Сложнее всего продолжительные, (а эта заняла почти три месяца, хотя могло быть и дольше, и все посвящённые об этом прекрасно знали), миссии за границей даются не из-за каких-либо неприятных моментов, складывающихся исключительно там, ибо это всё решаемо и даже если не самому лично, то с чьей-либо помощью можно спокойно выйти сухим из воды из абсолютно разных неожиданных обстоятельств, а в тот момент, когда в сердце закрадывается и стабильно не покидает чувство, что ты находишься не там, где должен. Важность своей миссии Коулсон понимал всецело и подходил к ней с максимальным упорством и тщательностью, однако болезненное предчувствие того, что если бы он остался в Штатах - всё могло бы быть иначе, не пришлось бы волноваться, порой откровенно лишало специального агента ценных часов сна, неплохо конкурируя по степени навязчивости с фантомными болями из-за совсем не весенней погоды в восточной части европы и её изменчивости, к которой американец не привыкнет никогда. [AVA]http://images.vfl.ru/ii/1555625252/9735c48b/26240726.gif[/AVA]
Хотя, если уж говорить откровенно, всё это не так мешало бы проводить наиболее спокойные дни командировки без нервного напряжения, если бы не бесконечная ненависть Фила к себе самому в этом отношении. Беспокойное сердце. В какой-то мере, если вспоминать то, как работал Джон Гарретт во времена своей, якобы, исправной службы в ЩИТе, Коулсон даже завидовал его умению захлопнуть заражающим, отравляющим чувствам и эмоциям дорогу к разуму. С какой-то стороны, весьма ценное качество для агента - быть настолько расчётливым и хладнокровным типом. Филлип так не мог. Никогда. Да, прятать своё моральное состояние от других, чтобы не беспокоить  - это пожалуйста: читать Коулсона под маской научилась только Мэй. Но не от самого себя.

А потому возвращение домой принесло весьма двойственные чувства. Он будто бы отвык от той ауры бешеного напряжения и невротически дёргающегося воздуха, который стоял на базе. Постоянно куда-то бегущих сотрудников и оперативников. Сосредоточенных и взволнованных лиц. Эй, так было здесь всегда! Но Фил будто бы попал в иное измерение, хотя и понимал, что такие чувства вызваны ни чем иным, кроме визуального подтверждения того, что всё то время, что в Европе Коулсона беспокоило дурное предчувствие - оно оказалось правдивым. ЩИТ набирает обороты, подливает масла в двигатели, а значит - всё это время здесь творится что-то, о чём Филлипу ещё предстоит узнать. Но сначала отчёт.
По протоколу, он должен был составлять развёрнутый письменный вид, так что вернувшись, специальный агент предпочёл, для начала, зарыться в него, детально восстанавливая все прожитые и исследованные события из своей головы на бумаге. Не самая приятная работа - муторная и требующая даже некоторого педантизма, от которого устаёшь, однако за долгие годы службы Коулсон уже писал их на автомате, подхлёстывая себя мыслью, что дальше эта толстенная папка будет уже не его проблемой, а головной болью директора, (ещё одна причина, по которой самого Фила вышеупомянутая должность не радовала), и сотрудников архива.
И на самом деле Коулсон даже немного увлёкся таким способом пережить привыкание к тому, что всё-таки база ЩИТа - это его дом и место, где он всегда чувствовал себя комфортнее всего, а не наоборот, и все его чувства - это просто пережитки его собственных черт характера, которые пытался подавлять и игнорировать, думая только о работе, что так и не привёл себя в порядок после образа, которому должен был соответствовать по одному из липовых европейских паспортов.

Да-да, вы видели когда-нибудь Филлипа Коулсона с бородой? И не надо. Но в днях и ночах за отчётом просто было не до бритвы, и на встречу с директором Картер он маршировал как ни в чём не бывало, хотя этот побитый вид, включая обилие седины, которое выдавала внушительно обросшая челюсть, шёл в разрез со свежей, идеально выглаженной рубашкой и острым, галантным одеколоном.

- Директор.
Предварительно постучавшись, Коулсон осторожно возвестил о своём присутствие, слегка приоткрывая дверь кабинета, за столом которого пережил не самые приятные воспоминания сам. Особенно что касается политики.

