С самого начала никто не говорил, что будет просто, никто не обещал того самого простого пути, по которому можно будет не просто легко пройти, а быстро, уверенно проскользнув, не уронив ничего по дороге без возможности вернуться и подобрать. И когда неделю назад на их башню напали, Питер с самого начала понял, что это не закончится ничем хорошим не только для самого «ВэбКорпа», но и для всех присутствующих там. Догадка укрепилась тогда, когда сам заметил Морлана вместе с желанием снова встретиться с ним лицом к лицу и поговорить по душам, но не с помощью слов, как это делали нормальные, цивилизованные люди. В конечном итоге так и оказалось, ведь были не только серьёзно пострадавшие, но и погибшие. Обидно? Нет. Слишком слабо сказано, не отражает полноты картины. Несколько дней было на самом деле плохо и больно, снова пришлось восстанавливаться, снова пришлось просить помощи у Тони и пытаться объяснить ему, насколько же всё плохо в их мире и в мире Людей-Пауков в частности. Кажется, он поверил. Просто не мог не поверить, когда перед глазами практически полностью разрушенная башня и повреждённая улица, имелись даже пострадавшие среди мирного населения. Подпирая голову рукой, Питер непроизвольно шипит, случайно задевая небольшой и уже сходящий синяк в области скулы. Ещё немного и Человек-Паук придёт в себя, окончательно возвращаясь в строй, не только штудируя улицы, но и занявшись вновь путешествиями по мирам. Но на этот раз не только для того, чтобы пополнить ряды Паучьей Армии. В голове таились совершенно другие мысли, но пока не известно, насколько удачными и выполнимыми они были. Но теперь им была точно известна главная слабость сильнейшего врага, а значит, с этим уже надо что-то делать.

Он интересовался состоянием Гвен, Майлза, Ани, Старика, да всех, кто остался более-менее цел и мог продолжать начатое дело дальше, не обращая внимания на огромное количество непроходимых, казалось бы, сложностей. Состоянием Синди же поинтересовался в последнюю очередь. Но не потому, что ему было плевать, а потому что об этом узнать быстро страшнее всего, как оказалось. Он медленно, но заметно нервно перебирал пальцами один из веб-шутеров брони, в то время как другой мирно покоился на положенном месте. Он не знал, где была Мун сейчас, где находилась и в каком состоянии, но когда всё-таки поинтересовался, в ответ получил только недоуменный взгляд, который быстро превратился в какой-то.. расстроенно-обеспокоенный, что ли.

Пришлось спускаться вниз. То есть, на самом деле вниз, это даже не какая-то метафора в духе «и спустился он к ней на самое дно мирового океана», вовсе нет, в здании корпорации, как оказалось, был целый госпиталь, по крайней мере, создавали эти комнатки с медицинской аппаратурой именно такое впечатление. Сначала его даже провожали, показывая нужное место, мол, здесь нужно повернуть туда, а здесь вот сюда.
Девушка была неподвижно и лежала ровно на слегка приподнятой подушке ради удобства. Хотя сейчас она навряд ли могла многое ощущать и понимать, насколько удобным было то или иное положение. Зачем именно его оставили одного так и не понял, потому просто пришлось принять как должное. Около постели с белым больничным бельём как раз стоял стул без спинки. Не долго думая, опускается прямо на него, усаживаясь и подаваясь немного вперёд, наклоняя корпус.
— Мне сказали, что ты здесь уже достаточно давно, — тихо хмыкнув, словно его слова в самом деле могли услышать. Питер не ощущал в данный момент ничего конкретного, просто слишком устал и никаких моральных сил не хватало даже на то, чтобы просто определиться, что сейчас лучше чувствовать и в какой степени. Не говоря больше ни слова, он только тихо выдыхает и аккуратно накрывает своей ладонью руку подруги, слегка прикрыв глаза.

