— Профессор, — Лорна супит брови и надвигает Ray-Ban на переносицу, — они на меня пялятся. Через толстые темные стекла солнцезащитных очков мир кажется чуточку приятнее, чем он есть; блеклые цвета очищаются от пыли и играют насыщенными красками, — и меня это страшно бесит.
Лорна лопает розовый пузырь и продолжает громко чавкать жвачкой. Футболка размера XXL с символикой Колумбийского университета почти платьем болтается на девчушке, а шорты с вышивкой мулине напоминают о том, что на дворе давно не июль.
На дворе 1981 год, нога астронавта ступила на поверхность луны, цветные телевизоры в домах давно не новость, а на роскошную изумрудную гриву Лорны, словно подсвечивающуюся изнутри мотыльками, глазеют все жители, высовываясь из ярко-синих мицубиши (мажоры!). Лорна трясет головой и прядки змейками ползут по плечам, добавляя не столько красоты (коей в ее резких чертах лица, в удлиненном вздернутом носе и плотно сжатых губах маловато), сколько повышают жару; она усиленно обмахивается стащенной из чьего-то почтового ящика New York Daily двухгодичной давности. Чарльз хмурится, и только Бобби наигранно весел, сыпет фактами о какой-то фабрике мороженого неподёлку и рассказах Хэнка о прорыве в науке,  «беспроводной мотороле ». Лорна закатывает глаза.

— Вы можете приказать им перестать? Я не знаю, Фантомаса поссмотреть, засыпать голову картошкой, послушать очередную радиопьесу про приключения Капитана Америки, да что угодно, лишь бы не выпучивались, — Лорна продолжает хлюпать жвачкой и перебивать скошенными-поношенными кедами камешки.
— Мне еще родителям позвонить надо, сообщить, что я еще не подохла и грифы не склевали, — и придумать, где она пропадала почти год. Ну не сказать же  «мам, пап, меня похитили два чокнутых механика, пробудили латентные способности и я была почти Барбареллой; костюмчики схожи, только я не как Хан Соло с пришельцами перестреливалась, а роботами королевила ». Или, например,  «мам, пап, вы же знали, что я мутант?».  Или, вишенка на торте,  «мам, пап, почему у меня в голове засел новый отец и кто нахрен такой Магнето?».
Или,  «мам, пап, я опасна и могу вас убить. Необъяснимо опасна. Я должна остаться здесь, и да, не смейте предавать идеалы американской конституции и Линькольна!».

А потом они продолжают добираться до кованных железных ворот, перепачканные гарью и маслом; пот высыхает и не блестит, сходит и краснота, и розовота со скул. Небо со слепящего лазурного окрашивается в ласкающий зрачок лиловый, розовые пушистые облака проплывают высоко-высоко над головой. Лорна уже не жует жвачку, не расспрашивает спутников о всяких глупых и не очень вещах; ветер усиливается и приятно развевает во все стороны распушившуюся сборку все тех же изумрудных волос.
— А-х-р-и-н-е-т-ь, — она не может сдержаться, заприметив сначала ажурные резные башенки особняка гигантских размеров, а затем и сами узорчатые ворота, и могучие каменные стены, и океан пушистых кустов ее обожаемых роз.
— Охренеть, — Лорна выдыхает во второй раз, пока Ксавье отпирает ворота и жестом приглашает следовать дальше. Щиколотки тонут в подернутой вечерней росе траве, пальцы пробегаются по нежным лепесткам роз, голова кружится от обилия ароматов и милых сердцу запахов.
— Пойдем, — подталкивает ее Бобби, хохоча, — познакомишься со всеми!
Лучше бы она осталась знакомыми с одним Дрейком.

Потому что Лорне не нравятся решительно все. Может быть, Джин получше тошнотворно-правильного Скотта, или неоновой Джубили, выродку скрещивания Bee Gees с Аббой. В особенности Лорна прячется от Курта Вагнера, потому что он ей не нравится, и она уже раз пять случайно вырубила его графином. Она не виновата. Просто не контролирует себя.
Вспышки происходят всё чаще; и если в первые дни Лорна в ярости отрубает электричество в половине Буффало, а потом два дня валяется без сознания, сейчас всё ограничивается случайно выбитыми каменными плитами и подорванными духовками.
Лорна угрюмо поджимает губы, хлопает дверью их общей с Джин комнаты и яростно бросает ролик с розовыми колёсиками в стену. Ролик насаживает шишку на лбу.