Отредактировано Phillip J. Coulson (2019-04-19 23:14:15)

Несмотря на крайнюю неожиданность своего появления, (хотя, может быть, это просто ещё один момент, от которого Фил успел отвыкнуть), этой женщине нужно было отдать должное за невероятный голос, способный не то чтобы разряжать обстановку в целом, в атмосфере вокруг, но и действовать непосредственно на того, к кому обращается, сглаживая острые углы и смягчая внутреннее напряжение, которое трудно было не заметить даже по приподнятым плечам Коулсона, делающим спину ещё более широкой, и ярко выраженным, будто бы окаменевшим, мышцам шеи. Но стоило директору Картер поздороваться с ним, специальный агент беззвучно выдохнул, попутно уменьшаясь в размерах, хотя на какой-то миг на его лице промелькнул явный вопрос по поводу этого самого "графика назначенных визитов", однако то была лишь незначительная секунда, быстро изжившая себя, меняясь на столь же ненадолго задержавшуюся на лице мужчины, но всё же мягкую полуулыбку одними уголками губ, которая появилась сразу же, как только Филлип встретился взглядом с Пегги.
[AVA]http://images.vfl.ru/ii/1556008170/6f915d09/26289594.gif[/AVA]
Трудно сказать, сколько уважения вызывала у него Маргарет Картер. Каждый раз он ловил в её взгляде ту материнскую мудрость, которая когда-то создала сам ЩИТ, вытянула его на себе и сделала таким, каким его знали не один десяток лет, а теперь снова поднимала с колен, казалось бы, из безвыходного положения. Да, увы, пришлось идти и на такие меры, о которых ещё долго каждый, кому важна эта организация, будет скрипеть зубами, но под чутким руководством директора Картер, Фил верил, что целостность ЩИТа удастся восстановить в полной мере, не говоря уже о том, сколько сам старался вложить в это, как человек, для которого уже давно в жизни не было ничего, кроме этого места и этих людей: их целей и мотивов.

- Директор Картер. - Кивнул Коулсон в качестве приветствия, послушно закрывая дверь кабинета.

А вот более чем оправданная реакция Пегги на внешний вид Фила вернула его глазам виновато-щенячье выражение. - Холодновато. - Выкрутился он, дёрнув бровями и ещё крепче запирая в душе все чувства и эмоции, о которых никому было знать не обязательно. - Тем не менее, - Коулсон кивнул на папку в левой руке, - хороших новостей больше, чем мы ожидали.

Благодарен ли он был Картер за эту командировку? В какой-то степени всё-таки, да, как бы душу методично не грызло чувство, что Филлип находится не на своём месте и делает не то, что должен был бы. Но с другой стороны, он всё-таки занимался важным делом, необходимым для восстановления былой силы ЩИТа, а заодно и мог несколько выдохнуть, переварив все события, что происходили до, хотя если других оправдать было легче - свои собственные действия всё ещё оставались под сомнениями.
Но на данный момент это не было важно, а идея директора поговорить в более непринуждённой обстановке, нежели знакомый до боли им обоим кабинет, показалась Коулсону более чем актуальной, потому, водрузив папку с отчётом на стол, он взял на себя как раз ту самую, злосчастную кофе-машину, неприязнь Картер к которой была ему более чем понятна, так как Фил и сам иногда ловил себя на мысли, что в отношении некоторых новинок современности чувствовал себя несколько профаном, однако ему было 53, а Пегги всё-таки видела войну.