Питер никак не думал, что рука под ладонью начнёт шевелиться почти сразу же, словно отзываясь на мимолётное внимание. Потому он непроизвольно дёргается тоже, медленно убирая руки, на момент подумав о том, что это просто показалось, потому как сам незаметно шевельнулся, могло быть всё, особенно если попытаться представить. Но сомнения так же быстро развеиваются, как только лежащая девушка начинает шевелить не только одной рукой, даже более того, она шумно выдыхает и открывает глаза. Питер округляет глаза и удивлённо вскидывает брови, только кратко кивая, будто подтверждая свою личность. Хотя в последнее время вся эта странная и запарная ситуация со скруллами делала своё дело и вносила больше сомнений и поводов сомневаться в других. Но ведь никто из них просто не мог попасть в такое место, верно? Выдохнув и снова качнув головой, но на этот раз уже для того, чтобы отогнать ненужные в данный момент размышления не по теме, Паук возвращает руку, кладя ладонь на кровать, чувствуя жёсткую ткань больничного постельного белья, прям всё как надо. Для полноты картины можно попробовать расшатать самую кровать, чтобы она начала понемногу скрипеть от каждого неловкого движения или попытки повернуться на другой бок.

Питер прекрасно её понимал, так как сам оказывался в.. не самом лучшем положении из-за неожиданной встречи с Морланом в своё время. Сейчас было куда проще, ведь мог хотя бы нормально ходить и тратить вечера не только на отлёживание боков, а на нечто более полезное, сбор новой команды, например, хотя пока в этом деле везло не так сильно как хотелось бы.
—  Сложно сказать, — с задумчивым видом отзывается он, на самом деле теряясь, что можно ответить. —  А что ты помнишь? —  в пылу такого сражения, что лучше было бы сравнить с дикими скачками на взбешённых быках, было сложно постоянно наблюдать за остальными, надо как-то сберечь себя самого, чтобы не погибнуть так просто, обрывая одну из нитей Паутины. Синди вновь находит его руку и сжимает кисть пальцами. Питер не противится, а просто смотрит куда-то в сторону. Сам ведь видел и помнил всё, один из немногих оставшихся в сознании и на ногах, отправившийся вместе с Изекилем за помощью к Тони, так как им теперь была просто жизненно необходима поддержка со стороны. Что поделать, если даже целый выводок паучьих не способен слишком долго сдерживать такой натиск без потерь и траты колоссальных усилий. И так постоянно продолжаться не могло, иначе надолго их Армии просто не хватит.

— Ммм, неделю. Да, ровно неделя, — уже гораздо быстрее и вроде как охотнее отзывается Питер, подёрнув плечами. — Как ты себя чувствуешь? — на деле, он не нуждался в более точном разъяснении, так как ответ был более, чем очевиден, скорее, он хотел спросить о том, как быстро Синди сможет вернуться в строй. Нет, он не планировал что-то вроде «мести» или нового «рейда на общую цель», но оставаться в таком месте наверняка не самая удачная идея, тем более, что порталу тоже перепало. Это не говоря о том, что теперь придётся штопать немало костюмов. Вообще, было бы неплохо подумать о новых, куда более прочных, способных не портиться так быстро после встречи с Наследниками. Эти гады с неимоверной силищей всегда лупят как не в себя. Питер даже поёжился. Вспоминать об этом хотелось в последнюю очередь.
— Башня пострадала и близлежащие дома тоже, — небольшая пауза, а сам склоняет голову, уставившись в пол, покрытый плиткой грязно-серого цвета, что не сочеталось с цветом стен и уж тем более потолка. — Пострадали люди, — снова пауза, а ладонь свободной руки опускается на скулу, на которой ещё красовался синяк. — Я должен был защищать людей, а что в итоге? — спрашивая словно не у Синди, а у пола, максимум у себя самого. Какой же из него герой, если не всегда способен даже просто защитить горожан, чем раньше постоянно занимался и громко говорил о том, что это его основная обязанность как Человека-Паука.

Питер даже не давит улыбку, как наверняка сделал бы в любой другой момент, чтобы как-то поддержать. Показать свою уверенность в том, что всё хорошо или, по крайней мере, всё будет хорошо в ближайшем будущем, которое обязательно настанет. Но сейчас это кажется максимально бесполезной и бессмысленной затеей, да ещё и тяжёлой в реализации. Даже показалось, что потерял способность вообще что-то делать со своей мимикой, потому и не пытался. Он только как-то нервно хмыкает, когда Синди рассказывала про свои последние воспоминая до того как потух свет. Всё-таки органическая паутина имеет ряд серьёзных недостатков, что после могут привести к неприятным последствиям.
Однако вопросы, видимо, намеревался задавать не только Питер. У неё тоже было то, что хотелось бы узнать. Но даже так медлит какое-то время, словно подбирая правильные слова, намереваясь сказать что-то важное.
— А как ты думаешь? — цокнув языком. — Они в порядке, живы, но не думаю, что впечатления остались приятные, — не прекращая хмуриться. Других мыслей в голове не было, даже сам, занимаясь другими немаловажными делами, нередко невольно думал о том, что произошло неделю назад, что они не справились и что было бы, сложись всё по-другому.