В спокойном доме, среди тёплой еды и уютной кровати, она совсем не стремится снять последствия гипноза и пожимает плечами, когда Хэнк упорно продолжает повторять:  «да не дочь ты Леншерра, успокойся!». Лорна пытается осознать, что её родители  — не её родители, что она убивала по приказу, что у неё зелёные волосы везде и что ей предстоит спасать мир. Все эти пустые картонные слова как реклама хлопьев — звёздочки хрустят, а вкуса никакого.
В особенности ей не нравится мстящий Вагнер (хотя, всё же, от него не хочется бежать под кустик, а вот от Скотта — ещё как), потому что Лорна ненавидит, когда у неё воруют вишнёвый шнапс.
Лорна. Не. Делится. Едой.
— Фы фойфа фофифаффя ффеффаф? — фырчит она, упрямо дожёвывая пончик, когда голубоватая фигура тянется к доктору Пепперу. Лорна стукает Курта коробкой от донатсов и облизывает пальцы.
В тренировочной комнате особняка прохладно и на удивление комфортно находится. Лорна склоняет голову, наблюдая за тем, как Джубили жонглирует цирковыми плазменными афишами и промазывает по мишеням, и как недовольно ковыряется в носу Скотт, подбивая клинья к рыжей телепатке.
И вот так они собираются спасать мир. Охренеть.
— Лорна, — говорит Чарльз, и она очень хочет услышать нечто хорошее, — у меня для тебя сюрприз. Сегодня будешь тренироваться на улице.

Ей не нравится Алекс Саммерс. Это Лорна понимает сразу, как видит лохматую, сваленную гриву, запачканные машинным маслом фаланги пальцев и заунывный, ностальгически-одобряющий взгляд. Лорна смотрит на него загнанной дворняжкой, но ведёт плечём и говорит  «да мне по пизде». На шее у неё болтается деревянный резной крестик с распятием, в чёрных бусинах. Снять отчего-то не решается. Память что ли хранит?
— Не пялься, — грозно хмурится она, замечая, как Саммерс-старший выпучивается то на волосы, то на брови, то на ресницы. Чарльз говорит, она преувеличивает интерес окружающих к своему имиджу. Лорне по пизде, что там вещает Чарльз, она лучше знает.

У неё всё ещё Ray-Ban на переносице и смятая упаковка от эскимо из той фабрики по соседству в руках. Они выходят на поляну, и колосья зерновых бьют по лодыжкам. Чарльз желает удачи и уезжает, а Лорна облизывает мороженку, пинает мысками кедов глинястую почву и смотрит на спутниковые тарелки вдали, за верхушками голубых елей.
— И мне надо их всех взорвать? Пфф, отсосите, ребятки! Я херню эту разъебашу по щелчку пальцев.
Бумажку она выбрасывает прямо на землю, в островок из клевера, и на Саммерса не смотрит, а сгорбливается. Лорна ненавидит тренировки на природе.
[NIC]Lorna Dane[/NIC]
[STA]чарли маккабрей[/STA]
[AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0017/8b/2e/17-1461964369.jpg[/AVA]

Какой же этот Алекс мерзкий, злится Лорна, с таким видом наблюдая за поеданием эскимо, словно он при ней аутопсию проводит. Мерзкий, задирающий нос, а ещё и её подначивает. Лорна хочется накричать на него, стукнуть кулаком в грудь и пояснить, что она — пострадавшая. Что больше всего на свете ей хочется забраться под одеяло в комнате, пускать слюни на Патрика Суазе, рыдать под надрывные песенки Лайонелла Ричи и проводить свою в жизнь вдали от всех мутантских инсинуаций. Лорна знает ещё кое-что — Чарльз врёт, все нагло врут, никто здесь в Институте не семья друг другу. Так не бывает. Никого не объединяют геномы или какой-то неправильный, разрушенный хромосом, и волокна крови с лейкоцитами тоже. Может, у Лорны плохо с биологией, но о жизни она кое-что да знает. Например, что таким парням нельзя давать спуску. Например, что нельзя принимать вызов. Например, что она выше этого, и что мама с папой не одобрили бы, и приход тоже.  
— Я уверена, у тебя есть прозвище. Постой-постой, дай угадаю — Пиноккио? Да пошёл ты %^$*, — и красочной иллюстрацией она показывает ему неприличный жест обеими руками. Выходит целых три средних пальца.
— Чарльзу сам потом объяснять будешь. Наслаждайся, надеюсь, чувство юмора у вас, Саммерсов, не ДНК обусловлено.

