. Так случилось. От подобного никто не застрахован. Но Стив ничего не спросил, а Джеймс в свою очередь не стал ничего рассказывать - зачем? Он сюда явился не для того, чтобы выбивать почву из-под ног более счастливых версий своих родителей. Если, конечно, они в самом деле были счастливее - этого Джим не знал наверняка. Но по крайней мере они живы. Это уже не мало. Это на самом деле важнее всего прочего, но подобные мысли Роджерс оставил при себе, неуверенно улыбнувшись в ответ явно растерянному Капитану и кивков соглашаясь прогуляться с ним и дальше. У него всё равно не было других планов и ему в самом деле было интересно поговорить со Стивом, пусть и не тем, с которым он так остро хотел встретиться, но всё равно вроде бы с ним. С легендарным Капитаном Америкой. Со своим не_отцом, но кем-то кто знал о нём больше всех прочих.

- Лично знаком только со Старком. С остальными не успел познакомиться - все погибли, когда я был ребенком, пытаясь спасти мир от Альтрона,- Джим едва заметно качает головой из стороны в сторону. Правда редко бывает на вкус сладкой - Роджерс знал это не понаслышке. Но произносить вслух свою правду, связанную с родителями, всё равно до обидного горько. Но всё равно стоит обозначить все эти тонкие моменты сразу, минуя неловкие разговоры и взгляды. Джим на самом деле не идиот, он понимает, что местному Стиву остро не хватает информации о новоявленном сыне и он в свою очередь даже готов ей поделиться, минуя прямые вопросы и даже чашечку кофе, но не слишком углубляясь в детали. Почему-то подобные беседы за чашечкой кофе и обедом казались ему немного кощунственными, но с другой стороны предложение приятно грело. Не прогнал, не испугался, готов помочь и открыт для разговора. Это, в общем-то, лучший из возможных сценариев, которые приходили в голову Джиму. - Если кратко, то у нас всё немного вышло из-под контроля. Пост-апокалипсическое общество - это про мой дом. А попал к вам мм позаимствовал у Старка одно из его изобретений. Эффект оказался немного не таким, как я ожидал.

Джим неловко пожал плечами, но больше ничего пояснять не стал. Выслушивать про свои самую малость криминальные наклонности ему не хотелось. Ему вообще не хотелось выслушивать хоть за что-то. Воспитывать его уже поздновато, а вот поговорить на равных он бы не отказался. Узнать немного больше, запомнить особенности речи, запечатлеть в памяти мимику Стива - вот чего бы ему хотелось. Но не он здесь, к сожалению, заправляет балом. А жаль. А может быть и к счастью - постоянная нужда думать и решать за других ни разу не помогает расслабиться.

- Я добрался без происшествий, так что цел. Но, возможно, мне нужна помощь с восстановлением моего телепорт. Я смогу найти Старка в особняке? - Джим присматривается к Стиву внимательнее, пытаясь скрыть за этим собственную неуверенность в готовности пообщаться с местным Старком. Он вообще не очень уверен, что к месту здесь, а вот в обратном более чем. И в лице Роджерса его тоже что-то смущает, но он не может понять что именно. И это его раздражало. Но не единожды убедившись, что не стоит ничего откладывать на потом, которого может не быть, Джеймс остановился, кивков указав на дом, смутно похожий на особняк, и попутно, как будто так и надо, задал максимально неудобный вопрос, мешающий перестать излишне нервничать и искать подвох. - Нам сюда? Слушай, Стив, что-то не так? Я в принципе не навязываюсь к вам в подопечные. Справлюсь сам. Последнее чего бы я хотел - это стать для вас обузой, особенно для тебя.

Джеймс привык говорить прямо и по существу. Он был готов принять любой ответ, даже тот, который бы подразумевал, что ему придётся лишить себя почти добровольно возможности познакомиться с отцом, и, вероятно, с матерью столь извращённым способом. Он просто давно не верил в чудеса и сказки. И отлично знал на своей шкуре, что хэппи энды - это про героев литературных романов, а не про обычных людей. И он бы и рад смягчить свой вопрос улыбкой или шуткой, но вместо этого только и делал, что напряженно вглядывался в лицо Капитана, ожидая честного ответа.

