Было бы глупо не воспользоваться неосторожно брошенной Наташей фразой о том, что особняк не тюрьма. Роджерс глупцом не был, у него, конечно, много недостатков, но вот проблемы с интеллектом в этот список не входили. Да даже, если бы ему и не подкинули такой отличный повод забрать свои немногочисленные вещи и свалить, даже если всего на пару дней, он бы всё равно ушёл в самоволку. Джим плохо справлялся с собственной раздражительностью и предпочитал в таких ситуациях одиночество, ну или десятки незнакомых людей вокруг, к которым у него претензий нет. Уходить в леса медитировать и избивать ни в чём неповинные деревья ему как-то не улыбалось, так что вместо того, чтобы безопасно укрыться в безлюдном месте, он устремился прямиком в город, закинув щит за спину и проигнорировав едва слышный писк здравого смысла. В этом мире, конечно, не идёт война, но идти на импровизированную разведку без привычного снаряжения было бы слишком опрометчиво. Хватит с него уже идиотских выходок и их последствий. Уж лучше на него будут пялиться мирные, чем кто-нибудь не слишком дружелюбный застанет врасплох - последнее не рассматривалось им как что-то возможное в принципе. По-хорошему его уровень доверия к людям, как и вера в доброе и светлое, колебались где-то в районе нуля, рискуя рухнуть в минусовые значения - пистолета под подушкой, конечно, не хранил, но иногда задумывался о подобном. По крайней мере щит всегда был в близком доступе - война редко случается после предварительного оповещения с указанием точного времени начала.

Мир вокруг имел что-то общее с его, но был живее, что ли. Да, пожалуй, всё вокруг выглядело слишком беззаботным и целым. Нет руин, нет испуганных людей, нет привычных затравленных взглядов. Всё не так. Всё чужое. И он чужой. Ему здесь не место. Солдату место на войне. А ему и вовсе место в другом времени, где он мог бы всё исправить. Все эти человеческие радости и слабости ему не чужды, но разговаривать ни с кем он так и не стал, успешно игнорируя любые попытки то ли сфотографироваться, то ли познакомиться - чудом было, что никому слишком резвому руку на автомате не сломал. На самом деле Роджерс планировал пошататься с день по улицам, выдохнуть, смириться, перетрясти весь свой внутренний мир до приличного состояния уверенности хотя бы в себе и своих целях, и вернуться в своё временное убежище - домом особняк он даже мысленно не называл. Но смирение всё не приходило. А сам Роджерс всё прокручивал в голове беседу с Наташей, пытаясь переиначить, увидеть что-то, что не заметил, закрыв забрало и встав в оборонительную стойку, но не находил. Упирался в общий генофонд рогом и понимал, что вернуться не готов. Не сейчас. Не по собственной воле уж точно. Отсутствие места для ночлега не пугало - пара дней на ногах это не предел его возможностей. Смущало только ощущение слежки, от которой очень хотелось избавиться, но как это сделать не слишком привлекая к себе внимание общественности, Джим так и не придумал, так что просто смирился и попытался затеряться в навскидку самом неблагополучном районе - там хотя бы будет не так сложно скинуть хвост и в случае надобности пояснить, что с чувством юмора у него беда.

В очередной раз поймав себя на ощущении, что что-то будет, Роджерс замер, подозрительно оглядывая улицу. На первый взгляд ничего необычного, но может быть стоит немного подождать? Выжидать он умел. По крайней мере на его вкус там, где он затаился, было достаточно безлюдно, чтобы предпринять хоть что-то. Если у него, конечно, не разыгралась паранойя.

- Даже так. Тем интереснее.

Шум мотора Джим мог бы распознать в любой ситуации. А вот кто именно, судя по всему, не случайно мчал - это уже интереснее. Роджерс сделал шаг вперёд, вглядываясь в надвигающийся на него транспорт и его всадника. Или всадницу. Роджерс поморщился и сложил руки на груди. Не тюрьма, говорите? А надзиратели откуда?

- Чувство ответственности замучило?