Но вот одного от сегодняшней встречи он не ожидал точно. Карточки в руке Картер отозвались в груди странной острой болью как раз где-то в районе шрама, оставленного посохом Локи. Фил не помнил, брал ли их с собой тогда. Такие детали слишком малы, чтобы остаться неповреждёнными после всех махинаций, через которые заставил его пройти Фьюри. Но въевшаяся в старый печатный картон кровь на их уголках... Двоякое впечатление.
Тонкие губы Коулсона открылись, на мгновение высвобождая ту улыбку, которую многие не видели уже давно. В голубых глазах сверкнул мальчишеский восторг, тут же угасая. Как и тут же стиснувшаяся челюсть. Шрам заныл тягучей и тупой болью, растекаясь жаром по всему телу, будто бы повторяя то, как чувствовалась под рубашкой собственная, хлынувшая из сквозного ранения кровь. По вискам ударило то отчаяние, которым Фил будет убивать себя ещё долго, после того, как вспомнит детали, обвиняя себя в непредусмотрительности и самонадеянной импульсивности, что и привела к таким последствиям. Однако это лишь первый момент. Коулсон знал на что шёл и ради чего. Второй момент - сам капитан, жизнеутверждающе улыбающийся слегка выцветшей краской.
Легенда. Кумир. Человек, на которого Филлип ровнялся с самого детства, теперь был связан со слишком многими событиями, чтобы в душу не прокрадывался болезненный скрежет. Да, конечно, это всё дело рук Кобик, а потом и скрулла, однако ничто не проходит бесследно. И надо бы найти время и смелость - поговорить с капитаном, а зубы сводит. Сила этого человека и его лидерские способности чуть было не вернули Гидре могущество, что было у них во время правления Красного Черепа. Это не вычеркнуть из головы просто так даже имея такое сильное оправдание, как происки мутанта, способного изменять реальность.

Коулсон бросил слегка растерянный взгляд в глаза Картер, забирая карточки со стола и вкладывая в нагрудный карман рубашки, по иронии судьбы нашитый именно на левую сторону, как раз у сердца.
- Спасибо. - Скупо и зажато, но за Фила всё остальное вполне могли сказать его глаза.

Заразительный, мягкий смех немного поднимает настроение. Но Фил почему-то до сих пор пытается сдерживать себя, не позволяя ни мышцам лица ни тела расслабиться хоть немного, (хотя когда последний раз вообще для них была доступна такая роскошь, ведь даже будучи мёртвым не вышло, ибо тело должны были поместить в холодильник до того, как сойдёт трупное окоченение - иначе никакая сыворотка не поможет).

- Мы потеряли много людей. - Коулсон был честен. Со ЩИТом, с директором Картер, но в данном случае, в первую очередь, с теми, кого погубила эта работа. И если бы только дело было в погибших или тех, кто стал частью Гидры, (не важно, будучи мёртвым теперь или нет). Некоторые агенты просто больше никогда не станут собой и это только случаи, не попавшие под отметку критических психических состояний. Но за каждого из них Филлип чувствовал свою собственную ответственность, представляя ЩИТ, как один огромный организм, функционирование которого зависит от каждой клетки в нём, одной из которых был и сам специальный агент, повязанный со службой, погрязший в ней и не представляющий жизни без неё и всех, кто был рядом.
- Но остальные готовы к работе и ждут распоряжений. - Он выдохнул и сам, испытывая облегчение, хотя голос сохранял дежурную докладную интонацию. - Все цифры и подробные списки в отчёте, но сейчас могу сказать, что минимум 70 процентов сети восстановлено, включая нескольких действующих агентов на территории России. Финляндия, Латвия, Сербия и Чехия сохранили наши секретные объекты и продолжат мою задачу.

Фил опустил глаза, когда директор упомянула о пустом архиве. Занятно. А ведь и правда - всем имуществом Коулсона были, разве что, вещи, которые помещались в одну небольшую тумбу в его комнате жилого блока, да коллекция безделушек, вроде тех же карточек, пожарного топора, отрубившего руку, старых часов, модели Зефира-1 и прочей ерунды, не имеющей никакого смысла, кроме ностальгии. Хотя это, наверное, то, что Картер могла бы понять. С возрастом цена памятных вещей как-то особенно возрастает, обретает особую суть. Ну а Фил ещё и держался за них, как за спасательный круг - иначе не было бы даже Лолы.
Но вернуть директору взгляд заставляет вопрос о предательстве, вынуждающий Коулсона непроизвольно сдвинуть брови к переносице, поджимая губы и опуская уголки вниз. Он опирается бедром о стол, сцепляя грубые пальцы в замок на уровне пряжки ремня, будто бы защищался от чего-то, довольно неприятно при этом ощутив, как мышцы шеи и плеч свело ещё более сильное напряжение. Вены на висках вздулись.
- Я верил в то, что делает Фьюри, директор, - глаза агента загорелись той целеустремлённостью и рвением, с которым он жил, отдавая своей службе всё, - верил и верю в то, что делаете вы. Я верю в ЩИТ. - Он сделал вдумчивую паузу. - И я верю в капитана. - Этих слов было вполне достаточно, чтобы описать, насколько сильно Коулсон боролся со всеми сомнениями, что закрадывались в душу.