Питер наклоняется немного вперёд и удерживает руку в приподнятом положении, чтобы Синди могла хотя бы просто присесть. Хотя ей наверняка это было противопоказано, она же только что глаза открыла. Но вот такое «паучье рвение» было общим для всех, не считая редкие исключения.
— Я думаю, тебе стоит пока остаться здесь, — озвучивая самую очевидную мысль. — И потом, как думаешь, что скажет скажет старик, когда узнает, что ты сбежала? И снова со мной, — гулко усмехнулся, качнув головой. Ну да, тот побег из странного, изолированного бункера не забудет никогда ещё и потому, что любое  движение тогда приносило максимальный дискомфорт. — Тем более, Наследников пока больше не было видно, кажется, они снова что-то готовят, — говоря с должной уверенностью, хотя она относилась к другому. Если Изекиль не сочтёт идею совсем отбитой, то можно будет начать рейд самим, но сначала пополнить ряды Паучьей Армии. Они и так в меньшинстве по определению.

Он с самого начала знал, что услышит подобные слова от Синди, но только не знал, как на это правильнее реагировать. Она права, полностью права, сам это понимал, но та часть мозга, которая отвечала за чувства, не давала покоя, надавливая на самые болезненные места, с каждым разом всё сильнее и сильнее, как будто специально. Потому Питер мог только кивнуть и сразу пожать плечами, уверенность подкрепляя противоположной неуверенностью, создавая диссонанс в первую очередь у себя.
— Да, я знаю, — но людям этого не объяснить. Сам уже успел прочитать парочку статей как в газете, так и на новостном портале в интернете. «Не способны спасать — не беритесь.» Без вмешательства жертв наверняка было бы больше, только это мало кого волнует. Теперь лучше приготовиться к тому, что общественность в очередной раз начнёт всё воспринимать в штыки, ведомая СМИ. И нет, за свою репутацию как героя не сильно переживал, но такой резонанс вынуждал чувствовать вину за то, что сделать. Но ещё больше вины за то, что НЕ сделал. — Но наша задача не допустить «следующего раза», — прикрывая глаза, так же осторожно кладя ладонь на спину девушки, чтобы не приносить больше дискомфорта. — Я обещаю, что такого не повторится, — отстраняясь, дабы заглянуть Синди в лицо, всё так же хмуря брови. В этом не было смысла, зато мог почувствовать удовлетворение. Ему нужно было обещать, чтобы в дальнейшем прикладывать все усилия ради того, чтобы сдержать это обещание.
Паук протягивает сразу две руки ладонями вверх, когда из-под рукавов кофты снова показалась уже знакомая чёрно-белая вязкая слизь, шевелясь, почти незаметно пульсируя и обволакивая руки. Он не способен сильно помочь Синди и мгновенно вылечить её прямо на месте, зато мог немного облегчить ситуацию, мог сделать хоть что-то.

А что если..
Худший враг каждого человека это он сам, как ни крути. Но Питер всё так же старался не думать об этом, ссылаясь на то, что нет смысла, время раздумий уже прошло, его не вернуть и не хотелось бы. Да, лучше делать так, чем ещё ближе подпускать к себе преступную мысль о том, что на самом деле просто боится того, что его угрызения совести «перекинутся» на других, в конечном итоге закономерно превращаясь в негодование, а следовательно и какие-то обвинения. У тебя было много возможностей, Питер. Во-первых, ты мог не кидаться на того же Морлана и не лезть туда, куда не просили, играя в поддержке, а не нападении. Он не был важным Тотемом как та же Синди или Каин, но Изекиль всё равно упорно твердил про его индивидуальную важность, которая также была связана с той самой Паутиной, большой, общей и судьбоносной. Буквально.
— Я всё же думаю, что лучше и правд остаться здесь ненадолго, — качнув головой. — Уверен, что Наследники пока не появятся, а даже если и появятся, здесь можно скрыться, — ну да, не как тот бункер, к которому привыкла Синди, но хоть что-то. Лучше, чем ничего, тем более, отсюда наверняка должен быть ещё какой-нибудь выход, кроме главного. Всегда есть тайная лазейка.