Возможно, Джеймсу было так сложно соглашаться играть в урезанную версию дочки-матери именно потому что он был лишён подобной радости в принципе. Не было в его сознательном возрасте у него никого, кто бы мог указать, что делать, ткнуть носом в собственные косяки, а главное попытаться воспитывать, несмотря на все события из его биографии, вопреки всем выигранным или проигранным битвам, игнорируя кровь на его руках, тяжесть взгляда, умение брать себя в руки и действовать, просто закрыв глаза на то, что он мог и вёл за собой своих товарищей. У него был только Старк. А Старк он никогда и не пытался заменить им родителей, он воспринимался скорее как старший товарищ, к которому прислушивались все детишки, бывшие под его патронажем. Максимум старший брат, который и подзатыльник пропишет, если перестараешься, а может и пинка под зад, чтоб не тормозил. Старк был их лидером, пока не уступил эту поганую роль охочему до права решать и нести ответственность Роджерсу, решив, что ребята сами разберутся. Он направлял их, спорил на равных и никогда не пытался лишний раз ткнуть носом в то, что за них в ответе перед теми, кто погиб. Это была игра совсем другого уровня. И Роджерс просто не готов был к тому, что кто-то вдруг начнёт его попрекать общим генофондом, давить на эту слабость. Заявлять об ответственности, которую за него несут. Это же нонсенс. Идиотизм. Какого чёрта? Он был, пожалуй, не обижен, нет. Дезориентирован и очень зол. Зол на себя, что не спустил всё на тормозах ии ушёл в хорошо известное в его команде пике, из которого выходить слишком сложно. Зол на Наташу за то, что не поняла его, не услышала, увлеклась мыслями о том, что он, кажется, ей в каком-то смысле сын и поставила его тут же на ступень ниже, как несмышленого ребёнка. Это раздражало. Бесило. Мешало мыслить здраво. Поэтому он ушёл, чтобы не наломать лишних дров и не продолжить их знакомство очередной попыткой переупрямить друг друга. Ни к чему ему это. Зато понятно, почему ему по жизни так тяжело с людьми - гены то у него непростые. Хотя это всё, конечно, глупости. Женщина, которой он прочитал целую лекцию о том, что нужно думать, что говоришь, отстаивая свою заслуженную независимость, всё-таки имела слишком много общего с его матерью и он, пожалуй, не хотел вешать на неё никаких ярлыков. Хотя бы поэтому. Ну и потому, что не привык так делать. Да и вот так глупо терять возможность продолжить узнавать ту, чьего тепла ему не хватало по жизни, он просто не мог. Поэтому он здесь. В этом странном месте.
А вот почему здесь Наташа, смотрящая на него то ли устало, то ли настороженно, продолжая сидеть верхом на байке, видимо, в ожидании, что он тут же запрыгнет к ней и они умчат в закат - хороший вопрос. Ответа только давать, который бы устроил Джима, никто не собирался судя по всему. Ладно. Хорошо. Славно. Роджерс не очень-то хотел снова бодаться, но... а как иначе?

- Решила продолжить наш разговор в новой обстановке что ли? - Джеймс привычно вздёрнул бровь и склонил голову вбок, разглядывая Романову. Красивая. Опасная. Впрочем, он и не ожидал ничего другого от своей как бы матери. Впрочем, его скрытое восхищение никак не мешает ему в очередной раз отбить вроде бы и безобидную даже не шпильку, наверное, но по-прежнему раздражающую. - И-и-и сектор "приз" на барабане. Ты снова говоришь со мной как с ребёнком. Завязывай, а. Ты серьёзно считаешь, что в опасности здесь я, а не те, кому вздумается попытаться огреть меня чем-нибудь по голове?

Это уже даже не смешно. Небезопасный район для парня со щитом, ага, как же. Дайте два. Пока он со щитом, а не на щите - он в безопасности. А эта женщина прям раздражает своей неаккуратной заботой. Странно, что не привезла с собой какой-нибудь детский обед, чтобы накормить дитятку. Роджерс поморщился, открыл было рот, чтобы сообщить ещё что-нибудь в меру дерзкое и очень даже колкое, но его абсолютно невежливо прервали. И кто бы мог подумать как! Стрельбой! Джеймс никогда не признается, но за ту неделю, которую он провёл, как школьник, гостящий у бабушки во время каникул, он чертовски соскучился по всему опасному, стрёмному и экстремальному. Он совсем не умел жить в безопасности, мире и покое. Он поэтому и оказался здесь. Но это всё лирика и он подумает об этом не сейчас.
Сейчас он действует на инстинктах, внаглую пользуясь выработанными годами рефлексами. Отпрыгивает в сторону, опасно расходясь с пулей, рывком стягивает со спины щит и закрывается им, заодно прикрывая и Романову. Джеймс любит свой щит. Умеет пользоваться им как своим доспехом, так и как оружием, швыряясь в противников, но сейчас он, пожалуй бесполезен. Не хватает прикрытия в лице Френсиса, не хватает их женской версии громовержца с её мечом. Ему не хватает команды. Он отвык биться в одиночку, но всё равно не намерен сдаваться. Но от помощи не откажется.

- Опоздали немножко. Есть лишнее оружие? Не откажусь,- Джеймс выглядывает из-за щита, прищуривается и снова закрывается, с удовольствием прислушиваясь к звуку отскакивающей пули и чьей-то ругани. Рикошет - это всегда удачно. Прикрываться до бесконечности нельзя, тем более, что на вечеринку прибыли и другие гости, не спешащие идти на опасное для них сближение, но всё же явившие миру свои лица. Так себе дисбаланс. Джеймс, недолго анализируя окружающую обстановку, делает пару прыжков в сторону, уворачивается от очередного выстрела каким-то чудом и сносит с ног самого храброго и глупого, видимо, используя свою игрушку как таран.