А это, само собой выливается в вопрос, заданный не разумом, а сердцем.
- Что с моей командой, директор? - Фил останавливается, чтобы поблагодарить за чай и вроде бы берёт чашку, но не пьёт. В его глазах мимолётно проскальзывает взволнованность, тут же запертая, как надоедливый чёрт, постоянно выпрыгивающий из-под сломанной крышки табакерки. - Я не видел Дейзи.

Нет ничего важнее веры лидера в свою организацию. Лидера, который готов к масштабным переменам во благо, к широким и уверенным шагам в новое, лучшее будущее. И в этом Картер превосходила каждого, кто когда-либо сидел в кабинете директора по "ту" сторону стола. Когда-то она дала новую, совершенно иную жизнь Стратегическому Научному Резерву, потом снова подняла ЩИТ с колен и теперь рвалась дать ему силу, которой ещё не было никогда прежде. О методах можно было спорить вечно, но то, что результат был достижим - вот где правда. И Коулсон верил, что директор и в этот раз добьётся того, чего желает. Не без помощи своих агентов, конечно, но ради этого и жили такие, как он, как Хилл, ради этого они воспитывали молодёжь на своей такой же нерушимой вере, на своих стремлениях исполнять долг перед планетой и её жителями, вшитых под кожу временем. Кто бы там что не говорил о том, что идея Фьюри подать организацию, как организм, как то самое, "что-то большее", частью которого является даже самый рядовой агент с первым уровнем доступа, но ЩИТ всегда двигался именно так - на гусеничном полотне, где каждое звено вносит свой вклад в прокладываемый через тернии путь, а задача формируется директором - главной шестерёнкой.

- В некоторых точках придётся поработать с боевым духом, но в целом агенты готовы к выполнению поставленных задач и не теряют профессионализма. - С вновь проснувшимся энтузиазмом кивнул Филлип, поддерживая мысль Картер о том, что шансы на улучшение обстоятельств и необходимую результативность есть, не говоря уже и об осторожности, которая теперь являлась одним из приоритетов организации.
- А Фьюри... - он нахмурился, бросая сосредоточенный взгляд себе под ноги. Первая мысль, промелькнувшая в голове специального агента, совсем  ему не понравилась. Но дело было не в месте нахождения бывшего директора и наставника, а в вопросе: "что я сделал бы - стой он сейчас передо мной"? Коулсон сжимает челюсти, сглатывая ком в горле. - Нет, не знаю. Какие-то крупицы информации могут быть, разве что, у Хилл. - Да и то последнее предположение было выдано с натягом.

"Дети растут" - эта истина врезалась в грудь остриём ножа не меньше посоха Локи. И больнее всего было именно от того, что Филлип сам это прекрасно знал и понимал, не говоря уже о том, что гордость за своих ребят - это было именно тем, что двигало и самого Коулсона. Но тем не менее, разум здесь по прежнему продолжал бунтовать против сердца и наоборот, не позволяя мужчине заставить себя отпустить тех, с кем начал свою новую жизнь, кто вытащил его из этого дикого чувства разлада с самим собой, когда не узнаёшь того человека, каким был раньше. И если с Мэй они были готовы к тому, что ни кто из них не хочет подставлять друг друга, то с тёплыми отеческими чувствами всё обстояло куда более сложно и потому внимательный взгляд мог очень хорошо заметить, как вздрогнули плечи Филлипа, когда он услышал о Дейзи.
- Да, я прошёл проверку. - Бросил он, пытаясь найти, куда можно деть обеспокоенный взгляд, выдававший реальные эмоции Коулсона, как бы он не старался прятать их в иных чертах лица. - Что произошло?