— Но виноваты тоже мы, — обречённо выдыхая, озвучивая малоприятный, но всё ж таки факт. — Наследники охотятся за Пауками, а мы столпились в одном месте как открытая мишень, — цокнув языком, решив не озвучивать всё ещё сомнительную мысль о том, что Морлан в первую очередь прибыл сюда ради типичной мести. Что ему, что старику, которые в своё время обошлись с одним из семейства не самым вежливым образом, несмотря на то, что получить пришлось знатно, но охотник упустил добычу, остался ни с чем. Обиделся? Разозлился? Просто остался недоволен? Чёрт знает и плевать, если честно, главное всё равно не причина, а результат. А он неутешителен. — Ладно, — выдыхает, потерев подушечками пальцев переносицу, прикрыв уставшие глаза. Огромное спасибо сверхчеловеческому организму за то, что держался и не поддавался недосыпу и прочим недугам. — В следующий раз мы будем готовы, — уверенно кивая, стараясь в первую очередь убедить себя, а уж только потом Синди. Да и она, кажется, в этом совсем не нуждалась.

Всё-таки этот чёрно-белый симбиот был полезен, даже куда более полезен, чем в своё время Веном или тот же Карнаж. А ещё он не болтал и, видимо, вообще не имел своего сознания, что тоже плюс. От текучих липучек, что постоянно пытаются заполучить контроль над сознанием носителя, устать очень просто, а с этим приятелем мириться удобно. Да и деваться всё равно некуда, симбиот и паучий организм были неразделимы. И случая проверить, какими могут оказаться последствия их невольной разлуки, не предоставилось. Он был способен лечить, но в то же время неправильно реагировал на радиацию, потому Синди была оказана лишь минимальная помощь, чтобы не стало только хуже.

— Хочешь, я скажу Изекилю, чтобы он пришёл сюда? — раз девушка очнулась только сегодня, то дедан наверняка будет рад увидеть новоиспечённую дочь на ногах. Ох уж эти истории с усынодочерениями и прочим-прочим. Нет, точно какая-то волна безумия или просто новый флешмоб. Но это не плохо, наоборот, особенно для Синди, что так переживала из-за отсутствия в своей жизни родителей. И Питер понимал её как никто другой. У него тоже были хорошие друзья и сверх того любящая тётушка, но отец это совсем другое дело. И пусть никакого кровного родства не было, это не имело никакого значения.
Паук тихо выдыхает и, немного помедлив, опускает подбородок на тёмную макушку Паучихи, прикрыв левый глаз.
— Теперь всё будет хорошо, — негромкий вздох с всё такой же слышимой обречённостью. Что ж, могло быть ещё хуже, ведь Наследники могли добраться до основных Тотемов. Хорошо, что тогда в общей куче не было Каина. Интересно, где он шляется и собирается ли вообще возвращаться на манер блудного попугая? Он так же аккуратно приобнимает девушку, ни о чём не задумываясь. Только если о том, что звякнуть можно и всем остальным, они тоже наверняка будут рады.