- Поможешь? Или это твои друзья нас так решили поприветствовать?

Сокращённая дистанция - это способ получить преимущество. Но когда соперников много - это плохой план. Роджерс оглядывается на Романову и выкрикивает, как привык делать в другом мире.

- Справа!

На самом деле слева тоже, но в того летит щит. Роджерс может быть и эгоист, и сын дерьмовый, но отличный напарник, не страшащийся остаться  без защиты. Его условный бумеранг сносит парня слева, ну а того, что справа Джим оставил Наташе. Справится. Она не может не справиться.

Отредактировано James Rogers (2019-03-30 00:41:06)

Джим ненавидит нравоучения всей  душой. Не выносит выволочки и выговоры. Особенно его нервируют справедливые тыканья мордой в его косяки. Но ему давно не пятнадцать, чтобы шипеть в ответ и продолжать стоять в позе, с пеной у рта доказывая, что он не при делах и виноват кто угодно, но только не он. Поэтому он слушает молча, щурясь, запоминает каждый факт, с трудом удерживается от закатывания глаз и даже в конце вполне себе мирно кивает. Был не прав. Понял. Готов исправиться. Вот только времени совсем нет, так что Наташа может только предположить, что он впечатлился. Поговорят позже, если будут силы и желание, но это, конечно, вряд ли. Роджерс даже рад, что всё случилось именно так, ну просто потому что не любит извиняться и признавать, что облажался. Особенно, когда его отчитывают, не забыв ввернуть шпильку, проехавшись по болевой, ага. Романова, пожалуй, как-то неправильно пытается его пристыдить, больше похоже на попытку выйти на очередной виток их противостояния. Но на самом деле Джим правда умеет признавать, что был не прав, но чертовски не любит. Проще доказать делом, что он не так уж и плох, тем более, что шанс вот он, прямо перед носом.
Прикрыть щитом Романову как что-то естественное. Единственное возможное. Поймать брошенный пистолет и тут же выстрелить особо ретивому плохому парню в плечо, выводя его тем самым на какое-то время из игры - проще простого, можно даже не задумываться над каждым своим действием. Просто делать. Делать то, что умел лучше всего - защищаться и воевать.

Запах бензина не обнадёживает.. Взрывать единственное ближайшее транспортное средство - дурной тон. Но кого здесь волнуют манеры? Джим кивает, срывается с места в сторону Наташи, подхватывает попутно щит, закидывая его на спину - полезная привычка, не раз спасала ото плохо заживающих ожогов какой-нибудь там степени, полученных, вопреки логике фильмов, от взрыва, на который крутые парни, конечно же, не оборачиваются. Роджерс чувствует спиной взрывную волну, морщится и выглядывает из-за машины, оценивая насколько их не совсем добровольная жертва им помогла. Как-то не особо. Какая тоска.
Роджерсу бы хмуриться и выглядеть очень серьёзным, но улыбается, давит из себя смешок и, бросив озорной взгляд на Наташу, предлагает ей решение её маленькой деликатной проблемки.

- Вали всё на меня. Пусть прочувствуют всю прелесть наличия взрослых детей,- Джиму смешно и совсем не больно. Это как отбиваться от справедливых претензий Тони, выставленных за очередное убитое окончательно и бесповоротно изобретение. Ну, правда, а чего он ожидал, собирая себе под крыло кучку неблагоразумных подростков? Что всё всегда будет чинно и мирно? Смешно. Только разруха и беспредел. Только хардкор.

- Я подыграю,- Джим целится и стреляет в очередного смертничка, быстро отошедшего от последствий взрыва, довольно хмыкает, зная, что попал и не чувствует себя виноватым. Война - дело такое. Либо ты, либо тебя. Роджерс предпочитал беречь себя и своих союзников, а не рыдать над искалеченными или мёртвыми врагами. Он слышал, конечно, что Капитан Америка не убивает, вот только, он не Стив. Он всего-навсего его сын, действующий по-своему, принимающий какие-то свои решения, наученный убивать и чувствовать себя правым. Кажется, от Стива у него в разы меньше, чем от Романовой. Может быть, им поэтому так сложно найти общий язык?

- Может тачку угоним, пока её тоже не растреляли? Есть идеи, кто пришёл по наши души? - у Джима идей нет, но есть природное, ничем неубиваемое любопытство. Ну и желание то ли свалить побыстрее, то ли разобраться со всеми одним махом. Роджерс резво прячется за их временным укрытием, с тихим лязгом прижимаясь спиной к обшивке, избегая пуль - поговаривают, что ранение даже в пустую голову, как у него, смертельно. А он пока не планировал умирать. - Вы бы хоть табличку повесили, что опасная зона, сюда нельзя. Как я должен был угадать, что именно сюда заходить не стоит?