Джеймс слушает внимательно, запоминает всё сказанное, пытается уложить в своей голове. Надежды, что он промахнулся со временем и так не было, теперь она в принципе не имела шанса на жизнь. Друзья значит. Ладно, пусть так. Джеймс рассчитывал увидеть родителей, своих родителей, счастливую пару героев. Хотел их спасти, готов был ждать того самого дня, если вдруг промахнётся. Но.. не судьба. В глубине души ему от этой мысли не по себе, но здесь и сейчас он неуверенно улыбается, кивая. Может быть это и к лучшему? Может быть хорошо, что он попал сюда, а не сделал прыжок во времени? Роджерс не силён в квантовой физике и прыгал, толком не понимая рисков, плохо осознавая возможные последствия. Он просто знал, что не простит себе, если не попробует. И вот он результат. Перед ним стоит Стив. Не совсем тот самый, но всё же Стив. Капитан Америка. И рассказывает, что в целом несильно старше его, да и с Романовой они просто друзья. У Джима нет идей, какая реакция в данном случае может считаться правильной, но по крайней мере в его планы точно не входит попытка свести этих двоих. Ему же не пять лет, верно? Да и.. зачем? Он всю жизнь мечтал поговорить с родителями вот так, будучи уже взрослым, осознавая происходящее. Мечтал идти с ними плечом к плечу. Но всё пошло не по плану. А теперь.. у него есть такая возможность, верно? Что ему ещё нужно?
Роджерс и сам не знает ответа на свой вопрос, хотя догадывается, что всё же он хотел бы встретиться со своими родителями, с теми, кто создал семью, рискнули завести ребёнка. Вот только Стив не виноват, что он другой человек. И Джим не имеет права, да и не собирался требовать от него безусловной любви, построенной только на условном родстве. Нет. Но по крайней мере он не хочет сбегать. Не сейчас. Он хочет узнать больше, хочет продолжить этот неловкий разговор, растягивая агонию. Ему это нужно. Очень.

- Тебе не должно быть за это неловко. Мне и самому сложно уложить всё произошедшее в голове, но.. Если честно, я почти не знал родителей. Мне не было пяти, когда они погибли. Поэтому я не сравниваю тебя - мне просто не с чем. Все мои знания - воспоминания Старка или выдержки из новостей, какие-то записи. Но это.. никогда не создавало полную картину,- Джим не знает зачем он выворачивает себя наизнанку, пытаясь убедить Стива, что тому нет нужды пытаться себя равнять с его отцом. Правда не знает. Ведь от этой его искренности ему же в первую очередь и горько, уже не больно, но в любом случае неприятно. И хочется поскорее с этим закончить. Обычно рассказы о себе ограничивались сухими фактами и это было привычно, это не ранило, не вскрывало старых ран, не было поводом для сожалений, что тогда он был слишком мал, чтобы помочь своей семье. А вот рассказы про то, что он не знал родителей и весь этот ворох уточнений - это больно. Рассказы, изобилующие деталями, никогда не оставляли его равнодушным. Ни его, ни чужие.
Джим не привык к тому, что кому-то может прийти в голову сжать его руку, ободряя, но велит себе расслабиться, дёргает губами, пытаясь улыбнуться шире и сжимает тёплую широкую ладонь в ответ.
Кажется, полегчало.

- Спасибо,- кивает парень, весь внутренне сжимаясь от мысли о встрече с Тони. С другим Тони. Не с тем, которому он доверяет, который его вырастил, вложил в его голову всё, что там имелось. Другой. Эта встреча, пожалуй, будет сложнее, чем возможные свидания с родителями. Просто потому что Старк в его жизни был. И как бы глупо это ни звучало, Роджерс навряд ли поспешит в мастерскую. А побег.. он не планировал сбегать. Но, наверное, это не написано у него на лице. И он спешит дать обещание, забыв, что не слишком разумно обещать хоть что-то, толком не понимая, что происходит вокруг - его можно понять, он в растрёпанных чувствах. - Да, хорошо. Обещаю не пытаться пропадать с радаров, не оставив прощальную записку. А за последнее спасибо. Мне кажется, что я староват, чтобы меня воспитывать.

Джим давно уже отпустил руку, вернувшую его в русло разговора, но ощущение такое, что это он зря. В нём нет страха - он смотрит вокруг с интересом, но всё же ему неуютно. Это всё непривычно. Город, полный людей. Здание, явно никогда не страдавшее от чужой руки. Множество окон. Спокойствие, с которым Стив, идущий чуть впереди, проходил из комнаты в комнату. Ни одного настороженного взгляда, никаких признаков, что в этом доме может быть опасно, как и везде. Роджерс чувствовал себя неуместно со своей привычкой прислушиваться и напряженно смотреть по сторонам. Неуютно без щита. Одиноко без привычных голосов команды.
Наверное, некоторые его идеи всё же стоило обдумывать подольше, прежде чем реализовать, но.. Но. Он уже здесь. И всё ещё имеет счастливую возможность общаться со Стивом. Оно ведь того стоит, верно?

- Не отказался бы от чего-нибудь,- Джим не понимает как себя вести со своим не совсем отца, не создавая ещё больше моментов, которые могли бы взволновать старшего Роджерса, или тех, что напоминали бы ему о том, как он жил и что делал. Но одно он знает точно: он хочет услышать о местном Стиве. - И, раз уж так получилось, что я здесь. Можешь рассказать о себе? Чужие воспоминания это.. немного не то, понимаешь? И я бы хотел знать больше.

Он бы хотел знать всё.