Кажется, теперь всё было нормально и беспокоиться совершенно не о чем. Синди чувствовала себя более-менее неплохо, даже не рвалась никуда, как сам в своё время (хотя и сейчас ничем не лучше), соглашаясь с тем, что лучше немного повременить и подождать здесь, мир от этого не рухнет, а Наследники не начнут грызть локти в ожидании чего-то. Хотя на это посмотрел бы, эти ребята ведь, как известно, не очень любят ждать.
— Хорошо, тогда я могу сейчас.. а? — Синди согласилась с ним, с тем, что было бы неплохо оповестить Изекиля и других Пауков в том числе, только вот после согласия случился своего рода отказ, который сумел удивить. — Но почему? — хотя ответ поступает немного позже. Несмотря на своё отрешённое лицо и на умение всегда скорчить непричастный, ничего не понимающий вид, на деле он многое понимал, хоть и не всегда принимал на свой счёт. Поэтому сейчас он только тихо, обречённо выдыхает. В последнее время много чего навалилось, причём, не только на него одного, хотелось отдохнуть, но именно в этот момент ситуация вынуждала немного напрягаться. Не потому, что ему было неприятно, нет, совсем наоборот, а потому, что он не чувствовал себя.. на своём месте. Ещё после той встречи, которую можно даже назвать полноценным свиданием, задумывался об этом на протяжении нескольких дней. Может, дело было в повышенном чувстве ответственности, может, просто нежелании ещё сильнее втягивать Синди во все эти паучьи передряги, потому что ей и без того досталось то, что не должно было. Пока что главной её проблемой (хотя не только для неё, если смотреть шире) был именно клан охотников за Тотемами, но если каким-то волшебным образом эту угрозу удастся обойти, то что будет потом? На первый план вернётся защита своего района, а за ней и всякие Скорпионы, Мистерио, Осьминоги в докторских очках и всякое подобное. И если честно, ему самому от подобных мыслей становилось крайне неприятно, но если он попытается сделать шаг, только-только попробует переступить через этот барьер, как всё равно отбросит обратно, только куда более болезненно. Он переживал за тётушку, которая автоматически оказалась в опасности, переживал за Тони, который делал даже более сложную работу по защите не только одного города, а целой страны, что будет, если придётся сильнее всего прочего переживать за ещё одного человека, у которого так же есть свои обязанности как у героя? А Питер не сомневался, что из Синди может получиться хороший герой, если она втянется в этот образ жизни и немного поднатаскается. А ещё привык хранить всё в себе, потому молчал даже сейчас, молчал, прикусив нижнюю губу и опустив взгляд в пол, хмуря брови, словно его что-то не устраивало в покрытии.

«Береги себя.»
Питер невольно хмыкает. Сравнивать не хочется, но совсем как любящая тётя Мэй, которая за племянника всегда переживала больше, чем за саму себя. Ничего не поделать, это человеческая психология, если кого-то любишь, за кого-то переживаешь, то и выдвигать на первое место будешь его, а не себя самого. Очевидно, что это работает не на всех, но он был как раз таким, а потому обманывать Синди не хотелось. Поэтому просто медленно качает головой, поднимая взгляд.
— Ты же знаешь, — тихо, неуверенно и смазано усмехнувшись. Ну да, немного не получился ободряющий смешок, от которого полегчало бы сразу обоим. Хотя разве такой вообще существует? Если и да, то спроецировать его точно никогда не сможет. — Я взял на себя ответственность за других, за Пауков, за тебя, — опуская ладони на её плечи, слегка, но всё равно ощутимо сжимая пальцы. Он ещё и выдернул её из бункера, из безопасного места, очевидно, что именно он теперь должен нести ответственность за любые последствия. Да, сидение в четырёх стенах неприятно, но в чём-то Старик всё равно был прав, особенно после такого открытого нападения прямо на башню.

Новое прикосновение ощущается иначе. Он не проводит никаких мысленных параллелей с тем-самым-днём, даже не пытается, просто шумно втягивает воздух носом, ненадолго задерживая дыхание, потому что дыхание, как ни парадоксально, чаще всего мешало чему-то важному, хотя и было необходимо для жизни. Странно получается. Странно как и всё в мире, в котором им приходилось жить. Ладони с плеч спускаются немного ниже, а пальцы сжимаются сильнее, но не настолько, чтобы причинить какой-нибудь дискомфорт, всё же умел правильно себя контролировать в плане физической силы. Разумеется, он отвечает взаимностью, потому что не может иначе, потому что в некоторые моменты всё же привык ориентироваться на чувственную составляющую, повиноваться сердцу и тому, что было в нём, несмотря на то, что эти сердечные «советы» не всегда были правильными. Но будет ли правильным этот? Увы, покажет только время. Он как-то невольно начинает накручивать тёмную прядку волос на указательный палец, будто бы в этом был какой-то смысл. Да и нужен ли он вообще?
— Ты делаешь это уже не первый раз, — всё же получается тихо усмехнуться, но прикосновение не было прервано, он по-прежнему едва касался девичьих губ своими. В его словах не было упрёка, был лишь спусковой крючок, за которой можно было дёрнуть.