Джим смотрит наверх, изучая крыши на предмет засады, но не видит никого - это неплохо, но ничего не значит. На крыши всегда можно выбраться, им бы уйти с открытой местности. В голову приходит только мародёрские методы, но что поделать. Если у Наташи лучше плана нет, то придётся так.

- Насчитал семерых. Все вооружены и очень хотят до нас дорваться. Мы можем уйти через здания? Насквозь?

Выбить дверь - дело пяти минут. Пробежка по этажам займёт времени чуть больше, но там больше укрытий, хоть и меньше места для манёвра, но всякое лучше, чем сидеть за ни разу не пулепробиваемой машиной. Джим сползает ниже под звук битого стекла - пуля прошила насквозь два окна их укрытия и угодила прямиком в стену. Роджерс тихо выругался и снова вернулся на позицию, стремясь подстрелить побольше народу. И стрелять планирует на поражение, а что делать? Время такое.

Опыта в разного рода комедиях у Джима хоть отбавляй. Приглашённой звездой ситкома длиной в жизнь обычно был Старк. Он же смотрел укоряюще, ворчал, вертя в руках очередное сломанное устройство бедовым Роджерсом, он же смеялся, когда тот оправдывался, не веря ни единому слову. Всё это немного грустно, если подумать, если учесть все нюансы, но Роджерс рад, что у него в жизни был Тони. Что вырастил, справился, сдюжил, воспитал человеком, не дал и шанса стать очередным мстителем с сомнительным чувством справедливости. И все их стычки на фоне каких-либо недопониманий вспоминает с невозможной когда-то теплотой. Но Наташе он не отвечает  на вопрос словами, только кивает и подмигивает, мол, да, имеется опыт, ты главное скажи, а потом наблюдай. Должно быть весело. Ведь не может быть грустно, когда все живы, верно? Живы и имеют возможность говорить и взаимодействовать. Потому что даже в мире, где этого не было, всегда было место и радости, и смеху, пусть порой и сквозь слёзы.
Впрочем, это всё лирика, лирика на которую сейчас нет ни времени, ни сил. Сейчас важнее выйти сухими из очередной заварушки без никому ненужных потерь.

Гидра для Роджерса просто слово. Ему что-то рассказывал про неё Стив, но это всего лишь крупицы, из которых толком и не составить полной картины, даже странно, что по их, нет, по его дущу явились именно эти ребята. Ну, ничего. Джим потом разберётся, что к чему, когда мир перестанет полыхать, подзадоривая и подгоняя, не давая и шанса остановиться в своём движении. В конце концов лучше всего у него всегда получалось упрямо стремиться вперёд. По сути он только это и умел: идти вперёд и не отступать. Никогда не отступать и не сдаваться.

- Думаешь, жалоба поможет? Мне кажется, взрыв мотоцикла их должен впечатлить больше, как и перестрелка средь бела дня, но тебя, конечно, виднее,- Роджерс смеётся. Смеётся тихо, не забывая про их новых друзей и не отвлекаясь от ситуации в целом. Здесь и сейчас он впервые за время своего пребывания в этом мире чувствует себя как никогда живым. Настоящим. Не картонной фигуркой, выставленной в качестве декораций, а действующим героем, пусть и не главным. Это бодрит. И даже былые, незабытые обидки и недопонимание отступают на второй план. В бою не место лишним эмоциям. Дуэт ли, команда ли должны действовать слажено, как единый механизм - это залог успешного отступления, а проигрывать Джим не умел и не собирался. Да и с Наташей именно взаимодействовать было легко, как будто не в первый раз, не то что разговоры разговаривать.

- Ну, ничего, всем найдём развлечение,- и правда, как будто одними пулями можно отбиваться, впрочем, без них будет тяжко, тут Романова права и Джим спорить не намерен. Он в кои-то веки с неё абсолютно согласен. И на выдвинутый план тоже. Поэтому кивает коротко, не считая нужным тратить время на слова и приступает к исполнению. Всего-то нужно выбежать из укрытие, согнувшись, зная, что щит прикроет, добежать до двери, выбить ту плечом и устремиться вперёд, не оглядываясь. Здесь и сейчас он доверял Наташе. Доверял не так, как своей команде, но как человеку, который, если понадобится протянет руку и прикроет. Он верит в неё. Верит, потому что знает, что его мать бы сделала так, а значит и  женщина, с которой он вляпался в переделку иначе не поступит. Доверять слепо - страшно. Но Роджерс всегда славился своей бесстрашностью.