Он не кажется ей жутко интересным или лёгким на подъем, скорее уж тяжёлым, как танк, как раз тем истуканом и деревом. Какой-то он неживой что ли, скучный и занудный. Почти Скотт, неудивительно! Наедине с вроде-как-тренером ей некомфортно и не особо удобно. Вот с Бобби весело, с ним никогда не знаешь, что тот выкинет — хотя вечные сюрпризы и ледяные розы утомляют. А здесь гладь Алкалая, пучина скукоты, Марианская Впадина бездействия, самые банальные, клишированные поступки. Странный он, этот Алекс. Дебильный.
— Я, блядь, будто сама охуительно рада, — Лорна собирает волосы в хвост и перевязывает резиночкой с Микки Маусом. Стаскивает Ray-Ban и прикрывает один глаз. Спутниковые тарелки видно неплохо, массивный корпус отливает металликом под макияж Боуи, антенны шепелявят. Если сосредоточиться, она слышит их шум, вибрации, как идут сигналы. Расшифровать не может, не получается отделить, не хватает практики — Хэнк говорит, со временем она научится, станет чувствовать не всё сразу, а выборочно. Запертые так долго способности, пояснят Хэнк, вырываются мощными сгустками, неконтролируемо. У неё теперь с этим проблемы будут всегда.

Сейчас проблемы начинаются с того момента, как Лорна взлетает. Паническая атака, волнение и «под ложечкой сосёт» чувство — в память хлынут воспоминания о Старре и Месмеро. О том, что они заставляли ее делать — гипноз сошёл, но помнит ведь, а коли забудет, постучись в архив любой телевизионной компании, выуди кассеты с выпусками новостей, почитай газеты. Ей приходится с силой прикусить губу, не до крови, но сводящей боли — да ей насрать. Она разворачивается на девяносто градусов и пальцем указывает на спутниковую тарелку, виднеющуюся за пару сотен миль вдалеке. Громадная махина устремляется вверх шпилем и соприкасается с облаками под ватные шарики, словно целует их. Лорна прищуривается; порывы ветра оплеухами врезаются в лицо, на высоте холоднее. Она вспоминает, как надо — развести, установить контакт и не только посылать импульс, но и вводить в катарсис саму систему изнутри. В этом смысл, двойной удар. Неспешно, со скрипом и ржавым потрескиванием, стальной монстр разворачивается в пол-оборота. Ей хочется поиграться еще немного, и она решает наклонить тарелку, измять, как какой-нибудь объект современного искусства — но вместе того перед глазами встает картина гуашью, где Месмеро приказывает ей склонить железную балку над несчастной женщиной с животом-арбузом и девочкой, лет пяти, с бантиками-барабанками в косах. На спутниковой тарелке появляются вмятины, но Лорна щёлкает пальцами — и две из шести тарелок шумят, а потом взрываются.
Железная палка протыкает девочку насквозь, насаживая бифштексом на шампур для шашлыка, и беременную женщину также. У Лорны ничего не мокреет у ресниц — пошли они все.

Огненные осколки и чёрный дым видно издалека; стружка взлетает в небеса, а каркающие грачи разлетаются в стороны и спешат скрыться с места катастрофы. Круги из железных пластин разрушаются не полностью, частично, половину сметает по сторонам, в хвойные заросли и под можжевельники — и острые края крепостной стены уходят убывающим месяцем вниз; сохраняются одна пятая каждого связного творения. Лорна не уверена, что именно сотворила — но позади раздаётся шипение. Она резко оборачивается в сторону Института. Желтоватый тусклый свет в окнах шумит, хлюпает, а затем все проёмы, один за другим, погасают.
Кажется, она обесточила половину округа. Или Буффало целиком.
Дэйн заходится бешеным смехом, вперемешку с горькими нотками, из носа у неё идёт кровь. Тошнит, а полянка пляшет кружочками, и мерзкий Алекс Саммерс — тоже. Она утирает хлипкую липкую жидкость футболкой, задирая совсем, так, что видно нижнее бельё, и как-то по-детски улыбается. Поднимается еле-еле и изображает, пародирует реверанс, широко расставляя руки в стороны.
— Профессор будет в восторге. Поинтересуешься, что там с Опасной Комнатой? — она щипает себя за щёки, пытается выйти из резонанса. Ей кажется, что мир теряет краски и уходит из-под ног, но правда такова, что Лорна — самый обыкновенный монстр, и её надо либо в клетку к животным, в зоопарк, либо на стул. Не электрический, а с мылом и верёвкой.

Лорна массирует виски пальцами. Режущие кислотные оттенки уходят с неба, уходит и чёрный дым в искрах, уступая пьедестал лёгким намёткам царящей осени, уходит и жара. Больше всего в Институте Лорне нравятся розы. Ей и сейчас чудится этот аромат, хотя сами кусты миль за десять от них — но он струится и сюда, сочится через землю и впитывается в кожу. Её подташнивает, но на Алекса она смотрит гордо вздёрнув подбородок, волчицей глядит, и расплывается в акульей зубастой ухмылке.
— А скажешь, что знал кое-кого, кто умел также — и тебя взорву, усёк?
Потом Лорна грохается прямёхонько в обморок, и изумрудные локоны сливаются с сочной травой.
[NIC]Lorna Dane[/NIC]
[STA]чарли маккабрей[/STA]
[AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0017/8b/2e/17-1461964369.jpg[/AVA]