Питер же не любил недоговорённость, когда очевидно какой-то кусок информации был вычеркнут, когда интересующий вопрос остаётся без конкретного ответа. В редкие моменты он задавал вопрос ради вопроса, не намереваясь дожидаться ответа. Недосказанность зачастую всё только портила, сея сомнения и недоверие, а без доверия, как известно, даже просто работать вместе затруднительно. Ответ Синди сочетает в себе сразу обе стороны. Он короткий, но достаточно полный для того, чтобы уловить вложенный смысл. И в то же время всё равно порождает горсть вопросов в духе «а дальше-то что?» и, разумеется, это пресловутое «зачем». Установленные им самим стены были довольно-таки крепкими. Питер с виду парень взбалмошный, разговорчивый (порой чересчур, особенно если верить злодейской группе поддержки) и активный с чувством ответственности не за всё на свете, но за многое. Однако несмотря на это внутри существовала парочка рычагов воздействия на особенные аспекты. Он любил тётю, любил отца, своё дело, друзей и дополнительные курсы по астрофизике и высшей математике, но это совсем другая любовь, без примесей романтики. С Лиз вышел серьёзный прокол, за который до сих пор совесть кусала, ЭмДжей считал просто подругой, хоть и странной в плане неоднозначного характера и манеры поведения. Синди сложно было с ней сравнить, да и знакомы были не так долго, однако она как-то сама по себе стала «другой». Может, вся загвоздка на самом деле в особенной связи, основанной на паучьем чутье (эта способность вообще сама по себе неоднозначная и непростая), как неоднократно упоминала сама Синди? Всё возможно, но проверять не решился бы и о причинах этому знал сам, а этого уже достаточно.
— Ты думаешь? — хмыкнув, намеренно сея зёрна сомнений в её груди, однако весело прищуренные глаза всё равно его выдавали.

Синди на протяжении всего этого времени, что они как-то взаимодействовали, всегда старалась проявлять инициативу самостоятельно. И этот раз исключением не стал, более того, она настояла на продолжении, только, если можно так сказать, уровнем повыше. Питер опешил не потому, что не ожидал вообще, а потому, что не ожидал именно сейчас, разве она не должна в первую очередь думать о том, как отдохнуть и пройти стадию реабилитации? Но нет, кажется, она чувствовала себя и без того бодро. И когда Синди отстраняется и открывает глаза, то может видеть не только уже привычную картину, но и несколько (3, если быть точнее) белых шевелящихся симбиотических отростков с нечёткими чёрными разводами и такими же чёрными заострёнными концами. Они словно пытались изобразить волну, пока сам Питер этого не замечает. Но как только на лицо девушки падает тонкая тень одного одного из приблизившихся щупалец, хмурится и отстраняется, так как не помнил, чтобы думал об этом.
— Хэй, — скептически изогнув бровь, однако отростки только опустились и как-то осунулись, а два из трёх начали обвиваться вокруг рук. Питер встряхнул несколько раз правой, но ничего не произошло. — Да что с тобой такое в последнее время, — и ведь реагировал подобным образом только тогда, когда рядом был источник радиации, и чем больше он был, тем более неуправляемым становился симбиот. Чёрно-белый дружок был непосредственной и очень важной частью организма, «прогнать» его, как других представителей липучего рода, было невозможно.

— Кажется, ты ему понравилась, — усмехнулся Паук, чтобы как-то нарушить воцарившееся молчание, только вот правый уголок губ всё равно нервно подёргивался. Очень сложно соображать, когда не знаешь, что происходит. И это на самом деле вводило в ступор, потому что угрозы организму по-прежнему не было никакой, хотя сам являлся комочком радиации.
«Ну или наоборот, кто ж его разберёт.»
Симбиот так и не заговорил, поддерживая репутацию неживого существа без воли, разума и свободы действия. Но у него есть определённые реакции на определённые вещи. Да, о его природе предстоит немало узнать, но проводить какие-то самостоятельные эксперименты и исследования не станет. А то вдруг симбиот ещё оживёт на манер Франкенштейна и захочет, скажет, сожрать своего творца?
— Я думаю, что мне уже пора идти, — сконфуженно выдыхает Питер, стараясь максимально избегать какой-либо конкретики.