Вперёд. Вправо, вверх по лестнице, выскочить на площадку и грязно выругаться, увидев забетонированное окно. Какого чёрта! Роджерс смотрит по сторонам, отмечает выход на крышу, перегибается через перила, ловит взгляд Романовой и указывает головой вверх - на крышу. План был не такой, но приходится импровизировать. Джим стремится снова вверх, натыкается на  замок на двери, ведущей к спасительной свободе, палит по ней из пистолета, выбивает очередную дверь плечом, не чувствуя ни боли, ни усталости и вылезает на крышу.
Очень интересное кино. Справа и слева вроде бы чисто, но свербит где-то под рёбрами, воет шестое чувство. Куда? Джим слышит пальбу, приседает, укрываясь от попыток достать их вслепую, слышит, как поднимается Наташа и знает, что следом идут. Наверное. Ну что ж, бег по пересечённой местности - это всегда интересно. Вот только пора поменяться местами.

- Давай вперёд, я прикрою. Я меньше потратил пуль.

Роджерс не пытается выбить себе лидерство, он просто хочет уйти отсюда поскорее и не планирует препираться, верит, что Наташа не будет с ним спорить. Это было бы так глупо.
Джим отступает спиной вперёд, держа на мушке выход на крышу, остро сожалея, что нигде рядом не валялся какой-нибудь лом. Какая жалость.
Стреляет в очередного любителя острых ощущений, преуспевшего во взятии высот, но попадает всего лишь в плечо. Злиться немного, но не позволяет себе отвлекаться на такие мелочи. Не время, не место.

Отредактировано James Rogers (2019-04-13 23:15:37)

Странное место, странные люди, странное стечение обстоятельств. Ничего нового в твоей жизни, Джеймс Роджерс, не предвидится - смирись. Смирись и беги. Отличный девиз, к слову, рабочий по крайней мере. Смирись, беги, стреляй, не отвлекайся на всё, что не имеет сейчас смысла. Перекрытое окно - всего лишь очередное препятствие, в конце концов, он родом из мира разрушенных зданий, норовящих придавить своих героев случайно съехавшей плитой после условно удачного удара Торун, ну а что? Когда всё вокруг, включая жизни юных героев, висит на волоске - удар громом не всегда хороший план. Здесь и сейчас громовержца на минималках нет и это даже хорошо. Зато есть Наташа, с которой действовать в тандеме в разы приятнее, чем пытаться прийти к какому-то консенсусу на словах. Джим в целом не удивлён - ему некогда, да и не раз у него уже так складывалось, что общий язык он находил в очередной заварушке. Просто говорит он плохо, а действует наверняка и вот это в нём сложно не оценить. Сложно не признать, что парень не так уж и плох, когда он вызывается прикрыть, когда закрывает щитом без лишних слов, не задумываясь, игнорируя все размолвки и споры. Что уж там, Джим сам себе молчащий, вооружённый и сосредоточенный на выживании нравится больше. Есть люди, которым к лицу мир, покой и личные драмы, а есть Джеймс Роджерс, которому к лицу гарь, пот, синяки, глок в руках, взрывы на фоне и бег по пересечённой местности.

Джим держит на мушке захлопнутую дверь, не тратя силы на лишние слова - хватит и кивка в благодарность за принятый в работу план-капкан, всё равно приличных альтернатив не имеется, что уж там. Смотрит пристально, всем своим существом ощущая, что по лестнице уже спешат наверх, что снизу целятся, ожидая их действий, смотрит, почти не моргая, делает аккуратный шаг назад, увеличивая дистанцию, и отвлекается от своей цели только для того, чтобы коротко обернуться на Наташу. Полностью откинув все их предыдущие разговоры подальше, так сказать, до востребования, слушает её внимательно, не планируя парировать - они сейчас команда, а не игроки в хромоногую семью, улыбается так, как будто она сказала ему что-то до одури хорошее и кивает ещё раз. О да, он хорошо прыгает. Бегает. Падает. Стреляет в падении. Он вообще отлично умеет выживать.

Джим слышит, как позади разбегается Наташа, не может подавить улыбку, слишком очевидно дающую знать миру, что он тот ещё адреналиновый маньяк, ждёт с минуту, гипнотизируя дверь и следует за своей как бы матерью (какое дурацкое всё-таки определение). У Роджерса за спиной щит и площадь потенциального попадания сильно уменьшена - маленький бонус за все его страдания при перемещении по оживлённому городу, поэтому он возмутительно спокоен. Спокоен, когда поворачивается спиной к чёртовой двери, спокоен, когда берёт разбег, спокоен даже когда слышит удар двери о стену. Спокойствие - это важно. Роджерс не самый терпеливый и терпимый человек на белом свете, но он давно научился сохранять вот это ценное и важное в критические моменты хладнокровие. Дышит ровно, не оборачивается - нельзя, отталкивается одной ногой от края крыши, матерится, когда шальная пуля проходит по касательной, задевая плечо и раздирая рукав куртки - это особенно обидно, да и больно, что уж там - плечо горит огнём, но пожалеет он себя попозже, и летит вперёд, группируясь. Приземляется чуть менее грациозно, чем Наташа и явно громче - визг железа, проехавшегося по бетону, не самый приятный на свете, но Роджерс давно привык, Романова может быть тоже - он не в курсе, но что-то ему подсказывает, что это вполне возможно. Перекатывается и вскакивает на ноги, поворачиваясь в сторону, откуда только что прыгал в лучших традициях героев, стреляя в появившийся силуэт на соседней крыше. Ублюдки.

