- Первое воспоминание жизни? Oh, chérie, - Креол ведет пальцами. В них зажата карта. Туз треф, вспыхивающий лиловым. Он начинает понемногу искрить, вот-вот готовый разорваться и, если вор не будет достаточно осторожен, вновь лишить его зрения. Но вор не только безмерно обаятелен и чертовски привлекателен. Он еще и умен. И на своих ошибках учится виртуозно. Поэтому франтит (куда же без этого) стильно, но с умом - как только сигарета занимается, мужчина прокручивает картку в пальцах, позволяя ей испариться. К моменту, когда он тянется вперед, фривольно откидывая белокурые локоны с роскошного дамского плечика, туз вновь покладист и не проявляет взрывоопасных настроений. Как по волшебству выныривает из-за ушка, в котором болтается тяжелая серьга с сапфиром.
Дамочка смущенно хихикает, ее подружка придвигается ближе, ведя наманикюренными пальчиками по лацкану пиджака мужчины. Креол довольно жмурится, позволяя чертовке мимоходом прикарманить платиновый зажим для галстука. Затягивается, перекатывая на языке целлюлозную кислинку и табачную горечь. Сигареты, конечно, дрянь. А вроде бы "позаимствованы" у богатенького щегла. Тьфу, выпендрежники.
- Ma petite fée curieuse, ты задала любопытный вопрос. Пожалуй, это высокие каменные ступени. Не знаю заметили ли вы, beauté, но во Французском квартале практически все, так или иначе, каменное. Каменные старые особняки, каменная кладка тоннелей, побитые годами и сотнями ног туристов мостовые, тысячи тысяч гробниц и памятников "предкам". Люди здесь тоже, кстати каменные в каком-то роде, - Гамбит обязательно бы подмигнул красоткам, но вовремя спохватился, что на нем темные очки, защищающие глаза от излишнего света, а людей - от приступов истерической банши. - Но именно эти каменные ступени были самыми запоминающимися. В них заключалась вся суть Нового Орлеана. На тех ступенях тебя привязывали прочным кожаным ремнем к тяжелым кованым перилам, - Мужчина склоняет голову к ушку брюнетки, испуганно замершей. Пухлые губки приоткрылись от удивления. Такого поворота истории она явно не ожидала. - А напротив тебя - сажали на веревочную привязь огромного голодного крокодила. Его челюсти клацают прямо перед тобой. Еще чуть-чуть и он перекусит тебя пополам...
Зубы креола клацают в паре миллиметров от гладкой кожи ее шеи, вызывая испуганный взвизг, а после - новый приступ игривого хихиканья. Реми жмурится, словно кот, развалившийся на залитом солнцем подоконнике. Отстраняется, ухмыляясь своей блядской улыбочкой.
- Мне пришлось разорвать тому крокодилу пасть буквально голыми руками, mesdames, а ведь мне было всего четыре года!
- Вы лжете..! - Картинно взвизгивает блондинка, как и положено приличной девочке в такой ситуации. Когда какой-то обаятельный подлец нагло врет, чтобы добиться ее расположения и похитить сердце, честь и достоинство. Вот только Реми прекрасно знает, что каменные в Новом Орлеане не только люди, но и их сердца. Воровать такие не хочется. Коллекция бесценной гальки только оттягивает карманы.
- Все возможно, - Ухмыляется Лебо и отстраняется от брюнетки, вперивая взгляд в картинно замершую по левую руку от него блондинку. В разрезе ее платья, на бедре, уже пряталась его (ну почти его) кредитка и несколько хрустких купюр. Вор заинтригованно и совершенно не таясь изучал тот самый вместительный разрез, гадая, куда же крепится его барахлишко - к подвязке? Или там имеется какой-то потайной кармашек? Ах-х, женщины, Boîte de Pandore! - Ну так что, beau docteur, что скажете? Травмировало меня такое первое воспоминание? Не торопитесь с ответом, сделайте одолжение. Мужской организм слаб, особенно в обществе таких прелестниц, так что я вынужден покинуть Вас.
Лебо непринужденно выскользнул из "тисков" жавшихся к нему женщин. Поправил пиджак, равномернее распределяя украшения, снятые с дамочек, в карманах. Украсть у вора, пытавшегося обокрасть тебя - не зазорно. Это воспитание молодежи. "Бьет - значит любит" и все такое. Мутант приподнял очки, чтобы те держались на лбу, лукаво подмигнул вмиг растерявшим всю свою дурашливость дамам. Теперь они больше походили на гарпий, нежели на фей. Значит, хотя бы о глазах Белого Дьявола, тут еще помнят. Шарман.
- Минут на пять. Если Вам потребуется больше, чтобы обнаружить все свои потери и сообщить кому нужно, что Реми Лебо ищет Патриарха Гильдии, то я буду очень.., - Гамбит приложил руку с все еще тлеющей сигаретой к груди, отвешивая шутовской поклон и с удовольствием наблюдая за переменами в поведении воровок. Даже обидно, что признали они его только сейчас. И так легко приняли за простака. - Очень разочарован качественной составляющей современных представителей. Mes respects...
Еще один поклон, менее шутовской. В Гильдии те ступени (которые, к слову, вполне реальны) считались чем-то вроде проверки. Что-то в духе того, что ты не рождаешься, а "крадешь жизнь" и ты должен доказать, что жизнь вора тебе по плечу. И все эти взрослые мужчины и женщины стоят поодаль и наблюдают как ты, еще совсем ребенок, крутишься в своих оковах. В этом весь Новый Орлеан. Он учит воровать и рвать аллигаторам пасти раньше, чем писать. А еще пониманию того, что люди, которым ты доверяешь, легко могут отвернуться от тебя без особых видимых на то причин.
Реми Лебо, Белый Дьявол, выходит на балкон особнячка, в котором расположилось элитное казино. Закуривает вновь, мешая ночной воздух с ароматом дорогой сигары. О да. Он любил Новый Орлеан.

прекрасно знаете где. если нет - лс вам в помощь.