- Это была моя любимая куртка, чёрт. В порядке? - короткий внимательный взгляд на шпионку - визуально цела, он, в целом, и не сомневался, но от уточнения никто не умрёт. Ему ведь в самом деле не всё равно. Он вот в норме - руку жжёт, но это царапина, мыщцы не повреждены - заживёт. Времени для разговоров о вечном и о бедных всё равно нет - на крыше они слишком лёгкая мишень, а это как-то неправильно. Вперёд. Никогда нельзя останавливаться. - Давай дальше? Не хочу повстречать красавчиков, оставшихся внизу, вот так сразу. Я не соскучился.

Джим смотрит внимательно и во взгляде нет ни сомнений, ни недоверия. Неравенство, возведённое в абсолют в их диалогах, сейчас стёрлось, поставив их на одну ступень. Тут нет командира, нет подчинённых. Нет родителей и детей. Есть только желание выкрутиться с минимальными потерями и выжить. Выжить - очень хорошая цель.
Роджерс не дожидается согласия, веря, что причин спорить сейчас в самом деле нет и стартует вперёд. Если их противники достаточно умны, они уже пытаются загнать их в капкан, идя за ними и параллельно преследуя по улице, готовые залезть повыше в особенно неудачный для них момент - по крайней мере Джим, будь с ним его команда, поступил бы именно так. А значит времени на расшаркивания нет. Джим бежит быстро, не забывая, что цель, движущаяся по прямой - лёгкая мишень, оценивая препятствия и возможности, взлетает вверх, подтянувшись на крышу соседнего дома, разнообразия ради построенного вплотную к текущему, смотрит вперёд. Ещё пара домов и всё. Нужно вниз.

- Ориентируешься здесь?

В Джиме нет ни гонора, ни неуместной  гордости. Он командный игрок, готовый делать то, что должно, а не то, что взбрело именно в его голову. И он не знает наверняка, но ему кажется, что в этом они с Наташей похожи.

У Роджерса на счёт его незаменимости своё экспертное мнение, не подразумевающего даже мысли о том, что он ценнее кого-то другого, но он не спорит - так он тоже умеет. Если подумать, то это даже приятно услышать что-то подобное от женщины, с которой у них общий генофонд. Да и не до разговоров о вечном, право слово, есть дела поважнее. В целом, Джеймс полностью согласен с недовольством Романовой из-за толком не прекращающейся по ним пальбой, на его вкус их преследователи чересчур навязчивы. У них даже конфликта толком не вышло - по столь горячему приёму на чужой, как оказалось, территории Джим точно не скучал. Ему вообще не сильно нравилось, когда его пытались подстрелить, подорвать, придавить чем-нибудь тяжёлым. Он ведь славный парень, особенно если молчит, откуда столько неприязни? В этом мире он ещё даже наследить толком не успел, чтобы на него открывали сезон охоты. Подумаешь, ходит со щитом Капитана Америки на спине. Вдруг он просто верный фанат? Хотя, конечно, навряд ли истинный фанат Стива вдруг стал бы открывать ответную пальбу. А такая складная легенда, какая жалость.
"Какая жалость" сегодня был буквально гимном всей это сомнительной заварушки. Какая жалость, что ребята не подорвались вместе с тачкой. Какая жалость, что не сиганули всем честной компанией прямо между крышами. Какая жалость, что они всё ещё в Клинтоне.
Но это, конечно, всё лирика. Не Роджерсу жаловаться на тяжёлую судьбу - сам выбирал, сам и расхлёбывает теперь.

Наташин ответ не воодушевляет, но в целом варианты есть, пусть и не слишком симпатичные. Прыгать с пятого этажа не приходит в голову никому из них - это определённо радует, так что остаётся только спускаться по пожарной лестнице, рискуя спрыгивать вниз под огнём. Но им везёт. Джиму даже не верится, настолько не верится, что спускается он по лестницам, постоянно оглядываясь наверх с плохо скрытым подозрением действительности в какой-то подставе. Если им продолжит везти, то уйдут они из неблагоприятного райончика без жертв, если не относить к таковым павшей смертью храбрых куртку самого Роджерса, но это уже как-то мелочно.
Парень смотрит наверх, ожидая пока Наташа спрыгнет вниз - она в его добром слове и поддержке сейчас точно не нуждалась и это определённо удобно. Джим ведь на самом деле не любит излишние сложности, не любит произносить пафосные речи, придуманные исключительно ради воодушевления людей на сомнительные подвиги - он вообще в этом не слишком силён и, если верить Тони, это странно, ведь он сын Капитана Америки, но, увы и ах. А дождавшись пока Наташа приземлится мягко, как кошка, на асфальт, Роджерс следует за ней, не выждав всего каких-то пару лишних секунд, и пропускает момент, когда стоило стрелять на поражение во избежание неприятностей. Когда-нибудь позже, когда они в самом деле (и никаких если) отсюда уберутся, он обязательно осыпет свою голову пеплом, но сейчас он был занят тем, что пытался не сломать себе ноги.

Всё, что остаётся Джиму - наблюдать. На момент, когда он в самом деле мог бы вмешаться, преимущество уже было на стороне Романовой, отделавшейся крайне неприятными синяками на шее - про синяки от удушия парень знал многое и первым пунктом всегда шло "чертовский неприятно и совсем не эстетично". Роджерс, вскочив на ноги сразу же как те коснулись асфальта, молча вскидывает пистолет, напряжённо разглядывая мужчину в руках Наташи и в тоже время делая шаг к ним. В мире Джима всё просто - лишнее движение, лишний вздох и ты труп. Никакой жалости, никаких сомнительных сделок с совестью. Ему не нужно выбирать чья жизнь ему ценнее - он и так знает.

- Не дёргайся,- почему-то именно после подобной фразы каждому второму умнику приходит в голову, что он здесь самый быстрый на Диком Западе, так вот, спойлер: нет. Заложник Наташи предпринимает попытки бегства, нанося удар, выворачиваясь ужом из чужой хватки, отводит руку, выхватывая спрятанное под курткой оружие - странно, что не воспользовался раньше, а Роджерс в свою очередь без лишней помпезности спускает курок. Под аккомпанемент выстрела мужчина обмякает, истекая кровью - Джим не делает предупреждающие выстрелы в ребят, которые уже доказали, что неровно дышат к нему или к его команде. Он не настроен снова хоронить Наташу и сам в гроб не спешит.

- Прости,- Роджерс кивает на шею Наташи, опускает руки с глоком, перекладывая его из двух рук в одну и совершенно не меняется в лице, переводя взгляд на труп. Ему в самом деле жаль, что он был недостаточно хорош, чтобы уберечь от сомнительного ожерелья шпионку. И абсолютно плевать на то, что человек, сползший вниз перед Романовой мёртв. Математика простая: либо ты, либо тебя. Джим предпочитает первый вариант.

- У меня есть вопросы. Что.. что за чертовщина? - Роджерс завороженно смотрит на изменяющееся тело перед ним, приобретающее совсем несимпатичный зелёный оттенок, следит за изменением черт лица и, если честно, ни хрена не понимает. Он кое-что знает об иных расах. Не понаслышке знает о мутантах и богах. Ну и, конечно же, эксперт в особенностях людей под сывороткой суперсолдата. Он лично знаком с Халком - ярким примером, что бывает если баловаться с опасными  для человек излучениями. Но подобного, пожалуй, не видел. И у него в самом деле есть вопросы.

- А я думал у нас вечно какое-то дерьмо происходит. У вас, я так смотрю, ещё веселее.

В голосе Джима ни капли восторга. Если честно, он просто хочет отсюда уже убраться и продолжить неопасные для жизни разборы полётов, но инородное существо интригует. Более того, у него есть подозрения, что что-то подобное не должно остаться лежать на улицах Нью-Йорка вот так, но стоически удерживается от дополнительных комментариев, предпочитая вместо это обернуться в сторону лестницы. Просто на всякий случай. Там на удивление по-прежнему пусто.

Отредактировано James Rogers (2019-05-05 04:57:57)

Джим, в общем-то, догадывался, что Наташа не будет читать ему лекции о важности чужой жизни, и не будет пытаться завести разговоры о морали - он правда много о ней знал, пусть и всего лишь факты, переданные ему через призму чужого восприятия, но всё же. Но одно дело догадки, а другое реальность, в которой их не было. По ощущениям, как будто пара кирпичей с плеч вон. В планы Джима в целом не входило посыпание головы пеплом из-за собственных установок, проверенных временем, но и вступать в конфронтации ещё и по причине своей тактике боя вовсе не хотелось. Ведь при особо плохих раскладах он мог выстрелить и в безоружного - тяжелые времена требуют тяжелых решений. И, пожалуй, будь он сейчас со Стивом, он бы трижды подумал, стоит ли стрелять не только по отдалённым мишеням, но и вот так в лоб. Но Стива здесь нет. Зато есть Наташа, с которой, как ни странно, именно работать ему было ощутимо проще. И это.. хорошо. Может быть они за счёт подобных вылазок смогут наконец-то наладить отношения и перестать бодаться из-за её странного чувства ответственности за отрока из чужого мира?

- Был бы рад избежать знакомства,- Джим морщится, сдерживая себя от попыток ткнуть не особо симпатичный труп носком ботинка, и не присаживается рядом с Наташей. Труп всегда труп. Инопланетянина ли, человека ли. Да чей угодно. В своей меткости Джим не сомневался, никаких предупредительных, стрелять стоит наверняка - иначе можно не досчитаться парочки важных для себя людей, а ему и так слишком многих по жизни не хватало. Спасибо, не хочется. Да и толку всматриваться в неприятные черты лица? Он бы даже после вскрытия ни черта не понял. Каждый должен делать то, что у него хорошо получается. Джим хорошо стреляет и бегает, поэтому он здесь. Вот и всё.

Информация про Стива неприятно царапает изнутри. Несколько месяцев в плену. Как странно это звучит, как дико. В голове набатом звучит мысль, что и здесь он, кажется, опоздал. Но Роджерс жив, а остальное... как-нибудь решится, наверное. Хорошо всё, что хорошо кончается и прочие набившие оскомину прописные истины. А вот всё, что касалось ликвидации, то тут Джим не эксперт. Если подумать, то мир, где всё заочно плохо, не так уж и плох. Меньше головной боли, честное слово.

- Люблю смотреть как взрываются андроиды. Каждый день бы смотрел,- Джим шкодливо улыбается и бережно прячет новые факты о родителях в шкатулку важных воспоминаний. Вроде бы мелочь, но из таких мелочей можно воссоздать образ человека, сделать воспоминания объёмнее. Необязательно перенимать чужие симпатии или антипатии, нужно просто помнить. Ведь ничего больше и не остаётся - ни Стив, ни Наташа из этого мира не должны, да и не смогут, стать полноценной заменой родителей. Джим это понимает, они, вероятно, тоже. Всё это слишком сложно. Всё, что выстраивается между ними на вид слишком хрупкое, да и на деле тоже. У них не семья, нет. Просто они повязаны его воспоминаниями, генами и желанием прикоснуться к тому, чего по жизни не хватало. И им, и ему. Главное об этом не забывать.
Парень следом за Романовой прячет оружие, наклоняется и подхватывает труп по счёту. Всё очень просто. Всё понятно.

Чтобы отнести тело им понадобилось пара минут, Джим даже толком не запыхался, но вес трупа, пожалуй, ощутил. Быть могильщиком ему бы не хотелось - неблагодарная работа. Вскрывать машину изуверским способом казалось не слишком благоразумно - шум, лишнее внимание, им ни к чему, поэтому Джим уступил место у двери Наташе без единой мысли, что он вдруг может лучше. Просто он не мог. Зато мог смотреть по сторонам, прикрывая незаконную деятельность Наташи и сам труп своей широкой спиной хотя бы от потенциальных зрителей с одной стороны. Дождавшись от Романовой кивка, Джим снова поднял с земли труп и принялся методично и не слишком-то бережно (ну а что? парень всё равно мёртв - ему без разницы) запихивать неудачливого преследователя на водительское сидение - так правдоподобнее. Закончив с ним и захлопнув напоследок дверь, Джим, отошёл за угол, откуда они собственно и вытащили труп, вместе со шпионкой. Было бы слишком глупо пережить всю погоню, а потом подорваться вместе с этим зелёным красавчиком.

- Представим, что сегодня и 4 июля, и день празднования победы над фашизмом одновременно,- передёрнув затвор, Джим прицелился и выстрелил в бензобак трижды, чтобы наверняка. И, не особо интересуясь взрывом, который к слову, получился не таким уж и глобальным - сигналка орала громче, видимо, в бензобаке было много топлива, жаль. В любом случае главное, что машина занялась огнём, и пока тут все, явно привычные к некоторому дерьму, очнутся, машина уже догорит. А им бы к моменту явления любого рода городских служб, отсюда убраться.

- Что насчёт пути отхода? Можем ещё что-нибудь угнать под шумок. Видел байк в конце улицы - не думаю, что людям будет до нас.

Джим передёрнул плечом и заговорщески подмигнул. Байк Стива жалко, но тот, который он заприметил, тоже ничего - им подойдёт. Джим бросил задумчивый взгляд на начинающих появляться на улице зевак. Кто-то, кажется, куда-то звонил. Ах да, человек в машине. Но, пожалуй, поздно спохватились, чтобы пытаться достать. Славно.